Двойной агент Драко Малфой был раскрыт и схвачен своим же подразделением после окончания войны. Уверенный в его смерти Орден не стал предпринимать действий по его вызволению. Спустя несколько месяцев, проводя диверсию в одной из лабораторий Пожирателей, агенты Ордена обнаружили наследника древнего рода прикованным цепями в одной из камер для опытов. Единственным человеком, который остался в живых из тех, кто знал о роли Малфоя в этой войне, была Гермиона Грейнджер.

Невилл Лонгботтом пропал — его девушка Луна Лавгуд плачет в приёмной. Римус Люпин уезжает в медовый месяц — Драко Малфой пытается свыкнуться с новой должностью. Гермиона Грейнджер, талантливый изобретатель, строит ловушки для полтергейстов на чердаке заброшенной пожарной станции в Лондоне — аврор Драко Малфой вынужден сотрудничать с ней, чтобы найти Невилла Лонгботтома, получить повышение и не умереть в антикварном магазине, одержимым изворотливыми безумными духами.

— Наверное, влюбиться — всё равно, что споткнуться и упасть с лестницы. Не совсем сознательное решение. Или AU, где Гермиона — серьёзный журналист, занимающийся расследованиями, а Драко Малфой — ловец-звезда квиддича. Парадоксальное сочетание.

Январским утром Гермиона просыпается не в своей постели, а на одиноком острове посреди океана. В этом месте ужасающие твари — лишь одна из мистических тайн, которые ей предстоит разгадать. В окружении лучших друзей и давних врагов Грейнджер пытается выбраться с острова и найти ответ на вопрос: как они очутились здесь? Эта история о любви, выборе и смерти. И о том, стоит ли жертва одного волшебника благополучия миллионов людей.

Улыбка сползла с лица Гермионы, и девушка отшвырнула карту Таро прочь, ощутив едкий холод на загривке. На карте были изображены Адам и Ева. Двое влюбленных держались за руки, а за ними возвышалась темным силуэтом страшная фигура со злобно искаженным лицом. В голове зазвучал голос Трелони: «Вы совсем потеряли голову, на вас чье-то темное влияние… Ваш разум, он… затуманен и не видит опасности, но эта связь… порочна, милая». И снова перед глазами встало лицо Дамблдора. Бледное, искаженное. Мертвое.