Разгляди на своём пути забытых и протяни им руку, чтобы направить их в новое будущее. Почувствуй в мёрзлой ночи неугасаемую надежду, мгновение свободы и боевой клич славы. Счастливые времена детства забыты и стёрты, и пути назад больше нет.

— Ты должен был читать на кафедре свои священные писания, молиться Закону и воспевать Святых. И где ты сейчас? Из священника в апостола войны. Повышение или понижение? Победа или поражение?

Каждое действие Нетейама верное, отмеренное и ответственное. Он серьезно подходит ко всякому делу, и даже к любви. Все, что он делает, это любит Эннари. Любит настолько, что делает некоторые вещи, которые ему, вероятно, не следовало делать. Но он всего лишь хочет любить и быть любимым - как можно с этим спорить?

Семейные узы всегда значили для Таргариенов чуточку больше, чем для всех остальных.

Ривен хищно улыбается, жмурится от удовольствия, когда она отражает его очередной удар. Ее светлые волосы искрятся в лучах предрассветного солнца, и Ривен, отвлекшись на мгновение, позволяет выбить из своих рук оружие. Девчонка направляет острие меча ему в грудь, подталкивая к краю тренировочного помоста, а Ривен, балансируя на грани, сдается.

Каждый расплачивается по-своему, когда оказывается слишком близко к огню: бумажная балерина сгорает, обращаясь сизым пеплом, а оловянный солдатик, истаивая под воздействием жара, оставляет после себя лишь сердце. Впрочем, Чайльд не оставляет после себя ничего.

Если ваша девушка – швея, это не значит, что вы можете просить ее сшить форму на целую банду подростков, постоянно растущих не только вверх, но и вширь. Рёко придерживается именно этой позиции; жаль, что Вакаса с Шиничиро считают совсем иначе.

Капрал лишь закатывает глаза и остервенело рычит, когда Микаса в очередной раз принимает удар на себя, защищая Эрена.

Возможно, это начинается с самого момента его рождения: звезды встают раком, Вселенная поворачивается задницей, Фортуна кривится от отвращения при виде него, но факт остается фактом. Весь мир искренне желает Зеницу окунуться во тьму с головой и больше никогда оттуда не вынырнуть. Иначе и не объяснить, почему его жизнь катится в беспросветную пропасть, в которой некому зажечь хотя бы крошечную спичку. [AU, в котором у Зеницу с детства не было шанса остаться нормальным] fem!Танджиро Камадо Группа автора - https://vk.com/plaguegirlsinc

Злата зовет Аякса папочкой, наивно хлопает длинными ресницами, и взгляд у нее по-девичьи мягкий и нежный, а под дорогим платьем совсем нет нижнего белья. И плевать, что они находятся на свадьбе старшей сестры Аякса, а сама Злата проиграла ему желание и теперь вынуждена вести себя как жеманная девица: из своей победы Аякс в любом случае выжмет максимум удовольствия.

Букет глазурных лилий падает в гору золота, Люмин оседает следом. Никакая вуаль не может скрыть ужас, написанный на ее лице, – дракон приближает к ней здоровенную морду и приоткрывает пасть, полную сабельно-острых клыков.

Аэлита кладет на алтарь имени Барбатоса свои тело, сердце и душу и искренне надеется на ответ. Правда, Аэлита упускает одну деталь: Барбатосу не нужна ее душа. Ему нужна она сама.

После купания в Облачном море кожа у Люмин соленая. Тарталья с удовольствием собирает крупные капли губами.

Люмин прекрасно знала, что ей везло по жизни, иногда даже чересчур: в какую еще категорию можно было записать сразу двух Истинных, найденных на просторах Тейвата?

Люмин слепнет. Чжун Ли помогает ей прозреть.

– Мне не нужна твоя жалость, – говорит Сабито, недовольно прицокивая языком. – Да кто тебя вообще жалеть будет? – кряхтит Танджиро в ответ, хватаясь за голову и не понимая, почему вместо одного Сабито перед ней оказываются сразу три. – Чего сказала? – обманчиво спокойно интересуется он. – Что не жалею тебя.

Чжун Ли целует точёные запястья в знак признательности и улыбается, когда в янтарных глазах Люмин вспыхивают звёзды далеких миров.

Глаза Чжун Ли – расплавленное золото. Каждый раз, сталкиваясь с ним взглядом, Люмин осознает: она готова отдать всю себя без остатка.

Пламя Небес Хаоса в груди ворчит довольно и умиротворенно, и Ингрид ощущает хоть какое-то подобие счастья: Небеса Гармонии, их якорь, наконец-то окончательно обрели свою настоящую любовь. Перевёрнутая сущность альфы под рёбрами пронзительно воет и ревёт так, что сознание Ингрид корёжится и рвётся: их вторая половина, их альфа принял своё окончательное решение и выбрал другую. Этот диссонанс радости и боли разрывает Ингрид на куски.

Моракс пригляделся, попутно прислушиваясь к голосу земли. Стоящая за ним Гуй Чжун ахнула, когда пыль рассеялась. Внутри сферы оказался мальчишка – светловолосый, бессознательный, в странном коричнево-желтом одеянии. И без руки. [AU, в котором Эфир после встречи с Неизвестной богиней попадает в Ли Юэ до начала Войны Архонтов]

Аластор до абсурдного уверен: в первородной обители грехов, их колыбели и источнике, не может быть ни единой души, которая не запятнала бы себя хотя бы каплей крови. Чарли разбивает его уверенность в пух и прах.

Чайльд считал, что в разнице между его и Люмин ростом были сплошные плюсы. По крайней мере, на ее голову было удобно складывать локти. Нужно ли говорить о том, что Люмин была с ним в корне не согласна?

Чайльд должен был знать, на что идет, когда предлагал Люмин лисьи уши и хвост из набора для эротических ролевых игр.

Возможно, это начинается с самого момента его рождения: звезды встают раком, Вселенная поворачивается задницей, Фортуна кривится от отвращения при виде него, но факт остается фактом. Весь мир искренне желает Зеницу окунуться во тьму с головой и больше никогда оттуда не вынырнуть. Иначе и не объяснить, почему его жизнь катится в беспросветную пропасть, в которой некому зажечь хотя бы крошечную спичку. [AU, в котором у Зеницу с детства не было шанса остаться нормальным]

Если Кеджуро Ренгоку, учитель истории, был зажженной спичкой, то Маэ Асахина, преподаватель литературы, являлась керосином, – когда эти двое сталкивались, вокруг них вспыхивало такое пламя, что невольным свидетелям становилось страшно.