В ночь, когда Пожиратели смерти приходят в Хогвартс, Гермиона и Драко переживают последние мгновения вместе.

Гермиона прислоняется к стене, пока Малфой целует горящий след на ее коже. — У нас могло быть так же, — хрипит он. Грейнджер яростно качает головой. — Они любят друг друга. А мы презираем. Он остраняется, и девушка вздрагивает от выражения его лица. Он похож на человека, который увидел что-то ужасное: взгляд расфокусирован, а лицо искажается в потрясенной гримасе. — Нам не нужно любить друг друга, — сдавленно шепчет он, затем с отчаянной мольбой продолжает. — Нам просто нужно зачать.

Гермиона сочла особо уместным, что начало и конец ее взрослой жизни отмечены похоронами. Наконец, она встала и подошла к его надгробию. Взяв горсть земли, бросила ее на могилу. Нет, это было не прощание. Это было освобождение.

Это были их тайные ночи, о которых нельзя было знать её матери. Их тайные ночи, зарождающие нечто запретное.

Свадьба их двух самых близких друзей — идеальный момент для Драко и Гермионы, наконец, признаться в своих чувствах. Проблема: Гермиона погрязла в отрицании.

— Я действительно решила двигаться дальше, — неуверенно сказала гриффиндорка. Ее губы дернулись, словно девушка сама не верила своим словам. Он жестоко ухмыльнулся. — Но ты этого так и не сделала. Не сможешь. Не сделаешь, — выдохнул Драко. Его ноздри раздулись только при одной мысли, что она будет двигаться дальше. Перед глазами вспыхнули красно-белые пятна. — От меня невозможно уйти, Грейнджер.

Драко знал ее тело. Каждый шрам, каждый недуг с тех пор, как начал ее лечить. Когда она злилась — на Рона из-за того, что он был полным ослом, когда она совершала аресты; на Гарри, которому давали лучшие дела, потому что Робардс был сексистом и предвзято относился к ведьмам в своей команде, — Драко массировал ей особую точку на шее, а потом укладывал в постель, пока не оставалось ничего, кроме настоящего.

Их любовь, подобна пулям, которые рикошетили по сердцу, но никогда не попадали в цель. Они постоянно стреляли друг в друга, но из раза в раз ранили только себя. — Это навсегда в нас? Никто не знал ответа на этот вопрос. И они отчаянно боялись, что время всё-таки не излечит их покалеченные любовью души.

— Станем партнерами по свадьбам? — Что? — Не тупи, придурок. Поможем друг другу. Я потеряю статус старой девы, а ты — холостяка. — Я даже не зн… — И кто нам запретит действительно повеселиться на этих невыносимо скучных сборищах? — ее глаза горят. — По рукам, мелкая.

И ей становится легче. Потому что от этого веет чем-то нормальным, словно они слизеринец и гриффиндорка, столкнувшиеся в Большом Зале, а не дезертировавший Пожиратель Смерти и член Ордена Феникса.