Эбигейл прекрасна, как фарфоровая кукла; Ганнибал прикасается к ней легко, вскользь, по-отечески деликатно, не задерживая холодных пальцев на ее руке. Он укутывает ее обнаженную шею и худенькие плечи шалью из тонкого кашемира цвета темной, спелой вишни, и от этого кожа Эбигейл кажется еще светлее, будто у Белоснежки из сказки. Желанное дитя, кровь от крови, красота от колдовского заговора.

О такой дочери можно только мечтать, говорит про себя Ганнибал, испытывая удивительную, неведомую радость. Она так красива, что ему хочется плакать. Приглушенный свет ласкает кисти ее рук, тонкие, полупрозрачные пальцы, ладони, похожие на крылья небольшой белой птицы.

Ганнибал декламирует ей стихи Верлена - на память, в переводе с французского, чтобы ей было проще понять, - и речь его перекатывается мягко, от слова к слову, как морской прилив, с шелестом перебирающий гальку. Он рассказывает, извлекая из памяти строфы, бережно сдувая с них вековую пыль и выставляя на свет; и старый, старый напев сверкает драгоценно, обрамленный хрипотцой его голоса.

Не понимали вы, как я был прост и прав,

Бежали от меня, досаде волю дав,

Ганнибал расчесывает ее волосы, густые, глянцевые, чувствуя их тяжесть, и от скольжения гребня, что разделяет пряди на миг, прежде чем они вновь сольются в единое полотно, вспыхивают голубые искорки; электричество пощипывает кончики пальцев. Ганнибал смотрит на свою девочку, и в уголках его губ прорезается дымчатая, едва заметная полуулыбка.

Сквозь его пальцы гладко струится шелк волос Эбигейл, и Ганнибал читает ей стихи, словно куртуазный любовник, словно ухажер, истомленный страстью, не знающей покоя. Заплетает ей косу и, уложив на затылке, изящно закалывает конец резным гребнем из оленьего рога, и острые зубчики даже не касаются кожи - так осторожно он вдевает гребень в ее волосы.

Лишь кротость отражать, казалось бы, очей

Но столько желчи в них, сестра души моей,

Она слушает его, не перебивая, хотя его акцент ограняет фразы причудливо и шипяще, округляет гласные, делая их тяжелыми, полновесными. Эбигейл, добрая девочка, так чутка к нему, она вся внимание, и Ганнибал благодарен ей за это.

Кисть кабуки чуть подрагивает в его пальцах, когда он склоняется над Эбигейл чуть ниже и припудривает ее скулы и виски, оттеняет матовым жемчужным флером. Пудра пахнет жасмином, тяжело и сильно; аромат не девичий, но женский, чувственный, таящий в себе приглашение, поэтому Ганнибал едва касается кистью бледного от волнения лица Эбигейл.

Руками нежными так замахали вы,

Бросая резкий крик чахоточный, увы!

Вы, в ком напевный строй!

Уилл был бы так счастлив видеть ее сейчас, свежую, как только-только распустившийся бутон белой розы, он бы разделил с Ганнибалом сладость этого торжественного мгновения: их дочь будто невеста перед свадьбой, бледная голубка, притихшая в его руках.

Склонившись, Ганнибал покровительственно касается ее лба поцелуем, будто благословляя. Такая Эбигейл - покорная, юная девочка, не знающая ни горя, ни страха, - кажется ему ангелом Господним, и говорить с ней стихами так же естественно, как служить мессу за упокой невинных душ, которых ждет искупление и перламутр райских врат.

Насмешливых и злых боитесь вы, и гром

Овечка грустная, - вам плакать бы тайком,

Ганнибал замирает, любуясь плодами своего кропотливого и бережного труда, и лишь спустя несколько долгих мгновений в предвкушении восторга подносит к ее лицу зеркало. Но Эбигейл молчит, безропотная, такая тихая, словно онемев от удивления.

Должно быть, она просто не может ничего сказать - ее язык темным розовым лепестком лежит на дне золоченой птичьей клетки, такой маленькой, что Ганнибал без труда устраивает ее в округленных чашечкой ладонях Эбигейл. Тайна никогда не будет раскрыта; никто не сорвет ни слова с девственных, нецелованных губ.

Голос Ганнибала покачивается, будто волны, приглушенный, гаснет до почти неслышимого рокота, отдается шорохом воды, что ласкает берег. Эбигейл молчит, и Ганнибал тоже говорит тихо, мелодично, словно нараспев читает колыбельную. Он ведет Эбигейл за собой, разматывает фразу, как клубок ниток, вплетает ее в золоченое кружево слов.

Любви не знали вы, - несет и свет, и честь

Спокойна в добрый час, но крест умеет несть

И в смертный час сильна.

Ганнибал заканчивает свою композицию; и последняя строфа тоже повисает в воздухе, звеня и подрагивая, как оборванная струна. Нет ничего, что хотелось бы добавить, и молчание полнится смысла. Он почти достиг совершенства, и осталась лишь одна деталь в благодарность за его старания.

Он осторожно ведет вдоль контура рта Эбигейл подушечкой большого пальца, и ее упрямые губы обретают ласковый изгиб: она улыбается ему.

И он знает, что труд его завершен.

* Здесь и далее цитируется стихотворение 

Поля Верлена - “Ребенок-женщина” (прим.автора).

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/1189789

Часть 1

Jerichon

«Ганнибал декламирует ей стихи Верлена - на память, в переводе с французского, чтобы ей было проще понять, - и речь его перекатывается мягко, от слова к слову, как морской прилив, с шелестом перебирающий гальку...»

a la Verlaine

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)