Есть во Вселенной какая-то ошибка. Сбой системы, который никто не заметил и позволил проскочить. Говорят, что жизнь — это дар, бесценный и прекрасный. Жизнь даётся только один раз и прожить её надо правильно. Манджиро рассмеялся бы, если бы был способен испытывать хоть какие-то отголоски эмоций и чувств.

Как долго он живёт в прочном коконе, в котором нет места ничему, кроме холода и оцепенения? У мужчины атрофированы лимбическая система

 и лобные доли мозга — левая уж точно

, иначе как объяснить тот факт, что лидер «

» не чувствует ничего? Он своё существование считает инородным. Нет цели вообще. Может год или два назад Манджиро ещё мог врать самому себе, что всё происходящее в его жизни — ради друзей, чтобы они не знали этой грязи.

Но правда ли это? Действительно ли он поступает так из альтруизма? Из желания уберечь когда-то близких себе людей от той гнили и боли, что окружает его?

Если бы это было так, то Манджиро не позволил бы следовать за собой Харучиё. Харучиё, которому Сано, ещё будучи ребёнком, оставил глубокие шрамы на лице. Будь Манджиро альтруистом, то ни на шаг не подпустил бы Санзу к себе. Однако он здесь, является вторым номером в Бонтен.

Тогда зачем? Зачем он продолжает жить, обманывая самого себя? Сано давно перестаёт следить за теми, кого хотел уберечь. Есть огромная вероятность, что большинство из тех, с кем он провёл юность, уже мертвы. Токио — город неспокойный, и здесь всегда можно нажить неприятностей на свою душу.

Манджиро тихо вздыхает, продолжая безразлично смотреть в огромное панорамное окно, из которого виден сияющий мегаполис. Его империя зла, которая с каждым днём лишь разрастается. Вот только Сано это индифферентно. Он даже врагов карает не потому что есть желание лишний раз продемонстрировать свою силу, а просто потому, что так надо. Какие-то вещи нужно совершать самому. Верхушка «

» и без того заляпана кровью.

Манджиро многое бы отдал за то, чтобы оказаться в холодной сырой земле рядом со старшим братом, Эммой и Изаной. Он не сберёг их. Сано каждый день видит этот фильм ужасов, как заезженную пластинку.

Кадр. И нет Баджи. Упрямого и громкого.

Кадр. Умирает Эмма на его руках. Красивая и ледяная, как куколка из розовой коробки.

Кадр. И в уголках губ Изаны появляется кровь, оставляющая алые дорожки на подбородке.

Их Манджиро спасти не смог. И его душа покрывается глубокими трещинами, из которых течёт ледяной холод; он оборачивается светящимся голубым плащом вокруг сердца, замораживает кровь, и Сано думает, что впадает в анабиоз.

Он дышит, ест, иногда спит, умудряется создать сильнейшую преступную организацию, но зачем? На самом деле, ему давно плевать на тех, кого он якобы хочет сберечь. Как показывает практика, Манджиро хреновый спасатель. Но почему-то даже спустя столько лет, Сано не заканчивает свою жизнь банальным самоубийством.

И ответ на подобное тоже не находит.

Для чего бережёт его Вселенная, не позволяя совершить последний шаг, отделяющий от полного забвения? Организацию есть на кого оставить — из Харучиё выйдет отличный лидер, а из Рана его заместитель. Однако же Манджиро не совершает последнего шага.

Порой он чувствует себя вором, подглядывающим за чужим счастьем. Когда старший Хайтани приходит с инициативой «цветов», Сано прекрасно понимает: плевать Рану на других жён, сестёр/девушек, потому что старший Хайтани — лис, и уберечь он хочет только Мию. Однако Манджиро идею поддерживает, малодушно надеясь: «

Ну вот теперь мне должно стать легче! Я буду знать, что под моей защитой находятся не тени, связь с которыми давно оборвана, а живые люди из плоти и крови!

Отчасти помогает, потому что Сано к «цветам» относится трепетно. Если вообще возможно применить подобное значение к человеку, который большую часть суток находится в анабиозе. Манджиро иногда подходит к зеркалу и пытается улыбнуться, но мышцы как будто атрофируются. Или Сано просто-напросто забывает, как это делать.

«Цветы» его радуют, но это радость настолько крохотная, что не выходит за пределы грудной клетки; по лицу Манджиро вообще невозможно понять, насколько сильно для него важен каждый из верхушки, потому что они остаются рядом. Да, из преданности это делает лишь Санзу, у остальных свои интересы, но они не уходят. И Сано пытается построить для себя иллюзию семьи, где каждая из «цветов» его сестра.

Дань Эмме. Хрупкой и тонкой, как аквилегия. Из всего благоухающего сада, этот цветок был бы самым любимым, но он давно мёртв, а тонкие розовато-белые лепестки истлели, становясь прахом, лежащим глубоко под землёй.

Грудь стискивает ледяной обруч, но Манджиро не двигается, чтобы унять эту накатывающую боль. Бессмысленно, потому что источник этой проблемы где-то глубоко внутри, как заноза в центре сердца, и она нарывает. Гной от неё отравляет нежные мышцы, а кровь наполняется не кислородом и питательными веществами, а ядом.

Сано хочет напиться этой горькой субстанции всласть, чтобы перестать дышать, но его тело приобретает иммунитет, и Манджиро продолжает дышать. День за днём, год за годом. Он бродит по бесконечным туннелям памяти и слышит крики тех, кого не смог спасти. Мужчина хочет вырваться из этих стен или заблудиться в них навсегда, но каждый раз просыпается.

А на губах кровавой пеной застывают слова прощения. Но мёртвым оно уже не нужно, а на страдания живых — плевать.

— Что-то ещё? — Сано поднимает голову, с удивлением видя перед собой Какучё, держащего в руках папку с документами. Хитто вежливо ожидает, пока лидер вернёт ему лист бумаги, который Манджиро уже подписал — оказывается, — вот только блондин будто бы во временную яму проваливается.

— Нет, — докладывает номер три Бонтен. — Видимо, колени в кровь стирает.

Сано очень хочется улыбнуться от этих слов, но лицо отторгает любые эмоции, и мужчина просто кивает. Он знает, что верхушка привыкла к подобному, и Манджиро им благодарен за это. Для них он — не псих. Сано сломан, и они оберегают то немногое, что осталось.

— Да? — Какучё разворачивается уже у двери, убирая ладонь с ручки.

— Подготовь машину, — велит Манджиро. — И цветы.

— Понял, сделаю. На завтра, как обычно?

— Да, — Сано встаёт из кресла и подходит к огромному окну, засовывая бледные кисти в карманы чёрных штанов. — Да.

Дверь тихо закрывается.

Они все деликатные. Хотя казалось бы — преступники, вот только каждый из верхушки воспринимает Манджиро, как дикого зверя: никогда не знаешь, что он выкинет в следующий момент. Уважают, по-своему оберегают, но остерегаются — Сано в гневе страшен. Это, пожалуй, одно из немногих, что вызывает в Манджиро хоть что-то настоящее.

Подлинные чувства и эмоции.

Гнев окрашен в чёрный цвет, но под ним — сплошная краснота, как кипящая в жилах кровь. Сано в приступах импульса внешне остаётся холодным и отстранённым, но внутри извергаются сотни вулканов сразу, выбрасывая на поверхность тонны смертоносного пепла. Манджиро кипит, как реактор. Сано — радиация, невидимая глазу, но всегда смертоносная.

У его заместителя ядовитый и поганый характер, у Манджиро — смертоносный. Мужчина настолько привыкает к своему бесконечному одиночеству, что ледяной холод становится чем-то привычным, как и темнота, и чёрный цвет в одежде. Разве что волосы выделяются из этой симфонии уныния и тоски — белоснежные, как первый снег, убивающий последние крохи жизни.

Сано смотрит на город внизу, удивляясь этой живости. Токио — огромный живой организм, и здесь жизнь буквально бьёт ключом; правда в теневой стороне — гаечным и по голове. Манджиро касается стекла пальцами, чувствуя холод от поверхности. Или это от его рук? Мужчина видит своё отражение и бесконечную усталость на дне бездонных чёрных глаз; под ними синяки.

Бессонница ещё один кошмар, мучающий Сано. Сон перестаёт быть спасением, потому что кошмары оживают в сознании; расцветают, как маки, оставляя после себя зияющие красные раны. Вот только наяву лучше не становится — сознание издеваются и прокручивает в голове Манджиро кадры его жизни и потерь.

Из этого лабиринта не вырваться никогда. Таких сил нет во Вселенной.

Мужчина не помнит, что делает в течение дня, а обнаруживает себя сидящим в удобном кресле с вытянутыми ногами. Свет в кабинете выключен, если не считать напольного торшера с мягким белым сиянием. Сано по большому счёту не принимает активного участия в деятельности организации, потому что верхушка отлично знает свои обязанности. Манджиро — щит, чьё имя несёт в себе угрозу одним лишь упоминанием. И этого достаточно. Однако рабочего места мужчина практически не покидает.

А куда ему идти? В развалины места, что прежде звалось домом? Манджиро не трус, но там точно бродят призраки былых воспоминаний о людях, которых Сано когда-то любил. Он не готов столкнуться с ними. Так и не смог отпустить.

» есть квартира. Бетонная коробка с мебелью внутри, но это больше напоминает склеп, чем место, где можно жить с уютом. Манджиро не хочет там находится, потому что слишком тихо и одиноко. В стенах здания организации всегда кто-то есть, и это создаёт иллюзию присутствия.

Он не один, но одинок. Сано — бесконечный космос боли, чьи глубины таят в себе ещё больше страданий. Никому не выжить. Никогда.

— Что за?.. — Манджиро касается груди, чувствуя жжение. Собственный голос кажется чужим. Он эхом отражается от стен, а Сано встаёт на ноги и идёт к неприметной тёмной двери, сливающейся со стеной.

Он включает яркий свет и с непривычки зажмуривается, а затем снимает с себя чёрную футболку с длинными руками, чтобы замереть от шока и неверия.

Пион. Нежно-розовый, как рассвет над городом. Кажется, что лепестки сияют каким-то матовым блеском. Они настолько изящно и точно прорисованы — коснись и ощутишь бархатистость поверхности.

— Быть не может, — шепчет Манджиро, хотя его никто не слышит. Он боится поднять руку и провести пальцами по левой стороне груди. Татуировка расцветает над гулко бьющимся сердцем, что в мгновение ока становится горячим и слишком тяжёлым. — Нет, нет…

Это обман зрения, однако нежно-розовый пион никуда не исчезает, а наоборот — распушается на глазах, смело отвоёвывая бледные участки кожи Сано. Он врастает в эпидермис, как завоеватель, и Манджиро ни в силах это остановить.

Медленно поднимает руку и касается цветка, фантомно ощущая нежный аромат его сердцевины: лёгкий и ненавязчивый. У Манджиро Сано — самого отбитого и жестоко преступника в Японии — появляется соулмейт. Злость затапливает разум, как река, вышедшая из берегов по весне.

— По-твоему, это смешно, да? — длинные худые пальцы обхватывают края раковины, сжимая до белеющих костяшек. — Ты даришь мне соулмейта? Родственную душу, которую я тоже погублю, как и всех до неё?

Сано лелеет свой «цветочный сад», созданный по инициативе Рана, настолько тепло, насколько позволяет собственная холодность. Много ли поддержки можно оказать, когда у тебя эмоциональный диапазон снижен до размеров песчинки? Однако Манджиро оберегает соулмейтов своих приближённых, потому что ни один раз проходит через острую боль потери.

Но мужчина никогда и подумать не мог, что Вселенная и ему готовит подобный подарок. А подарок ли? Кто та несчастная девушка, которой придётся нести на своих плечах тяжёлую ношу? Сано не идиот, он прекрасно понимает, что порвать со связью — невозможно. Разве что один из соулмейтов погибнет раньше времени.

— А не попробовать ли? — взгляд абсолютно чёрных глаз падает на острое лезвие, лежащее на полке около зеркала. Один точный взмах, и алая горячая кровь фонтаном хлынет из шеи. Один взмах, и всё закончится. Руки наливаются свинцовой тяжестью, и Сано не может их оторвать от раковины.

Впервые за долгое время внутри проклёвывается что-то новое. Горячее и инородное, чего там не наблюдается уже много лет.

Сано знает, что отношения — не про него. По крайней мере не для того ошмётка человека, коим он является. Что может дать подобный ему родственной душе? Грязь, гниль и смерть. Манджиро вновь смотрит на нежно-розовые лепестки: они будто светятся изнутри. Пачкать своей жизнью такую красоту — непростительно.

Встреча с соулмейтом всё равно состоится, и мужчина никак не сможет это изменить. Харучиё предпринимал попытку связь отторгнуть, и что имеет по итогу? С языком на плече удрал на другой конец страны, чтобы вернуть Амаду. Уж очень яркий пример того, как Вселенная наказывает за отказ от своих подарков.

— Вот же морока, — Сано надевает обратно футболку, пряча цветок за тёмной тканью. Даже забавно, как складно всё выходит: Манджиро здания организации практически не покидает, потому что идти особо некуда, и знак родственной души появляется именно тогда, когда мужчина собирается на кладбище. Неужели судьбоносная встреча произойдёт там?

До слёз бы смеялся, если бы был ещё способен.

Сано возвращается в кабинет и садится в кресло, а ладонь сама ложится на левую сторону груди. Ощущение такое, что кожа там становится горячее, будто розовый пион разгоняет кровь в организме Манджиро: обжигающее солнце восходит над тысячелетними ледниками, и они начинают таить.

Вроде бы ничего не меняется, вот только Манджиро кажется, что настырный пион жжёт бледную кожу; проступает нежно-розовой краской через футболку, и скоро все в здании смогут лицезреть самую фантастическую картину в мире: у их бесчувственного жестоко лидера есть родственная душа.

Сано кажется, что он ощущает фантомное присутствие соулмейта, как непрекращающееся скребущее чувство за грудной клеткой; будто к нежной слизистой цепляются тысячи зазубренных лапок насекомых, что вырывают по кусочку ткань, оставляя кровавые следы. Внешне Манджиро никак не меняется, но внутри бушует буря. Впервые за много лет мужчина не понимает, как ему действовать.

От связи не избавишься, и в этом он убеждается на примере верхушки — ни один не отказался от соулмейта. Даже самый упрямый и строптивый в конечном итоге упорхнул вслед за своей родственной душой. Однако Сано настолько привык жить в своём мёрзлом холодном коконе, что не может себе представить кого-то рядом.

Он — воплощение тьмы и холода, что убивают всё на своём пути. А его родственная душа, судя по метке пиона, — полная противоположность.

Манджиро сгубит её. Рядом с ним жизни нет, и он лично имел неудовольствие в этом убедиться. На примере старшего брата, младшей сестры, лучшего друга и Изаны. Вот в этом списке прямо не хватает родственной души.

Выругался бы, да мышцы на лице застывают будто в гипсовой маске. Сано спускается вниз, в гараж, где его ждёт машина, на заднем сидении который лежит роскошный пышный букет нежно-розовых аквилегий, завёрнутых в плотную кремовую бумагу.

Манджиро касается лепестков пальцами, ощущая бархатистую мягкость цветов и тупые отголоски боли; они ударяют молоточками по сердцу — тому истлевшему ошмётку, что от него остался. Эта боль всегда рядом, как давний враг, не собирающийся уступать своих позиций.

— Поехали, — отрывисто говорит Сано, и машина плавно трогается с места, увозя Манджиро в дом мёртвых. Их кости давно истлели, а мужчина отчаянно хочет оказаться рядом с ними, чтобы больше не влачить жалкое существование на земле.

У Сано есть всё: власть, деньги, доступ к любым благам, но мужчина бесконечен беден. Оказывается, подлинное счастья купюрами не измеришь.

На кладбище тихо. Манджиро ощущает здесь странное спокойствие, а потому не спеша бредёт среди надгробий, действительно чувствуя что-то, отдалённого напоминающее благодать и умиротворение. Здесь всем плевать кто он такой — на этой земле правит смерть, а у неё свои критерии счастья.

Сано нравится ощущение того, что здесь совершенно другая аура. Даже звуки кажутся приглушенными, будто над всей территорией висит защитная сфера, позволяющая скорбеть спокойно. Шаги мужчины — едва слышные, как у крадущегося кота — единственное, что нарушает могильный покой усопших. Манджиро эту дорогу может пройти с закрытыми глазами.

Может. Однако взгляд цепляется за нечто инородное здесь, и сердце снова даёт о себе знать, становясь тяжёлым и горячим.

Сано останавливается и смотрит в проход между могилами, где около одного из надгробий видит девушку — её узкую спину, укрытую длинными густыми волосами, вьющимися крупными кольцами. Густая на вид грива имеет плотный чёрный цвет и даже в отсутствии прямого солнечного света блестит, точно в каждый волосок вплетена алмазная нить.

Траектория движения резко меняется, и Манджиро идёт к девушке, а она вздрагивает, видимо не ожидая увидеть здесь кого-то ещё — вполне разумно, — и резко оборачивается, чтобы встретится взглядом с чёрными глазами Сано.

Занавес. Вселенная схлопывается.

Источник: [https://ficbook.net/readfic/0197369b-9f80-7dda-b833-1aab2c098b51]*
*Запрещенная на территории РФ организация

1. Там, где живут мёртвые

Токийские мстители

Гет

Фанфики

Рейтинг за секс

Альтернативная реальность

Психология

Расчленение

Натянутые отношения

Горе / утрата

Преступный мир

Массовое убийство

Преступники

Безэмоциональность

Hurt/Comfort

Нецензурная лексика

Упоминание курения

Ангст

Сложные отношения

Кровь / Травмы

Убийства

Соулмейты

Мошенничество

Ран Хайтани

Хаджиме Коконой

Манджиро Сано / ОЖП

Какучё Хитто

Риндо Хайтани

Харучиё Акаши

Пион — проклятие или излечение?
Манджиро болен, но до сих пор не может понять: ей или из-за неё?

ru-devochka-maiki-karakanya-beta-terina-damenzki

Девочка Майки

Содержание

1. Там, где живут мёртвые

Комментарии (0)