Ночь окутала разрушенный мир темнотой, оставляя слабый свет уличных фонарей, что мерцали сквозь огромные окна и трещины в стенах. Ветер завывал, колотился в стекла, содрогавшиеся под его ударами, но этот шум казался Дмитрию далеким. Он слышал лишь глухое эхо собственных шагов — четкие и выверенные до миллиметра движения, звучавшие похоронным маршем.

Последняя мысль ударила прямо под ребра — шрам на губе дернулся, и Дмитрий замедлился. Он не верил в знаки, суеверия или приметы, но голова уже плохо соображала, а рассудок, истерзанный гнетущими мыслями, твердил свое вопреки логике. Дмитрий не противился. В последние дни сердце и так металось в груди, словно гулкий набат, возвещающий о надвигающейся беде.

Пройдя мимо своей спальни, Генерал двинулся чуть дальше. Еще три шага, поворот и сразу дверь. Он уже выучил эту дорогу наизусть, знал каждую плитку под ногами, помнил все сколы и вмятины.

Дмитрий вздохнул, сжимая в кармане куртки пачку сигарет. Курить хотелось безумно: вдохнуть едкий дым, наполнить легкие никотином. Хватило бы и нескольких затяжек, чтобы хоть немного унять внутреннюю дрожь. 

Но Анна не любила запах сигарет. 

Впрочем, яд табака все равно не поможет развеять тревогу, возможно, на мгновение отвлечет, но не сотрет из памяти беспокойных дней, не избавит от тяжести, сдавливающей грудь. Дмитрий знал это — потому, только закончив с делами, сразу же направился сюда. Донован не стала его долго удерживать, лишь, отпуская, напоследок сухо бросила: «Иди отдохни, Генерал. Выспись».

Но о сне не было и речи — пусть он и не помнил, когда в последний раз спал.

Остановившись перед дверью, Дмитрий сделал неглубокий вдох. Едва уловимая пауза, еле заметное промедление, которое никто бы не заметил, даже если бы наблюдал со стороны. Вскоре привычная решимость сжала плечи, отсекая ненужное, и Дмитрий зашел внутрь.

В комнате было темно. Единственный источник света — слабое сияние расколотой луны, пробивающееся сквозь занавешенное окно, да свечение ХИСа, оставленного Лэйн на прикроватной тумбочке. Самой девушки не было.

Дмитрий устало опустился на стул возле постели. Его плечи — обычно твердые, выточенные из камня под тяжестью бесконечных решений и потерь — теперь ссутулились, потеряв привычную выправку. Зеленоватый свет выхватывал из темноты его лицо, подчеркивая глубокие тени под глазами — следы бессонных ночей и леденящего, сдавливающего горло страха.

Анна лежала неподвижно, словно брошенная кукла. Постельное белье сбилось, и ее тело — тонкое и ослабшее — почти утонуло в белых простынях. Темные волосы спутались, несколько прядей липли ко лбу. Губы — сухие, изрезанные трещинами, дыхание поверхностное, грудь едва поднималась. Если не замереть и не прислушаться — можно подумать, что она уже не дышит.

Непонятно откуда взявшаяся болезнь началась внезапно. Еще несколько дней назад Анна была такой, как всегда: с привычной упрямой искрой в глазах и согревающей улыбкой. В одно мгновение все резко изменилось.

Сначала — обычная слабость. Дмитрий даже не сразу заметил, как в ее движениях появилась вялость, как Анна стала чаще прикасаться к виску, будто в попытке унять головную боль. Она ничего не говорила, а Дмитрий и не спрашивал. Думал, что это просто усталость и сестра вымоталась из-за нападений отродий на базу.

Но уже на следующий день ей стало хуже. Утром Дмитрий нашел Анну в комнате — она сидела на кровати, упираясь локтями в колени, ее глаза были покрыты странной, мутной пеленой. Он заговорил с ней, но Анна не отреагировала, словно не сразу услышала.

Вечером появился жар. Сильный, выматывающий — такой, что ее лоб стал похож на раскаленный металл. Анна почти не говорила, взгляд был затуманенным, сознание — спутанным. А потом… она просто закрыла глаза и провалилась в беспамятство. И вот уже несколько дней не двигалась, почти не дышала. Дмитрий не знал, что с ней происходит. Не знал, очнется ли она.

Потянувшись, он коснулся ее бледной руки — теплой и чуть дрожащей. Как в далеком детстве, когда Аня искала его ладонь в ночи, боясь раскатов грома за окном. Тогда все было проще — Дмитрий просто сжимал ее пальцы, обещая, что ничего плохого не случится, пока он рядом. И этого было достаточно, чтобы унять страх. Но теперь все иначе. Не было ни грома, ни самого надежного укрытия — теплого одеяла, под которым можно было спрятаться от любых кошмаров, — и Дмитрий не имел ни малейшего представления, как помочь Анне.

Он смотрел на нее и не видел своей сестры — лишь бледную тень, едва ощутимый осколок той, кем она была. Дыхание ломкое, как хрусталь. Лицо — застывшее, будто скованное ледяными пальцами смерти.

Если бы существовал способ, хоть один проклятый шанс — Дмитрий бы без колебаний отдал все, только чтобы Анна открыла глаза. Если бы существовала сила, способная забрать его жизнь вместо ее, он бы сдался без борьбы, без боя. Дмитрий сделал бы этот выбор мгновенно, не сомневаясь и не сожалея. Пуля в висок, нож в сердце — все что угодно, лишь бы этот ад закончился и Анна смогла дышать полной грудью, смеяться, жить.

Впервые Генерал чувствовал себя настолько беспомощным. Мир всегда был жесток, но Дмитрий научился играть по его правилам, приспосабливаться, выживать. Только вот сейчас был бессилен. Он мог сражаться с врагами, убивать, находить выход из самых безнадежных ситуаций, но в этот момент не знал, что делать. Он не мог схватить смерть за горло и заставить ее отступить. Не мог выстрелить в болезнь. Не мог взять Анну на руки, сжать в объятиях и унести туда, где она будет в безопасности.

Он мог только быть рядом. И ждать. Но чем дольше он сидел, тем больше ощущал, как время растягивалось, словно издеваясь. Дмитрий не знал, сколько прошло — часы, минуты, секунды, — все его внимание было сосредоточено на дыхании Анны, на этих слабых вдохах, не приносящих утешения.

Тишина вокруг давила, сжимала сердце стальными тисками. Лучше слышать отчаянные, полные боли крики, грохот пуль, раскаты артиллерийского обстрела, от которого земля дрожит, а пространство рвется на куски. Даже на войне — громкой и жестокой — была жизнь. Но тишина — это всегда смерть. Дмитрий готов выдержать любые звуки, но не это удушающее молчание.

Надежда появилась, когда протяжно скрипнула дверь и в комнату скользнула тень. Дмитрию не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.

. Он почувствовал ее мгновенно — легкое изменение в воздухе, едва уловимый аромат с нотками вишни и темного шоколада.

Лэйн двигалась неслышно, но ее присутствие ощутимо прорезало вязкую тишину. Она не сказала ни слова — не нужно было. Дмитрий почувствовал ее взгляд на себе: мягкий, понимающий, полный осторожности, с которой прикасаются к чужой боли. Он знал, что Лэйн весь день провела у постели Анны, поправляя одеяло и проверяя температуру. Ее забота значила намного больше, чем он мог выразить, но благодарность так и осталась невысказанной.

Лэйн подошла, остановившись за его спиной. Невесомое движение — невидимое, как дрожь воды перед ветром, — и ее руки опустились на окаменевшие плечи.

Дмитрий прикрыл глаза, позволяя себе на секунду утонуть в этом прикосновении. Впустить его. Ощутить, как через ее ладони передается тепло — мягкое, живое, не требующее ничего взамен. Оно медленно проникало сквозь слои усталости и напряжения, оставляя за собой слабый след умиротворения.

Лэйн осторожно сжала пальцы у основании шеи. Тихое напоминание, что рядом есть тот, кто понимает, кто тоже ждет и боится. Лэйн не пыталась вытащить его из этого долгого, мучительного ожидания, а просто давала почувствовать: он не один. И впервые за этот бесконечный день Дмитрий позволил себе свободно вздохнуть.

— Ей лучше. — Голос Лэйн был чуть хрипловатым, как после долгого молчания. — Температура упала. Лихорадка ушла. — Она провела пальцами по натянутым жилам, разминая затекшие мышцы. — Анна скоро очнется.

Слова как будто растворялись, не успевая обрести форму. 

Температура упала. Лихорадка ушла.

 Этого не было достаточно, чтобы вырвать его из этой вязкой реальности. Дмитрий только кивнул, давая понять, что все слышит.

— Я побуду здесь, — выдохнул он. — Ты иди. Отдохни. Завтра тяжелый день.

Лэйн не ответила. Молчала, продолжая массировать мужские плечи, будто пытаясь выжать из его тела остатки напряжения, болезненно запечатавшегося в каждом мускуле.

— Тебе тоже нужно отдохнуть, — уверенно заявила она, как если бы отдавала приказ. — Ты не спал несколько суток, ты измотан.

— Я не могу оставить ее, — сипло произнес Дмитрий, мотнув головой в сторону сестры.

Лэйн знала, что его непреклонность — это не просто упорство, а страх. Страх оставить Анну, страх того, что его отсутствие может что-то изменить, ухудшить.

Тихо выдохнув, Лэйн отняла ладони, разрывая прикосновение. Казалось, девушка сейчас уйдет, оставив после себя лишь тишину и тяжелые мысли. Но вместо этого она аккуратно обошла стул и опустилась перед Дмитрием на корточки. Он никак не отреагировал, продолжал неотрывно смотреть на Анну.

Едва коснувшись кожи, Лэйн провела кончиками пальцев по его щетине, обхватила лицо и нежно приподняла его голову, вынуждая встретиться взглядами.

— Ты устал, Дмитрий. — Она говорила тихо, но в голосе ощущалась сила, способная развеять все страхи. — Анна будет в безопасности. Ноа приглядит за ней. Он уже стоит за дверью.

Дмитрий усмехнулся, качнув головой. Конечно, Лэйн подготовилась. Она знала его. Понимала, что он не оставит Анну одну — будет сидеть у ее постели, игнорируя собственную усталость, — и заранее договорилась с Ноа. Предусмотрительная, упрямая, как всегда.

— Разумеется. — Лэйн чуть вздернула подбородок, и на ее губах мелькнул намек на слабую улыбку. — Кто-то же должен заботиться о тебе, если ты сам не умеешь.

Опустив руки, Лэйн сжала пальцы на его запястье, словно подталкивая и призывая довериться ей. Выдохнув, Дмитрий наконец поднялся. Движение далось тяжело: налитые свинцом мышцы отозвались тупой болью, в голове стоял туман. Протянув руку, Дмитрий медленно провел ладонью по щеке сестры и только после этого сделал шаг назад, давая Лэйн увести себя из комнаты.

Дмитрий сидел на краю кровати спиной к мягким подушкам, но даже не думал ложиться. Его локти упирались в колени, а пальцы сжались в замок. Мысли о том, что он позволил себе уйти от постели Анны, не отпускали, жгли изнутри, как медленный огонь.

В комнате было тихо. Только слабый, еле слышный шум воды за стеной напоминал, что он не один.

Дмитрий провел ладонью от лба к подбородку, сметая усталость, но это не помогло. Перед глазами все еще стояло лицо сестры: бледное, измученное, застывшее в беспамятстве. Пусть температура упала — страх не отпускал.

Он должен был оставаться там — сидеть рядом с Анной, следить за каждым ее вздохом, не разрешая себе даже моргать, пока она не очнется. Но вот он здесь, в своей комнате, в своей постели, где его тело должно было найти покой, а разум — затихнуть. Но грудь сдавливало, словно на нее легла каменная плита, а дыхание было рваным, неглубоким, как если бы не хватало кислорода. Дмитрий закрыл глаза, но тут же снова открыл. Во сне не было смысла — сознание вряд ли смилуется и избавит от преследующих наяву страхов.

Тряхнув головой, попытался хоть немного унять гул в ушах. Но тревога только крепче вонзала в него свои когти. Он не знал, как от нее сбежать. Возможно, и не мог.

Дверь ванной приоткрылась, и наружу скользнул теплый пар, размывая границы света и тени. Лэйн шагнула в спальню легко, бесшумно, и воздух тут же наполнился влагой и тонким ароматом геля для душа. На ней была его рубашка — слишком большая, с длинными рукавами, скрывающими пальцы. Тонкая ткань облепила силуэт, цепляясь за влажную кожу, отчего рубашка казалась почти невесомой.

Лэйн села позади него на кровать — так, чтобы между ними не осталось и намека на расстояние. Прикосновение ее колена к спине, горячее дыхание у затылка.

— Ты все еще там, — негромко сказала она.

Дмитрий не сразу понял смысл ее слов.

— В комнате Анны, — уточнила Лэйн. — В той тишине, в том страхе. Ты не здесь.

Он выдохнул сквозь стиснутые зубы не в силах отрицать. Руки Лэйн осторожно скользнули к нему, обняли, сомкнулись на груди — крепко, уверенно, как будто она могла удержать его в этом мире.

Дмитрий все еще не двигался, смотрел на свои сжатые в замок ладони, готовый сорваться с места, чтобы вернуться к сестре. Лэйн почувствовала это и прижалась сильнее, надеясь, что сможет сломать невидимую нить, которая тянула его назад.

— Ты ее не потеряешь, Дмитрий. — Лэйн словно знала главный страх, что ядом окроплял сердце. — Анна поправится.

Ее слова не стали спасением, но в них было что-то от тихого маяка, который не гаснет даже в самую темную ночь.

— Ты ее не потеряешь, — повторила Лэйн, аккуратно опуская голову ему на плечо.

Ее волосы щекотали кожу шеи, и Дмитрий чуть повернулся, вглядываясь в ее спокойное лицо. Глаза закрыты, губы — не сжаты. Можно было подумать, что Лэйн безмятежно спит, если бы не ладони, которые не прекращали водить по его рукам и груди. Она дышала медленно, ровно, и Дмитрий вдруг поймал себя на том, что следит за ее дыханием. Пытается сосредоточиться на этом звуке, раствориться в ритме размеренных вдохов и выдохов, лишь бы не слышать новой оглушающей тишины.

Дмитрий медленно вытянул руку, как будто его тело сопротивлялось любому движению, но он все же не смог заставить себя остановиться. Нерешительно скользнув по чуть влажной коже, он осторожно взял ладонь Лэйн, сжимая.

— Не могу вынести тишины, — признался Дмитрий.

— Тогда, — сразу отозвалась она, — расскажу тебе что-нибудь.

Лэйн улыбнулась и, оставив быстрый поцелуй на его плече, разорвала объятия, но все еще продолжала держать его руку, поглаживая костяшки пальцев.

Не говоря ни слова, притянула его к себе, укладывая на кровать. Дмитрий поддался, упав на подушки, отчего матрас под ним протяжно скрипнул.

Лэйн накинула сверху одеяло и, не медля, юркнула под него, прижимаясь к Дмитрию всем телом. Ее ноги тут же сплелись с его — это было какое-то непреодолимое желание получить как можно больше точек соприкосновения, убедиться, что посреди ночи никто не покинет постель. Дмитрий чуть повернул голову, утыкаясь в темную макушку. От запаха вишни и шоколада, проникшего в легкие, напряжение схлынуло, позволив мышцам расслабиться.

Лэйн заговорила. Голос был тихим, чуть приглушенным под тяжестью пережитого дня, но Дмитрий находил в нем покой. Лэйн говорила обо всем подряд — о любимых местах в родном городе, о Северной Каролине, об учебе, даже о каких-то методах криптографии.

Вскоре собственные мысли перестали быть похожими на сломанный механизм, без конца гоняющий одно и то же. Рассказы Лэйн обволакивали, убаюкивали, проникали в него незаметно, как теплый ветер поздней весны.

Дмитрий поймал звук ее голоса, как паруса корабля ловят дуновение попутного ветра, что уносит прочь от усталости, страха и этого вечного гнетущего чувства вины. Горячее дыхание Лэйн касалось его шеи, пальцы то и дело рисовали ленивые узоры на груди, словно проверяя, что он слушает ее, а не растворяется в своей тревоге.

Слова сливались в единый поток, их смысл постепенно терял четкость, растворяясь в глубине сознания. Дмитрий пытался удержаться, вникнуть, но в голове все путалось, превращалось в неуловимые образы.

Тьма подступала плавно, обещая пусть и недолгий покой. Веки стали тяжелыми, пальцы ослабли, дыхание изменилось.

Последнее, что Дмитрий почувствовал, — как Лэйн невесомо коснулась губами его виска. А потом все исчезло. Реальность потускнела, уступая место мягкому забвению.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/019505a6-8f76-759f-bcd5-d933fd77e572

✧✧✧

Kathrin Stein

avenrock

Лэйн подошла, остановившись за его спиной. Невесомое движение — невидимое, как дрожь воды перед ветром, — и ее руки опустились на окаменевшие плечи. Дмитрий прикрыл глаза, позволяя себе на секунду утонуть в этом прикосновении. Впустить его. Ощутить, как через ее ладони передается тепло — мягкое, живое, не требующее ничего взамен.

Клуб Романтики: Секрет небес: Реквием

Дмитрий/Лэйн

Анна

Ее голос — его покой

ru-ee-golos-ego-pokoi-kathrin-stein-gamma-avenrock

На форумах поклонников «Клуба Романтики» сломано много копий по поводу того, какая из интерактивных историй – самая захватывающая. Однако почти все фанаты вносят в свои личные топ-3 «Секрет Небес» за авторством писателя Алисы (она же – Элис). История девушки Вики, которая после смерти пытается разобраться в своих чувствах, встречает знойного красавца Люцифера и вычисляет имя своего убийцы, впечатлила читателей своей продуманностью и реалистичностью. Как и любая хорошая история, эта породила множество фанфиков и теорий на форумах поклонников.
Мы отделили зёрна от плевел и опубликовали в нашем фэндоме только лучшие фанфики «Секрета Небес». Читайте наши ФФ, и вы узнаете, как сложились бы отношения Вики и Дино при появлении сильного ОЖП, а также какую сторону в итоге выберет полукровка Мальбонте. У нас есть произведения и по 2-ой части этой интерактивной истории – с участием Астарота, Эрагона и всех всадников Апокалипсиса, включая одиозного Голода. Особо впечатлительных предупреждаем сразу: часть наших историй имеет возрастное ограничение 18+ и может быть ну очень горячей! 

От оригинальной книги Брэма Стокера душа прямо-таки уходит в пятки. Однако «Клуб Романтики» сумел превратить ужастик о кровожадном графе из Трансильвании в сентиментальную интерактивную историю. «Дракула. История Любви» вполне себе вписывается в современный тренд, который показывает, что вампиры могут не только рычать и сосать кровь, но и ухаживать за девушками – причём куда красивее простых смертных.
Читая наши фанфики по «Дракуле История Любви», вы отправитесь назад во времени в Османскую империю XV века вместе с реставратором Лайей, чтобы разобраться, кто же такой этот загадочный филантроп Влад и почему шесть веков назад он выглядел так же неотразимо, как сейчас. В нашем каталоге вас ждут ФФ с ОЖП и ОМП, а также кроссоверы с другими фэндомами. Однако призываем вас быть осторожными: персонажи историй настолько очаровательны, что прощаться с ними вам будет очень тяжело!

Ее голос — его покой

Содержание

✧✧✧

Комментарии (0)