Самые близкие люди первыми замечают перемены:

встаёшь на несколько минут раньше или позже? — с тобой что-то случилось;

приходишь позже обычного? — значит, гнетёт возвращение домой;

резко забыл о какой-либо привычке? — пытаешься скрыть свои проблемы;

стараешься уединиться и отдаляешься от семьи? — определённо скрываешь нечто крайне важное.

— Ты же не думал, что я не замечу? — самый близкий человек Ягами Лайта, кто первый заметил изменения в родном человеке, — младшая сестра, не Саю.

— Я беспокоюсь по поводу линчевателя, — выпускник старшей школы старается не смотреть на тебя, иначе глаза раскроют все тайны, потому что с самого детства ты находила все мысли брата в ореховой радужке.

— Посмотри мне в глаза, Лайт, — требовательный тон раздражает его, а ты пользуешься эмоциональными слабостями члена семьи.

— Нет, я не… — лучший ученик школы и похититель девичьих сердец горит твоими прикосновениями, обжигается о ладони на щеках, которые не дают отвернуться. Ты видишь все страхи Лайта, все его мысли открыты для тебя, и захлопнуть предательски приоткрытую дверь у него не хватает сил: с появлением самой большой тайны в чёрном переплёте возникла ещё одна, не менее ужасная.

— Мог бы сразу сказать, что одобряешь действия Киры и поддерживаешь его, — ты возмущена и дуешься, садишься обратно на кровать старшего, прямо рядом с Богом, чей смех оглушает и раздражает владельца тетради.

Ягами Лайт едва не заскулил, как сбитая грузовиком собака, когда ты убрала руки с его лица.

Истина всегда прячется за кулисами, предпочитает показываться в самые тёмные времена и руководит театром, дёргая за прозрачные нити. С появлением мистики в своей жизни, Лайту становится труднее держаться за светом прожектора: он хочет выйти на обозрение публики и явить себя — Киру, 

 вашего нового Бога. Болезненная справедливость диктует поведение в свободное время; эгоизм считает это единственным правильным методом очищения мира от осквернения преступной деятельностью; нарциссизм не классифицирует собственные действия, как такие же преступные и недопустимые, потому что Кира является спасением и избавлением для всех страждущих.

Кира — синоним слова «мир» в незрелых умах.

Ягами Лайт — олицетворение греха.

Каждый новый день меняет его, делает более жестоким, на точильном камне заостряет интеллект и рубит робкие мысли, не достойные даже мелькать в уме того, кто метит на престол выше всех известных голов. Одной лишь позволено жить, скрытой на многочисленных страницах книги жизни и смерти одного молодого человека, однажды подобравшего собственность Бога. Ягами замечает растущую ревность, если ты опаздываешь домой на несколько минут. Он безошибочно узнаёт клокочущий в горле гнев, когда утром отчитывает за лёгкий макияж. Ему больно понимать каждый твой шаг, 

Ты — единственный человек, о котором Ягами Лайт 

 заботиться, просто не можешь покинуть его. Самые страшные монстры обитают не под кроватью, они не прячутся в человеческих сердцах, нет. Самые страшные монстры смотрят любящими глазами, пока наносят тяжёлые раны, и баюкают крепкими объятиями, заглушая всхлипы и мольбы о помощи.

— Ты не думаешь, что слишком мала для поцелуев? — разговор один-на-один о нелёгком времени, когда появляются первые отношения и все неловкости, связанные с ними. 

Особенно, первые поцелуи.

— Я оканчиваю школу, Лайт, — ты раздражена, руки скрещены на груди, а в глазах вызов, который так ненавидит старший. Игры разума с Элом научили самому главному: самоконтролю, поэтому ты всё ещё спокойно сидишь на его кровати, а он — напротив, даже не сжимает кулаки в попытках ослабить растущие эмоции.

— Нельзя доверять любому, кто проявил симпатию по отношению к тебе. Ты не думаешь, что это может быть притворство? Или спор? Или ещё что-нибудь? — Лайт готов откусить себе язык за несдержанность, проявляющуюся только наедине с тобой.

— У тебя есть девушка, — льёшь на него холодные факты, — так что не тебе читать мне морали о плохих мальчиках, дорогой братец, — заливистый смех зрителя предназначен лишь для одного из участников дискуссии, потому в затянувшемся молчании решаешь поскорее уйти. В последнее время Лайт начинал пугать.

— Повтори это, и я убью любого, кто прикоснётся к тебе, — рука застыла на дверной ручке. Ты не ослышалась?

— Что? — неужели он действительно это имел в виду? — Это не смешно, Лайт.

— Я — Кира, — не пропускаешь опасность, таящуюся в ореховой радужке, которая с недавних пор отдаёт кармином — благородным оттенком красного.

— Это действительно не смешно, — натянуто улыбаешься и дёргаешь ручку.

Болезненно тёплые прикосновения убирают выбившиеся пряди с лица:

один — голодный хищник, загнавший добычу;

другой — добыча, попавшая в ловушку собственной глупости;

оба разделяют поцелуй, полный слёз и грохочущего ликования: совсем скоро хищник добровольно сядет в одиночную камеру и забудет обо всём, кроме распространяющегося по венам желания при виде любимой сестры, что младше на какой-то год.

Ягами Лайт не способен на высокие чувства: он не знает, каково это — любить и отдавать всего себя во имя любви, не требуя ничего взамен, потому что Ягами Лайт, в первую очередь, обращает всё внимание на себя, довольствуется избытками в переполненной чаше, откуда пьёт и не утруждается убрать лишнее. Эгоистичная натура в совокупности с нарциссизмом и комплексом Бога — краткий портрет самого жестокого серийного убийцы за всю историю человечества. Однако даже у монстра может быть слабость, и криптонит Ягами Лайта заключён в одном своеобразном чувстве, искажённом и болезненном, — такое не принято в 

Ягами Лайт любит только себя и, может, 

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/10688844

код ламбада

Самые страшные монстры смотрят любящими глазами, пока наносят тяжёлые раны, и баюкают крепкими объятиями, заглушая всхлипы и мольбы о помощи.

эгоистичное влечение садиста

Комментарии (0)