Когда посреди ночи в твое окно ломится Кристофер Шистад, ночь перестает быть томной.

Эва, ещё даже не ложившаяся, сквозь стекло удивлённо смотрит на его жалкие попытки открыть окно. Окно, которое она давно закрывает, ведь теперь нет необходимости прятать кого-то от матери. Мать всё знает про Юнаса, она уже прочитала им запоздалую лекцию о предохранении, так что, можно сказать, благословила. Теперь дверь используется по назначению, а на окне опущена щеколда. Вот только Шистад об этом не знает, и Эва смотрит на него, пытаясь понять, что он потерял в два часа ночи у её дома. Какого черта Крис тут делает? И можно ли его проигнорировать, опустив жалюзи? Вот только Шистад, как всегда, настойчив: он опять стучит по стеклу, буквально вмазывается в него лбом, и Эва слышит приглушенное: «Мун, впусти, Му-у-ун, не уйду, пока не впу-у-усти-и-ишь». Эва вздыхает и поднимает щеколду, едва успевая отскочить от вваливающегося в проём парня. Точнее, вначале вваливается бутылка водки, мягко падает на диван, а вслед за ней менее мягко и совсем неизящно вваливается Крис, барахтается какое-то время, пытаясь принять нормальное положение, матерится, но в конце концов усаживается на диван. Шарит по нему в поисках бутылки и, найдя ее, поднимает взгляд на Эву. По полному пиздецу в глазах Эва понимает, что Шистад пьян в жопу. Таким пьяным она не видела его давно. Да какого черта, она вообще его давно не видела. Уже прошло полтора месяца с той самой вечеринки, с которой он ушел в обнимку с Эммой, а Эва уехала в такси вместе с Юнасом. Полтора месяца, в течении которых он вообще не давал о себе знать, и в общем-то Эва не в претензии: сейчас Шистад ей никто, чтобы что-то от него требовать, но, блять, какого хера он тут делает?

– Шистад, какого черта? – выдыхает Эва, складывая руки на груди.

Крис смотрит на нее исподлобья, хлопает осоловевшими глазами и спрашивает:

– Что? – и голос такой кроткий, что Мун тянет рассмеяться. Сидит тут сама невинность, будто это она к нему в дом вломилась, а не наоборот.

– Какого черта ты припёрся ко мне ночью? – уточняет вопрос. – Дома перепутал? Прошлое с настоящим? Что ты потерял у меня, Крис?

Крис хмурится и шумно выдыхает, Крис отвинчивает крышку бутылки и делает глоток – его слегка ведёт в сторону, но усилием воли он выравнивает себя в пространстве. Эва же смотрит на эту борьбу с гравитацией и терпеливо ждет. Парень морщится и сипит:

– Эва, ты должна мне помочь.

– Ты должна мне помочь, – повторяет и не смотрит на неё, разглядывает бутылку, а пальцы на горлышке сжимаются так, что аж костяшки белеют. – Ты должна мне помочь, иначе я просто сдохну.

Эва вздёргивает бровь.

– И от чего ты сдохнешь?

– Не от чего, а без кого, – Крис поднимает глаза, и Эва сжимается от черноты, что плещется в них. – Эмма меня бросила, и я подыхаю.

Эва смотрит на Криса и не верит, что слышит это. Не верит, что вот он – сидит сейчас перед ней пьяный и совершенно невменяемый: больные глаза, искусанные губы и румянец нездоровый, а пальцы ходуном ходят. Не человек – поломанная кукла. И Эва не верит, что Крис признается ей в 

. Эва не верит, что он признается 

– Серьезно, Шистад? Ты решил, что прийти ко мне с проблемами в твоей личной жизни – это охрененно гениальная идея? Эва давно не злится, она даже тогда не злилась (легкое удовлетворенное «я была права» вместе с губами Юнаса скрасили ситуацию), но не охреневать от его наглости она не может. – После того, как без слов бросил меня на той вечеринке?

Шистад недобро щурится.

– Не припомню, чтоб ты долго переживала по этому поводу. Утешилась непозволительно быстро со своим бывшим.

«Справедливо» – думает Эва, вот только хрен ему это скажет. И всё равно она не понимает!

– Крис, но почему ко мне?

– Кроме тебя мне не к кому пойти.

Эва фыркает от этого заявления. А потом смеётся. Друг? Серьезно?! Пьяный Шистад городит полную хрень. Мун собирается сообщить ему об этом, а потом выпроводить в окно, но Крис вздыхает, подается всем телом вперед.

– Эва, пожалуйста, мне нужна твоя помощь, – выдыхает лихорадочно, и глаза блестят как у умалишенного. – Эмма меня позавчера вытурила, и у меня крыша едет. Я дышать не могу, мне больно пиздец!

Крис распластывает пятерню на груди, будто пытается унять боль, сглатывает, будто проталкивает воздух в легкие, кашляет, будто сердце пытается выплюнуть, и смотрит, смотрит совсем ненормальными глазами, а Эва ёжится от этого взгляда.

– Я задыхаюсь без неё, понимаешь. Загибаюсь, блять, как ёбаный наркоман без дозы, – голос Криса звучит удивленно, будто сам от себя не ожидал такой подставы, будто не верил, что такое с людьми бывает, но вот оно пришло к нему, сюрпри-и-и-из, выбирай: или она, или сдохнешь, и он впервые не знает, что делать. И Эве хотелось бы рассмеяться злорадно, мол, доигрался, Шистад, попал в один из капканов, которые раньше сам так любовно расставлял, вот только она никогда не видела его таким, и сейчас ей от этого очень жутко.

– Она нужна мне, – шепчет Крис, а Эва кусает губы.

Эва сглатывает, чувствуя себя предельно неловко, будто подглядела за чем-то очень личным, будто он тут кишки свои перед ней вывалил, а она морщится от вони. Нет никакого злорадства и удовлетворения, только острая жалость и желание помочь, чтоб уже стал прежним Крисом, а не этим израненным агонизирующим зверьком.

– Но я-то тебе чем помогу? – спрашивает и сдерживается, чтоб не погладить по голове.

– Ты поможешь мне её вернуть, – шепчет Крис, а Эва шумно выдыхает и проклинает и Шистада за его неожиданную боль, и себя за ненужную мягкость. Ведь чужие давно друг другу, так какого черта?

Эва смиряется с происходящим и садится рядом, забирает бутылку и делает из неё глоток. Кашляет и задыхается от горячей жидкости, ухающей в желудок.

– Для начала уберу это подальше, – говорит, когда Шистад тянется к бутылке. – А потом ты скажешь, какую хуйню натворил. Потому что ты явно налажал, Шистад, колись, как?

Крис хмурится и говорит: «Все-то ты знаешь», Крис кусается губы и признается, что да, налажал.

– Ответил одной цы... давней знакомой на сообщение. Так, автоматически, по привычке, даже не думая ни о чем таком, а Эмма увидела, решила, что взялся за старое.

– А ты не взялся? – голос Эвы полон скептицизма, потому что вот он, вернулся – типичный Кристофер Шистад. Официальные отношения с одной девушкой, и сотня другая девиц в загашнике.

– Мун, да мне никто из них на хуй не нужен! Все эти связи на одну ночь остопиздили мне ещё когда с тобой был. Поэтому с тобой и был, что опротивели все эти доступные, одинаковые, одноразовые, – Крис кривит губы, а Эва не может удержаться от вопроса:

– А как я стала доступной, то и я опротивела?

Крис смотрит на неё ошарашенно, говорит:

– Господи, рыжая, ты дурная. Я правда думал, что люблю тебя. Ты же отличалась от них всех. Ты пиздец как отличаешься. С тобой было весело, интересно, тебя всегда хотелось, – Крис улыбается и смешно морщит нос. – Я и правда думал, что нашёл то, что мне нужно.

Эва улыбается в ответ и удивляется, что не чувствует никакого сожаления. Нет никакой тянущей пустоты и желания вернуть прошлое.

– А Эмма? – спрашивает.

И Крис тут же проваливается взглядом куда-то, куда Эве ходу нет.

– А Эмма – это как удар под дых, – отвечает, а улыбка становится совсем придурковатой и мечтательной. – Я её когда увидел, забыл, как дышать – настолько охренел. Вильям мне накануне писал про «тот самый момент», – Крис усмехается. – Я ещё тогда подумал: «Что за чушь книжная, в жизни такого не бывает», а потом словил и, блять, понял: «Вот оно!» Понимаешь?

Эва кивает, хотя ни черта не понимает. Не понимает такую любовь. Её любовь – это медленное узнавание и привязанность, это близость, просачивающаяся через поры, въедающаяся за долгое время в кости. Но, наверное, это как раз то, что не понятно порывистому Крису. Наверное, любовь с первого взгляда, когда без раздумий, с головой, без сомнений и страхов – это то, что нужно ему.

– Если это оно, тогда какого черта не удалил из телефона все контакты своих цыпочек?

– Да я просто не подумал, веришь? Я настолько был в Эмме, что о других даже не вспоминал.

– И ответил на сообщение в беспамятстве? – тянет язвительно Эва.

Крис с хриплым «бля» утыкается в ладони.

– Я гондон, я знаю, но я правда ничего не планировал. Мне на хуй ничего не нужно ни от одной из них. На-хуй.

Эва выдыхает, Эва говорит: «Ты еблан, Крис, и не лечишься», выносит вердикт: «Но все поправимо» и старается не рассмеяться от выражения лица Шистада, который аж светится – столько в нём надежды.

– Во-первых, тебе нужно все-таки удалить все контакты типа «Классные сиськи с первого курса», «Ноги из кофейни» – в общем, всех, кого ты когда-то ебал и думал ебать.

Крис тут же вскакивает и так резво тянет телефон из кармана, что тот летит на пол. Шистад сам чуть не наворачивается, пытаясь его поднять, и Эва закатывает глаза.

– Ты сделаешь это завтра, Крис, – говорит, забирает у него телефон и поднимается с дивана, а Крис на этот диван падает. – Завтра сотрёшь всех своих девиц из телефона и из жизни. И всё остальное обсудим завтра, пока же тебе нужно выспаться.

Крис начинает барахтаться, пытаясь встать, но Эва кидает в него подушкой и достает из шкафа плед.

– Поспишь у меня, идиот, – говорит и чувствует себя мамочкой нерадивого ребенка. – В таком состоянии ты только до ближайшего газона доползешь.

Крис охотно соглашается, тут же растекаясь по дивану и неловко пытаясь пристроить подушку под голову. Эва смотрит на него такого нелепого, спьяну путающегося в своих конечностях и пледе, пытающегося не свалиться на пол, и усмехается, выключает свет.

– Мун, – шепчет Крис, и девушка подходит, чтоб расслышать. – А ты всё еще с этим своим... Юнасом?

– Да, – говорит и пытается не сказать «спасибо». Спасибо за ту вечеринку, с которой свалил, оставив их вдвоём. За ту вечеринку, после которой Эва обрела твердую почву под ногами. Черт, она словно все это время куда-то плыла, захлебывалась алкоголем, терялась в шумных ночах и мутных утрах, гребла, выбиваясь из сил, теряя себя, а в тот вечер ступила на твердую почву. Вернулась домой, где тепло и надежно. Эва вернулась к себе, когда Юнас поцеловал её.

– Да, – отвечает просто и не может перестать улыбаться. Ей самой удивительно, но у них и правда все чертовски здорово.

– А он не заявится неожиданно? – не может угомониться Шистад. – А то поймет всё не так, набьет мне морду. Боец он у тебя, конечно, хреновый, но и я сейчас не в лучшей форме.

Эва фыркает, Эва говорит: «Да спи уже» и «Он все поймет. Он мне доверяет», а следом думает: «А я доверяю ему». И это так ново для их отношений. Но это именно так, как и должно было быть с самого начала – полное, абсолютное доверие, не отравленное ощущением одного на двоих предательства.

Шистад тем временем возится, устраиваясь удобней, и еле слышно бормочет:

– Это здорово. Он классный. Лучше меня.

От неожиданности заявления Эва смеётся и отказывается верить своим ушам, Эва ерошит волосы Криса и говорит:

– У тебя и правда крыша поехала, Шистад, раз дело дошло до самокритики.

Крис коротко и хрипло смеётся, хватает её за руку и пытается утянуть её ладонь под щеку, устраивая вместо подушки.

– Я стану лучше, – бормочет. – Я стану лучше и всё исправлю. И ты мне поможешь, Мун, да, поможешь все исправить...

Как чертов маленький ребенок, ну! Эва отбирает у него свою ладонь и какое-то время рассматривает его очертания в темноте, по-прежнему улыбаясь. Эва думает, что это полный пиздец, отдающий маразмом, и вообще, хреновый дешевый сценарий, но, кажется, они правда с Крисом друзья.

Ещё она размышляет о том, остался ли у Юнаса номер Эммы, потому что Мун хочет ей позвонить и дать пару рекомендаций по эксплуатации Кристофера Шистада.

И сказать, что недоверие может разрушить что-то прекрасное.

И что все-таки иногда люди меняются.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/5679753

Хреновый дешёвый сценарий

Содержание

////

Комментарии (0)