Тик-так. Мерно тикают часы, под их звук легче сосредоточиться. Можно даже попробовать успокоиться. Конан сидела за столом у окна и пыталась работать – на сегодня у нее осталось много непроверенных работ. Но волнение…

Сенсей тряхнула синими волосами: «Возьми себя в руки! Это всего лишь ребенок, хоть и старшекурсник!»

В учительской частной старшей школы «Коноха» большие окна открыты нараспашку. Скоро выпуск, конец учебного года, вечер пахнет листвой и почками, но Конан-сенсей почему-то трудно дышать, будто в городе по-летнему душно. Она расстегивает до конца черно-красную учительскую форму, может, так будет легче …

Это не просто талантливый ребенок. Это очень трудный ребенок, хотя семья у него была хорошая. Я знала его мать, чудесная была женщина, с такими добрыми глазами. Потом произошла та трагедия, и что тебе осталось взамен счастливого детства, Саске-кун? Брат-предатель. Колледж, где тебе скучно, где ты выше всех на голову – во всем. Учителя и сверстники, которые видят в тебе только… тело. Ты пользуешься тем, что всем нравишься.

Ты ведешь себя нагло, самоуверенно, грубишь своим друзьям. И учителям тоже, а некоторые и терпят, потому что не хотят благодаря тебе сидеть по малолетке.

Ты прогуливаешь уроки, потому что думаешь, что все знаешь. Ты думаешь, тебе все под силу? Саске-кун, «золотая задница»! Сколько девчонок,  парней и… учителей  по тебе сохнут.

Я не позволю тебе хамить мне, как ты хамил сегодня на моем уроке! И я знаю, что ты придешь сюда! Ты еще подчиняешься некоторым правилам. Ведь тебе придется закончить колледж, прежде чем отправится на поиски брата…

Воспоминания нахлынули на Конан. Неприятные воспоминания, связанные с сегодняшним уроком японской литературы.

Саске-кун сидел в распахнутой рубашке, что-то, по-видимому, читал, а то и загорал, лежа на стульях в самом конце аудитории. Ученицы любовались кубиками пресса на его животе.

Любой другой учитель не обратил бы внимания; кто-то давно решил игнорировать поведение Саске-куна, кто-то боялся его покровителя, директора школы.

Но, господа сенсеи, вы же вырастите из мальчика свинью!

«Учиха, немедленно приведите себя в порядок, сядьте как положено и конспектируйте!» Он, конечно же, нахмурил моську с типичным подростковым выражением: «не давите на меня!»

Снова ноль эмоций и фунт презрения.

Саске грациозно встал со своего импровизированного ложа, подошел к Конан. – «А разве у меня что-то не в порядке, Конан-сенсей?»

На Конан пахнуло чем-то свежим. Что же с ней случилось тогда? Почему она не смогла сразу найти достойный ответ, чтобы осадить этого сопляка? Почему она покраснела? Это все весна виновата… авитаминоз.

У Саске, оказывается, так приятно, мятным пахнут волосы – или это пахнет кожа? Кажется, будто и от этого белого, бархатистого животика пахнет свежестью. Ему всего шестнадцать, а он уже так хорошо развит. Такое крепкое тело, руки, и пресс…

Надо… сосредоточиться, посмотреть ему в глаза и сказать…

Ох, и личико у него, оказывается, такое ладное… словно девичье. Пушистые ресницы отбрасывают тень на высокие скулы, взгляд – с поволокой. Такие черные-черные, серьезные глаза. Ты уже выучил, как следует смотреть на женщину, чтобы она…

О, нет.  Не выучил.  Наглец!

Она нашлась что сказать, нашла слова полминуты спустя, она была в ярости, назвала его сопляком и шкетом, недостойным внимания ни одного уважающего себя учителя.

— Сегодня в семь часов я жду тебя в учительской. У меня к тебе серьезный разговор. Пусть все остальные плюют на то, что ты хам, а у меня еще есть совесть. Я не позволю, чтобы мой ученик так себя вел. А теперь пошел вон из аудитории!

Молодец, Конан-сенсей, отстояла свою честь!

За раздумьями она не замечает, что в просторной учительской уже темнеет. Вместе с сумерками приходит вечерняя прохлада, и немного легче становится на душе.

«Он опаздывает, — думает Конан, глядя на часы и раскладывая документы и работы учеников по папкам. – Закончу завтра. Скоро восемь часов, мне, вообще-то, идти пора. Хам. Пусть как хочет, так и ведет себя с мужчинами-учителями, но вести себя так с женщиной!.. Которая старше его! Я ему спуску не дам, я не Какаши-сенсей».

Утешала и подбадривала себя Конан-сан. Пыталась сердиться, но не получалось.

Хотя ей уже исполнилось тридцать, ей было трудно вести себя так, как положено строгому, взрослому сенсею. В душе она осталась все той же девчонкой с легким характером и очень ранимым сердцем. «Это Пейн помогает мне оставаться собой… — часто думала она про себя. – Иначе в этом колледже я бы давно с ума сошла».

Весь этот колледж – словно большая банка с пауками. Да, при желании здесь можно получить отличные знания, но к детям здесь относятся, скорее, не как к детям…не как к людям. Конечно, ведь большинство учителей – мужчины среднего возраста, и каждый, само собой, думает, что он «господин совершенство». Никогда не слушают советов. С детьми чрезмерно суровы. А некоторые – самые настоящие извращенцы. Пожалуй, только Пейн, заместитель директора, да Асума-сан, тренер по физической культуре, ровно дышат к Саске. А остальные…

Пытаясь сосредоточится и подавить нахлынувшее волнение, Конан схватила со стола карандаш и сжала его в пальцах.

Какаши-сенсей, учитель математики, три года назад домогался до Саске. Господи, да что я говорю, он его … нет, все равно, даже в мыслях не могу произнести этого слова. Какая травма для мальчишки.  Лично мне все стало ясно тогда, на турнире. Это были спортивные соревнования между колледжами. В тот день был полуфинал турнира по айкидо. Саске из нашего Колледжа и Сабаку-но Гаара из Сунны. От слишком резкого удара у Саске тогда пошла кровь… и потекла тонкой струйкой по бедру, пропитывая белую ткань. Бедняга… Я успела перехватить высокомерный взгляд Какаши. Взгляд в стиле «ничего не произошло».

С того дня Саске ни разу не называл его «Хатаке-сан», всегда разговаривая с ним на равных, словно любовник. Как же не стыдно Вам, Какаши-сенсей, Вы поддались своей слабости, раскрыли себя и тут же потеряли уважение этого ребенка… Теперь Саске есть, чем тебя шантажировать, извращенец. Подростки жестоки. Они слишком много понимают для своего возраста, но они и слишком беспечно относятся к тому, что знают. Они нутром чуют слабости взрослого, зная, как можно их использовать. У Саске, по всей видимости, нет совести, он легко согласиться бить лежачего, даже если это его сенсей или любовник.

Вы прониклись к нему чувствами, Какаши-сенсей, и этим  вы дали слабину.

Не удивляйтесь, что он ушел к другому. Более богатому и влиятельному любовнику.

Орочимару-сама, учитель японского, ученик и приемный сын покойного мэра города.

Он тоже был слишком нежен с Саске, тоже раскрыл перед ним свои слабые стороны.

Когда же Сенсей надоел Саске, мальчишка чуть не убил его. Этот инцидент, в котором Орочимару чуть не лишился жизни из-за канцелярского ножа, остался между несколькими учителями. Мне рассказал Пейн, что Мадара-сама тогда случайно зашел в ту аудиторию. Орочимару, видимо, приставал к парню, Саске надоело, и он схватил первое, что попалось под руку. Приди Мадара на пять минут позже – Орочимару истек бы кровью и умер. А так всего лишь остался калекой. Его левая рука теперь не сгибается, Саске повредил ему сухожилия. Хорошо еще, что в колледже есть такой медик, как Кабуто-сан. Орочимару теперь обязан ему  сохраненной рукой и жизнью…

Мадара-сама, директор колледжа. Cерый кардинал… Фактически, он лидер не только этого колледжа, но  и этого города, и может, даже больше того. Мне не известно, куда еще доходит его влияние, его власть. Я боюсь об этом думать.  Никто не хочет проблем с Мадарой-сама. Все, кто его не устраивают, заканчивают одинаково - как клан Учиха.

Саске еще ничего не знает. Он не знает, что его семью убил вовсе не старший брат-маньяк, которого вот уже несколько лет разыскивают. Он не знает, что Мадара-сама – его дедушка, успешно скрывающий свои корни и фамилию. Он не знает, что у Мадары-сама на него те же виды, что и у Орочимару и Какаши. У Мадары-сама только на первый взгляд этакий легкий, приятный характер, на самом же деле он безнравственный монстр, он хуже Якудзы. А Саске так ему доверяет…

Но парень  уже догадывается, что весь этот колледж – страшное место, и что валить отсюда надо как можно скорее. Сбежать от Мадары?.. У меня не выйдет, без Пейна.

А вот ты, Саске, ты упорный, у тебя, скорее всего, получится.

Все-таки, добрая она, Конан. Не мягкая, нет – понимающая, добрая, иначе ей не удалось бы разглядеть в Саске, в этом высокомерном и эгоистичном монстре, в похотливом, бесстыжем мальчишке, раненую душу. Сильного человека. Просто разочарованного.

«Сейчас он придет, и я, вместо того, чтобы ругать его, поддержу! Я скажу что-нибудь ободряющее! А может, чем-то смогу помочь… Вот он удивится, ведь его всегда ругают».

Довольная собой, Конан-сенсей отложила обломки карандаша в сторону, улыбнулась своей отличной идее и, довольная, поправила синюю прядку. Восемь – пропищали часы.

— Ждали меня, Конан-сан? — наглец вошел без стука, резко распахнув дверь. От неожиданности Конан даже вздрогнула.

— Ты опоздал на целый час! – она постаралась взять себя в руки. Но все ободряющие фразы, заготовленные для Саске, тут же вылетели у нее из головы. Что-то не так. У него снова что-то нехорошее на уме.

— Я был занят. Но я нашел минуту, чтобы выслушать вас, – Саске все такой же неприбранный, как и днем, с выпущенной рубашкой и лохматый.

У него на шее засос? Или это показалось Конан в полумраке учительской? Парень подошел к самому столу и стал рассматривать сенсея сверху вниз.

— Не груби, мальчик. Я тебе добра хочу. А ты еще не дорос, чтобы со мной так разговаривать. —  Черт-черт, все планы рушатся, где же уверенность в себе у Конан-сенсей, где же хладнокровие? Она пытается говорить громко и с угрозой, но румянец, как обычно, выдает ее волнение.

— А когда дорасту, можно будет? – Конан онемела от такой наглости и от сознания того, какую же глупость она сказала. Она вскинула голову, чтобы отчитать Саске, но смотреть в холодные глаза Учихи не было сил.

Лучи заходящего солнца освещали его иссиня-черные волосы. Его взгляд казался таким жутким, а поза угрожающей, будто он готов был схватить ее за горло. Схватить без усилий, одной рукой, и сделать с ней все, что угодно, как с марионеткой.

Он смотрит на меня так, будто я его игрушка…

Ненормальный, неадекватный…

Почему мне так страшно?

Почему у меня такое чувство, будто он меня сейчас ударит?..

Боже, как он похож на Мадару…

Надо собраться и довести дело до конца.

— Не груби мне, Саске-кун, – голос дрожал, но зато здравый рассудок вернулся к Конан. – Я не Какаши-сенсей и не стану терпеть твои выходки. Я не считаю тебя плохим, я хочу предложить тебе помощь и поддержку…

Она старалась смотреть ему в глаза и пропустила его рывок. А секунду спустя почувствовала крепкую, холодную ладонь на своей шее. Саске заставил ее подняться. Бедняжка схватилась за его ладонь обеими руками, но Учиха был сильнее. Он медленно обошел стол, не выпуская ее, подошел вплотную, прижался к ней обнаженным торсом. Сквозь блузку она почувствовала его твердые соски.

Больно горлу, совсем нечем дышать. Стыд, паника.

Вот так благодарность за ее доброту.

И, словно в ответ на немой вопрос, он отпускает ее шею, нежно приподнимает ее подбородок и целует в губы. Вот так, в стиле Саске – прикрыв глаза, чтобы от пушистых ресниц легла тень на нежные скулы. В эти глаза, скулы, губы можно влюбиться без памяти, когда он целует вот так…

Его руки были горячи, все его тело пылало. У Конан-сенсей дрожали коленки, стоять не было сил. Саске запустил руку в ее шелковые синие волосы. Мазнул губами по ее подбородку, по пирсингу, ниже, по шее. Оставил засос. В ответ раздался покорный вздох…

И стон. Черно-красная накидка Конан полетела на пол, рубашка Саске тоже.

Учиха помог лечь ей на стол, раздел. Конан уже не скрывала стонов, в мыслях было только предвкушение. От Саске пахло юностью, чистотой, дождем. Он держался уверенно и холодно, как хозяин, но что-то робкое, мальчишеское все же было в нем, когда он приспустил брюки вместе бельем и прижался к ней уже твердым…

— Обнимай меня, – приказал хриплый голос над головой.

Какой же ты взрослый в свои шестнадцать, Саске-кун.

Послушные руки заскользили по телу парня, принялись ласкать его. И ей плевать было на свою гордость и честь, на свои принципы. Это, наверное, лучшая ночь в ее жизни, она никогда не забудет это наслаждение и свободу. Она касалась мальчика везде, где хотела, подавалась навстречу толчкам, просила еще, кричала в голос. А он словно впитывал ее эмоции, ее крики. Ее радость принять его – это было именно то, чего он хотел.

Вся нежная спина Саске исцарапана, по бледному лбу течет пот, а губы зацелованы, но он сильный, он еще не кончил, он доводит ее до исступления, до первого, и тут же до второго оргазма, чтобы кончить вместе с ней.

Над Конан словно взорвалось что-то невыразимо яркое, и потом тихонько падало, словно снег, осыпая нежным, охлаждая и успокаивая.

Так хорошо ей не было даже с Пейном.

Она вопросительно посмотрела на него. Ни тени презрения или насмешки. Слава Богу. Он даже помог ей собрать ее одежду. Как галантно…

Она знала, что так и есть, что Саске Учиха – он очень хороший внутри.

Неужели нужно было просто остаться наедине с ним, чтобы он перестал обижать меня?

Но иллюзия растаяла, как растаяли последние лучи закатного солнца. Когда она оделась, он отвернулся, не сказав ни слова, накинул рубашку и направился к выходу. С какой-то обреченностью потер шею. Там и в самом деле краснел чей-то засос.

Он остановился у двери и произнес:

— Все вы предлагаете помощь и поддержку. А на самом деле вы всего лишь лицемеры, все ваши слова – лишь уловки. Верно, Конан-сенсей?

У Конан все вздрогнуло внутри. От резких слов и от того, что на мгновение ей показалось, будто из темноты на нее смотрели красные глаза, словно глаза демона.

— Не врите больше, Конан-сан. Только я могу себе помочь.

Ошарашенная Конан так и осталась в учительской.

Она сидела за своим столом и не могла опомниться. Все вспоминала ночь, слова Саске – и с горечью понимала, что допустила ту же ошибку, что Какаши и Орочимару.

Я действительно ничем не могу помочь. Прости меня, Саске.

В городе зажглись фонари. Желтые фонари, словно размытые солнца в фиолетовом вечере. Они никогда ничего ясно не освещают, но от них хоть видимость, хоть иллюзия, что ты не один, что рядом люди, а не волки.

Тик-так. Мерно тикают часы, под их равномерный звук легче успокоиться. Можно даже попробовать заснуть.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/19878

Часть 1

Yellow_Lemon_Tree

Саске учится в старшей школе. Он без сомнения трудный ученик. Конан-сенсей хочет ему помочь...

Naruto

Саске/Конан

Иллюзии

Вы знали, что Масаси Кисимото придумал имя главного героя, когда ел рамэн, а предыстория Наруто описана на основе детского опыта мангаки? Наруто — это аниме, где характеры основных и второстепенных персонажей глубоко проработаны и каждый имеет уникальную историю, которая влияет на развитие сюжета. Сюжет аниме богатый и многогранный: можно посмеяться, напряженно переживать и даже поплакать, прочувствовав эмоциональную связь с персонажами. Этот удивительный мир воинов шиноби не уступает по количеству павших «Игре престолов», а сам Наруто – еще один мальчик, который выжил. 
Чтобы прочувствовать этот мир на все 100%, приглашаем присоединиться к нашему фэндому и читать фанфики про Наруто Узумаки. У нас есть все, что можно представить: дружба, любовь, интриги, гаремы, контент 18+, включая яой и юри. Как вам такой омегаверс — Наруто Альфа и Саске в роли Омеги? А может, вы хотели бы стать попаданцем (или попаданкой), чтобы побыть учеником самого Какаши, присоединиться к Акацуки или клану Учиха? Отправляйтесь в прошлое, чтобы остановить Итачи или же наоборот – помогите ему. Исследуйте Коноху по-своему, станьте джинчуурики девятихвостого лиса демона Курамы, побеждайте богов. Оцените наш сборник фанфиков, следите за реакциями других фанатов и испытайте невероятные эмоции. А мы, в свою очередь, будем следить за тем, чтобы классных ФФ становилось только больше.

Иллюзии

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)