Когда он оглядывается, то понимает, что смотрит на лотосы. Множество цветов лотосов, плавающих по поверхности и выглядывающих из воды. Розовые, фиолетовые, сиреневые, 

Там, посреди всего, красный лотос в кругу чёрной жижи, что когда-то была водой.

Он смотрит и смотрит на него; его лёгкие не двигаются, веки застыли, а разум наполняется 

— Вэй-сюн, — говорит ему мужчина, который выглядит как кто-то, кого он должен знать; мужчина улыбается ему: хрупко, разбито, неправильно, — ты можешь ненавидеть меня, ты имеешь полное право ненавидеть меня, — и он чувствует это, он думает, что ненавидит этого человека, но также позади гнева есть печаль и острое чувство предательства. — Ты можешь даже убить другого меня, мне всё равно, — он думает, что знает имя этого человека, оно так близко, — но, пожалуйста, я умоляю тебя, Вэй Усянь, — его имя кажется чужеродным для уст этого человека, — спаси моего брата.

Вэй Ин, Вэй Усянь, Илин Лаоцзу 

, выныривая из будущего в прошлом.

Он пугает птиц своим смехом на грани с истерикой.

Он не получает отклонение ци, только потому что он уже отдал своё золотое ядро. Поэтому он смеётся, смеётся и смеётся. Лотосы в его глазах почернели и рассыпались в прах, он оглядывается на Могильные Курганы, он чувствует свои сломанные кости, он призывает к себе тёмную энергию, которая знает его, казалось бы, не обращая внимания на такие мелочи, как время.

Он собирает себя, все свои кости вместе, используя тёмную энергию, как огромный бандаж на всё тело. У него больше опыта, больше знаний — на этот раз он делает всё быстрее и правильнее. Но это не менее больно; может быть, даже намного больнее.

Он думает, что раз или два теряет сознание, прежде чем закончить. Его глаза красные, когда он смотрит на голодных ворон, которые, как он знает, хотят выклевать его живым. Он смотрит на них и встаёт, а они взлетают.

Вэй Ин поднимается, спотыкаясь, его кости внутри трещат, точась друг об друга; в его теле нет места, которое бы не болело.

Он находит чёрный бамбук.

На этот раз он делает это правильно: он спрашивает разрешение у существа, живущего в зарослях бамбука, между тринадцатым и пятидесятым, невидимое человеческим глазом, но определённо ощущаемое. На этот раз он учится спрашивать разрешения у Могильных Курганов, а не красть, не приказывать и не подчинять. На этот раз Могильным Курганам он нравится сразу, а не годы спустя, когда он пел им колыбельные.

Он относится к ним с уважением, и они отвечают ему тем же.

Илин Лаоцзу выходит спустя три дня из места, которые люди называют безвозвратным Адом.

Он не противоречит сам себе, устраивая резню. Ещё большую, чем раньше. Более кровавую и более неистовую. Без знания пощады, потому что он не может не убить человека, который отнял у него мужа и сына.

Но ему так хочется убить кого-то.

Нет. Он не может убить этого Не Хуайсана, который ничего не сделал ему. Которому всего семнадцать лет и который всё ещё считает его своим другом.

Поэтому, он идёт за тем, до кого не дошёл в прошлый раз, не понимая своих пределов и своих возможностей.

В этот раз Илин Лаоцзу — это демон в шёпоте, очарованный войной монстр, что пришёл за их душами. Вэй Ин смеётся этому, устало и не видя смысла ни в чём, кроме движения вперёд. В его руках нет Стигийской Печати, но тёмная энергия льнёт к нему с большим желанием, чем когда-либо; возможно, это потому что он обещает дать ей ощутить вкус крови.

Это не месть, это не чувство воспаленной извращённой справедливости, это не гнев, текущий в его венах.

Он несёт за собой мелодию смерти и разрушает, разрушает, разрушает всё на своём пути к 

Его длинная тень полна крови; 

это катастрофа, которую он являет собою. 

В прошлый раз война растянулась на два года; два долгих, неумолимых года, которые он помнит сквозь туман — в этот раз война близится к концу двух лун спустя, когда он, 

, добирается до города, незнающего ночи.

Легко выиграть, если все мёртвые на твоей стороне.

Вэй Ин стоит в разрухе и хаосе, его губы сухие, а горло не знало воды дольше, чем положено. Он смотрит на зелёный огонь, преследующий каждый его вздох. Ему интересно, останутся ли его глаза красными навсегда, когда его подошвы хлюпают по алым лужам.

Вэй Ин смеётся в одиночестве победы над солнцем, над миром, над телом Вэнь Жоханя, мёртвые молчаливы и голодны, а выжившие фермеры, купцы, лекари в таком ужасе, что не рискуют пошевелиться.

Когда рассвет приходит к нему, то тепло на его коже кажется ему таким неверным, он не думает, что достоин его.

Когда Цзян Чэн находит его, Вэй Ин может лишь догадываться, как выглядит, посреди пирующей нежити и крови, заполняющей собою всё. Вэй Ин сидит на единственном доступном месте — троне Вэнь Жоханя.

Вэй Ин чувствует усталость, ему кажется, что его душа гниёт сама по себе и тёмная энергия — то, что держит его; он находит себя в том, что не может повторить это, не может думать об этом, поэтому Вэй Ин, Вэй Усянь, Илин Лаоцзу с именем ещё не данным ему, делает единственно-верную вещь.

Он преклоняет колени перед Цзян Чэном, как подданный перед своим правителем, отдавая свою власть секте Цзян, 

(Как это ни странно, Цзян Чэн в ужасе.)

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/018987e0-fac2-7777-b881-aee4ff47c962

Часть 1

lena013

Илин Лаоцзу выходит спустя три дня из места, которое люди называют безвозратным адом.

Красные лотосы

Комментарии (0)