Иришка

Стёпа

К брату в деревню я приехала ближе к концу лета.

Самая благодать: городские уже накупались, клубники объелись, заскучали и обратно подались, а местные как раз заново к приезжим привыкли и перестали морды кривить.

Впрочем, на меня тут косо никогда не смотрели — в детстве мы со Стёпой каждое лето тут на уши всех своими выходками ставили, запомнились. Он говорит, про нас до сих пор детям байки рассказывают.

Сам Стёпа до рассказов не охотник, всю жизнь молчаливым был, это я заводила — и придумаю, и впереди всех выполнять кинусь, ну и по шее, конечно, получу первым делом.

Стёпка охотно со мной ввязывался в любую авантюру, но других людей сторонился, а уж после трагедии и вовсе замкнулся.

Прошлой осенью, уже после моего отъезда, они с женой и дочкой катались на лодке по местной реке.

То ли брат неудачно правил, то ли случайность простая, сейчас уже не разберешь — в общем, перевернулись.

Дочь, Иришку, Стёпа спас. Жену не сумел. Даже не нашли.

После этой истории я тщетно звала брата в город — сменить обстановку, а то и переехать.

Отказался наотрез, чуть не поругались, да я вовремя себя одернула — человек тридцать лет на одном месте живет, где тебе понять…

Теперь вот приехала снова. Проведать, подбодрить, помочь, может быть.

Иришке семь в этом году стукнуло — самый тот возраст, чтобы с тетей секретничать, раз уж с мамой не выйдет.

Еще на станции местные кумушки, узнав меня, немедленно доложили, что Степан «совсем отощал, на десять лет постарел, и ребенку шагу без него ступить не дает».

Сводка новостей не радовала, и к дому я шла, не зная, в каком направлении придется воевать — то ли за то, чтобы себя брат не гробил, то ли Иришку…

Едва взглянув на Стёпу, я поняла, что деревенские сплетницы не приукрасили: брат выглядел даже не на десять — на пятнадцать лет старше своего возраста.

Одежда на нем висела мешком, исхудавшие бледные руки (это в конце июля!) давали понять, что их обладатель почти не выходит на улицу.

Вместо глаз – две черные впадины, в мешках этих медведи на зиму в спячку могут улечься.

Так дело не пойдет, придется вмешиваться.

Я крепко его обняла, и он неуклюже обхватил меня в ответ. Он же год без малого взрослых людей не касался, внезапно сообразила я, и сердце кольнуло от жалости.

Хрипловато сказал он. Перегаром вроде не пахло, что меня несказанно обрадовало.

В деревне первое средство от горя — алкоголь, и судьбе детей при этом не позавидуешь.

Стёпа с детства читал меня, как книгу.

Улыбнулся он неожиданно.

Не стала я кривить душой.

Куда мне пить, у меня Иришка. Иришка! Тетя Тата приехала!

Из дома выскочила девчуля, и, взвизгнув от восторга, повисла у меня на шее. Я, смеясь, подняла ее на руки.

Привычно запротестовала Иришка.

Согласилась я, ставя ее на землю.

Осенью уже в школу пойдешь небось…

В следующем году. Сейчас рановато…

Он не отрывал глаз от девочки, и я невольно подумала — кому из них рановато?

С другой стороны, сейчас модно отдавать в школу чуть позже семи.

Да и Иришка мелкая совсем, за то время, что мы не виделись, почти не подросла. Пушинка — она и есть пушинка.

Подмигнула я племяннице.

Раз тебе к школе готовиться не надо, мы с тобой кутнем!

На велосипедах за орехами махнем, тарзанку новую смастерим, рыбы столько наловим…

На последнем предложении я запнулась — с лица Иришки сбежала улыбка. Она умоляюще глянула на отца.

Я в недоумении перевела взгляд на Стёпу. Его лицо окаменело.

Настаивать бесполезно, я брата знаю. При ребенке делать этого я бы не стала и так, однако ближе к ночи, когда Иришка наконец заснула, вцепилась в Стёпу намертво.

Ты что, вообще ее к реке не пускаешь?!

Стёпа смотрел на меня мрачно и упрямо, и я мысленно присвистнула. Кажется, здесь требуются не разговоры, а таблетки.

Я же не купаться ее зову.

Осторожно заметила я. Раньше мы с Иришкой бултыхались в воде в любой погожий денек, но припоминать это сейчас было явно лишним.

Просто рыбу ловить. С берега.

Стёпа стиснул зубы так, что побелела челюсть.

Сначала окуньков давай половим, потом искупнемся, раз уж пришли, потом лодку возьмем…

На лодке он закашлялся, с силой провел по глазам ладонью.

Узнаю, что на реку пошли…

Он не договорил, но это и не требовалось.

Следующие дни мы – все трое – усиленно делали вид, что никакого разговора не было.

На велосипедах сгоняли в соседнюю деревню, прогулялись за грибами и ягодами, взялись мастерить настоящую спортивную площадку во дворе – с брусьями и турником.

Но меня неуклонно манила река. Стёпа поставил меня в дурацкое положение – уйти к воде теперь было бы предательством по отношению к Иришке.

Она и так все время смотрела в сторону речки – украдкой, пока не видит отец. И вздыхала.

Через неделю, в разгар необычной для конца лета жары, я не выдержала.

Иришку пригласила в гости подружка, так что обедали мы вдвоем – более удачного момента не придумаешь.

Он отложил ложку, устало на меня взглянул.

Ты знаешь, о чем. Стёпа, это не дело – в приречной деревне не пускать ребенка к воде. Ни одного деревенского ребенка не припомню, кому купаться бы запрещали.

Тут все дети при матерях.

Глянул на меня исподлобья брат.

Стёпа, люди иногда тонут! Иногда в пожарах горят, на машинах разбиваются – что ж теперь, Иришке печь топить нельзя и за руль, как подрастет, ни в коем случае?

Моя бы воля – так и не пустил бы.

Отрезал Стёпа, вставая.

Хорошо, ты не хочешь, чтобы ребенок плавал. Допустим. Но рыбалка-то чем провинилась?

Что от рыбалки до купания – два шага в воду! Я Иришку знаю – едва ты ее на берег приведешь, сразу начнутся уговоры, просьбы, а то и слезы. Ты не выдержишь, в воду пустишь, а там и…

Голос у него сорвался. Стёпа отвернулся к окну. Плечи его мелко дрожали.

Ой-ей, братик, как же лихо тебя подкосила смерть жены…

Прекрати меня терзать.

Но она же все равно рано или поздно ослушается.

Попыталась я зайти с другой стороны.

Не лучше ли, чтобы со взрослым?

Запрещать ребенку купаться на речке — жестоко. Разве можно чем-то оправдать такой запрет? Или…и впрямь не стоит?

Группа автора - https://vk.com/samopisanina

Купаться запрещено

Комментарии (2)