Габриэль Агрест всеми силами пытался настроиться на работу. Утро выдалось настолько суматошным, что даже обеденный перерыв не принес желанной передышки. Габриэль неимоверно устал. Хотелось покинуть кабинет, подняться в спальню и забыться сном. Ну, или просто поваляться на кровати, уставившись в потолок и думая о вечном. Но нельзя. Приближалась Неделя моды, и хоть все работы выполнялись точно в срок, благополучное течение дел еще не давало повода расслабиться.

Габриэль задумчиво оглядел набросок к будущей коллекции осень/зима, по привычке сложил руки на груди, а затем подпер щеку. Только стоило дотронуться ладонью, как он против воли содрогнулся. Холодная. Всю сознательную жизнь Агрест страдал от пониженного давления, но теперь знал наверняка: руки ледяные вовсе не от плохого кровообращения. Холод прокрался не столько в тело, сколько в сердце и душу.

Габриэль со вздохом растер ладони. На несколько мгновений они потеплели, но быстро остыли. Габриэль вздохнул еще тяжелее и выключил планшет, даже не сохранив утреннюю наработку. Потом нарисует лучше прежней. Сейчас просто невозможно работать.

Тоскливо оглядев пустой кабинет - Натали еще утром отправилась на важные переговоры и до сих пор не вернулась, - модельер спустился с возвышения, но направился не к выходу, а к неприметной боковой двери. Габриэль замер перед ней, а затем отворил и решительно шагнул через порог.

Путь лежал по небольшой галерее прямиком в личную мастерскую. Яркий свет лился  в коридор сквозь незашторенные окна, однако модельер выбрал теневую сторону. У Габриэля не было сильной близорукости, но его глаза не выдерживали солнца; не помогали даже очки с фотохромом. Возможно, тепло солнечных лучей и могло согреть, да только все это бессмысленно… Габриэль замер у мастерской, будто испугался своих мыслей, а затем украдкой заглянул в приоткрытые двери.

Комната тоже была очень светлой. Белая мебель, светло-серый пол и большие французские окна создавали иллюзию простора, хотя по углам скопилось много вещей. Модельер хранил тут все принадлежности, начиная от швейной машинки и заканчивая мелкой фурнитурой. Однако содержимое комнаты вовсе его не интересовало.

Между закройным столом и манекеном сновала Маринетт Дюпен-Чен - она-то и была целью пути. Мурлыча под нос незатейливую мелодию, она скрепляла булавками детали платья - одна богатая особа сделала модному дому специальный заказ, - изредка прерываясь, чтобы рассмотреть результат и, если понадобится, поправить неточности. Солнечные зайчики скользили по лицу и темным волосам, Маринетт жмурилась и улыбалась, и в комнате будто становилось еще светлее, словно сама девушка тоже излучала сияние.

Габриэль глядел на нее и слегка завидовал. Несмотря испытания, которые им довелось пройти, Маринетт так и осталась яркой, улыбчивой… живой. Во всех смыслах. Габриэль грустно вздохнул. Стоило брать пример с молоденькой ассистентки, но, видимо, уже поздно…

- Я почти закончила, месье Габриэль, - неожиданно заговорила она, не прерывая своего занятия. – Скроила платье, но сборка отличается от эскиза. Не понимаю, что не так.

Габриэля поразила отнюдь не бдительность Маринетт, а то, как дружелюбно она себя вела. Притом, что Бражник больше пяти лет нападал на нее, насылал акум и пытался отобрать талисманы. Сын вот не понял и тем более так и не простил.

- Может, нужно сметать детали? – предположил Габриэль и наконец вошел, но замер у самых дверей.

Он старался не слишком сближаться с людьми и нарушал это правило только в особых случаях, или хотя бы по взаимному согласию. И в особенности обыкновение касалось Маринетт. Не потому, что она была ему неприятна. Габриэль отчасти побаивался девушку, да и не хотел терять ее расположение.

- Я пробовала, - сказала Маринетт и обернулась. – Не помогло. Лиф такой чудной, совсем не подходит к юбке.

Она мягко улыбнулась, но Габриэль, как всегда, отвел взгляд. Все еще не привык к  тесному общению, хотя еще несколько лет назад не скупился на проклятия для ЛедиБаг.

- Значит, ошиблись в выкройке, - ответил он, с трудом заставляя себя посмотреть на Маринетт, а в голове набатом било: «Ты ведешь себя невежливо, прекрати».

Она удивилась, а затем задумчиво повернулась к манекену. Габриэль рассмотрел девушку повнимательней. Легкое длинное кремовое платье с принтом в виде разноцветных бабочек, темные волосы, собранные лентой в низкий хвостик... Открыто и воздушно по сравнению с его костюмом-тройкой и рубашкой с длинным рукавом. Маринетт уже готовилась встречать июньскую жару, а он все еще прятался под слоями одежды, будто на улице зима.

Они выглядели полными противоположностями. В ореоле солнечного света, несмотря на серьезное выражение лица, Маринетт казалась беззаботной и бесконечно милой, а Габриэль, вечно задумчивый, иногда печальный, уже не назвал себя привлекательным. Маринетт казалась ожившим воплощением юности, а он пытался спрятать под жемчужными прядями седину. Контраст одновременно радовал и огорчал Габриэля. Вряд ли в Париже найдется другая девушка такой же душевной красоты, и как жаль, если и этой красоте придет конец…

- Сдаюсь. У меня, наверное, замылился глаз.

На ее лице отчетливо промелькнула досада, и в этот миг даже солнце чуть померкло, спрятавшись за проплывающее по небу легкое облачко.

- Все возможно, - сказал Габриэль и осторожно направился к Маринетт. – Давайте взглянем.

От тяги к ничегонеделанию не осталось и следа. Габриэль включился в работу: он сверял выкроенные детали с лекалами и эскизом и едва ли не ежеминутно велел Маринетт заменять их.

- Вы перепутали, какая деталь на каком месте, - наконец подытожил Габриэль и повернулся к манекену. – Вместо волана прикрепили баску, да еще и обратной стороной. А треугольный глубокий вырез должен быть на спинке. Вырез на груди пойдет прямоугольный.

- Ох, - тихо выдохнула Маринетт и грустно потупилась. – Простите, пожалуйста! Я в последнее время такая рассеянная. Никак не возьму себя в руки!

Солнце окончательно спряталось за большим белым облаком, и ее лицо, казалось, тоже потемнело. Габриэль хотел было приободрить Маринетт, да не нашел подходящих слов.

Модельер знал обо всех ее тревогах, потому что вечно оказывался там, где быть не полагалось, и слышал то, что не предназначалось посторонним ушам. Так из случайно подслушанного телефонного разговора выяснилось, что отставная героиня Парижа вовсе не жила жизнью – полной чашей. Она скрывала свою вторую личность от лучшей подруги, и постоянные недомолвки в итоге рассорили девушек в пух и прах. А когда не успел вовремя ретироваться, вдобавок узнал, что она так и  не построила отношения с Адрианом, хотя тот на весь Париж признавался в любви ЛедиБаг. Молодого Агреста, оказывается, интересовала яркая обертка, но не содержание.

- Ничего страшного, - наконец нашелся Габриэль. – Давайте я…

Они одновременно потянулись к манекену и произошло неожиданное: его ладонь замерла на приколотой детали платья поверх ладони Маринетт.

- Простите, - коротко извинился Габриэль и поспешно убрал руку. Но, видимо, он и Маринетт думали одинаково. Ладонь девушки двинулась в ту же сторону, и руки вновь соприкоснулись.

- Холодная, - тихо сказала Маринетт и повернулась к Габриэлю. – Будто только с мороза.

Он судорожно сглотнул. Чужие прикосновения без разрешения нравились не всем, поэтому Габриэль неохотно касался людей. Но, похоже, Маринетт не страдала предубеждениями.

- Плохое кровообращение? – сочувственно спросила она и, получив утвердительный кивок, мягко улыбнулась. – Мама вот тоже мучается. Часто мерзнет.

Габриэль не нашел, что ответить. А Маринетт воспользовалась молчанием: вдруг бережно взяла руку в свои ладони и неспешно растерла.

- Вам нужно чаще бывать на солнышке, - посоветовала она. – А еще лучше - влюбиться. Мама говорит, что любовь согревает даже самые холодные сердца.

Маринетт слегка смутилась собственных слов, но занятия не прервала. Габриэль же замер. Он едва замечал, как сильно участился пульс. В эту минуту солнце украдкой заглянуло в мастерскую. Маринетт оказалась на светлой половине, он – в тени, и только ладонь постепенно отогревалась благодаря теплым лучам и заботе Маринетт.

Габриэль тяжело вздохнул. Они слишком разные, как день и ночь, поэтому полное понимание невозможно. Поздно тянуться к свету, и…

- Не думаю, что какие-то женщины способны изо дня в день терпеть ледяные прикосновения, - сказал Габриэль, а когда осознал, что сделал, коротко чертыхнулся.

- Вы преувеличиваете, - Маринетт подняла взгляд. – Значит, просто не нашлась подходящая. Папа вот не упрекает маму за холодные руки. Наоборот, каждый раз пытается их согреть.

«Этой паре просто повезло найти друг друга», - подумал Габриэль. Он прекрасно понимал чувства родителей Маринетт, поскольку был бесконечно счастлив с Эмили. Но Эмили теперь нет, и смысла тоже больше не было. Иногда Габриэль задавался вопросом: зачем он вообще что-то делает и куда-то рвется. И тут же отвечал себе: по инерции. По привычке. Просто так нужно.

- Теперь это пустые мечты, - тихо ответил Габриэль и отвел взгляд.

Маринетт остановилась, но не выпустила его ладонь, а чуть крепче сжала.

- Не говорите так. Я уверена, что все будет хорошо. Вы тоже будете счастливы.

Последняя фраза больно резанула по сердцу, и Габриэль прикрыл глаза, чтобы хоть как-то спрятать эмоции. Было стыдно признаться в одиночестве. Особенно жизнерадостной Маринетт, которая всегда старалась поддержать хотя бы на словах.

Он рассчитывал, что девушка отпустит руку, но Маринетт так и удерживала ее, словно пыталась приободрить.

- Охотно поверю в счастливое будущее, если услышу, что у вас тоже все хорошо складывается, - сказал Габриэль и прикусил язык, поскольку думал совершенно другое.

- Я? – растерялась Маринетт. – Ну… я… счастлива. Относительно. Вроде как.

С каждым словом улыбка угасала, а под конец девушка и вовсе потупила взгляд. Габриэль едва удержался, чтобы не ударить самого себя. Ну вот кто его просил? Маринетт просто утешила, а он полез к ней в душу. Верх бестактности!

- Извините, - тихо сказал Габриэль и осторожно положил вторую ладонь поверх ее. – Мне не стоило.

- Ничего страшного, - вымученно улыбнулась Маринетт. – Кстати, хотела спросить: вы пришли сказать что-то или с проверкой?

- Я пришел с намерением отпустить вас домой, - Габриэль обрадовался, что удается свернуть с опасной темы. – На сегодня наш план выполнен.

- О, - расстроилась Маринетт. – А мне так хотелось еще поработать… То есть не то чтобы я хотела работать круглые сутки, но… Мне нравится в вашей мастерской. Здесь так тихо и спокойно. И никто не отвлекает… Я бы осталась еще, можно?

Габриэль удивился столь горячей просьбе и вновь ляпнул то, что не следовало:

- Неужели вы не торопитесь домой? Не хотите побыть с друзьями?

Маринетт вздрогнула, будто пораженная молнией. Она медленно убрала руки и отвернулась.

- Мне не хочется домой, - тихо ответила Маринетт и оперлась на закройный стол. – Друзья уже привыкли, что я по горло в делах. Да и не так уж много их осталось, друзей. У всех свои трудности.

Она сделала паузу, будто собралась с силами, и продолжила:

- Я не особо люблю шататься по городу или сидеть в кафе. Мне больше нравится быть чем-то занятой. Возможно, поэтому так хорошо работать у вас. Поручения иногда адски сложные, ну да ничего, я справляюсь. Это словно бросать самой себе вызов каждый день, во мне просыпается азарт. Это здорово!

Маринетт резко обернулась и широко улыбнулась Габриэлю, вот только картину нарушали подступающие к глазам слезы.

- Здесь так легко и спокойно. И с вами тоже очень легко. Больше всего мне нравится, когда мы работаем молча. Образуется такая приятная, уютная тишина. Она совсем не давит, наоборот, хочется продлить ее. А еще мне очень интересно с вами. Вы столько всего знаете и всегда охотно подсказываете. Из Натали порой слова лишнего не вытянешь.

Она моргнула, и по щеке вдруг скатилась одинокая слезинка. Маринетт поспешно утерла ее и виновато потупилась.

- Простите. Просто у вас всегда такой взгляд… проницательный. Кажется, будто вы видите человека насквозь и знаете наперед, о чем он думает. И понимаете его. Без всяких слов.

Габриэль слушал сумбурный монолог молча, не зная, что можно добавить. Похоже, Маринетт считала его совершенством, только сам он вряд ли согласился с образом идеального себя. Видя, что ей не торопятся отвечать, Маринетт тихо выдохнула, и в эту минуту солнце окончательно скрылось за тучей. А по щекам девушки вновь потекли слезы.

Габриэль едва слышно чертыхнулся. Он вовсе не хотел доводить  Дюпен-Чен до слез, но и оставлять плачущую ассистентку наедине со смятением тоже было нельзя.

- Не надо, - попросил Габриэль и робко приобнял Маринетт за плечи. – Не стоит плакать.

Вот только слова не подействовали. Наоборот, девушка расплакалась еще сильнее и вопреки ожиданию вырвалась из объятья Габриэля, прижалась к нему всем телом и уткнулась в плечо. От неожиданности он застыл, словно каменный. Габриэль не умел утешать женщин, даже Эмили. Было проще сравнять с землей причину ее страданий. Возможно, Габриэль отважился бы вступиться и за Маринетт, вот только противник не по силам. И имя ему было – одиночество.

Когда нужна поддержка, обычно говорят что-то ободряющее и убеждают, что все наладится, нужно только немного подождать. Но Габриэль так и не нашел в себе сил сказать эти слова Маринетт. Ложь бы только все испортила. Он кое-как отыскал в себе силы и обнял девушку, позволяя выплакаться на своем плече. И почти сразу почувствовал, как его обняли в ответ.

Габриэлю вдруг вспомнился афоризм про превратности судьбы. Нет, себя он не жалел. Он искренне верил, что жизнь воздает по заслугам. Просто отказывался понимать, почему Фортуна так жестоко обошлась со своей былой любимицей. Маринетт имела все права на сказку - на то, что воссоединится со своим принцем и заживет долго и счастливо. Но и триумфатор, и побежденный остались ни с чем…

Они простояли так несколько минут. Постепенно плач Маринетт стихал, да и Габриэлю становилось легче. Уже позабывший, что такое тепло объятий, он позволил себе украдкой насладиться этим мгновением, но потом решил, что нельзя злоупотреблять положением.

- Все будет хорошо, - наконец заговорил он, когда Маринетт почти успокоилась. – После проливного дождя в небе всегда сияет солнце.

- И радуга тянется от края до края, - она положила голову на его плечо и скованно улыбнулась. – Простите.

- За что? – совершенно искренне удивился Габриэль.

- Ну… вам и так не сладко, а я тут рыдаю, - Маринетт разжала объятья и утерла запястьем слезинку. – Иногда я завидую вашей выдержке. Вот бы мне так же прятать эмоции.

- Сложно спрятать то, на что едва ли способен, - уклончиво ответил он, и вдруг его приобняли одной рукой, а вторую положили на грудь.

- Неправда. Всем нам бывает больно и одиноко, но не у всех находятся силы сказать о своей уязвимости. Обычно я тоже скрываю свои слабости, а сейчас… Не знаю, что на меня нашло. Просто вдруг подумала, что вы… поймете меня. Учитывая… ну… наше прошлое…

Габриэль тяжело вздохнул. В свое время он тоже понадеялся на понимание и попробовал объясниться с сыном, но только сделал хуже. Может, не подобрал нужные слова, а может, просто Адриан был настроен слишком враждебно. Теперь это уже в прошлом.

- Могу, - тем не менее согласился он. – И… если будет нужно… всегда готов вас выслушать.

- Спасибо, - Маринетт окончательно приободрилась и сморгнула последние слезинки. – Про таких, как мы, обычно шутят, мол, встретились два одиночества. Это с толпой-то поклонников.

Она нервно засмеялась, и Габриэль против воли улыбнулся в ответ. Как бы то ни было, знатоки моды его обожали, да и ЛедиБаг могла похвалиться внушительным фан-клубом. В самом деле, где уж тут место одиночеству?

- Простите, - отсмеявшись, в который раз извинилась Маринетт. – Иногда я говорю такие глупости.

- Не страшно, - отмахнулся Габриэль. – Иногда полезно отпустить себя. Вдруг из "глупостей" родится что-то гениальное?

Он убрал одну руку и осторожно накрыл ладонь Маринетт своею. Габриэль хотел показать, что противостояние осталось позади и можно всецело доверять ему. Конечно, глупо надеяться, что они станут лучшими друзьями, однако приятельские отношения тоже неплохо.

- Верите, мне даже с лучшей подругой не было так хорошо, - вдруг сказала Маринетт, и он на мгновение удивился схожести их мыслей. – Жаль, что у меня никогда не было друга, похожего на вас. Эта дружба была бы бесценна.

- Друга, с которым можно обсудить последние новинки моды и невыносимое упрямство некоторых квами? – не удержался от подколки Габриэль.

- А хоть бы и так! – горячо поддержала она. – У меня дома целая орда. Вы просто не представляете, какой переполох они порой устраивают!

- Отчего же, представляю. Иногда Нурру так скучал, что начинал своевольничать и пакостить. А уж сколько моих эскизов загубил! Не счесть.

- Тикки вечно утаскивает мой перекус, да еще и недовольна, когда я говорю "нет". Она как бездонная яма!

Обсуждение квами растянулось еще на десять минут. И все это время они не выпускали друг друга из объятий, будто разом забыли о приличиях. Стоя вплотную к Маринетт и ощущая тепло ее тела, Габриэль чувствовал, что каким-то неведомым образом согревается изнутри. А былая Хранительница талисманов вовсе не видела в нем врага и вполне охотно делилась подробностями жизни. Это натолкнуло Габриэля на мысль, что следует не только поддерживать хрупкое перемирие, но и всецело оберегать его. Может, пусть и незначительное, присутствие Маринетт в его жизни хоть немного облегчит душевный холод и боль…

- Надо же, совсем теплая.

Голос прозвучал где-то на задворках сознания, и Габриэль не сразу осознал, что Маринетт вытащила свою ладонь из-под его, и их пальцы мягко переплелись.

- Потому что вы рядом, - сорвалось с губ и, едва осознав сказанное, он жутко смутился.

- Вот как, - смутилась в ответ Маринетт. – Мне тоже хорошо рядом с вами. Настолько, что даже не хочется отпускать.

«Так не отпускай! Пожалуйста, не отпускай!» - закричал внутренний голос, и Габриэль едва сдержался, чтобы не повторить это вслух. В одночасье оттаявшее сердце отчаянно забилось в груди, а душа требовала все больше и больше заботы. Пусть ненадолго, пусть это лишь иллюзия, но лучше так, чем медленно умирать от боли и одиночества.

- Если для вас… тебя это так важно, можешь не отпускать, - кое-как выдавил он из себя, опасаясь, что наболтал лишнего, и не в слишком тактичной форме.

- Правда? – поразилась Маринетт, слегка отстранилась и взглянула Агресту в глаза. – И вы совсем не против?!

- Конечно, если объятья не повлияют на работу, - сказал Габриэль и мысленно добавил: «И если меня окончательно не раздавит, когда ты решишь идти своей дорогой».

Было сложно выразить, что он чувствовал в эту минуту. Да и не надеялся, что Маринетт поймет всю глубину кошмара в его душе. Но пока он и девушка будут поддерживать друг друга, еще останется надежда на лучшую жизнь.

- Хорошо, - согласилась Маринетт. – Но и вы обещайте больше не замыкаться в себе. Я всегда готова вам помочь.

- Обещаю, - Габриэль тепло улыбнулся.

На мгновение глаза девушки задорно блеснули, а затем она вновь обняла его двумя руками и облегченно выдохнула. В этот миг солнце наконец показалось из-за тучи и щедро осветило комнату. Габриэль прикрыл глаза, но не отвернулся, а с удовольствием подставил лицо ласковым лучам. Сердце постепенно успокоилось, он наконец глубоко вдохнул, а затем выдохнул от облегчения.

Он не будет больше избегать солнца. Он вновь полюбит свет и будет любить, пока рядом остается та, что подаст руку помощи даже былому противнику. Габриэль улыбнулся своим мыслям. Ему больше не холодно, и он сбережет обретенное тепло. Во что бы то ни стало.

Часть 1

BlackPrincessMamoru

Крик её души, холод его сердца и тепло их надежд на счастливое будущее.

Чудесная божья коровка (Леди Баг и Супер-Кот)

Габриэль Агрест

Маринетт Дюпэн-Чэн

Lament for a spring day

ru-lament-for-a-spring-day-blackprincessmamoru-beta-myl

Классные мультсериалы умеют делать не только в Японии. Французское анимационное шоу «Леди Баг и Супер-Кот» обрело такую сумасшедшую популярность, что киностудии выделили 80 миллионов долларов на отрисовку полноценного фильма по франшизе. Фильм «Пробуждение силы» вышел в 2023 году, вполне законно демонстрировался в российском прокате и стал вторым по дороговизне кинопроектом Франции после провального «Валериана».
На нашем сайте есть целый сборник фанфиков о Леди Баг и Супер-Коте. Вместе с Маринетт и Адрианом вы сможете вспомнить, какого это было – первая любовь, первый поцелуй, первая ревность. Независимо от того, что вы любите читать – короткие истории с ОЖП и попаданцами, продолжительные законченные серии или, может быть, вообще комиксы с участием таких второстепенных персонажей, как Натали и Феликс – всё это у нас найдётся. Есть произведения с рейтингами 18+ и NC17, в которых раскрытие героев МариКот происходит с новой стороны –– паре Адринетт приходится столкнуться с такими взрослыми трудностями, как беременность и воспитание дочери. Станьте частью нашего фэндома и получите возможность забрести в самые укромные уголки супергеройской вселенной Леди/Нуар!

Lament for a spring day

Комментарии (0)