Быть может, только потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не может до конца почувствовать, как страдает другой. (Эрих Мария Ремарк)

Зелёные вспышки непростительных заклятий летели со всех сторон, достигая своей цели, а иногда рассыпались искрами, попадая в стены и оставляя на них чёрные, будто выжженные следы. Хаос борьбы, крики боли и паника мечущихся волшебников грубо вторгались в идеальный пейзаж.

Шокированный провалом своего плана по уничтожению Альбуса Дамблдора и предательством Северуса Снейпа, Волдеморт решил атаковать Хогвартс во что бы то ни стало. Он шествовал во главе своей кровожадной армии, отдавая команду на ходу: «Никого не жалеть!». Его голос откликался эхом в ушах и заставлял кровь леденеть в венах. Его армия, по численности превосходившая армию противника втрое, окружала Хогвартс.

Пожиратели смерти шли колоннами, облачённые все как один в чёрные мантии до пола; их лица уже не скрывали маски.

Плотные тучи спрятали солнце и погрузили поле боя во мрак, словно небо тоже участвовало в сражении. Люди, бьющиеся за свои жизни и за жизни своих родных и друзей, отчаянно цеплялись окровавленными руками за крохотные остатки надежды, продолжая верить в победу, в добро. Они просто не имели права в такую минуту на мрачные мысли. Сжимая в руках свои волшебные палочки, защитники Хогвартса отбивали атаку противника снова и снова, повергая в бешенство Волдеморта своим бесстрашием и готовностью пожертвовать собой. Их сбивали с ног, но они поднимались опять и продолжали сражаться.

Пожиратели смерти стремительно окружали когда-то величественный замок, они не стыдились атаковать даже детей, не успевших вооружиться, не понимающих вообще, как им быть, что делать. Многоголовая толпа первокурсников и второкурсников неслась к выходам, стремясь поскорее покинуть это страшное место. Безопасное пристанище для юных волшебников на глазах превращалось в груду развалин. Печальное зрелище для тех, чьё сердце обрело в этих стенах смысл жизни, для тех, кто смог назвать Хогвартс своим домом. Но дом нужно было защищать, и поэтому ученики постарше не стали ждать приглашения, а сами присоединились к своим сражающимся учителям, к мракоборцам.

Гарри, Рон и Гермиона возглавили отряд Дамблдора и вместе с друзьями оказывали достойное сопротивление, отражая заклинания, летевшие к ним со всех сторон. Вырывая победу из цепких лап поражения, они постепенно ослабляли силы противника.

Пожиратели один за другим падали наземь, иные покидали поле боя, но самые верные и преданные слуги Волдеморта продолжали крепко сжимать волшебные палочки и посылать непростительные заклятия в сторонников Гарри Поттера.

В воздухе явственно ощущался запах человеческой крови, металлический, неприятный. В такие моменты кажется, что время предаёт само себя, что стрелки на часах ползут невообразимо медленно, а день этот может продолжаться вечность, перетекая в песочных часах и замирая на каждой обронённой крупинке.

Драко Малфой сидел в коридоре подземелья и сжимал в руках волшебную палочку с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

«Ты трус, Драко Малфой!» — кричал его внутренний голос.

Но он ничего не мог с собой поделать, он не мог унять дрожь во всём теле. Видеть, как на твоих глазах погибают люди, было выше его сил, и поэтому он сидел на холодном полу и вслушивался в неразборчивые крики тех, кто всеми силами пытался остановить никому не нужную и бессмысленную войну.

Он знал, что его родителей уже нет в живых, и ему оставалось только сидеть здесь, не выдавая своего присутствия, или выбежать на поле боя и прыгнуть под вспышку смертельного заклинания.

В круговороте всего происходящего Драко пока не до конца осознал потерю, а может, так было лучше для него сейчас, ведь именно шок заставляет оставаться на месте, парализует организм и даже мозг.

«Я должен сражаться, я должен отомстить!» — снова внутренний голос побеспокоил его сознание.

Драко поднялся с пола, дрожащей рукой нащупывая стену, о которую можно опереться, в глазах темнело, сердце билось о грудную клетку так тяжело и быстро, что казалось, это не сердце вовсе, а огромный камень, стремящийся переломать все его кости.

Шаг. Второй. Всё ещё опираясь о стену, Драко шёл к выходу из безопасного подземелья.

Всё ближе становились крики, режущие барабанные перепонки и оглушающие на мгновение, всё отчётливее становился запах крови и обожженной человеческой плоти. Драко приходилось перебарывать себя, заставлять себя двигаться дальше, несмотря ни на что. Ноги подкашивались, а руки тряслись ещё сильнее, но он шел.

Теперь он мог видеть, как подростки сражаются со взрослыми Пожирателями смерти и совсем ещё детские глаза наполнены страхом, но всё же эти дети бьются за свои жизни. Мысленно он представил себя на месте одного мальчишки, неуверенно держащего в руках свою волшебную палочку, и ему стало стыдно за свою трусость. Драко подбежал к русоволосому мальчику и направил палочку на Пожирателя, оглушив его. Детские глаза мальчика со страхом посмотрели на него, и Драко двинулся дальше. Высокий, пронзающий и до жути противный смех раздался справа от него, он обернулся и увидел Беллатрису Лестрейндж, которая направляла волшебную палочку на Невилла Лонгботтома. Драко с ненавистью посмотрел на свою тётку, ведь это именно она сообщила Волдеморту, что Нарцисса Малфой не желает своему сыну такой судьбы и собирается бежать из страны, и именно по её вине родители Драко мертвы.

— Петрификус Тоталус! — крикнул Драко, направляя палочку на Беллатрису.

Пожирательница смерти ничком упала на каменный пол.

Драко сделал ещё несколько шагов и оказался перед выходом. Сознавая свою полную обречённость, он вышел из замка, готовый встретить неминуемую смерть.

На площадке, где сейчас сражались волшебники, а вокруг них летали вспышки заклятий, круша всё на своём пути, совсем ещё недавно бегали беззаботные ученики, готовились к сдаче СОВ, болтали с друзьями и не подозревали, что всё закончится именно так. Войну вообще никогда и никто не ожидает. Она прилетает словно смерч, не спрашивая приглашения, обращая некогда упорядоченный мир в хаос и панику. То, что раньше было известно всем, становится непонятным, чужим, вызывает множество вопросов, а те, кто недавно называл себя семьёй и друзьями, превращаются в злейших врагов, готовых вцепиться тебе в горло при первой возможности. Война меняет привычное понятие слова «жизнь», и остаётся только одна цель — выжить любой ценой.

Драко сделал глубокий вдох и ослабил руку, позволяя волшебной палочке упасть на землю. В таком мире ему не хотелось сражаться. В таком мире ему не хотелось жить.

«Я хочу умереть. Я готов умереть», — пронеслось у него в мыслях.

И он понял, что мысли его услышали, потому что уже заметил, как в его сторону полетела зелёная вспышка, но к несчастью Драко вспышка просвистела над ухом и врезалась в стену за его спиной. Драко резко развернул голову, и несколько летящих вдогонку за проклятием искр отскочили прямо в его глаза.

Как будто десять (а может быть, даже и больше) острых иголок вонзились прямо в его мозг, на пути кромсая сетчатку беспомощного глаза, отнимая одно из драгоценных чувств человека — зрение.

Последнее, что увидел Драко, погружаясь в бесконечный мрак — испуганное, в ссадинах и рваных порезах, из которых текла кровь, лицо Гермионы Грейнджер. Мысли постепенно отпускали, и он потерял сознание.

Тишина. Такая громкая, всепоглощающая тишина… Здесь, между двумя мирами, есть только тишина. Когда мозг уже не фиксирует полную тактильных ощущений реальность, но сердце всё ещё продолжает биться в живом теле, именно здесь оказывается сознание — в полной тишине и темноте, заключённое в тюрьму собственных мыслей.

Здесь спокойно и тепло, будто бы находишься в утробе матери, изолированный от жестокой реальности. Странный, но абсолютно невраждебный мир. Блаженство. И хотя спустя несколько минут хочется вырваться наружу и вернуться в собственное тело, эта утроба не отпускает, обласкивая тишиной, обещая покой в душе. И когда ты знаешь, что там, в реальности, гибнут знакомые тебе люди, что замок содрогается от сражений и вспышек заклятий, хочется остаться здесь навечно. Ведь стоит только очнуться, как ты вновь погрузишься в объятия войны.

«Только не сейчас, пожалуйста», — раздался раздосадованный внутренний голос в голове у Драко. Его кто-то тряс за плечо, возвращая в реальный жестокий мир.

— Мистер Малфой, очнитесь, — заботливым голосом обращалась к нему какая-то женщина.

Он окончательно пришёл в сознание и зашевелился на кровати, чувствуя, как наливается жизнью каждая венка в его теле. Втянув носом резкий неприятный запах, Драко догадался, что, наверное, он находится в больничном крыле. И ещё он не услышал шума сражений.

— О, слава Всевышнему, очнулся! — обрадовалась мадам Помфри.

Только теперь Драко осознал, что глаза жжёт, и потянулся рукой пощупать больное место, но наткнулся на жёсткую ткань.

— Осторожно, не трогайте повязку, — мадам Помфри аккуратно убрала руку Драко от забинтованных глаз.

— Что это? — хриплым, словно чужим голосом спросил он.

— Это болеутоляющее зелье, оно облегчит вашу боль, — объяснила Поппи Помфри.

— Что-то не очень помогает, — скривился от боли Драко. — Глаза будто в огне.

— К сожалению, вы получили очень серьёзную травму, поэтому я не могу однозначно сказать, как поведёт себя зелье.

— А что это было? — обеспокоенно спросил он. В мыслях всё путалось.

— Точно сказать не могу. — Мадам Помфри помедлила и глубоко вздохнула. — Единственное, что я могу утверждать совершенно определённо, так это то, что зрение к вам вряд ли вернётся, — с жалостью в голосе сообщила медсестра.

— Что?! — Драко резко сел на кровати и схватился за голову.

— Мне очень жаль, мистер Малфой.

— Как так… — выдохнул он. — Нет-нет-нет, этого не может быть!

— Не волнуйтесь, всё будет хорошо, за вами присмотрят. Директор Дамблдор обо всём позаботился.

— Мы победили? — с сомнением спросил Драко.

— Да. Волдеморт пал, его больше нет.

— И как же это случилось?

— Гарри Поттер нас всех спас, — радостно сказала мадам Помфри. — Снова.

Драко не знал, радоваться ему или грустить, ведь зрение он потерял, возможно, навсегда, родителей не вернёшь и он остаётся врагом для многих волшебников, но всё-таки он живой, он здесь, в больничном крыле, в мире без Волдеморта, в безопасности. Сердце кольнуло неведомой до этого момента болью, болью потери родителей, и Драко лёг на кровати, погружаясь в молчание.

Со всех сторон доносились стоны и разговоры раненых, мадам Помфри подходила к каждому по очереди и успокаивала их, а Драко видел перед собой лишь темноту. Нет, не видел, а чувствовал её, ощущал всем своим существом. Такой темноты в его глазах ещё не было, как и не было такой темноты в его жизни.

Гарри, Рон и Гермиона бродили по развалинам замка, потрёпанные, уставшие, все в ссадинах и синяках, но спокойные и счастливые. Вокруг суетились мракоборцы, убирая мёртвые тела Пожирателей смерти и защитников Хогвартса, волшебники останавливались рядом с Гарри и благодарили его, но он не особо обращал на них внимание, потому что был жутко измотан.

— Я рад, что всё, наконец, закончилось, — произнёс Рон. На губах его была улыбка, но в голосе слышалась усталость.

— Да, я тоже, — отозвался Гарри.

— И что же мы теперь будем делать? — спросил Рон.

— Жить, — ответил ему Гарри, — просто жить.

Рон улыбнулся другу и обнял Гермиону, которая смотрела на тела Пожирателей.

— А я и не сомневался, что всё будет именно так, — уверенно заявил Рон.

— Я тоже, — согласилась Гермиона, крепче прижимаясь к Рону.

Гарри улыбался, смотря на своих друзей. Всё закончилось, и теперь можно подумать о себе и о том, как дальше жить.

— Чем вы собираетесь заняться в ближайшее время? — спросил Гарри.

— Я вернусь домой и просплю несколько суток подряд, — мечтательно проговорил Рон, возводя глаза к небу.

— О да, я тоже, — согласился с ним Гарри.

— А я останусь здесь, — неуверенно произнесла Гермиона.

Она вдруг поняла, что не сможет просто так покинуть замок, не сможет спокойно уйти, не предложив своей помощи. Решение было неожиданным даже для неё самой, но Гермиона не стала подвергать его критике.

— Зачем? — удивился Рон.

— А разве не понятно? Столько раненных, одна мадам Помфри не справится. Я хочу помочь ей.

— Это правильно. — Гарри утвердительно кивнул головой.

— Тогда я тоже остаюсь. — Рон подмигнул Гермионе.

Им ещё столько всего нужно было обсудить, а сил хватило только на то, чтобы добраться до ближайших кроватей и провалиться в глубокий сон.

Глава 1

dihotomiya

Драко лишается зрения и мир для него исчезает в непроницаемой тьме. 
Но всегда можно увидеть свет, даже когда глаза не способны 
видеть, и Гермиона постарается ему это доказать.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Гермиона Грейнджер/Драко Малфой

Рон Уизли

Мир на кончиках пальцев

Величайшее несчастье — нуждаться в помощи людей, достойных нашего презрения. (Кей-Кавус)

«…зрение к вам вряд ли вернётся», — слышал Драко слова мадам Помфри в своей голове снова и снова.

Хотелось кричать, разрывая ночную тишину. Слепота… Как нечестно. Как жестоко.  Драко больше никогда не увидит зелёных деревьев, не увидит ночное небо, не увидит, как возрождается волшебный мир. Он вообще ничего и никогда уже не увидит.

Нет, он не хотел сейчас думать об этом, но тишина больничного крыла окутывала его сознание, и в голове сами собой рождались ненавистные мысли. Как принять такое известие? Как с этим теперь жить?

Драко не мог уснуть. Он лежал на больничной кровати и пытался понять, как научиться общаться с этим миром, не прибегая к помощи зрения. Ворочаясь на кровати, он жалел себя, жжение в глазах усиливалось, мысли накатывали волнами, но вдруг что-то вторглось в сцену его страданий. Драко расслышал чьи-то неспешные шаги и стал прислушиваться. Походка у ночной гостьи была мягкая, аккуратная. Да, это определённо была девушка. Но как же он это понял? Её, видимо, выдал еле слышный стук каблуков по каменному полу. Это была не медсестра, потому что у неё совершенно другая, твёрдая поступь. Драко слышал, что эти шаги были лёгкими и совершенно спокойными. Девушка шла тихо, боясь побеспокоить сон больных. Аромат ромашкового чая достиг обоняния Драко, и ему внезапно тоже захотелось выпить этот успокаивающий напиток. Он стал вслушиваться, и теперь шаги казались настолько близко, что на мгновение он подумал, что девушка приближается к нему, но она внезапно остановилась. Драко услышал её ровное дыхание, она постояла немного и пошла дальше. Ему безумно захотелось посмотреть на ночную посетительницу. Скрипнули пружины чьей-то кровати, донёсся судорожный вздох, а затем неразборчивый шёпот.

— Всё в порядке, Невилл? — спросил такой знакомый голос, приближаясь к источнику звука скрипнувших пружин.

— Всё хорошо, Гермиона, просто плохой сон. Мне уже лучше, — ответил Невилл шепотом.

Это была Гермиона Грейнджер. Ей не спалось в эту первую ночь после войны, и она решила подежурить в больничном крыле.

— Я принесла чай. Ромашковый, — продолжала Гермиона. — Но могу заварить и мятный, если тебе больше нравится мята.

— Не за что. Тебе нужно уснуть. Я останусь сегодня здесь, так что можешь меня позвать, если что, — успокаивающе сказала Гермиона.

Драко раньше никогда не вслушивался в то, как именно звучит её голос, но сегодня ему показалось, что этот голос мелодичный, и она могла бы напевать колыбельную у кровати раненных.

Снова раздались лёгкие шаги. Гермиона ушла. Драко перевернулся на левый бок, слушая стук удаляющихся каблуков, и уснул.

Первое дежурство Гермионы почему-то тянулось очень медленно. Не зная, чем себя занять, она принялась изучать журналы, стоящие на полочках, затем прочла все этикетки на зельях, привела в порядок стол дежурной сестры, смахнула пыль с толстенных книг о медицинских травах и растениях, но на это понадобилось каких-то два часа, а впереди была вся ночь. На стене тихо тикали часы, гипнотизируя ритмичным звуком утомлённое сознание Гермионы, но несмотря на усыпляющую обстановку, её не клонило в сон. Что-то бормоча себе под нос, она ходила по комнате и грызла сырное печенье. Было спокойно и мирно, по-настоящему мирно, и даже казалось, что эта битва просто приснилась однажды, что её не было на самом деле, ведь бывает же так, что снятся очень реалистичные сны. Но, конечно, о реальности этого события напоминали повреждения замка и раненые, лежащие в соседней комнате. Да, кстати о раненных. Пора сделать обход и убедиться, что всё в порядке.

Гермиона положила пачку с печеньем на стол, взяла волшебную палочку и тихонько вышла в палату к больным. Здесь тоже было тихо, только иногда поскрипывала пружина кровати, когда кто-то менял позу во сне.

Медленно проходя у изножья каждой кровати, Гермиона заметила ширму почти в конце помещения, и ей стало любопытно, кто же за ней находится. Скорее всего, там не было ничего интересного, просто очередной столик с настойками, какие здесь находились повсюду, но она всё равно поддалась своему любопытству. Ступая очень аккуратно, Гермиона приблизилась к таинственной деревянной ширме, обтянутой белой плотной тканью, но оказавшись в одном шаге от разгадки, остановилась, ругая себя за неуместное поведение — она здесь только для того, чтобы помочь мадам Помфри ухаживать за больными, подменить её, пока та отдыхает, а не для того, чтобы что-то вынюхивать. Из-за ширмы послышалось неразборчивое бормотание, и Гермиона всё же решилась зайти за перегородку. Перед ней лежал Драко Малфой с повязкой на глазах. На его лицо падал тусклый лунный свет, и ей было отчетливо видно, что лоб Драко покрыт капельками пота, а губы его открывались и закрывались, словно он что-то пытается сказать, но у него это не получается. Да, Гермиона слышала, что Драко едва не попал под вспышку смертельного заклинания и получил неизлечимую травму, но увидеть это собственными глазами оказалось неприятнее, чем она себе представляла. Внутри что-то вздрогнуло и сжалось. Нет, она его не жалела, скорее наоборот, она жалела, что он не погиб там, на поле боя, ведь теперь этот искалеченный, непонятно как вообще получивший метку Пожиратель смерти будет напоминать своим присутствием обо всём, что случилось в этих стенах и за их пределами.  Даже раненые защитники Хогвартса неспособны так всколыхнуть память о войне, как делал это Драко Малфой. Нужно было заканчивать обход, пока руки не потянулись сами собой надавать ему пощёчин как тогда, на третьем курсе. Бросив на Малфоя последний наполовину обвиняющий, наполовину страдальческий взгляд, Гермиона поспешила покинуть палату и вернуться к изучению очередного медицинского журнала. Кажется, медицина стала её привлекать после пережитого. Вот, что действительно пригодится и в трудные времена, и в обычной, мирной жизни — знание лечебных трав, спасительных повязок, нужных заклинаний и правильных настоек. Теперь Гермиона окончательно определилась с выбором дальнейшей профессии. Ведь разве человеколюбивое желание спасать жизни чем-то уступает благородному желанию Гарри стать мракоборцем? И проходя мимо своих братьев по оружию, она понимала всё отчётливее, что это действительно её настоящее призвание. Хотелось сию же минуту побежать к мадам Помфри и разбудить её, чтобы попросить ещё больше дежурств, чтобы медсестра прямо сейчас провела первое занятие по медицине специально для Гермионы. Конечно, помимо практических занятий с больными, ей предстоит многочасовое штудирование различных пособий и учебников, но она готова учиться, ведь это, в конце концов, то, что она любит больше всего.

Её разбудила ноющая боль в спине. Гермиона скривилась и открыла глаза, распрямляясь на не слишком удобном стуле. Кажется, она всю ночь делала какие-то записи в свой блокнот и даже не заметила, как уснула прямо за рабочим столом, не добравшись до дивана. Сладко потягиваясь и зевая, она поднялась со стула, посмотрела в окно, а затем на настенные часы, которые показывали без четверти восемь. Нужно было идти за медсестрой, чтобы она сменила Гермиону на посту, но мадам Помфри появилась на пороге комнаты дежурной сестры раньше, чем Гермиона успела додумать свою мысль.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — бодро поприветствовала она. — Как прошло ваше первое дежурство?

— Доброе утро, — отозвалась Гермиона и снова зевнула. — Дежурство прошло довольно спокойно. Никаких происшествий.

— Что ж, это прекрасно, не всегда первое дежурство проходит гладко. Помню, я перепутала рецепт для одного пациента, и вместо мятной настойки подала бедняжке «Костерост». Хорошо, что старший целитель был на дежурстве, так что удалось остановить действие зелья. — Мадам Помфри покачала головой.

— Знаете, я полночи читала вон те книги, — Гермиона махнула рукой в сторону шкафа, где стояли журналы и стопкой лежали книги, — и не могла оторваться от них. Подумать только, на что способна волшебная медицина…

Мадам Помфри понимающе улыбнулась и немного подумав, предложила восхищённой ученице:

— Не хотите задержаться здесь и днём? Думаю, лишние руки мне не помешают.

— Конечно, — уверенно сказала медсестра. — Я знаю, что у вас отличные оценки по зельеварению и травологии, к тому же, вы сочувствуете людям и разделяете с ними их страдания, что тоже немаловажно.

— Я с удовольствием останусь! — обрадовалась Гермиона. — Только приведу себя в порядок, а то, боюсь, распугаю всех больных своим видом.

— Хорошо, я буду вас ждать. Приходите тогда, когда вам будет удобно.

Чувствуя себя превосходно, даже несмотря на недолгий сон на неудобном стуле, Гермиона мигом направилась в ванную комнату. Горячие струйки утреннего душа наполняли её ощущением полёта, вдохновляли на новые свершения, она наслаждалась шумом воды, растворялась в бодрящих капельках и вдыхала аромат фруктового геля для душа. Нет ничего лучше, чем горячая вода, смывающая с тебя сон и дарящая свежесть. Вдоволь наплескавшись, Гермиона вышла из кабинки, выпуская в ванную комнату пар, повертелась у зеркала, расчёсывая свои непослушные мокрые волосы и разглядывая покрасневшее от пара лицо. Ей сегодня предстояло помогать мадам Помфри, и одно только это заставляло её летать по кафелю, напевая весёлую мелодию. Закончив приводить себя в порядок, Гермиона вышла из ванной с уже высохшими волосами, и пошла в больничное крыло.

Драко снилось солнце, озаряющее всё вокруг своими приветливыми лучами и согревающее его холодную кровь. Солнце, этот белый диск на небе, вдыхало жизнь в каждую травинку, радовало беззаботно порхающих бабочек на лугу. Странно было видеть подобное во сне, ведь обычно после ужасных и пугающих событий людей преследуют кошмары, а он видел солнце. Никогда раньше он не замечал, как оно прекрасно, как оно улыбается и светит для всех и всего, и только потеряв зрение, он вспомнил об этом. А теперь уже поздно.

Драко проснулся и резко выдохнул, потому что болезненное жжение в глазах снова вернулось к нему. Кто-то сидел у его постели, он почувствовал это.

— Кто здесь? — хрипло спросил Драко.

— Я… — немного испуганно отозвался знакомый голос. — Как ты узнал, что здесь кто-то есть?

— Грейнджер? — не ответив, задал встречный вопрос Драко.

— Да, — тихо ответила Гермиона.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — недовольно прорычал он.

Нет, только не сейчас, только не так. Драко совсем не хотел, чтобы кто-то видел его в таком беспомощном состоянии, а тем более Грейнджер.

— Я помогаю мадам Помфри, — неуверенно ответила Гермиона.

— Нет, что ты делаешь возле моей постели?

— Мне нужно сменить тебе повязку, — в голосе Гермионы чувствовался страх.

— Ты что, боишься меня, Грейнджер? — удивлённо спросил Драко.

— Слышу. Я ещё пока не оглох.

— Я должна сменить тебе повязку, — повторила Гермиона.

— Нет, пусть лучше это сделает медсестра, — потребовал Драко.

— Она отошла по делам, а мне сказала, чтобы повязку вместо неё сменила я.

Гермионе очень не хотелось каким-либо образом пересекаться с Малфоем, но она ведь сама пожелала приобщиться к медицине, а порой лечить приходится не самых приятных людей. Пересиливая себя, она медленно подходила к кровати Драко, как можно дольше оставаясь на расстоянии, но неизбежный рубеж был преодолён, и она села на стул рядом с ним, дожидаясь его пробуждения. Разве она не знала, как он отреагирует на её появление? Прекрасно знала, но убеждала себя, что это теперь её долг.

— Так ты позволишь мне сделать это, или будешь мучиться от боли, пока мадам Помфри не вернётся?

Драко громко вдохнул воздух, понимая, что, скорее всего, придётся ей уступить.

— Хорошо, только не убей, — обречённо произнес он.

— Постараюсь, — буркнула Гермиона.

Она осторожно прикоснулась к повязке, разматывая её. Зелье неприятно пахло и оставалось на руках, но Гермиону это не останавливало. Она делала всё очень медленно, потому что боялась взглянуть на травму Драко, а когда полностью размотала повязку, облегчённо выдохнула — не фокусируя на ней взгляда, всё те же серые глаза смотрели прямо перед собой куда-то сквозь Гермиону, немного покрасневшие, но никаких видимых увечий не было. Раздражение постепенно сменялось сочувствием. Малфой был беспомощен, он ещё не смирился со своим новым положением. Гермиона взяла новую повязку и выплеснула на неё немного тёмно-зелёного зелья, затем так же бережно приложила к глазам Драко. Весь процесс занял всего десять минут, но эти десять минут обоим показались длиннее часа.

— Всё, — тихо произнесла Гермиона, собирая в лоток бинты и ставя туда же зелье.

— Я понял, что всё, — недовольно отозвался Драко. — Почувствовал.

— Теперь выпей ещё это, — она протянула ему стакан с горьким отваром.

Драко нащупал её руку и неохотно принял стакан.

— Какая гадость, — отпив глоток, сказал он. — Что это?

— Ещё одно обезболивающее зелье, — ответила Гермиона. — Мадам Помфри сказала, что глаза будут болеть ещё дня два.

— И сколько же мне нужно выпить сегодня этих зелий? — допивая адский напиток до дна, поинтересовался Драко.

— Это всё. — Гермиона забрала из его рук пустой стакан и поднялась со стула.

Она сделала несколько шагов и обернулась. Драко сидел на кровати, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке, но у него ничего не получалось — он не мог отыскать отверстия для пуговиц и раздражённо нащупывал руками сами пуговицы. Гермионе стало больно за него.

— Давай помогу, — обратилась она к Драко.

— Отстань от меня! — фыркнул он. — Сам справлюсь.

— Да, я вижу, как ты справляешься. — Она подошла к Драко и присела на его кровать.

— Чего тебе надо, Грейнджер? — оставляя попытки застегнуть пуговицы, спросил он.

— Я просто хочу помочь, — спокойно повторила Гермиона.

— Мне не нужна твоя помощь, — с ненавистью выплюнул Драко.

Гермиона внимательно смотрела на него, а потом отвела взгляд и сказала:

— Знаешь, иногда так случается, что приходится принимать помощь человека, даже если ты его ненавидишь.

Он мотал головой, издавая какие-то фыркающие звуки, и старался подальше отодвинуться от Гермионы, она же терпеливо ждала, когда он сдастся.

— Хорошо, только быстро.

Драко встал на ноги и пошатнулся, но Гермиона удержала его.

— Всё в порядке? — поддерживая его за руку, спросила она.

— О да, всё просто отлично, — саркастически сказал он.

Гермиона застегнула пуговицы на его рубашке и поправила воротник.

— Теперь оставь меня, — скомандовал Малфой. — Я хочу побыть один.

Недовольно покосившись на него и не став спорить, Гермиона ушла в кабинет медсестры. Драко вслушивался в её удаляющиеся шаги, и услышав, как она, наконец, закрыла за собой тяжёлую дверь, быстро задышал и дал волю слезам.

Трудно привыкнуть к непроницаемой тьме, но ведь с этим можно жить, как живут тысячи других людей.

Глава 2

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Драко окончательно смирился со своим новым миром.

Но было не легче находиться в полной слепоте этой новой жизни, заново учиться элементарным вещам: застёгивать пуговицы на рубашке, завязывать шнурки на ботинках, есть, попадая ложкой в тарелку. Он изо всех сил старался привыкнуть к себе новому, и благо, эти несколько дней не было ни единого посетителя около его кровати, поэтому Драко был спокоен.

Гермиона так же оставалась дежурить в больничном крыле, но больше не пересекалась с Малфоем, помогая кому угодно, но не ему. Больных с каждым днём становилось всё меньше, и они покидали палату, либо совсем уезжали из Хогвартса. Каждый день мадам Помфри учила Гермиону чему-то новому, доверяя ей всё больше работы, а она с удовольствием бралась за новые материалы.

Но однажды, в тёплый майский день, когда на улице стояла прекрасная погода, мадам Помфри попросила её уделить своё время Драко Малфою, и погулять с ним по уцелевшему саду.

Гермиона согласилась, конечно, но без особого рвения.

Драко в это время упражнялся в простых заклинаниях, направляя палочку, как ему казалось, на прикроватный столик.

— Вингардиум Левиоса, — повторял он.

Хоть проверить свой результат он не мог, но это занятие его успокаивало.

Очередной раз, взмахивая палочкой, он услышал приближающиеся шаги, и сразу понял, что это Гермиона. Она подошла ещё ближе, пока Драко окончательно не стало понятно — она пришла к нему.

— Ты что-то хотела, Грейнджер? — недовольно спросил парень.

— Как ты узнаёшь, что это я? — останавливаясь, поинтересовалась Гермиона.

— По шагам. Ты ходишь словно неуклюжий эльф, — соврал Драко, поскольку ему нравилось вслушиваться в мягкие шаги Гермионы. Это было единственным, что ему в ней нравилось.

— Лучше бы я вообще не спрашивала, — пробурчала она, — мадам Помфри попросила отвести тебя в сад.

— Мне и здесь неплохо, — спокойно сказал Драко.

— Малфой, ты уже почти неделю находишься в помещении. Тебе не кажется, что мозгу нужен кислород?

— Мне достаточно кислорода.

— Я вижу. Ты же направляешь палочку на окно, — Гермиона еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Конечно, я же ничего не вижу! — раздражённо воскликнул Драко.

— Так ты идёшь, или остаёшься здесь? — резко спросила Гермиона.

— Не с тобой, — решительно произнёс Драко.

Гермиона начала раздражаться, ведь нянчиться со столь ненавистным ей человеком в её планы не входило.

— Я не напрашивалась к тебе в сиделки, Малфой, но меня попросили!

— Хорошо, тогда жди, когда вернётся мадам Помфри. — Она развернулась, чтобы уйти.

Настроение Драко было испорчено.

«Какого чёрта Грейнджер лезет ко мне со своей помощью?» — думал он.

Драко нащупал прикроватный столик, и теперь был уверен, что прицелился.

Печенье опустилось в его ладонь, и он улыбнулся.

Гермиона шла в комнату, где поселили Рона.

Находясь в ужасном расположении духа, она уже несколько раз пожалела, что согласилась сегодня помочь мадам Помфри. С самого утра день не задался: она споткнулась о ступеньку и набила синяк на руке, чуть не поломала свою волшебную палочку, а Малфой её окончательно добил. Теперь единственное, что могло поднять её настроение — утешения возлюбленного.

Дойдя, наконец, до его комнаты, она постучала в дверь. Рон сразу впустил её внутрь и стал расспрашивать, что произошло.

— Гермиона, на тебе просто лица нет, — беспокойно сказал Рон, — что случилось?

— День сегодня какой-то… не мой, — ответила ему расстроенная Гермиона.

— Для этого и существуют парни — чтобы превращать плохие дни в самые лучшие! — он ободряюще обнял свою девушку.

— Спасибо, Рон, — сказала Гермиона, прижимаясь к нему крепче.

— Может быть, сходим, прогуляемся?

— Да, мне нужно отвлечься. — Гермиона благодарно улыбнулась Рону.

Они шли по лесной тропинке, созерцая зеленеющие деревья и согреваясь тёплым солнышком.

Гермиона вдруг вспомнила Малфоя, и снова жалость взяла верх над раздражением.

«Он ведь больше никогда не увидит, как прекрасен этот мир», — думала она, крепко сжимая руку Рона.

— О чём думаешь? — спросил он.

— О Малфое, — честно ответила Гермиона. — Он, конечно, далеко не ангел, но даже он не заслуживает такого.

— А мне кажется, что как раз таки он этого заслужил, — убедительно сказал Рон. — Сама подумай, насильно ведь его никто не заставлял становиться Пожирателем. И потом, это по его вине чуть не умер Дамблдор. А если бы кто-то из Пожирателей Смерти всё-таки исполнил волю Волдеморта?

— Рон, ну мы же не знаем всего, — задумчиво сказала она.

— Тебе что, его жалко? — удивился парень.

— Я не знаю, просто это, наверное, очень тяжело — лишиться зрения.

— Конечно, это тяжело. А нам было легко?

— В чём-то ты прав, но всё же, он не такой злодей, как мы всегда о нём думали, — неуверенно произнесла Гермиона.

Мир на кончиках пальцев

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог

Комментарии (0)