Вика тихо шмыгнула носом, и соленые слёзы заскользили по щекам.

— Я не хочу. Слышите, не хочу?

Мужчина улыбнулся и взял её за руки, усаживая напротив себя. Вика закусила внутреннюю сторону губы, чтобы подавить в себе чудовищное желание харкнуть этому выродку в лицо. Он был ей противен: каждое неловкое движение; добрая улыбка; женственные тонкие руки, которыми он ласкал её (не)возбужденное тело; веселые, смеющиеся глаза — девушка ненавидела в нём буквально всё. Аромат недорого парфюма, аккуратные, но заношенные брюки, старую рубашку, которую мужчина носил три года подряд, — он был каким-то дешевым, посредственным и до боли убогим. Не для Вики, родители которой могли позволить себе купить для дочери хорошие вещи, чтобы ей не приходилось ходить в школу в одном и том же; дорогие духи, крутой смартфон.

Представь, что перед тобой телевизор с папиным порно…

— Виктория, расслабьтесь…

Он звал её всегда нежным, как весенние лучи, тоном, с которым, по обыкновению, обращаются к кому-то очень дорогому и близкому. Вот только девушка готова скрипеть зубами от раздражения, пропитавшего всю ее сущность, чтобы, в конце концов, свихнуть себе челюсть. И чтобы эта боль заглушила страдания души. И чтобы, в итоге, 

— Кирилл Андреевич, д-давайте я пойду. Пожалуйста, — попыталась высвободиться Вика, поднимаясь со стула. — Мне очень нужно идти.

Его насмешливый взгляд пересекся с её испуганным. Он смотрел на девушку снизу-вверх и выглядел, как хищник, который, заприметив жертву, понимает, что так просто её уже не отпустит. И Вике на долю секунд показалось, что невидимый капкан щелкнул, железным лязгом пульсируя в ушах.

— Сядьте! — приказал он тоном, которому обычно трудно противостоять и перечить.

Ноги подкосились, и, дабы не упасть безвольной куклой на пол, девушка присела обратно. Она нервно сглотнула, прожигая взглядом стену. Вика боялась смотреть этому человеку в лицо. Боялась до взрыва капилляров в глазах.

— Можно я пойду, — едва шелестя губами, сипло прошептала девушка.

— Виктория, у вас что-то случилось?

У нее с вами, Кирилл Андреевич, случился регулярный секс. Что может быть хуже?

Соврала, а он не искал правды. Для него этого уже не существовало. Он всем своим существом стремился к хрупкой девушке, что задыхалась в его обществе. Желание было сильным, и Кирилл хотел её прямо сейчас. Он похлопал себя по колену, призывая Вику сесть к нему ближе. Девушка молча повиновалась.

Он навалился на девочку, придавливая своим весом к скрипучему дивану. Девушка вздохнула и посмотрела на настенные часы, висящие над телевизором. Максимум пятнадцать минут. Учитель — скорострел, и член у него неприлично маленький. Настолько, что когда он в первый раз в неё вошёл и вяло толкнулся, то у девственницы не пошла кровь. И Вика не искала удовольствия, а лишь одно — разочарование, рвущее стенки души на осколки. Ноющее чувство в груди доставляло ей дискомфортное, душащее блаженство, что, по сути, сродни мазохизму. Но не плевать ли?

Мужчина помог Вике снять футболку и, густо покраснев (к слову, он всегда краснел, раздевая девушку), стянул с себя тошнотворно-зеленый колючий свитер, который он любил носить дома. Кирилл возбуждался моментально, даже от вида когда она открывала свой маленький, аккуратный ротик, чтобы уточнить сущую безделицу. Голос у неё тихий, убаюкивающий, бархатный, — ему очень нравился.

Кириллу сорок два. Вике — шестнадцать лет. Красные волнистые волосы разметались по подушке.

Кирилл стыдился интрижки с ученицей, но разве сейчас, в двадцать первом веке, ему не должно быть плевать? Конечно, нет. Но прошло достаточно времени, чтобы неловкость приелась и воспринималась, как нечто очень должное и правильное. Вы даже представить не можете, сколько херни в их жизни произошло с момента начала их «тесного общения».

Мужчина не мог терпеть жар внизу живота и быстрыми, нетерпеливыми движениями достал колом стоящий хуй. Член у него тонкий, повернутый влево и кривой. Он задрал на Вике юбку и стянул трусы вместе с колготками. Самым обидным было то, что Вика никогда не мокла от его ласк, поцелуев, и Кирилл очень скоро забросил продолжительные прелюдии, решив, что просто трахнет — и дело с концом. Он рывком (как ему ошибочно показалось) вошёл в неё, и тугое кольцо мышц тут же сжалось около его мизерного члена. Кирилл часто задышал и входил дико, неконтролируемо. Мужчина вспотел. Придерживая девушку за бедра, он вколачивался в нее раз за разом, и волосы, которые он обычно заделывал в небольшой хвост, липли к мокрому лицу.

Вика лежала под мужчиной и дрожала от влажного, горячего дыхания, которым он опалял ей щеку, шею. Она бы думала, что это сексуально, но больше всего на свете ей хотелось оказаться где-нибудь на берегу реки и вдыхать свежий ночной воздух, а не смрад этой затхлой комнаты, где она находилась.

«Так, минуты три прошло точно, сейчас он закончит эту хуйню», — считала она про себя, и это утешительно действовало на нервы.

Финальный рывок, и мужчина, вытащив хуй из ее немного увлажнившейся киски, кончил ей на живот. Спермы было: кот наплакал — но хоть за что-то спасибо.

Мужчина никак не мог отдышаться, но все равно поднялся и утопал на кухню. «Ну и вали», — думала Вика, провожая Кирилла взглядом. Она вытерлась диванной подушкой и, спрятав эту маленькую пакость, стала приводить себя в надлежащий вид.

— Я пойду, — громко оповестила девушка хозяина квартиры.

Щелкнул чайник, и шум кипящей воды постепенно начал утихать. Звонко зазвенела чайная посуда.

— Оставайтесь, Виктория, на чай, — донеслось до неё из кухни.

— Ой, извините, — она как раз сняла с вешалки куртку, — мне нужно идти. Всего доброго, Кирилл Андреевич.

Когда-нибудь это закончится. «Когда-нибудь» не сегодня и не завтра. Может, через неделю? Кто знает.

Девушка едва слышно вздохнула, и грудь, плотно обтянутая тканью, встрепенулась. Почему-то ей было всрать, что мама устроит очередной скандал на тему: где ты шляешься, черт возьми, и всё в этом духе. Хотелось просто дописать сочинение по русскому, доделать презентацию-проект, посмотреть фильм и утонуть в море учебников.

Зарыться в них, плавать и плавать, а потом нырнуть в самую глубь, наслаждаясь бумажным шелестом страниц. Наслаждаться, наслаждаться и еще раз наслаждаться. А не это всё.

Снег под ногами мягко похрустывал, приятный морозный воздух покалывал нос, щеки и ладони в варежках. Огни ночного города, гон машин на дорогах, редкие люди, встречаемые по дороге, — все это казалось сказкой, куда по ошибке она забрела. Потому что, обычно, она в дерьме, в самой жопе и мир только угнетает её, проверяя то ли на стойкость, то ли пытаясь избавиться.

Ветер доносил до слуха обрывки чужих разговоров, — немного, но все же. У Вики голова уже, честно говоря, болела от рок-музыки, которую она заслушала до дыр. Теперь она слушала тишину, как бьется сердце, как она дышит, как вертится мир, на который раньше девушка как-то не обращала внимания. Думала: есть и есть.

Звезды в небе ярко не светили, и, признаться, у неё было слишком плохое зрение, чтобы разглядеть их даже в самую холодную и темную ночь в году. Очки она носила так для галочки, постоянно забывала в рюкзаке, а родителям врала, что благоразумно носит. Те ей верили, куда деваться.

Вот про Кирилла Андреевича она хрен когда забудет.

Было темно, страшно и холодно. К ресницам прилипали редкие снежинки, из-за чего девушка все волновалась: потекла ли тушь или нет, — а почему это ее заботит, объяснить не могла. Тошнота подступила к горлу неожиданно, и в груди зажгло, будто утюгом легкие прижгли.

Вика оступилась, съехав с тропы, и тут же провалилась в сугроб по пояс. Девушка шумно и часто задышала. Виски запульсировали, как отдельные заходящиеся в бешеном ритме мышцы, и ночные огни замелькали перед глазами мутными кляксами. Потянуло куда-то вниз, хотелось рухнуть без памяти, так что Вика позволила себе прилечь. Здесь было спокойно, уютно и, опять же, холодно.

— Пьяная малолетка, что ль? — услышала она молодой, почти мальчишеский голос. Темная фигура нависла над нею, загораживая свет окончательно.

— Может, выебем ее? — ответил насмешливый женский.

— Дура, а вдруг человеку плохо? — горячо и с долей обеспокоенности в голосе отпарировал парень. А у Вики не было ни сил, ни желания ответить: я живая и просто немного отдыхаю. — Давай я вытащу ее. Помоги, Лиз…

Вику грубо, чрезвычайно небрежно вытащили из сугроба, и ее неподвижное тело растянулось по растоптанной дорожке вполне себе комфортабельно.

— Эй, дамочка, очнитесь, — пыталась достучаться до нее девушка, несильно пихая в плечо.

— Отвалите, блин, — вежливо, как только позваляла ситуация, пробубнила Вика, щекой соприкасаясь с местом, где еще сегодня утром нассала собака.

— Пошли, Билл, — проворчал противный голос, — человек просто утомился.

«Утомился» было сказано так презрительно, что, будь у героини силы, она непременно бы сказала этим людям, в их манере, презрительное: «Спасибо» — просто за то, что не прошли мимо и проявили сочувствие к ее скромной, незаметной персоне.

Молодые люди осторожно обошли бесчувственное тело, и очень скоро хруст снега под их подошвами стих. Словно и не было этих людей в её жизни. Жужжащая тишина, наступившая после их ухода, вдруг напомнила Вике, как сильно ей нужно домой и что она сильно опаздывает.

Десять вечера всё-таки.

Но ноги не слушались, дыхание окончательно сперло…

Люди, вернитесь! Спасите, блин.

Холод проникал под куртку, кусая за бедра и поднимаясь стремительно выше. Почему так выходит? Только с ней, этой дурой.

До чугунной головы вдруг долетело, ввинчиваясь в мозг:

— Лиза, вызывай скорую. Что «Билл»? Вызывай, говорю!

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/6362307

Aumi Utiha

Она хочет отхаркать его сперму с кровью, с застрявшим в чертовой глотке криком, но лишь молча вытирает её салфеткой.
- Приходите еще, Виктория, и мы решим с вами...
- Вам не противно? - перебивает она.
- Что именно?
- Трахать меня на этом столе?! - Губы дрожат ровно до того момента, как она заканчивает. Больно только пока, она знает.

Молча смирись

Содержание

00

Комментарии (0)