Охранник

Поздоровался охранник, когда я заскочил в тёплый холл института культуры, отряхиваясь от снега.

Я коротко кивнул, нетерпеливо дожидаясь, пока он даст ключи и журнал, чтобы расписаться. Взглянул на часы. Чёрт. Опаздываю. Уже на двадцать минут.

День не задался с самого утра: Лиля пролила на себя клюквенный компот, пока я жарил яичницу, и мне попало от жены сразу за всё – и за испачканную новую кофточку, и за то, что не забрал вчера из химчистки её праздничный костюм, который она собиралась надевать на новогодний корпоратив, и за то, что «совсем не уделяю время семье».

Я очень любил жену и дочь и посчитал разумным объяснить, почему благоверная не права. В итоге опоздал на работу, задержался после, а по пути к институту выяснил, что в машине не работает печка.

У здания я парковался, не чувствуя пальцев на ногах, и теперь морщился, незаметно для охранника перекатываясь с носков на пятки.

Охранник медленно записал мою фамилию в журнал и неторопливо протянул ключи.

Я выхватил их до того, как они легли на стойку, и быстро пошёл к лестнице – широкой и пышной, в традициях древних дворянских поместий.

Хорошего вечера, Игорь Семёнович!

Недоумённо прилетело мне в спину, но я не откликнулся.

Предчувствуя возмущение постоянной клиентки – дородной Юлии Альбертовны, я взлетел по ступеням на второй этаж.

Институт дохнул мне навстречу голосами, музыкой, ритмичным «р-раз, два, три, четыре!» и чьим-то смехом. Занятия шли по расписанию.

Своих я увидел сразу же, в конце коридора. Шёпотом переговаривались студентки Таня и Света, вечные хохотушки и прогульщицы.

Устало молчала семейная пара Куприяновых, видимо, как и я, пришли сразу после работы. Переминался с ноги на ногу подросток Юра.

Временами он с тоской глядел на девчонок и на телефон в их руках, но заговорить не решался. Наверное, собственный сел, зарядить не удалось, а подойти к студенткам мешала стеснительность.

Остальную группу загораживала Юлия Альбертовна – моя гордость и головная боль. Старательная ученица, страстная любительница танцев, она не пропускала ни одного занятия.

Её розовой мечтой было найти постоянного партнёра, а пока его не было, она работала над техникой. Завидев меня, она загудела, как пароходная труба, на весь коридор:

Юлия Альбертовна

Ну наконец-то, Игорь Семёнович, а мы уж думали, что вы не придёте!

Сегодня танго, Юлия Альбертовна.

Улыбнулся я искренне и получил в ответ благосклонный взгляд. Хорошие новости обеспечили мне амнистию.

Я быстро повернул ключ в замке, распахнул дверь в просторный зеркальный зал и первым ступил в свет загорающихся ламп. За мной потянулись ученики.

В груди возникло нервное желание обернуться, посмотреть, не пришла ли Она. Я не поддался.

Прошёл к станку у окна, чувствуя, как автоматически распрямляется спина, как приятно напрягаются ноги в предвкушении.

Быстро стряхнул лишнюю одежду, взял пульт от музыкального центра и встал перед группой.

Добрый вечер. Простите за задержку. Сегодня у нас танго.

Взгляд пробежался по знакомым лицам, остановился на Юре – ему никак не удавалось держать осанку, на Свете – девушка смотрела на меня с улыбкой, на Юлии Альбертовне – женщина гордо держала голову, вдохновенно разведя руки немного в стороны.

Группа закончилась лысоватым Костей. Танцевал он великолепно, но вечно путал право и лево.

Я (мысли)

Сердце застучало быстро и надсадно, как пожарный колокол. Следом пришло облегчение. Странное чувство, когда чего-то ждёшь, но в то же время рад, что оно не случилось. Так. Не время отвлекаться.

Я мысленно прикрикнул на себя и коротко кивнул ученикам.

Начнём с повторения базовых движений, затем отработаем без музыки в парах. После я выберу кого-то и продемонстрирую, как это может выглядеть с музыкой. Приготовились!

Я хлопнул в ладоши и развернулся к зеркалу лицом. Занятие началось.

Мой голос вёл группу, я ощущал на себе пристальное внимание пятнадцати человек, и груз будней разжимал тиски на плечах, стекал по позвоночнику и растворялся. Танцы были продолжением меня.

На середине урока скрипнула дверь, в ответ в груди вспыхнуло, словно на раскалённые угли плеснули водой – и я почувствовал Её присутствие, даже не глядя в ту сторону. Чертыхнулся про себя.

Лена посещала мои занятия строго раз в неделю, и я никогда не мог предугадать, в какой день её увижу. Каждый раз я надеялся, что этот урок с ней будет последним. Каждую неделю она возвращалась.

Лена

Извините, я опоздала, автобус задержался.

Послышался голос. Прямо скажем, обычный, будничный, тусклый.

Ни смешливых переливов, как у Тани, ни девичьего озорства, ни женского кокетства, ни извинения – ничего. Таким голосом можно было усыплять студентов на лекциях. Первой же фразой.

Кивнул я и продолжил занятие. Она быстро разделась – я видел отражение в зеркале – и встала слева, ближе к двери, во второй ряд.

Урок продолжался. Я громко отсчитывал ритм, а взгляд, будто магнитом, притягивала опоздавшая. Я отвлекался, одобрительно кивал Юлии Альбертовне, а затем снова невольно следил за отражением Лены.

Чем ближе урок подходил к концу, тем сильнее я ощущал, что снова проиграл. Внутри разгоралось смятение. Оно медленно переросло в злость, а после – в усталую покорность.

Лена была невысокой. Не худой и не толстой. Без узкой талии, большой груди и аппетитной задницы.

С невыразительным лицом без косметики, неяркими русыми волосами в классической косе – таких волос я видел миллион каждый день.

Одевалась она мешковато и безвкусно, во что-то серое или тёмно-коричневое.

Всё в ней можно было описать одним словом – никакое. Мы даже ни разу толком не общались. Да и зачем? О чём? Она была абсолютной посредственностью.

Но двигалась Лена так, что я путался в шагах, ловя её отражение в зеркале, раньше времени менял ноги и сбивался с ритма.

Она безошибочно слышала музыку, ни разу не сбивалась, движения перетекали из одного в другое. Она была как вода. Ледяная вода северных морей.

Смотреть издалека – не оторваться. Но находиться долго рядом было крайне некомфортно.

Каждый раз я надеялся, что к концу урока выберу кого-то другого для показательного выступления. Да хотя бы Юлию Альбертовну. Каждый раз я понимал, что лучше неё никто не сможет передать суть танца.

В этом не было, наверное, чего-то плохого или постыдного. В конце концов, мы не занимались ничем особенным, она не была моей любимицей – это видели все.

Проблема заключалась в том, что когда она становилась напротив меня, со мной происходило что-то пугающее.

Я прочистил горло и повернулся к группе лицом, ставя музыку на паузу.

Ученики послушно остановились. Разгорячённые, улыбающиеся. Пришла пора настоящей практики в парах.

Отлично. Вы молодцы. Важно помнить, что танец – это не статичность. Будь то танго или вальс, джига или брейк-данс. Это всегда ваш выбор.

Какой элемент использовать сначала, какой потом, что добавить, что убрать – решаете вы. Или хореограф, который ставит ваш танец.

Я позволил себе улыбку. Группа ловила каждое моё слово, многие улыбнулись в ответ. Я заметил взгляд Лены – спокойный, почти безучастный, будто мыслями она была не здесь.

Не помню, чтобы она когда-нибудь отвечала эмоцией на эмоцию.

Самое главное – чувствовать партнёра и творить вместе с ним. Танго – это страсть, которая длится три минуты, рождается и умирает с соединением ваших рук.

Я ещё колебался, ещё перебирал лихорадочно варианты, но соблазн показать настоящее танго, почувствовать ритм и вместе с тем жизнь, а не только отдавленные ноги, решил всё за меня.

Она спокойно встала напротив, глядя куда-то сквозь мою голову. Я коротко кивнул, нажал кнопку на пульте и аккуратно взял её руки. Я ещё видел в отражении зеркал, как остальные смотрят на нас.

Слышал покалывание в колонках, слышал даже далёкий звонок и топот ног в коридоре.

Затем первый такт наполнил зал, а после и зал, и музыка перестали для меня существовать, потому что мы сделали шаг друг к другу.

Место Лены-Серой-Мышки заняла сирена. Соблазнительница. Идеальная партнёрша.

На краю сознания ещё болтались остаточные мысли о жене и работе, о Юлии Альбертовне, которая внимательно следила за каждым нашим движением, но стоило мне взглянуть в чужие глаза, как всё перестало иметь значение.

Я делал шаг, она подхватывала и вела, затем я перехватывал инициативу, разворачивая её, такую внезапно хрупкую и изящную, в своих руках.

В тот миг меня не волновало, что бесцветные глаза стали глубокими синими. Не удивляло, что смазанные черты непривлекательного лица приобрели чёткость.

Сегодня всё было иначе, потому что мы впервые танцевали танго.

Музыка волной бежит по венам, разжигает дыхание, одно на двоих, уходит в кончики пальцев.

Вдох. Уход назад. Шаг-падение, разворот и «восьмёрка». Она замирает в моих руках пойманной птицей, трепещущей, ждущей чего-то. Больше всего – того, чтобы я никогда её не отпускал.

Её шаги слышны даже через музыку, они сливаются с ней ритм в ритм, как шум прибоя, как шёпот набегающей волны. Она утекает из моих рук, и я не в силах её удержать.

Она улыбается глазами и манит, а я послушно иду, куда бы она ни приказала. Сознание ещё пытается воспротивиться, я успеваю подумать, что что-то не так, но тут музыка ускоряется.

Её глаза переливаются, затягивают безжалостным омутом, и она впервые открыто улыбается. Я понимаю, что Лена – не река, это ошибка. Она – море.

Мы пролетаем по паркету за восемь базовых шагов. Русые, с глубоким медным отливом волосы взметаются мне в лицо, шёлковой волной проходят по щекам, когда я закручиваю партнёршу в карусели.

Кажется, на них когда-то была резинка, но теперь я вижу, как медь отливает зеленью, и моргаю.

Я, наверное, схожу с ума, но мне уже плевать, и я добавляю элементы, которые никогда не показал бы в приличном обществе.

Пальцы крепко сжимают женские бока, и я почти вынуждаю Лену описать корпусом круг – к полу и обратно. Чувствую, как под пальцами ломается талия, а зрителям напротив открывается вид на декольте.

Мысли о том, когда «мешок» успел превратиться в сексуальное платье, я отшвыриваю от себя, потому что Елена возвращается ко мне, чтобы замереть в энганчес – стиснув согнутой в колене ногой моё бедро.

Я чувствую горячее тело под тонким слоем одежды, и это тело вплотную прижато ко мне на несколько драгоценных мгновений. Кровь в нас пульсирует в едином ритме с музыкой.

И когда повисает пауза, моя голова идёт кругом от недостатка кислорода. Танцевать дальше – жизненная необходимость.

Секунда без движения, чтобы потом сорваться в безумный ритм, моментально подхватывать друг друга, дразнить, почти провоцировать, бросать и ловить, в отчаянии стремиться навстречу и тут же безжалостно отталкивать.

Музыка замедляется, танец подходит к концу. Я чувствую, что это чудовищная ошибка, и он должен продолжаться.

Поэтому топаю ногой по паркету и ухожу в хиро, серию хитрых шагов, пока партнёрша рисует носком туфли круги. Точно такие я видел, когда пускал «блинчики» по воде.

Я зачарован, пойман в плен и даже не хочу бежать. Она, напротив, уже не смеётся.

Последний затяжной аккорд, я обхожу партнёршу, чтобы заглянуть в её глаза. Зал перестаёт существовать во второй раз. В меня врезается волна невыразимой грусти и тоски, я исчезаю под ней.

В ушах шумит прибой, когда я пытаюсь глотнуть воздуха. Вокруг меня – тёмно-бирюзовая толща воды, которая сдавливает лёгкие.

Прикосновение к подбородку, как щекотка от водорослей, фокусирует внимание на ком-то... Совсем близко. Я поднимаю руку.

Морское танго

Комментарии (20)