Во дворце Саддама после провальной миссии стало слишком погано и скорбно. Послевкусие войны песком скрипело на зубах и горечью оседало на языке. Со слюной не сплюнуть, ничем не перебить, не вычистить. Разве только кровью — её хоть отбавляй. И своей, и чужой. Рейчел Кинг, чьё имя въелось в речь подчинённых как «альфа-сука», смотрела в зеркало часами и не могла себя узнать. В ответ глядело высушенное, c замыленными глазами, взъерошенными волосами и впалыми щеками отражение. В нём не было ничего от той Рейчел, что строила морпехов похлеще самого жёсткого шкипера. От Альфа-Суки, громким титулом которой она гордилась, не осталось совершенно ничего. Рейчел списывала всё на стресс, пережитый в том аду, где ей пришлось похоронить и мужа, и, чёрт побери, любовника. Неловко получилось.

Она похоронила там почти всех. Без «Day is Done»

, без почётного флага на гробу, без возможности оплакать — без всего. Словно бросила. И себя она тоже похоронила, прямо в том самом коконе, в который её тогда засунули, пообещав вернуться. Она вытащила это обещание из Джейсона Колчека и думала о нём, пока её искали. А когда нашли, стойко приняла новость о том, что, в общем-то, никто кроме Джейсона не выжил. Да и она сама — едва-едва. Спасибо лейтенанту, что хоть прямо сказал вытащить из неё паразита, а то б получила пулю в лоб уже не от него, а от сраных учёных. Теперь она была не страшным монстром, не вампиром, не гибридом хер пойми чего. Теперь она — подопытная крыса, вступившая в прямой контакт с инопланетной особью.

Вот так заканчивались блистательные карьеры выдающихся полевых офицеров ЦРУ. Вот так летела в трубу её выстраданная должность, полученная кровью, п

том и разрушенным браком.

Хрен с ним. С её жизнью, с её карьерой, со всем этим дерьмом. Она опустила руки, сжала челюсти, вскинула голову, пытаясь держать лицо хотя бы перед самой собой. Но слёзы всё равно катились по её вытянутым щекам — так сильно, что она не могла уже видеть своё отражение, так сильно, что нос закладывало, а лёгкие пульсировали от нехватки воздуха.

Нет, она не рыдала. Лишь тихо плакала, сдерживая рвущийся наружу полный отчаяния крик. Он разъедал её грудную клетку кислотой, выжигая сердце, — так она расценивала этот ебучий визит Эрика, этот его «Целус», этот брак с ним. Всё было одной огромной ошибкой, надо было сразу сказать, что её команда никуда не летит. И пускай он бы вопил, они бы в пух и прах разругались прямо перед морпехами, может, даже побили бы технику, но она бы не отдала 

 людей на растерзание. Эрик подвёл команду, которую знал от силы пять минут. Рейчел подвела команду, которую знала не меньше года. Чаша весов накренилась. Теперь вся вина, которую она скинула на мёртвого Эрика, проклиная его мысленно, потихоньку смещалась к ней.

Всё могло быть по-другому, имей Рейчел яйца чуточку больше. Но она всё же надеялась на лучшее, и эта надежда ещё с детства тянулась ненавистной нитью вплоть до аварии, до зарождения слепой веры, что расшатанный в край брак можно вернуть. И что отношения с Ником — это всего лишь способ отвлечься, внезапно переросший в заезженный служебный роман, а потом и вовсе в «отношения».

Она теперь презирала отношения. С первой смертью, смертью Эрика, стала их опасаться. А с новостью о гибели Ника — и вовсе возненавидела.

Эта провальная миссия выжала из неё все соки, выбила из-под ног почву. Рейчел долго думала, что ей делать, что ей 

 теперь делать. Ей разрешали выходить из комнаты и прогуливаться по дворцу в сопровождении. Если она была паинькой, отвечала на все вопросы, следовала командам, ей разрешали чуточку больше: заглянуть в продовольственную и урвать бутылку-другую пива, спрятать, словно кусок хлеба во время голодовки, и пронести в свою комнату. На это закрывали глаза. Пусть напивается, пусть топит свою боль. Всё равно она не больше, чем эксперимент. Ею попользуются и «выкинут» её, отправив в отставку, если останется жива. А если нет — припишут какую-нибудь смерть, не моргнув глазом. Она такое наблюдала. Теперь — проходила.

Сатана работал хорошо, но Aegis

По ночам Рейчел если не спала, то ворочалась в тщетных попытках найти в этой жаровне прохладное место, чтобы уткнуться носом во влажную от пота подушку и наконец уснуть. Если спала, то не слишком долго. Кошмары выдёргивали её из сна, стоило одной твари снова укусить её в шею и обжечь кожу огнём, впрыскивая его в вены. Стоило паразиту вновь скрутить все её внутренности, она, словно наяву, выблёвывала все внутренности прямо себе под ноги.

Или умоляюще посмотреть на Колчека, чтобы вытянуть обещание не оставлять её здесь умирать. Она впервые на службе кого-то умоляла, и вкус этих слов жёг у неё на языке с непривычки. Почему она сказала это Джейсону, а не держащему её рядом Нику, она так и не поняла. Просто так получилось. Просто Джейсон держал её руку до последнего, просто ощущение его невозможно горячей кожи на своих пальцах она помнила ещё долго, пока консервировалась в коконе. Просто он… всегда был таким. Верным своему делу. Обещал — сделал. Вернулся, вытащил.

Она не видела его с тех пор. Лишь слышала крики и шепелявый акцент, вибрирующий звериным рыком на букве Р, слышала, как он стучал кулаком по столу и как его просили успокоиться. Следователи не были для него авторитетами, они вообще ему были никем, а потому он знатно вертел их на словах. Впрочем, так же он вертел и Эрика Кинга, упоминая в своём рассказе с тем же презрением, с которым Рейчел поносила того в своей голове, но никогда — вслух. Словно не осмеливалась.

Крики не затихали. Только следователь задавал каверзный вопрос, как Колчек взрывался, будто десятитонная бомба. Джейсон не был паинькой, отвечающим на вопросы, не шёл на встречу, лишь огрызался. К нему приходили ровно в девять утра, к Рейчел — к десяти. Рейчел давали этот час за содействие, идя навстречу её желанию спокойного сна, но она не спала: стоило усадить Колчека за стол, как всё начиналось по новой. Этот стук, этот хриплый, усталый, вымотанный от вечных допросов голос. Джейсон психовал, и его каждодневные срывы будили её аккурат в девять.

Она не знала, делали ли с ним то же, что и с ней.

Рейчел обследовали от и до, пытаясь обнаружить остаточные следы инопланетного паразита, словно специально ожидали, что обыкновенного операционного удаления существа из её организма будет мало. Словно тот кокон также должен был на неё повлиять. На психологическое состояние было плевать. Алкоголь лечил её, давая забыться на считаные минуты. Но и то она выскребла ценой своего и без того подорванного положения. Альфа-Суки больше не было, как не было и морпехов, перед которыми можно было козырять этим званием.

Был лишь Джейсон Колчек — за толстой стеной, в соседней комнате, в нескольких метрах от неё. И Джейсона Колчека, которого наверняка приковывали во время допроса наручниками к столу, чтоб он не бросился с кулаками, уже не ебала «альфа-сука» и её приказы, её строгий тон, заставляющий Джоуи хорошенько просраться поутру от звонкого рявканья, а Мёрвина заткнуть свои тупые шутки про мамок в самую глотку. Рейчел Кинг, которая запомнилась ему как боевая сука, больше не была для него таковой, и она это прекрасно знала. Она в этом не сомневалась.

— Мисс Кинг, — размеренный голос, тонущий в массивном защитном костюме, раздался около двери.

Рейчел вздрогнула. Мисс Кинг. Не миссис. Миссис больше не было, она канула в пропасть, продырявив себе живот, в точности как и Эрик. Миссис Кинг умерла, когда порвалась верёвка. А мисс очнулась и шла-шла-шла-шла, пока не добралась до выхода, притащив с собой ещё и Клариссу. Знатно ей Джейсон тогда прописал коленом в живот. Она знала, что он сильнее её, но всё равно полезла в драку, даже не раздумывая, а Джейсон ушатал её, оттолкнул, гаркнул. Но всё же не выстрелил. Разозлился на неё и злился до тех пор, пока сама Рейчел не бросила Клариссу.

А потом половину дороги винила себя. И Джейсону пришлось выбивать из неё дерьмо, точно как из Ника: грубо, хладнокровно, как умел только он. Соберись и держи удар, шипел он. И грозил бросить, если она будет ныть в унисон Нику, что это всё её вина. Грозил, но не бросил. Не бросил и тогда, когда Рейчел извивалась, выскальзывая из рук. Не бросил, когда она умоляла его не стрелять в себя. Не бросил, когда 

 не бросать. Рейчел не знала, сколько ещё собиралась прокручивать эту сцену в голове, словно умалишённая.

— Мисс Кинг, — спокойный тон вырвал Рейчел из потока мыслей.

— Да? — наконец отозвалась она, садясь на кровати.

— Мне нужно взять у вас кровь, — проговорил лаборант, подходя к ней ближе и ставя бокс с медикаментами рядом.

— Хорошо, — кивнула Рейчел, протягивая руку.

У неё столько раз брали кровь, что впору было спутать её с заядлым героинщиком. От этой мимолётной мысли она усмехнулась.

Игла болезненно проникла в вену, и Рейчел поморщилась. Снова будет синяк.

Ей не привыкать. Она удивительно быстро вошла в ритм и уже даже не сопротивлялась, не дёргала рукой, не просила быть осторожнее. Она лишь ждала, когда это закончится. А потом вдруг:

— Я могу… — Рейчел облизала губы, собираясь с мыслями, — попросить кое о чём?

— О чём, мисс Кинг? — безэмоционально спросил лаборант.

— Я хочу увидеть Джейсона Колчека.

Она почувствовала, как в неё впился прожигающий взгляд из-под толстых стёкол защитного комбинезона, но не сдвинулась с места, даже не моргнула. Вскинула подбородок чуть выше положенного и посмотрела в ответ — в стекольную черноту.

— Зачем вам видеть лейтенанта Колчека?

Рейчел знала: скажи она, что просто поговорить, просто посмотреть в лицо единственному выжившему подчинённому, просто крепко обнять, чтобы почувствовать тепло живого человека, чтобы, чёрт возьми, не сойти с ума от гложущей боли, — он бы не поверил. Здесь, в этих стенах, как и на войне, женщина могла быть не только командиром. Остальное никак не рассматривалось. «Не спрашивай, не говори»

 затыкал всем рты получше кляпа.

— Лейтенант Колчек, он… — опасливо начал лаборант.

— Знаю. Не удивлюсь, если вы его привязываете к столу, чтоб он руками не махал. Он такой, да, — хмыкнула Рейчел, — хладнокровный в задании, но стоит разозлить — вспыхивает как факел, того и гляди спалит всё. Но я могу повлиять на него, — Рейчел сжала челюсти, готовясь разыграть самую драматичную сцену в её жизни — драматичнее тех разборок в храме.

— Во время той миссии, — она коротко засмеялась, благодаря университет ЦРУ, научивший её непростительно умело врать, — у нас завязался небольшой роман, — Рейчел покачала головой. — Я очень скучаю по нему. Может, он пойдёт на контакт, когда увидит меня…

Лаборант пристально осмотрел её, будто взвешивая слова, оценивая всплеск чувств на её лице. А затем коротко кивнул, встал и, бросив напоследок: «Я доложу вашу просьбу», — вышел из комнаты, прихватив с собой портативный бокс.

Рейчел считала себя хорошей актрисой — той, которой университет ЦРУ когда-то гордился и которую считал примером для остальных. Той, которую отправили командовать морпехами, зная, что её цепкой хватки будет достаточно, чтобы усмирить бульдогов

. Уж в чём в чём, а в своём умении врать Рейчел не сомневалась, но отчего-то всё равно нервничала, подрагивая от накатывающей тревоги. Часы скребли когтями по коже, превращая ожидание в пытку. До очередного скрипа двери. Она посмотрела на вошедшего лаборанта с такой надеждой, что на секунду усомнилась в фальшивости своего выражения.

— У вас двадцать минут. Не больше, — проговорил он, открывая ей дверь и выпуская из комнаты.

Она сорвалась с места так быстро, что едва не поскользнулась, вылетела в коридор и быстрым шагом сократила расстояние до соседней двери.

— Мисс Кинг, — окликнул её лаборант за секунду до стука.

— В сексуальный контакт не вступать.

Она чуть было не фыркнула, мол, вовсе и не думала о сексе, но быстро опомнилась и натянула кривую улыбку.

— Двадцать минут, — повторил лаборант в унисон ударам её костяшек по двери.

В ответ — ругань. Колчек себе не изменял. После первого же стука рыкнул: «Кого там опять, блять, принесло?» — а затем процедил: «Ебучие учёные». Рейчел почти задыхалась от того, как близко слышался его баритон. Осторожно повернула ручку, опасаясь, что он может по ошибке запустить в неё чем-нибудь, и, выглядывая из проёма, тихо прошептала:

— Джейсон, — голос надламывался от волнения, — это я.

Раздражение, перекосившее его лицо, сменилось неподдельным удивлением. Рейчел тут же уловила знакомый блеск в глазах, согрелась о него, задрожала от того, с каким сожалением и одновременно облегчением Джейсон посмотрел на неё. Рейчел протиснулась внутрь и закрыла за собой дверь, прикусила губу, словно ей снова было восемнадцать лет, а не тридцать пять.

— Привет, чертяга, — ласково усмехнулась она, — твоё возмущение и мумию разбудит. Тебя что, к столу наручниками пристегнули?

— Да, — хохотнул Колчек, растягивая губы в улыбке, — эти придурки оказались теми ещё извращенцами. Любят допросы пожёстче. А я думал, я один такой ебанутый, что кончаю от грубости в постели.

— Не льсти себе, — усмехнулась Рейчел. — Грубость — это херня. Ты ебанутый, потому что трахаешься в кепке, — засмеялась она, а затем добавила: — Небось вцепился в неё зубами, когда просили её снять.

— Сказал, что отгрызу им всем руки к чёртовой матери, если её отнимут. И посрать на трибунал. Рисковать не стали, — его голос дрогнул, и Рейчел не смогла разобрать: это его произношение барахлило или же это Джейсон нервничал под стать ей.

— Ты с ней умрёшь, — фыркнула она, качая головой, — или станешь генералом, сделав новым символом морской пехоты кепки с надписью «Храним Америку» по центру. Да же, Колчек?

Джейсон не ответил. Промолчал, ухмыльнувшись.

Они перебрасывались шутками, словно дети в песочнице, а потом разом замолчали, всматриваясь друг в друга. Рейчел казалось, будто она не видела Джейсона целую вечность. В голове упорно крутилась мысль: «он не изменился», но и она была ошибочной.

Лейтенант Джейсон Колчек ответил бы: «Да, блять, да!» — и для пущего эффекта отдал бы честь, крикнув «боже, храни Америку» громче всех. А затем треснул бы от нахлынувших эмоций и от гордости служить родине. Просто Джейсон кивнул, дёрнув краем губ. Сейчас они стояли друг перед другом, одетые в белые больничные пижамы, но Рейчел чувствовала себя такой отвратительно выпотрошенной.

Изнурённая постоянными анализами, она посмотрела на него с такой тоскливой теплотой, что Джейсон, не выдержав, шепнул первым:

— Иди ко мне, — и развёл выточенные в тренировках руки.

Рейчел не стала раздумывать долго — кинулась в ту же секунду, чуть не сбив Колчека с ног, уткнулась носом ему в грудь и прижала его, живого, относительно невредимого, горячего, к себе. Чужая ладонь в губительно успокаивающем жесте легла ей на голову, приглаживая волосы, и Рейчел взорвалась фейерверками внутри, словно годами не ощущала ласки.

 мы выжили» превратилось в «спасибо, что 

 выжил». Единственный, кого она узнала за год лишь самую малость. Джейсон не рассказывал ей ничего семейного. Тогда этого было достаточно для того, чтобы работать в команде. Боевого Колчека она узнала лишь в храме, когда он её, опытного оперативника старше его на пять лет, почти вырубил одним ударом. Когда он дал почувствовать разницу между полевым офицером ЦРУ

 и морпехом, перед которым звания меркли, как мёртвые глаза, в которые Рейчел успела насмотреться.

Настоящего Колчека она узнавала только сейчас — осторожного, сомневающегося, сожалеющего. В крепких руках, усеянных шрамами, чувствовалась сила и — совсем немного — предательская дрожь. Этими руками он душил врагов в ближнем бою, этими руками карабкался по стенам, пытаясь выжить. Этими руками он гладил её по спине, аккуратно проводя пальцами вдоль лопаток. Он дал ей ту частицу эмпатии, которую из него когда-то пытался вытащить Ник.

— Как ты уломала их на встречу со мной? — вдруг спросил он, отпуская её и усаживая на кровать рядом с собой.

— Соврала, — хмыкнула Рейчел, дёрнув плечом, а затем, поймав выжидающий взгляд, продолжила шёпотом, чтобы слышал только он: — Соврала, что мы встречаемся и что я соскучилась.

— Хрена, Рейч, — Джейсон натянул довольную улыбку, — встречаемся? Жёстко, — он тихо засмеялся, но, впрочем, тут же резко закашлялся, получив кулаком под рёбра. — Тихо-тихо. Я шучу. А что мистер Пинки ответил?

— Он… — она на секунду запнулась, вскинув одну бровь. — «Мистер Пинки»?

— Ну да, — кивнул Джейсон. — Мультик, что ли, не смотрела? «Пинки и Брейн». Ходят тут важные, обосраться можно, словно мир хотят завоевать. Я вот синего зову Пинки, а жёлтого — Брейн. Чёрт, Рейч, не тупи, ну!

Рейчел вытаращилась на него со всем изумлением, которое только могла отыскать в себе.

— Мультик, серьёзно? — она смерила его серьёзным взглядом, обжигаясь о такой же встречный.

— Давай оставим разговор об элитарных мультфильмах на потом, дорогуша, — высокопарно проговорил он, натягивая маску выпендрёжного засранца, который, в свою очередь, пропустил легендарную «Баффи». — Время у нас ограничено, да?

— Чёрт! — вспыхнула Рейчел. А затем быстро-быстро зашептала: — Я обещала им, что попрошу тебя быть сговорчивее, чтобы ты не психовал и не пытался на допросах кидать в них стулья.

— Завались, — зашипела она, обхватывая его острые скулы горячими ладонями. — Слушай сюда, морпех, слушай внимательно! Ты заткнёшься и будешь отвечать на их вопросы, перестанешь орать на всю округу, будто тебя ножом здесь режут, — цедила Рейчел сквозь зубы, впиваясь в него взглядом. — Ты сделаешь это, потому что ты нужен мне, чёрт побери! А я нужна тебе — по глазам вижу, что нужна. Они обещали посодействовать, если я попрошу тебя пойти им навстречу, так что, блять, засунь все свои принципы себе в глотку и отвечай на вопросы, сукин ты сын, потому что, клянусь всеми богами этого ёбаного мира, я тебя грохну, придушу подушкой, если ты, — она наклонилась ближе: так, что их лбы почти соприкасались, сдвигая козырёк кепки, — оставишь меня ещё раз одну!

Пылкая речь отняла у неё дыхание, и она замолчала. Лишь грудь её часто вздымалась, практически касаясь его. На секунду Рейчел снова почувствовала силу своего положения, точно могла сейчас отдать приказ Колчеку и он бы без возражений его выполнил.

— Я вернулся тогда за тобой.

— Вернись за мной ещё раз. Только не в пещеры. В соседнюю комнату. Понимаешь? — Рейчел нахмурила брови, словно в мучительной истоме. — Ты понимаешь меня, Колчек?

— Да понял я, Рейч, — ответил он, перехватывая её дрожащие руки.

В его кажущемся снисходительным тоне не было ни капли уставного послушания, лишь уступка. И ответил он ей не как матёрый лейтенант Джейсон Колчек, умытый кровью и вышколенный зудящей в лёгких военной подготовкой. Он ответил ей как просто Джейсон — мужчина, который в четырёх стенах пытался сохранить разум, в точности как и Рейчел.

— Вот и хорошо, — шепнула она, кивая, — хорошо.

Рейчел огладила большим пальцем его щёку, кинула взгляд на раскрытые губы, чувствуя ответный, мутнеющий от того, что они сидели почти вплотную. Раньше она никогда не касалась Колчека вот так и никогда не позволяла ему подойти ближе, чем на расстояние вытянутой руки. А Джейсон никогда не нарушал субординацию. Рейчел была женщиной не его полёта. Она — от разведчика до полевого офицера и дальше по списку. А он — целиком и полностью морпех и ни граммом меньше. Они были слишком разные.

А сейчас всё это не имело никакого значения. Джейсон изучал её лицо и медленно-медленно тянулся ближе, пока Рейчел не вздрогнула от его горячего дыхания на своих губах. Она чувствовала кончик его носа на своём — он осторожно водил им, точно насыщался близостью, а она поддавалась его касаниям, чувствуя в них острую необходимость. В голове жужжали мысли, скакали одна за другой, но она не могла зацепиться ни за одну, словно разучилась думать. Лишь мелко тряслась, плавно опуская руки на его плечи.

Рейчел ощущала, как постепенно тяжелело её тело под давлением чужого дыхания и осторожных, но уверенных поглаживаний. Словно ведомая, она практически растаяла, как вдруг встрепенулась от громкого скрипа двери.

— Время! — рявкнул один из надсмотрщиков. — Мисс Кинг, что вам говорили о контакте?

— Что рванёт, если обрезать ей не тот провод, — хохотнул Джейсон, но тут же притих, поймав мрачный взгляд.

— Мисс Кинг, пройдите к себе, — процедил мужчина, игнорируя извинения.

— Помни, что я тебе говорила, — шепнула она напоследок.

Надсмотрщик затолкнул Рейчел в комнату и процедил тонущим в костюме голосом:

— Вам говорили, никаких контактов!

— Говорили про секс, — ответила Рейчел, делая виноватое лицо, — ни про что больше.

Надсмотрщик обвёл её взглядом, и она стойко вынесла это, как и множество других волчьих взглядов, которые терпела на своём пути.

— Я очень скучала по нему, — решила она давить на сожаление. Рейчел умела это не хуже, чем искусно врать, и мысленно ликовала, когда видела, как спектакль, разыгранный в два акта, действовал на весь этот зверинец.

— К вам зайдут завтра. Спокойной ночи.

— Вы пустите меня завтра к нему? — резко спросила она.

— Посмотрим, смогли ли вы произвести на него обещанный эффект, — отрезал мужчина и закрыл дверь, опять оставляя Рейчел в приевшейся тишине.

Раньше она терпеть не могла шум вертушек, летающих по округе, рёв танков, звук стрельбы, ор морпехов. Она долго привыкала ко всему, резко вздрагивая по утрам. Теперь же она скучала по всему этому: по дебильным шуткам про матерей, по вечерам, когда резалась в карты со всеми, вливаясь в команду, по амбициям, которыми пах дворец Саддама, пропитанный потом бойцов. Она думала о Нике, которого предала уже после смерти, и убеждала себя, что предала, потому что он умер. А Эрик… Эрик просто был слишком хорошим для неё. Впрочем, Ник тоже был хорошим. Она не заслуживала ни одного из них.

Ник мог найти девушку, достойную его пылких чувств, его открытого и честного сердца. А Эрик мог найти ту, для которой было бы счастьем желание мужа делать семью счастливой. Рейчел воротило от этого — от чрезмерной нежности Эрика к ней, от того, как он ластился, как любил её до дрожи. А потом, после аварии, с таким же успехом забил на неё хер, зарывшись по горло в работу. Она его за это не винила. Ни в коем случае. Это её вина. И с Ником — только её. Это она вскружила ему голову после случая на пункте, «спасла» сексом. Может, теперь Джейсон делал то же самое. Спасал её своим теплом, вытаскивал из самобичевания, держал на поверхности благодаря своей близости. Но ничего серьёзного не обещал. И Рейчел этого было достаточно.

Ник не видел разницы между «спать ради того, чтоб не сойти с ума» и «быть в отношениях». Джейсон видел. Они как-то разговорились, ещё задолго до приезда Эрика. В её кабинете, втихую вскрыв пару банок пива. Для Джейсона секс — не больше чем разрядка. Как говорил Мёрвин: быстро всунул, быстро высунул. Для Джейсона это способ отвлечься мозгами от постоянного военного напряжения. Минимум заёбов, больше удовольствия. Главное в этом деле, как говорил Колчек, — иметь при себе презервативы. Военных девчонок, закалённых в боях, грубым сексом не испугаешь, и Колчеку это нравилось

От пива у него понемногу развязался язык, и он уже готов был посвятить Рейчел в подробности своей интимной жизни, но был остановлен жестом. Рейчел достаточно наслушалась. Ей хватило пары реплик, чтобы на словах понять, какой Джейсон в постели. Совсем не такой, как Ник, и не такой, как Эрик. Совершенно другой: по поведению, по предпочтениям, по отдаче. В какой-то степени они с Рейчел были похожи. Здесь, на поле боя, серьёзные отношения — это балласт. Никогда не знаешь, когда твоего «любимого» привезут в чёрном мешке. Привезут ли целого. Привезут ли вообще. Привязываться было очень больно. Прощаться — ещё больнее.

Ни Ник, ни Эрик этого не понимали. Своими чувствами они подрывали все дела, мешали процессу. Рейчел терпеть это не могла. Эрика шатало из стороны в сторону: то он днями безвылазно сидел за работой, то тянулся к Рейчел за лаской. А она не была готова подстраиваться под его вечные «готов — не готов». У Рейчел были свои цели, свои мечты, она тоже работала как проклятая. И была счастлива съебаться от мужа, когда начальство дало ей счастливый билет к морпехам вместе с парой советов, как вести себя с бешеными псами.

Впрочем, с Ником она лукавила. Ник дал ей ту минутную нежность, по которой она соскучилась. А она дала ему не сойти с ума от ночных кошмаров, в которых простреленная грудь девчонки с КП пестрела своими внутренностями. Они с Колчеком в один голос убеждали Ника в его невиновности. Ну да, на пару с Колчеком спутали гражданскую со смертницей. Хреново получилось. А потом начальство решило, что хуже было бы, если бы она и правда была смертницей. Морпехи отработали чётко по инструкции: увидели опасность и быстро её нейтрализовали. Дело замяли, а Ника успокаивали все, кто был вовлечён в этот случай. И в глубине души Рейчел, переглядывающейся с таким же подуставшим Джейсоном, было уже в падлу каждый раз твердить одно и то же. Они оба скрывали то, как заебались каждый раз заново вытирать чужие слёзы, но вытирали их, потому что сдвиг кукухи у одного подрывал дух всей команды, будто по цепной реакции.

а в венах пепел

подожги мне сигарету

rocket science

у этого наркотика нет названия, но есть способ приготовления.

Мы с тобой гнилой крови

Комментарии (0)