— Ненасытный, — шептала Ани, тяжело дыша, — Джастин, ты меня убиваешь.

За окном начал брезжить рассвет, а сладкая парочка и не думала укладываться спать. После весьма удачного репортажа из Дома мод и эксклюзивного интервью с мисс Арчерс девушке выплатили достаточно большой гонорар и дали путёвку в санаторий. Кстати говоря, запись о том, что произошло сразу после интервью, бесследно исчезла, зато у оператора, снявшего всё это, заметно прибавилось в кармане.

Лето уже подходило к концу, и Ани вернулась отдохнувшая, загорелая и очень довольная. Джастин отказался ехать вместе с ней, и всё это время он провёл в студии.

Фишер несколько раз пробовал заговорить с парнем насчёт Натали, но тот его и слушать не хотел. В душе Джас очень переживал за девушку, и даже смотрел новости и читал все статьи и заметки, упоминающие имя модельера. Но общаться с ней он не хотел — мешала гордость, да и временами гложило чувство стыда за то, что согласился поучаствовать в этом грязном эксперименте. Иногда Джастину казалось, что он чувствует чьё-то присутствие рядом. Но он старался не обращать на это внимания, не думать о Натали.

— Я скучал эти две недели, — прошептал в ответ Джастин, вставая с постели.

— Подышу свежим воздухом, — ответил он и вышел на балкон.

Небо потихоньку начинало светлеть, звёзды бледнели и становились менее заметными. Рассветный воздух был холодным, и по коже раздетого парня пробежались крупные неприятные мурашки. Передёрнув плечами, парень подошёл к перилам балкона. С тех пор, как он увидел шрамы от сигарет на руке Натали, Джастин бросил курить. Его это очень сильно впечатлило. Так что сейчас он просто стоял в одиночестве, глядя на небо.

— О чём думаешь? — подошедшая сзади девушка обняла его и поцеловала в спину.

— Ани, скажи, а ты меня любишь?

— Что за вопрос? Конечно! — рассмеялась она.

— Конечно люблю! А почему ты спрашиваешь?

— Просто я давно не слышал от тебя этого слова, — отозвался парень, — мы уже давно не говорим друг другу слов любви.

— Мистер Бибер, вас на романтику потянуло? — нехотя отозвалась девушка, — я уже не вижу смысла в постоянном повторении одних и тех же фраз. Мы ведь вместе — что тебе ещё нужно, Джас?

— Держись. Соберись. Ну что ты?

— Не могу. Не хочу. Это очень тяжело.

— Милая моя, ты так давно этого ждала. Уже поздно отступать.

— Я знаю. Но я не могу, Ангелина. Не хочу.

— Это всё из-за него, да? Из-за Джастина?

— Перестань. Я не хочу об этом, — Натали тяжело вздохнула.

Сейчас девушка сидела в кресле-качалке, стоящей в её комнате, укутавшись пледом. Несмотря на лето, ей было холодно. Озноб пробирал едва ли не до костей. Уже неделю девушка не выходила из дома, и всеми делами, включая показ в Доме мод, занималась Ангелина.

Охрана всё так же была рядом, только на этот раз один из мужчин дежурил в соседней комнате, а второй — у входной двери. Раньше Натали жила одна. По всей квартире были установлены видеокамеры, жилище было под надёжной охраной, да и миссис Фарберс в любой момент могла приехать сюда, так что секьюрити приезжали только тогда, когда их хозяйке было нужно отлучиться из дома. Каждый месяц, в один и тот же день, охрана менялась. Натали очень дорожила ею, поэтому её телохранители, даже сидя целый месяц дома, пока их смена несла вахту, получали такое же жалование, как если бы они работали.

Двое из мужчин были с ней с самого начала — с тех пор, как девушка стала учиться в старших классах. Ещё двое были из охраны её погибшего брата.

Сейчас же, помимо охраны, каждый день в квартире Натали находились миссис Фарберс или Ангелина. Иногда им помогал и Зак.

— Объясни мне, что случилось? Ты ведь так хотела, чтобы этот показ прошёл, так готовилась, так старалась! Почему?

— Я не хочу говорить об этом, Ангелина. Пожалуйста, сделай всё за меня, ладно? Я во всём полагаюсь на тебя.

Натали была просто сломлена. Она плохо помнила то, что происходило в тот вечер. После вопросов, заданных той журналисткой, ей стало не по себе. Этими вопросами словно надавили на душевную рану, и без того не желающую затянуться. Натали стало плохо, закружилась голова после очередного вопроса… Дальше была тьма. Она кричала, звала на помощь. Но никто не пришёл. Никто не помог. Как потом ей рассказала Ангелина, у неё началась истерика, и миссис Фарберс вновь пришлось вколоть ей транквилизатор. О том разговоре, что произошёл между Джастином и Элен, пока девушка была без сознания, ей, конечно же, не сказали, а посему, получалось, что Джастин просто взял и ушёл. Нет, он имел полное право на это. Никто не обязывал его нянчиться с Натали. По сути, он вообще чужой человек. Да с чего вообще она решила, что Джастин ей поможет? То, что они с ним на одной волне, ещё ничего не значит. Они не общаются мысленно, не имеют тесной связи, они вообще никак не общаются! Просто… В тот вечер, когда Джастин смог помочь ей, девушка вдруг почувствовала, что живёт. Что внутри неё не умерли чувства. О ней заботились, а значит, она ещё нужна. А тот случай в её кабинете? Натали ещё помнила тепло его тела, нежность кожи, запах, дыхание, руки… И заботу. Ей было так хорошо, так спокойно тогда, что захотелось повторить, заново прожить этот момент. И девушка решила передать свою мысль парню. Но что-то пошло не так. Вместо прошлых воспоминаний получилось какое-то наваждение. Вместо нежных прикосновений — страстный поцелуй и жаркие объятия. Натали не могла объяснить, почему так произошло, не могла она ответить и на тот вопрос, чьи всё-таки это были мысли. Она боялась признаться даже самой себе, но… ей это понравилось. Эти новые ощущения, прикосновения, когда захватывает дух и в голове туман…

Нет, так не должно быть. Он ушёл. Джастин ушёл, он бросил её, оставил. Ему не нужна Натали, у него есть эта эффектная красивая журналистка, рядом с которой она, Натали, выглядит серой и жалкой. Зачем ему психически больная, когда рядом есть здоровая и полная энергии? Да кому вообще она нужна? Вокруг неё отныне и впредь будут только жалость, сочувствие и желание нажиться за её счёт. Так было всегда, и так будет сейчас и в будущем. Нет, она не достойна любви. О какой любви вообще может быть речь? Кто полюбит её, убогую? Нужно выбросить все эти глупые мысли из головы. Однажды она уже открыла своё сердце. Последствия этого теперь никогда не дадут ей жить нормальной жизнью. А Джастин… По щеке Натали из-под закрытых век медленно скатилась слеза. Девушка тяжело вздохнула, пытаясь проглотить этот тяжёлый ком, застрявший в горле. Он хороший. Добрый. Он никогда не обманет и не бросит, не предаст, поддержит. Но он чужой. Джастин не её мужчина. И никогда не станет её. Такие, как Натали, ему не нужны. Он даст ей всё, но она не сможет ответить ему тем же. Кроме больной души и припадков, у неё ничего нет. Он правильно сделал, что ушёл. Нужно смириться с этим. Из её жизни многие уходят, оставляя её совсем одну.

Забыть, нужно забыть его. Стереть из памяти, сделать вид, что его никогда не было. Похоронить мечту о том, что он сможет ей помочь. Смириться. И жить дальше.

— У меня есть новости для тебя, — серьёзным тоном начала Глория, глядя на Зака.

— Только не говори, что… — парень многозначительно замолчал.

— Именно! — ответила женщина.

— Вот чёрт! — выругался Заки, — этого только не хватало! У Натали скоро день рождения. Отличный будет ей подарочек, нечего сказать!

— Что буду делать Я? — переспросил парень, нервно теребя рукой взъерошенные волосы, — вообще-то, это твой дружок, а не мой. И это не я должен что-то предпринимать. Если ты и вправду заинтересована в том, чтобы это дело выгорело, тебе следует всеми правдами и неправдами не допустить этого, Глори.

— Да, но я не могу контролировать каждый его шаг, — раздражённо ответила женщина, уже в который раз пытаясь прикурить сигарету. Руки дрожали, зажигалка чиркала впустую.

— Она не смотрит телевизор. Надеюсь, у остальных хватит ума, чтобы не говорить ей.

— Молись об этом, Заки. И старайся как следует, чтобы твои молитвы были услышаны.

— Ну-с, как ты сегодня чувствуешь себя? — поинтересовалась миссис Фарберс, поудобнее устраиваясь в широком кресле. Напротив уже сидела её пациентка.

— Вполне неплохо, Элен, — выдавила из себя жалкое подобие улыбки Натали, —, но если честно, мне очень плохо…

— О, милая, ты должна держать себя в руках несмотря ни на что.

— Я знаю, Элен, но… Эти кошмары… Когда Джастин… — голос девушки дрогнул, и она сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями, — когда он был здесь, мне было легче. Понимаете, я просто думала о нём, и мне уже становилось лучше. Наверное, я слишком сильно напугала его тогда, что он ушёл…

Девушка замолчала. Каждый их сеанс сводился к разговорам о Джастине. За этот месяц Натали сильно сдала — осунулась, похудела, побледнела. Под глазами появились фиолетовые круги. Усталый, отстранённый взгляд, поникший вид. Целыми днями она проводила в своей мастерской, постоянно занимаясь работой — рисовала, чертила, писала. Трудилась не покладая рук, забывая про отдых, еду и сон. Это так выматывало и без того слабый организм, что зачастую Натали просто падала без сил в конце дня. Вместе с миссис Фарберс они уменьшили дозу лекарств, увеличив нагрузку на организм. Без транквилизаторов было очень плохо. Поначалу Натали старалась думать о Джастине, и эти мысли придавали ей сил. Но время шло, осознание того, что он ушёл и больше не вернётся, тяготило девушку, и постепенно все её страхи и ночные кошмары стали возвращаться с новой силой. Девушка не спала ночами, крича от страха, проснувшись в холодном поту. Приходилось колоть ей успокоительное — вновь и вновь. Она упорно отказывалась принимать нужное количество лекарств, снизив дозу вдвое. Тогда Элен и Ангелина стали потихоньку подмешивать их в пищу девушке. Её организм не мог справиться с такой нагрузкой. У Натали вновь не было стимула бороться.

— Ты общаешься с ним? — этот вопрос Элен задавала каждый раз, и каждый раз получала отрицательный ответ. Вот и сейчас, Натали слабо закачала головой:

— Нет, не общаюсь. Иногда я пробую подключиться к нему, но очень боюсь. Боюсь, что он поймёт, что почувствует моё вмешательство. А я не хочу этого. Не хочу навязываться. Он ведь ушёл, зачем напоминать о себе? Но иногда, когда я слышу его голос или чувствую его, мне становится гораздо легче.

Я стараюсь выйти на его волну по ночам. Очень редко, конечно, когда уже совсем невмоготу. Его спокойное состояние умиротворяет меня. Но он… У него есть личная жизнь, он живёт ею, и я боюсь, что, подключившись к нему однажды, я наткнусь на то, что может мне не понравиться, — закончила свою речь Натали.

Элен внимательно слушала её, записывая каждое слово. Женщина имела привычку вести конспект бесед со своими пациентами. Вот и сейчас старалась записать каждое слово девушки.

— Ты что-то чувствуешь к нему?

— В каком смысле? — спросила Натали.

— Чего ты хочешь от Джастина?

— Я… — девушка задумалась, — я не знаю. Когда он рядом, мне спокойно. И кошмары не такие страшные. Он смотрит на меня, и я чувствую себя защищённой. Это бред, это всё не так. Он просто смотрит, и всё. И он жалеет меня. Я чувствовала его жалость. Но я хочу, чтобы он был рядом. Хочу, чтобы жалел меня.

— А тогда, в тот вечер, когда он прикоснулся к тебе, — осторожно начала разговор Элен, — что ты чувствовала в тот момент?

— Сначала я вообще не понимала, что происходит. И то, что он прикасается ко мне, до меня тоже дошло не сразу. А потом… Я почувствовала его тепло. Его запах. И ещё — этот крест на груди. Почему-то он тоже успокоил меня.

Девушка прикрыла глаза, вспоминая. Дыхание, прикосновения, тепло, и … Тот «поцелуй» в кабинете… Никогда ранее она не думала, что когда-нибудь ей вновь будут приятны чьи-то прикосновения.

— Это было прекрасно, Элен.

Натали не обманывала доктора. Но и не говорила всей правды. Так, например, не рассказывала она, что несколько раз была свидетельницей постельных сцен Джастина. От этого ей и самой было очень стыдно, и девушка старалась забыть увиденное. Не говорила она, что знает, когда Джастин бывает в студии, и она слушает, как он поёт. Молчала и о том, что глубокой ночью, устав бороться с бессонницей, тихонько подключалась к нему. Парень мирно спал, и его спокойствие передавалось и самой Натали, помогая ей хоть немного забыться и поспать.

Но и сама доктор Фарберс была не без греха — она никогда в жизни не призналась бы девушке в том, что именно по её вине Джастин тогда принял решение не приходить.

- Не забывай, моя дорогая, мы с тобой на одной волне, - сказал мужчина, подходя к ней.
- Нет, пожалуйста, не трогай меня... Я не хочу... Я так больше не могу...

На одной волне

Комментарии (0)