In the dream, you came to me slowly and spoke to me — that you longed for me dearly, 

and to not worry, to me who had tears streaming down my face (Don’t worry) 

I want to be your nap so that I can dream with you at any time 

Чонгук сидит на холодном, твёрдом кафельном полу. Сейчас чуть больше трёх часов утра, и в родильном отделении пусто. Сиён наконец-то заснула, но Чонгук не может. Он сидит, руками обхватив ноги, лбом упираясь в твёрдую кость колена. Делает глубокие вдохи, но ему трудно подавить панику, которая со вчерашнего дня выжидала на задворках его сознания, когда началось всё это испытание.

Он никогда не забудет звук голоса Сиён, кричащей по телефону, что роды начались и если он 

 не притащит свою задницу домой, чтобы отвезти её в больницу, она его убьёт. Он знает, что на самом деле она не имела это в виду. Ей было очень больно. Но это напоминает ему о том, что он… ничего к ней не испытывает. Вообще. Он находился рядом с ней последние четыре месяца потому, что он хороший парень и у неё никого не было. Теперь, когда ребёнок родился и отправится к своим приёмным родителям, ему больше не нужно её видеть, и ему более чем немного стыдно за то, какое облегчение приносит эта мысль.

Он вымотался. Сиён вчера мучилась весь день и, наконец, родила около одиннадцати вечера. Как только малышка родилась, Сиён потребовала, чтобы ребёнка забрали, но Чонгук всё равно мельком увидел её и был потрясён. Он никогда раньше не видел новорождённого младенца. Она была гораздо более фиолетовой и бесформенной, чем он думал. Также она самое 

 существо, которое Чонгук когда-либо видел. На голове у неё была копна чёрных волос, и после того, как врачи привели её в порядок, она 

Единственное, что помешало Чонгуку выйти вслед за врачами из палаты, сознательно он этого хотел или нет, — хватка Сиён на его запястье.

Он не может перестать думать о крошечной фиолетовой черноволосой малышке, находящейся в детском отделении. Завтра из Кванджу приедет её новая семья, и её заберут. От этой мысли внутренности Чонгука почти болезненно сжимаются, и, прежде чем сам осознаёт, он поднимается на ноги. Оглядывает тихий, пустой коридор, после чего неровным шагом сворачивает за угол к посту медсестры. Дежурная женщина выглядит усталой, но тепло улыбается Чонгуку, когда он останавливается у стойки.

— Чонгук-ши, всё в порядке?

Чонгук делает глубокий вдох, не до конца понимая, зачем он здесь. Его внутренности всё ещё скручены в узел, и вдруг на ум приходит вопрос: достался ли ей его нос? Он стеснялся собственного с самого детства, и внезапно это всё, о чём он может думать. Он не в курсе, какими являются дети в Кванджу; что, если она унаследовала его нос и другие дети будут смеяться над ней?

— Я… эм. Извините, я просто… — он замолкает. Вдох, выдох. — Могу я увидеть её? — его голос невероятно тихий, и если бы в коридоре не стояла тишина, она, вероятно, не услышала бы. Медсестра тепло улыбается и кивает. Она встаёт и выходит из-за стойки, ласково кладя руку на лопатку Чонгука.

— Конечно, можешь, она твоя. Идём.

Эти слова. Два крошечных слова, и они пронзают Чонгука как раскаленные добела молнии. 

 Это так… но завтра перестанет быть. Она — результат одной пьяной ночи между двумя слишком молодыми студентами колледжа, и теперь должна отправиться в Кванджу. Но… Она 

 Она была его последние четыре месяца, которые он о ней знал. Он шептался с ней через живот Сиён, пока та спала, он присматривал за ней, помогая Сиён придерживаться диеты для беременных и отвозя на приём к врачу. Он заботился о ней, помогая Сиён переехать в Пусан к его родителям, когда её собственные выгнали её. Он заботился о ней так хорошо, как мог, и теперь она 

Где-то между постом медсестры и дверью в детскую Чонгук начинает плакать. На данный момент это просто безмолвные слёзы, скатывающиеся по его щекам, и он отчаянно пытается сдержать их. Он следует за медсестрой в палату с приглушенным светом, но он видит, что несколько младенцев не спят. Они все молчат, и он понятия не имеет, которая из них она.

Медсестра, дежурящая в детской, сидит в углу в кресле-качалке, со свёртком на руках. Она улыбается Чонгуку и медсестре, которая его привела.

— Кого вы ищете? — спрашивает она мягким голосом.

— Это Чон Чонгук-ши, он хочет познакомиться со своей дочерью.

— А! — тихо восклицает медсестра, вставая. — Она прямо здесь, у меня. Она была немного расстроена.

Старшая медсестра велит Чонгуку тщательно вымыть руки, и он делает это, чувствуя себя так, словно находится на грани срыва. Он заканчивает мыть руки, позаботившись о каждом миллиметре кожи на ладонях, предплечьях и под ногтями, и идёт обратно к женщинам, которые негромко переговариваются, как будто это не самое страшное и важное событие в жизни Чонгука.

Ни одна из них, кажется, не обеспокоена тем фактом, что его безмолвные слёзы превратились в сдерживаемые рыдания, а плечи трясутся из-за попыток подавить их. Держащая свёрток медсестра отходит от кресла, и старшая направляет к нему Чонгука.

— Ты когда-нибудь раньше брал на руки новорождённого? — спрашивает она, и он мотает головой, тяжело шмыгая носом. — Всё в порядке, мы тебе покажем, — она демонстрирует, как ему держать руки так, чтобы крошечная голова малышки лежала на сгибе локтя. — Она не может держать голову самостоятельно, так что ты должен помочь ей.

Ему требуются титанические усилия в попытке подавить эмоции, чтобы он мог сосредоточиться на крошечном, хрупком человечке, которого

 Медсестра кладёт свёрток в его ожидающие руки, а вторая следит за тем, чтобы всё было правильно, прежде чем они обе делают шаг назад, и вдруг Чонгук держит на своих руках ребёнка, который всего четыре часа назад появился на свет. Эта крошечная малышка пробыла в этом мире всего четыре часа — четыре часа в суровом, жестоком мире, и ни её омма, ни аппа даже не подержали её.

 должен сделать, он готов снова заплакать, но внезапно всё успокаивается. Узел внутри раскручивается, тяжесть из груди уходит, разум спокоен. Всё остальное в мире исчезает, и остаются только Чонгук и эта крошечная малышка, наполовину созданная им. Её глаза закрыты, и если сильно сосредоточиться, можно услышать её тихое дыхание, пока она спит. Дыхание Чонгука всё ещё немного неровное после подавляемых им рыданий, и движение его груди слегка толкает её. Она издаёт тихий звук, а затем медленно открывает глаза. Она не смотрит спокойно на Чонгука, взгляд её крошечных, тёмных глаз медленно скользит вокруг. Глаза Чонгука распахиваются так широко, насколько это возможно.

— Я разбудил её, — шепчет он, внезапно испугавшись. — Мне жаль, — он не отводит взгляд от её личика.

— Ничего страшного, новорождённые довольно часто засыпают и просыпаются сразу после рождения. Хотя, скорее всего, она голодна. Как раз пришло время её кормить, — медсестра кладёт руку на плечо Чонгука, и ему удаётся на долю секунды оторвать взгляд от ребёнка, чтобы посмотреть на неё. — Хочешь покормить её? — она ободряюще улыбается, и он не может сделать ничего, кроме как кивнуть. Медсестра уходит, предположительно, чтобы приготовить бутылочку, и Чонгук снова смотрит на малышку. У неё красивые, густые ресницы. Ему хочется потянуться и коснуться её волос, но он боится вытащить из-под неё руки, даже если держит их у себя на коленях. Её волосы выглядят мягкими.

— Привет, — выдыхает он, и крошечные глазки на секунду останавливаются на нём. — Я Ч-Чонгук.

Спустя несколько минут возвращается медсестра с бутылочкой. Она показывает ему, как побудить ребёнка открыть рот. Объясняет, что желание пососать что-то, положенное младенцу в рот, является рефлекторным и обучать этому не требуется. Она только появилась на этот свет, но уже знает, как правильно питаться, разве это не удивительно? Чонгук молча кивает, его глаза по-прежнему широко открыты, когда он наблюдает, как его дочь — 

 — медленно выпивает несколько миллилитров из бутылочки. Медсестра объясняет, какой у неё маленький желудок, поэтому за раз ей не требуется много, но из-за этого она будет чаще испытывать голод. Как только малышка полностью сосредотачивается на бутылочке, а Чонгук теряется в её глазах, медсестра отходит. Старшая вернулась на свой пост, оставив детскую пустой, за исключением двух взрослых и кучки спящих младенцев.

Здесь так тихо, что Чонгук почти уверен, что слышит, как колотится его собственное сердце в груди.

Могу я вообще сделать это?

Могу я… просто оставить её?

Когда малышка допивает бутылочку, Чонгук осторожно убирает её и, подняв взгляд, видит, что медсестра снова сокращает расстояние между ними. Она показывает ему, как держать младенца, чтобы тот отрыгнул, — и самая крошечная отрыжка, которую он когда-либо слышал в своей жизни, заставляет его снова заплакать.

Приходит время кормить ещё одного ребёнка, поэтому медсестра уходит за ним, сперва придвинув другое кресло-качалку поближе к Чонгуку. Долгое время стоит тишина, Чонгук просто смотрит на малышку сверху вниз в полном изумлении. Затем делает глубокий вдох.

— Завтра она должна поехать к своей новой семье в Кванджу, — тихо шепчет он. Малышка снова реагирует на его голос, переводя на него взгляд, когда он говорит. Ему приходит в голову, что, возможно, где-то на подсознательном уровне она узнаёт его голос после всех их «ночных разговоров», когда она была внутри живота Сиён. Он не может сдержать слёз, которые на этот раз на самом деле начинают течь, скатываясь по лицу и шее и смачивая воротник футболки. — Но… но… я не, — он делает глубокий, судорожный вздох, — я не думаю, что хочу отдавать её. Я-я не могу, — на последнем слове его голос срывается, а лицо морщится. Медсестра просто встаёт и относит ребёнка, которого кормила, обратно в кроватку. Мгновение спустя она возвращается и забирает малышку, которая, несмотря на то, что Чонгук дрожит, начинает засыпать в его руках. Как только та оказывается в своей кроватке, медсестра возвращается к Чонгуку и садится на корточки перед ним. Он наклоняется вперёд, закрыв лицо руками, его плечи трясутся, и плачет, стараясь всхлипывать так тихо, как только может.

Он чувствует ладонь на своём плече, вторая ласково поглаживает его по голове.

— Милый, вы можете изменить своё решение.

— Её мама не захочет менять решение, — удаётся сказать ему сквозь слёзы. — Но. Я просто не могу. Она 

 — он прижимает руки к груди, делая глубокий, прерывистый вдох. — 

— Ты так устал, — бормочет медсестра, продолжая гладить его по волосам. — И ты прав, она твоя. Вся твоя. Даже если её мама не хочет оставлять её, ты хочешь. Ты её отец.

 — говорит Чонгук, и его дыхание становится всё быстрее и быстрее, пока он не начинает задыхаться, чувствуя, как грудь сдавливает от эмоций. — Мне всего двадцать, — выдыхает он.

— Идём, милый, давай отведём тебя обратно и нальём воды, — она вызывает вторую медсестру, которая появляется через несколько мгновений, чтобы забрать Чонгука, который больше не задыхается, но всё ещё внутренне паникует. Теперь, когда он решил оставить её, он не хочет от неё уходить. Она его ребёнок. — Не волнуйся, Чонгук-ши, я буду очень хорошо о ней заботиться, пока ты не заберёшь её домой.

Старшая медсестра, которая представилась ему как Хан Гёнлим, ведёт его обратно вниз, одной рукой обняв за плечи. В коридоре по-прежнему тихо и спокойно, хотя уже перевалило за четыре утра. Она усаживает его на стул за своей стойкой и уходит принести ему воды. Пока ждёт, Чонгук достаёт телефон. Он долго смотрит на него, а затем набирает номер единственного человека, с которым хочет сейчас поговорить.

— Омма, — хрипит он, когда она отвечает сонным голосом. Она была в больнице накануне, но, когда малышка родилась и Сиён легла спать, они с отцом Чонгука уехали домой, пообещав вернуться утром.

— Чонгук-а? Что случилось?

— Омма, — снова едва слышно говорит он. — Я собираюсь оставить её, — на другой линии долгое время молчат, и Чонгук внезапно пугается, что она разочаруется, но затем слышит звук, похожий на всхлип. — Омма?

— Слава богу, Чонгукки, — говорит его омма. — Это моя внучка, — он слышит, как мама плачет, но это слёзы счастья. Его собственные снова наворачиваются, и он задаётся вопросом, перестанет ли когда-нибудь плакать. — Ох, малыш, ты будешь замечательным отцом. И мы с твоим аппой здесь, чтобы помочь. Вы с Сиён можете оставаться с нами столько, сколько вам нужно.

— Омма, я не думаю, что Сиён изменит своё решение. Я собираюсь сделать это один.

— Ты не будешь один, — Чон Минсо — самая добрая и милая женщина из всех, что знает Чонгук, и это не только его субъективное мнение как её сына, но когда она что-то задумала, она может быть пылкой и непримиримой. Он никогда не сможет выразить, как благодарен за то, что он — тот, кого она всегда будет яростно защищать. — У тебя есть я и твой аппа, и у тебя есть твои друзья. Эти мальчики любят тебя практически так же сильно, как и мы.

— Спасибо, омма, — шепчет он, а затем прикрывает рот свободной рукой.

— Сделай глубокий вдох, детка. Ты справишься, — она и сама делает глубокий вдох на другом конце линии. — Хорошо, я пойду сяду за компьютер и закажу кое-что. Нам нужна кроватка, пеленальный столик, — она начинает перечислять нужные им вещи, прерывая себя в какой-то момент, чтобы разбудить отца Чонгука. — Мы приедем через несколько часов, хорошо, родной? И мы поговорим с агентством по усыновлению о том, что ты передумал. Уверена, нужно будет заняться кое-какой бумажной работой, но мы с аппой разберёмся. Попробуй немного поспать, ты, должно быть, устал.

— Хорошо, омма. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, родной.

Он завершает звонок и, подняв глаза, замечает стакан воды на стойке перед собой. Поднимает его и быстро выпивает. Затем встаёт и идёт в палату Сиён. Для него поставили раскладушку, но она не тронута. У него слишком много нервной энергии, чтобы попытаться уснуть прямо сейчас. Слишком много всего, о чём нужно подумать. Он подходит к окну и снова достаёт телефон, печатая сообщение в групповом чате со своими хёнами.

Девочка родилась вчера в 11 часов. Около часа назад я решил, что оставлю её.

Никто не отвечает, учитывая ранний час, но простая отправка этого сообщения делает происходящее всё более и более реальным. Его глаза наконец высохли, и то чувство спокойствия, которое окутало его час назад, когда он смотрел в глаза своей малышки, возвращается. Небо за окном ещё тёмное, но скоро начнёт светлеть.

Позади него раздаётся звук, и он оборачивается, видя привставшую на кровати Сиён.

— Привет, — говорит она хриплым голосом, словно ещё не совсем проснулась. — Почему ты не спишь?

— Я собираюсь оставить её, — слова слетают с губ прежде, чем он успевает себя остановить. Он смотрит на её лицо, видит, как её глаза расширяются от удивления. — Я знаю, что ты этого не хочешь, и ты не обязана. Но я хочу. Так что я оставлю её себе.

— Это глупая идея, — говорит она ровным голосом. — Тебе всего двадцать, что ты знаешь о детях?

— Я научусь. И мои омма и аппа помогут мне. Ты вольна вернуться к своей жизни, забудь о нас, если хочешь. Я знаю, мы вынуждены были быть вместе из-за беременности, и я знаю, что на самом деле тебе не нравлюсь, — Сиён молчит, не опровергая слов Чонгука. Эти слова не причиняют боли, на самом деле нет. Он тоже к ней ничего не чувствует. — И это нормально. Я серьёзно.

— Мне жаль, оппа, — её голос тих и на удивление полон эмоций. — Я бы хотела желать оставить её. Но мне всего девятнадцать. Я не готова к ребёнку.

— Всё в порядке, — Чонгук подходит к кровати и садится на край, достаточно близко, чтобы позволить себя обнять, когда она тянется к нему.

— Ты хорошо о ней позаботишься. Ты слишком милый, для твоего же блага, — шепчет она ему в плечо.

Чонгуку удаётся заснуть где-то около пяти, и он спит два часа, прежде чем резко просыпается. В палате тихо, пусто. Сиён ушла. Он встаёт и выходит из палаты. На посту уже другая медсестра, и она подтверждает, что Сиён выписалась около шести утра. Он снова поднимается в детскую. Свет всё ещё тусклый, но там уже есть другие люди. Он долго стоит снаружи палаты, заглядывая в окно. Увидев её один раз, он с лёгкостью может выделить свою малышку из кучи младенцев, и его глаза устремляются прямо к ней. Его маленькая девочка. Ей действительно достался его нос. Он видел фотографии себя маленького, и она выглядит как его крошечная копия. Его маленькая мини-я. Эмоции снова накатывают, но на этот раз слёз нет. Ему кажется, что, возможно, прошлой ночью он выплакал всё, что мог.

В кармане начинает вибрировать телефон, и Чонгук отрывает взгляд от малышки ровно на столько, чтобы вытащить его и увидеть на экране входящий вызов и фотографию Сокджина. Он отвечает.

— Ты собираешься оставить её? — вопросом приветствует своего младшего донсена Сокджин.

— О боже, я дядя! — кричит он прямо в микрофон, и Чонгук со смехом отводит телефон от уха.

— Хён, ещё слишком рано, чтобы быть таким громким.

— Но у нас ребёнок! Как её зовут?

Чонгук останавливается. Её имя. Он даже не начал думать об имени.

— Я сообщу тебе, когда подумаю над этим.

— Лучше думай быстрее, не хочу, чтобы эта малышка слишком долго оставалась безымянной! О боже, пойду разбужу Намджуна.

— Не буди Намджун-хёна, он увидит, когда проснётся самостоятельно, — несмотря на это, Чонгук слышит, как Сокджин выкрикивает имя Намджуна. Он может представить себе их маленькую квартирку в Сеуле с её тонкими стенами.

— Ладно, мне пора идти. Нужно сделать покупки в Интернете, а потом, когда откроется торговый центр, я собираюсь обшарить их детский отдел, — Сокджин бесцеремонно вешает трубку. Чонгук чувствует себя более чем немного взволнованно.

Почему никто не говорит ему, что это плохая идея? Ведь, разумеется, это так. Ему всего двадцать. Он же не знает, как заботиться о ребёнке?

Но его омма знает. Она вырастила двоих детей. Он не один. Он продолжает твердить себе это.

Медсестра открывает дверь в детскую и спрашивает, не хочет ли он войти и побыть со своей дочерью, и Чонгук молча кивает. Мгновением позже он оказывается в том же кресле, держа на руках свою крошечную маленькую девочку. Она проснулась, открыла глаза и оглядывается вокруг. Она всё ещё закутана в пелёнку и кажется довольной.

— Как тебя зовут, кроха? — шепчет Чонгук. Он начинает перебирать все известные ему женские имена, смешивая и сопоставляя слоги. Он думает о женщинах своей семьи и их именах. Сразу решает, что хочет использовать слог «Мин» от имени своей мамы Минсо.

Мысль, глупая мысль, мелькает в его голове. Если бы не Чимин, она никогда бы не родилась. Чимин — один из его лучших друзей во всём мире — тот, кто затащил его на ту вечеринку, где он познакомился и, следовательно, переспал с Сиён.

— Как насчёт Минчи? — шепчет он. Он не ждёт реакции и не получает её, но серьёзно обдумывает это имя. Прокручивает его в голове, а затем пару раз произносит вслух. — Чон Минчи. Так тебя зовут?

— Красивое имя, — говорит одна из медсестёр с тёплой улыбкой на лице. Она подходит и смотрит на ребёнка на руках Чонгука. — Добро пожаловать в мир, Чон Минчи! Я скажу, чтобы его внесли в её свидетельство о рождении?

Чонгук кивает. Ему просто нужно подписать её свидетельство о рождении, и тогда это будет официально. Чон Чонгук и Чон Минчи. Их малюсенькая семья.

Он улыбается малышке, а затем наклоняется, целуя её крошечный лобик, как раз там, где заканчивается её шапочка.

— Я твой аппа, — шепчет он. — И я люблю тебя.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/12375027

Nap of a star

allie (sobangcha8)

Дан И

Perimova

Приквел к Like That Sun (https://ficbook.net/readfic/10888143), в котором Чонгук решает оставить себе свою новорождённую дочь.

Чонгук готов её отдать, но потом он её видит, видит копну её чёрных волос и нос, такой же, как и у него, и понимает, что не сможет. Не сможет без неё жить.

Bangtan Boys (BTS)

Чон Чонгук

ОЖП

Ким Сокджин

ru-nap-of-a-star-allie-sobangcha8-beta-dan-i-perevodchik-perimova

Представьте: у вас есть 3 секунды, чтобы назвать самую успешную K-POP группу в мире. Вы подумали о Bangtan Boys (BTS)? И вы в этом не одиноки! У BTS один из крупнейших фэндомов в мире: им принадлежат любовь и сердца 90 миллионов человек! Ребята стали первыми не англоговорящими исполнителями, возглавившими рейтинг самых продаваемых артистов по мнению Международной федерации производителей фонограмм. Их клип Idol набрал более 45 миллионов просмотров на YouTube в первые сутки после выхода. А компьютерная симуляция боевых действий университета Далласа в 2021 году доказала, что армия фанатов БТС способна своей атакой вывести из строя гражданскую сеть небольшой страны населением до 12 миллионов. Мощь.
Удивляет ли вас бешеная популярность фанфиков про БТС и Т/И? Это ли не счастье – почувствовать себя частью жизни Пака Чимина, Кима Тэхена, Чонгука и Мина Юнги? У нас вы можете бесплатно читать законченные ФФ про БТС и Т/И на русском языке и совершенно разных жанров – в том числе 18+: яой, слэш, гет. Найдётся и толковый омегаверс с пейрингом «юнмин», где Юнги – альфа, а Чимин – омега. Станьте частью нашего фэндома, делитесь реакциями на наши книги – мы же будем стараться, чтобы каталог полнился такими культовыми фанатскими работами, как «Во власти драконов», «Бесправный мальчик» и «На одной волне».

Nap of a star

Содержание

Nap of a star

Комментарии (0)