Воробей почти с ненавистью отворачивается от усталой и напуганной Яролики, с наигранно-бодрым упорством убеждающей котят в том, что все распростёршиеся на поляне воины просто спят. Ничего страшного, может, немного ранены – поэтому и кровь, и горькие взгляды со всех сторон. Вот сейчас целитель всех осмотрит и вылечит – обязательно, непременно, с лёгкостью.

А котята верят, с интересом поглядывая на лежащую прямо возле детской Тростинку.

"Тело Тростинки", - резко поправляет себя Воробей. Ни к чему нести чушь про чудесные исцеления. Рано – очень-очень рано на самом деле – или поздно малыши повзрослеют и начнут задумываться, почему никто не говорит о самой великой битве, битве всех четырёх племён. И кто-нибудь неосторожный – молодой или горделивый воитель, да хоть тот же Ягодник – всенепременно напомнит, что и сами котята видели этот бой, хоть и малую, самую безобидную его часть.

И тогда малыши начнут копаться в своей памяти, в памяти друг у друга, до малейших подробностей припоминая всё, о чём горько молчат старейшины – и тела, трупы, которые просто спят.

И тогда котята повзрослеют.

, напоминает себе Воробей, до крови впиваясь когтями в заиндевелую землю, 

сказки никого не вернут

, не смотря на застывшую в неловкой позе Остролистую, 

пора перестать верить в сказки

, отворачиваясь от кровавого месива, которое когда-то было предводителем Грозового племени.

Действительно, сказки – ложь.

Сегодня в неё отчаянно хочется верить.

Котята растут, и Воробей волнуется больше.

Он наблюдает за ними открыто и без утайки на правах единственного целителя, делая вид, что их личности ровным счётом ничего не значат. В общем-то, они ему и вправду неинтересны – никто из малышей не собирается становиться его учеником, а склонности к возне с котятами Воробей в себе не наблюдал и не собирается.

Они жертвы прошедшей войны с до поры прикрытыми царапинами внутри, а его дело как целителя – успеть вылечить, как только боль станет яснее и острее.

И вот что странно – в неприятности малыши влипают ничуть не меньше, чем любые котята их возраста, но вот выпутываются как-то легче, почти без травм. А ещё – хоть на первый взгляд и не связано – у Лунного Озера целителей встречают предки старших поколений, но Тростинку, Огнезвёзда… Остролистую Воробей не видел ещё ни разу.

Он пытается убедить себя, что это не обидно.

В конце концов, в этот раз он наблюдал смерть сестры своими глазами, трогал её остывающую шерсть своими – дрожащими – лапами. Во второй раз она провести не могла. Что тогда? Новый заговор Звёздных Предков?

В любое другое время Воробей бы счёл это за развлечение, но не сейчас, когда ещё помнится поразительная глупость, едва не привёдшая к смерти всех племён.

Это странно и немного пугает.

Всё раскрывается через многие дни тайной тревоги, когда старшие котята уже стали оруженосцами, а младшие готовятся к своей церемонии. Собственно, всё дело в том, что дети Белохвоста характером пошли в папочку - или может это какая-то Огнезвёздовая наследственность, гонящая из уютного лагеря, заставляющая искать приключений на покрытые ещё редкой шёрсткой хвостики?

Так или иначе, Янтаринка подговаривает братьев сбежать из детской и отправиться на поиски норы одинокого барсука, о которой так много говорят патрульные в последнее время. Весна ещё ранняя, зверь спит – спал – в берлоге, а троица озорников умудрилась разбудить его. Закончилось всё, как всегда с юным поколением, хорошо – малыши каким-то чудом даже смогли добежать почти до лагеря, где на барсука напали охранники и изгнали с земель Грозового племени.

Котята отделались мелкими царапинами и незабываемым ужасом.

Воробей так переволновался, что едва ли не впервые за карьеру целителя позволяет себе показать истинные чувства – страх, злость, боль. Не обязательно в таком порядке. Потом сам же уводит перепуганных малышей в свою палатку – не то, чтобы особо требовалось, просто надо серьёзно поговорить.

Потому что это слишком напомнило трёх смешных котят, решивших своими силами одолеть лисий выводок, и теперь горечь бушует внутри, откуда ей ни за что нельзя давать выхода.

Воробей ворчит: «О чём вы думали?», накладывая подорожник на ссадину Снежка, и ругается он так долго, выматывающе-справедливо, что Янтаринка не выдерживает.

- Это всё черная кошка! – и сердце целителя невольно пропускает удар. Слишком непохоже на выдуманную за мгновение ложь – и эти осуждающие взгляды двух других малышей, и дрожащий голосок.

Воробей запрещает себе думать о том, кто бы это мог – могла – быть, и старается держать паузу, не показывать, что отчаянно заинтересован котёночьими делами. Терпения хватает ненадолго – целитель срывается на десятом мгновении судорожных попыток прекратить мысли.

Запахов становится больше, и Воробей невольно поражается тому, как многому сумели уже научиться Зернолапка и Кувшинка за несколько дней – в том числе и подкрадываться тише мышки. К счастью, их присутствие он замечает вовремя и поэтому не вздрагивает от звучащего секундой позже голоса:

- То, что она видела… мы все видим нечто такое, чего не видят другие. – Кувшинка, взявшая слово, неловко переминается с лапы на лапу – ей тревожно – и обращается уже к товарищам. – Расскажем?

- Мы не можем вечно это скрывать, это опасно, - взвизгивает неожиданно благоразумный – особенно контрастирует с глупой вылазкой против барсука – Каплик. Остальные бормочут что-то в знак согласия. Кроме Кувшинки говорить явно никто не собирается. Она со вздохом берёт слово:

- Мы называем это сонными шорохами. Помнишь, когда мы были маленькими (Воробей усмехается – и сейчас не намного больше, но молчит) Яролика сказала нам, что умершие коты просто спят. – Короткая испуганная пауза, наполненная шумом частого дыхания. – Мы решили, что так будет менее страшно. Просто… мы слышим голоса мёртвых котов и видим их тени. Они оберегают нас.

Воробей не знает, что сказать. Он только неожиданно ощущает, что шерсть встала дыбом, и стремится пригладить её языком, пока не заметили малыши.

Это… Ну что сказать? Очередная задумка Звёздного племени, вышедшая немного лучше предыдущей. Вроде как неплохо придумано, но приходить к котятам, детям страшной битвы, у которых и без того на периферии памяти полным-полно пугающих воспоминаний?

Звёздные предки странные – с этим надо смириться.

Янтаринка считает нужным продолжить рассказ:

- Я увидела эту кошку сегодня. Я ещё никогда до этого её не видела – ко мне не она приходила. И… мне показалось, что она хотела, чтобы мы шли за ней. В лес. Она будто обещала нам настоящее взрослое приключение – и тогда я вспомнила о барсуке, о котором говорили воители. А потом, у норы, она показывала нам путь к отступлению – я бежала прямо за ней, по её следу, и сама не заметила, как очутилась прямо в лагере.

Воробей уже не совсем слушает, хотя это очень многое объясняет. Позже впервые за долгие-долгие луны клянётся силой племени – детская клятва – оберегать тайну пятерых друзей. Это всё так интересно и ново – а в других племенах тоже самое? Но и пугающе, поэтому лучше и в самом деле никому не говорить. Пусть останется секретом поколения, видевшего войну из детской.

И только оставшись один, шепчет в каменный свод: «Зачем это, Остролистая?»

Он почти верит, что слышит в ответ: «Потому что ничего ещё не закончилось, шерстяной клубок. Это был лишь пролог долгой новой истории котов-воителей, а ты стоишь на пороге первой главы».

Воробей впервые искренне не знает, что с этим делать, поэтому просто отдаётся течению, не гадая, куда оно принесёт.

- Ты выглядишь усталой. Может, пора поменьше думать о сонных шорохах и озаботиться своей судьбой?

Воробей знает, что не очень-то вежливо встречать печальную и заметно сгорбившуюся со дня смерти матери Зернолапку такими словами прямо у входа в палатку, но ничего не может с собой поделать. В конце концов, у него есть на это право, он тоже потерял мать (пусть и не совсем в том смысле, в каком обычно это происходит), а будущей воительнице, у которой со дня на день церемония посвящения, не пристало так грустить и уставать.

Вот Воробей бы радовался, но он привычно гонит от себя эту мысль, не давая ей нарушить хрупкий покой.

- Мне кажется, я получила знамение. – Надо же, и голос почти не дрожит.

Целитель послушно позволяет увести себя в лес, к тому самому месту, где когда-то Остролистая вырастила в развилке ветвей календулу. Судя по аромату, она снова там, а от Зернолапки оглушающе-сильно пахнет страхом и волнением.

- Я увидела в лесу чёрную кошку, и она привела меня сюда. Это же знак? Я могу стать целительницей?

Воробей прижимает уши к голове и с шипением отсылает её прочь. Поворачивает голову, обретая способность видеть тёмный расплывчатый силуэт в ветвях. Остролистая смеётся, хоть в её нечётком взгляде и отпечаталась тревога.

Сестра, не сдержавшись, снова хихикает.

- Нет, нет! Я решилась посмотреть на восьмое чудо света – мою старую добрую воскресшую календулу – и немного пробежаться по лесу, а эта хитрая лиса поспешила за мной. Не очень хорошо умею контролировать невидимость, а эти проныры, кажется, и так научились меня различать. Вот и делай добро…

Дальше Воробей к болтовне не прислушивается, устало приваливаясь к стволу многострадального дерева.

- Она сама её вырастила.

После смерти матери Зернолапка жутко боится разочаровать её дух, стать плохой воительницей, рано погибнуть, и поэтому решила выбрать более лёгкий путь – в палатку, набитую травами. Когда-нибудь смешная в своём упорстве ученица поймёт ошибку, и тогда Воробей громче всех будет выкрикивать её новое имя на церемонии посвящения, но до этого ещё далеко – как до звёзд.

Только, оказывается, иногда хорошо иметь звёздного покровителя – если только он не засыпает тебя просроченными пророчествами и своими неразрешёнными ошибками каждую ночь.

Идеальное прикрытие для любых проказ.

- Он такой рыжий с белыми пятнами… - увлечённо рассказывает Каплелап. Воробей не хочет его перебивать, но он прекрасно видит сотканного из звёзд кота, с тёплой улыбкой осматривающего палатку целителя.

Воробей разучился удивляться, поэтому он ворчит:

- Ну и что ты здесь делаешь, Листопад?

- О, после того, как я освободился из туннелей, Звёздные предки были так добры, что разрешили мне поучаствовать в поддержке молодого поколения вместе с очаровательной Остролистой.

Что-то новенькое. Воробей будет надеяться, что пёстрый кот оговорился. Древний предок, называющий мёртвую сестру «очаровательной» - это больше, чем может выдержать психика одного не в меру колючего целителя.

Листопад продолжает, ничего не замечая вокруг.

- Я решил, что так смогу проводить больше времени с моей милой приятельницей, а Каплик стал идеальным объектом для наблюдений, поскольку ему нравится та юная воительница, за которой присматривает чудесная Остролистая.

Оруженосец смущённо и сердито прячет глаза, Воробью искренне его жаль. Он и сам уже готов собственнолапно расцарапать замечтавшегося предка или хотя бы закрыть чем-нибудь уши, чтобы не слышать его непрекращающихся дифирамб чёрной кошке. Отчего-то целителя охватывает подозрение, что в это же самое время Остролистая где-нибудь в лесу сплетничает об «их мальчиках» с Кувшинницей и весело хихикает, не подозревая, какую муку устроил её почти друг окружающим котам.

Воробей ещё никогда так быстро не выходил из себя.

- Листопад, ты просто несносен.

Предок искренне удивляется.

- Это потому, что я много говорю, или потому… что мне нравится твоя сестра?

Целитель шипит, давая выход эмоциям, Каплелап смеётся:

- Он теперь всегда такой!

Воробей определённо очень многое может вынести, но только не влюблённых Звёздных предков.

Воробей наделён весьма острым обонянием, поэтому он с лёгкостью находит два мешающихся слишком тесно запаха, ведущие в кусты. Самое важное, что принадлежат ароматы котам из разных племён, ещё не прошедшим обучение, а одна из них – ну точно Смололапка. Целитель восхищён ловкостью и пронырливостью – встреча-то явно не первая, а потому старается продираться через заросли быстрее. На Острове советов не так-то много уединённых уголков, но те, которые есть, целиком и полностью неприступны.

Чужой смех раздражает.

Ученицу приходится буквально за ухо вытаскивать из кустов. Благо, второй выходит сам – крупный для своего возраста котик, от которого отчётливо пахнет Речным племенем. Смололапка пихается и брыкается, её крик (не очень громкий, как признак осознания незаконности своих порывов) режет клочок слежавшейся тишины в близких к воде зарослях.

- Отпусти! Мы не делали ничего плохого! Мы просто обсуждали сонные шорохи, которые Форелелап, кстати, тоже видит! Разве ты не хотел это узнать? Про котов из других племён?

Воробей опускает глаза – хотел, да не такой ценой – и отправляет малышей (ведь, про сути, Смололапка три луны как из детской, да и дружок её вряд ли намного старше) на главную поляну, обещая несносной ученице долгий разговор в лагере. Огнезвёзд (да, он, и это так странно – вот этой вот себялюбивой нахальной кошечке, вероятно, уготована великая судьба) смеётся и просит не судить строго, подождать ещё пару лун, пока взрослые мысли не вытеснят котёночье упрямство.

Воробей не хочет спорить, и поэтому молчит. Он знает, как такое – юное, неопытное, смешное – бывает опасно, если не выкорчевать вовремя, как понимает и то, что друзья тотчас спрячутся в кустах на другой стороне острова.

Воробей с удивлением понимает, что котята взрослеют быстро, а он стал неотъемлемой частью их порою нелёгких судеб. Не хотел, не хотел – и вот, если у молодого поколения что-то случится, оно ищет утешения в палатке целителя. Не то чтобы ему это не нравится, но только тсс, его вполне устраивает роль ворчливого вредного дядюшки.

Он сам в каком-то смысле стал их покровителем, и это… на удивление приятно.

Воробей провожает в детскую первую из повзрослевших – Кувшинницу, от чистого сердца радуясь их с Каплезвоном чудесной паре и время от времени поглядывая в небо, где бок о бок сидят Листопад с Остролистой, время от времени бросая друг на друга по-прежнему влюблённые взгляды. Да уж, тут хочешь не хочешь задумаешься о возможности появления котят в Звёздном племени.

К счастью, Воробей разучился удивляться уже давно.

Двумя лунами позже он с радостью и неожиданным облегчением понимает, что котята не видят сонных шорохов – одна из неугомонных дочерей Кувшинницы падает с небольшого каменного уступа, на который неведомо как забралась, и ломает хвост. Травма не смертельная,  но никто из Звёздных предков этого бы не допустил… если бы малышка могла их видеть и слышать.

Кувшинница ещё кричала на Остролистую, но чёрная кошка лишь фыркала – не в её власти. А вот Воробью пришлось долго растолковывать, обезумевшей от тревоги королеве, что всё совсем не так страшно, а видеть мёртвых – больше проклятие, чем дар.

Эра сонных шорохов подходит к концу, и это радует – слишком уж велико было вмешательство в обыденную жизнь племён.

Воробей восхищается тем, как Зерногривка отчаянно защищает подступы к детской в день, когда племя Ветра вероломно нападает на лагерь, одуревшее от жары Зелёных Листьев. Кошечка, ещё недавно не уверенная в себе, расшвыривает врагов направо и налево, а после битвы оказывается, что отделалась крупным порезом на боку да россыпью мелких ссадин.

Воробей бы испугался, не возникло ли новое пророчество о неуязвимой силе, но он видел рядом с воительницей призрачный серый силуэт, который невозможно не узнать. Тростинка никогда не могла оставаться в стороне, когда речь шла о котятах.

Воробей – единственный, кому юная Янтарнокрылка доверяет свою постыдную тайну, и поэтому он один понимает, принимает, прощает, утешает её однажды глубокой ночь, судорожно стараясь не смотреть на испачканную кровью подстилку и два маленькие тельца на ней. Зарекался же не иметь дела с ложью и котятами, так нет же… Но предать доверие смешной глупой воительницы выше любых сил.

Поэтому Воробей сам относит «следы преступления» в лес и закапывает поглубже, будто стремиться зарыть в землю сам факт межплеменной любви и её ужасных результатов. Котята, рождённые мёртвыми, брошенная кошка, которой – целитель теперь верит всем сердцем – когда-нибудь начертано стать великой предводительницей.

Каждый знает – где кончаются спутанные следы полных боли и унижения историй, начинается бесконечная верность племени и желание служить ему каждой шерстинкой.

Поэтому Огнезвёзд смотрит с состраданием, поэтому Воробей клянётся – уже простой безликой взрослой клятвой – сохранить в тайне то, что Янтарнокрылка вообще была беременна и засыпает с ней на одной подстилке, уставший, вымотанный, больше обычного колючий и горький, наплевав на все слухи, что пойдут по племени.

Часть 1

Степная чайка

Хэд-канон о жизни Воробья и тех котят, которые видели войну из детской, в период после "Главной Надежды"

Новая глава

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)