— Тебе когда-нибудь хотелось иметь особую способность?

Застоявшуюся тишину старого целительского дома нарушает молодой женский голос. Практически сразу к нему присоединяется второй — но звучит он разительно иначе. Так, словно чего-то в нем не хватает:

— Когда-нибудь? Хотелось.

Возможно, в нем не хватает искренности.

— А из магических? — В голосе Первой из говорящих слышится смех.

— Разве есть что-то более волшебное, чем способность мыслить здраво? — Хмыкает в ответ Вторая.

— Ну-у, например целительство… Или менталистика. Или эмпатия. Тебе разве не нравятся эти дары?

— В тебе — нравятся, — звук шагов чуть сбивается, — Но их вполне могут заменить память и опыт. А целительство… не думаю, что мне оно подходит.

Повисает пауза, прерываемая только шорохами движений и периодическим тихим звоном. Наконец, первая нарушает тишину и спрашивает:

— Даже если говорить об исцелении душ? — В ее голосе слышны сомнения. Однако вторая в своих словах не сомневается:

— Не думаю, что у меня осталось на это право.

– Тебе когда-нибудь хотелось иметь особую способность?
Застоявшуюся тишину старого целительского дома нарушает молодой женский голос. Практически сразу к нему присоединяется второй – но звучит он разительно иначе. Так, словно чего-то в нем не хватает:
– Когда-нибудь? Хотелось.
– И какую?
Возможно, в нем не хватает искренности.
– Здравомыслие.
Или эмоций.

[Текст в квадратных скобках] – слова произносятся на языке изначального мира попаданок и понимается только ими (но оказывает особый эффект на пациентов в устах Целителя).
{Текст в ветвящихся скобках} – мысль, что не была высказана вслух, но что была прочитана Эри из-за ее дара менталиста.

Одно желание

Для маленького, но близкого к столице магов городка появление новых жильцов в этом Доме стало оглушительной новостью. С исчезновения последнего целителя прошло больше пяти лет; война, что унесла его жизнь (по домыслам горожан) завершилась ещё три года назад, а новый все не появлялся. И вот, наконец, в доме снова засияли огни.

Первую неделю жители кружили вокруг, напоминая свору голодных собак, но новоявленный целитель открывать прием не спешил — и на вторую неделю они не выдержали. Однако вместо молчаливого человека, скрытого за безлико-серыми одеяниями, их встретил… чужак.

Хотя до этого в дом не мог войти никто кроме целителей и пациентов.

— Вы… — Молодой маг с суетливо бегающим взглядом замирает на пороге. Нет, была бы его воля — он бы и дальше пролетел на крыльях ночи (сигнальные чары не просто так слились в единую какофонию его марша). Однако уже в коридоре он натолкнулся на странную фигуру в темно-синем офицерском костюме и маске с прорезями сугубо для глаз.

— Привратник, — отвечает спокойный женский голос, — Вы нуждаетесь в помощи?

— Да… Стойте, подождите, Вы ведь тоже целитель, значит!..

— Я привратник, — холодно прерывает его незнакомка, — А Целитель Вас уже ждёт. Следуйте за мной.

Шаги сопровождающей — быстрые, но плавные, и по коридорам дома она идет без задержек. А на ходу — задает вопросы:

— Почему решили обратиться именно к нам?

— Но ведь вы — целители!

— Целители есть и в гильдии. Да и частных в городе немало.

— Но ведь вы… Избранные магией!

— Скорее обязанные. Мы пришли. Эри, здесь менталист.

Парень вздрагивает и рефлекторно вскидывает руку к воротнику, под которым надежно спрятана татуировка школы. Однако выдала его совсем не она… только вот тот факт, что его вторжение в разум мог почувствовать человек, в котором магии не чувствовалось, молодому менталисту на ум не приходил.

— Вежливый? — Из-под капюшона серого плаща доносится мягкий женский голос, и Амерон успевает заметить прядку светло-древесных волос.

— Что ж, в таком случае… — бесцветный взгляд словно пронизывает «пациента» насквозь, и магия отчего-то не отвечает ему. Хотя казалось бы — лучший момент для считывания истинных мыслей: — Я не могу вам помочь, ведь вы нанесли вред моему пациенту. Однако в Доме Сиабелл, я уверена, Вы обретете своего целителя. На этом я вынуждена закончить прием.

Не успевает Амерон моргнуть, как он вновь оказывается у незапертых ворот. Только теперь каждый раз, когда он пытается зайти, тело отказывается шевелиться, а в ушах раздаётся спокойное: «В Доме Сиабелл Вы обретете своего целителя».

А тем временем привратница, стоит магу исчезнуть, тенью бросается к вздрогнувшей всем телом Целительнице.

— Откат? — Тут же спрашивает она, подхватывая Эри под руку. Впрочем, та почти сразу отстраняется и поднимает удивлённый взгляд:

— Нет?.. — В бесцветных глазах медленно расцветает радость: — Отката нет, Вэйн!

— Вот видишь… — Та, которую назвали Вэйн, отступает на полшага назад и чуть кивает: — Я ведь говорила, что это может сработать. Правда понять бы, по какому из пунктов мы прошли — вред-то мне он пытался нанести неоднозначный…

— А что он хотел сделать? — Эри все же садится на диван, скидывая капюшон. Даже радость не может скрыть усталого отпечатка на ее лице.

— Что-то в духе слабого эффекта болтливости вместе с внезапной искренностью. Напомнило мне тот «веритасерум» от десятого дня старых-добрых застенков.

— Пробуждение таких воспоминаний — однозначный вред.

— Для человека, — пожимает плечами привратница, споро разливая по чашкам чай — их прервали во время заслуженного перерыва, — Но кто знает, как он считается для меня.

— Я считаю это однозначным вредом. Особенно для тебя, — голос девушки звучит уверенно, и вторая дергает губами в улыбке:

— Как скажете, миледи Целитель.

На время в комнате повисает тишина, нарушаемая разве что едва слышным звяканьем посуды. Часы на стене едва слышно щелкают стрелками, но время их далёко от реального.

{Ведь эти часы идут против часовой.}

— Восемь часов осталось… — Тихо произносит Целитель, — Как думаешь, до чего?

— До ревизии? — Вэйн на мгновение усмехается, но после вновь становится серьёзной: — Или до настоящего пациента. В конце концов, это дом Целителей, которых привела сюда сама магия. Да и ты говорила, что в прошлое твоё пребывание они часто ходили.

— Тогда шла война, так что времени искать причины не было, — вздыхает Эри, — К тому же я не активировала защиту, и проверки здесь бывали не реже. А потом меня призвали, и…

— Не стоит, — Вэйн останавливает «миледи» и звонко отставляет чашку. Целительница замолкает — ей и самой, по правде, не хочется говорить об этом: — Тебе лучше отдохнуть, Эри. Вечер будет тяжелым.

— Но я ещё не дочитала третий том заметок Пятого из…

— Я разбужу тебя за пару часов до срока. С ясной головой продираться через цайлиский ведь будет проще?

Слышится тихий смиренный вздох.

— …Рацио не переспоришь, да?

Целительница показательно вздыхает ещё раз, но все же поднимается и направляется в сторону спальной. Она и сама знает — знает, что Вэйн права. Так же, как была права всю эту неделю, буквально насильно выгоняя свою леди из библиотеки прошлых хозяев дома. И всё же страх не узнать чего-то необходимого непрерывно давит на плечи Эридель, седьмой из Целителей душ. Страх ошибиться.

Ошибиться — и разрушить чью-то жизнь до основания.

— Не волнуйся, — доносится спокойный голос напарницы из-за спины, — Я уверена, что ты справишься, Эри. Ты ведь чертовски многое знаешь, да и… тебе помогает сама Магия, не так ли?

Девушка не отвечает ничего, но одна из натянутых струн где-то внутри медленно переходит в состояние покоя. И, опуская голову на подушку, она тут же проваливается в сон.

Иногда Эридель кажется, что возвращенная с того света ее руками Вэйн тоже умеет читать мысли.

Иногда эта мысль тоже пугает ее.

Но даже так Эридель почему-то совсем не хочется защищаться.

Разумеется, вслед за первой ложной пташкой появляется и вторая.

Однако каждая из них первым делом сталкивается с привратницей, и, пройдя первичный опрос в стиле «имя-жалобы-причины выбора», перенаправляется в одну из комнат гостевого крыла после краткого «Целитель занят, отдыхайте» — судя по тому, что после первой подобной отговорки откат не настиг ни Вэйн, ни Эри, магия тоже посчитала сон значимым занятием.

На циферблате в приемной комнате остается ровно два часа, когда холодная рука привратницы возвращает ее леди в мир бодрствующих. Девушка сонно щурится и сверяется с обычным временем, все ещё не чувствуя себя достаточно отдохнувшей, но не показывая и капли недовольства.

— Неужели никто больше не пришёл?..

— Пришли, — Эридель на мгновение замирает, а ее напарница продолжает как ни в чем не бывало: — Но срочных пациентов там нет, и потому они ожидают.

— Разве это возможно? — Целительница кажется потерянной. Вэйн, подпирая дверной проем, неопределённо дергает плечом:

— Вполне. Война закончилась, Эри. Конечно, люди не стали в миг здоровыми, но все же у них появилось время. К тому же ты занимаешься душами — то бишь психикой и магией. А эти две структуры куда живучее тел… но не мне тебя учить.

— …Да. Ты права. Война закончилась.

Эридель направляется к выходу, проходя мимо своей напарницы, но та зачем-то придерживает Целительницу за плечо.

— И для тебя тоже, — спокойный выдох Вэйн, кривая полуулыбка Эри.

Раны на мыслях и магии тех, кто пришел просить о помощи, различаются — но источник у них один. Эридель ничего не знает о том, насколько сложно было справляться им с отпечатком войны прошлые три года, но знает точно: именно ей нужно будет найти способ помочь.

В этом городе много лекарей — много и пациентов. Когда-то именно здесь обосновались первые Целители душ, которых выбрала магия. Позднее шедшие к ним за помощью и знаниями заложили поселение, и постепенно оно разрасталось, заполняя собой всю долину. Впрочем, в прошлом веке не появилось ни одного «избранного» — или же им повезло хорошо спрятаться — и город стал постепенно угасать. Именно предшественник Эри вернул этому месту жизнь, а она сама — надежду на то, что «немилость магии» завершилась. Правда из-за исконного костюма целителя и маски, что Эри не снимала в первые два года своей «службы», по возвращению ее посчитали новым Целителем — и, пожалуй, это было только на руку их дуэту: не только пациенты изменились за эти пять лет, но и сама Эридель обрела нечто новое…

Как минимум — стержень человека, прошедшего войну.

А ещё — язвительную опору как доказательство собственных сил.

Побывав в аду, Эри научилась не бояться перед прямой угрозой. Научилась действовать, невзирая на обстоятельства. И, оставаясь Целителем душ, научилась не судить и не делить пациентов, каких бы эмоций ни вызывала «та» сторона.

…И все же она вздрагивает, когда из-за открытой двери последнего пациента в нее устремляется ледяной шип, целясь прямо в глотку. Но попадает лишь в синий рукав, пронизывая хлипкую руку насквозь — и застывая в сантиметрах от мантии и кожи самой Целительницы: Вэйн успевает притянуть девушку к себе, защищая от внезапной атаки, и на ее бледном лице не отражается никакой реакции на боль. Как и в спокойном, равнодушном даже, голосе:

— Каков Ваш вердикт, миледи?

Бесцветные глаза замирают на искристо-красных. Когда Эри говорит, ее голос звучит так же обезличено:

Маг падает словно кукла, когда защита дома вдавливает его в воздушную подушку, приводя в горизонтальное положение. А Эридель медленно выдыхает и продолжает:

— Диагноз — пробужденное проклятие берсерка, вторичная фаза. Необходима помощь Дома Равелли. Учитывая факт нападения на пациента, следует перенаправить мистера…

— Йемхец, — выдыхает на ухо Вэйн.

— …Йемхец в специализированное учреждение.

Спустя час от нападающего не остается и следа.

Сидя в гостевой, Эридель пристально разглядывает медленно рассасывающийся шрам на руке Вэйн. Та ей не мешает — в конце концов, она тоже своеобразный пациент для Эри. Только уточняет негромко:

— Он ведь напал не из-за «берсерка»?

Целитель опускает глаза.

Вторичная фаза подразумевает скорое пробуждение проклятия, но все-таки не является им. Просто уровень агрессии все отчетливее нарастает, и, может быть, проснись она раньше, все было бы иначе. А может это просто очередной убийца, воспользовавшийся грамотным прикрытием и невозможностью Целителя защитить самого себя. Личного проклятия, что заставляет других защищать «дар магии», но низводящий ее саму до бессильного по сути своей инструмента.

Вэйн внезапно притягивает ее в объятия, и Эридель снова вздрагивает. А затем вслушивается: может быть вот он — шанс восстановить утраченные ее пациенткой эмоции?..

Но сердце Вэйн бьется всё так же ровно.

И в голосе ее нет никаких перемен:

— Мне подготовить восстановительный зал?

Эри вздыхает и на несколько мгновений прикрывает глаза. А затем, отстранившись, бросает:

— Займёмся этим вместе.

Предположив, что часы ведут свой отсчет до прибытия «истинного» пациента, они, к сожалению, не ошибаются. Пронзительная трель проходится по всему дому, и девушки успевают только вскинуться в тот момент, когда прямо перед ними с отчетливым хлопком портала материализуется пациент.

И в этот момент Вэйн понимает, отчего каждая комната Дома покрыта чарами изоляции звука.

Перед ними еще совсем молодой паренек — ему не больше 15 лет.

И его тело буквально разрывает изнутри его же костями, что переламываются сами по себе и лезут наружу.

— ДСБ! — Выкрикивает, перекрывая крик самого пациента, Эридель. Вэйн молча стягивает с ближайшей полки один из кристаллов и метает его прямо под упавшего юнца.

Первое, что нужно делать в случае дестабилизации — парализовать магический всплеск.

Сама магия зала окутывает пострадавшего, медленно поднимая и перекладывая его на ритуальный стол, что тут же продавливается под форму искалеченного тела и начинает слабо светиться. Вой парня постепенно сменяется тихим скулежом.

— Разрывы… — Бесцветные глаза Эри на мгновение вспыхивают ярче, срывая с ее же губ едва различимое ругательство, а после Целительница быстро диктует: — С пятого по девятый, с двенадцатого по пятнадцатый прямых каналов. Паразит первом циркулирующем. Вызывай дом Рав…

— Он некромант, — кратко возражает Вэйн, и Эри, мазнув взглядом по характерной татуировке на горле, скрипит зубами.

— Значит Шесса. Иди! Активировать марево плоти…

По капсуле проходит слабая волна, и руки пациента словно расплываются. Вэйн исчезает за дверью, а Эридель склоняется ниже, вглядываясь в по-безумному слепые глаза пациента и негромко нашептывая фразы успокоения.

Пока жив паразит, эффект от них незначителен, но в данной ситуации и капля магии — спасение для моря. И заодно — прикрытие истинных действий Целительницы душ, что ищет в памяти мальчишки причину произошедшего.

Вэйн возвращается уже через пару минут, кратко кивая на быстрый взгляд Эри: Шесс придет.

Эридель рвано выдыхает и больше не отвлекается ни на что, непрерывно нашептывая на языке чужаков пустые фразы. Нет разницы, что она говорит — сама магия, которую она вкладывает в эти слова, очаровывает паразита; отвлекает его от изначальной жертвы; от попытки уничтожить это тело и поглотить саму жизнь пациента. Ведь такова суть магических подселенцев — зная о том, что в местном мирке их способен уничтожить почти любой квалифицированный колдун, они предпочитают поглощать свою «жертву» сразу, вновь возвращаясь в небытие ожиданий и накапливая силу от вызова к вызову. Но Целители… Целители слишком лакомый кусочек для этих тварей. И даже крупицы их магии, текущие с непрерывным потоком слов, способны утолить вечный голод — пусть и лишь на мгновение.

А пока Эри сдерживает тварь, Вэйн удерживает саму Эри и пациента. Десять минут — и новые накопители занимают свои места по углам алтаря вместо опустошенных. Капсула тускло сияет: кости паренька по одной медленно возвращаются на места и срастаются, позволяя заживить разорванные мышцы и вены. Спустя еще пару минут «привратница» оказывается уже рядом с самой Эридель, осторожно смыкая вокруг ее запястья браслет для улучшенной проводимости маны — пусть он и рассчитан на пациентов, учитывая тот поток, что приходится перенаправлять Эри сейчас, она уже близка к этой стадии. К счастью, скоро станет легче.

Ведь когда накопители сменяются еще дважды, появляется Шесс.

Само изгнание не занимает много времени — по правде, тварь в мальчишке не так и сильна. И осознание этого подкашивает Целительницу больше, чем сам ритуал.

— Не фссем ссуштено покорить Ссмерть и ссосстаний её, — безразлично бросает змеязыкий, похлопывая Эридель по плечу и одобрительно наблюдая за тем, как погруженного в стазис некроманта все глубже затягивает в капсулу ритуального стола. На полное восстановление уйдет не один день, но уже спустя через неделю его можно будет переместить в башню на утесах — обитель Шесса, что согласился взять этого паренька под свое крыло.

Вэйн едва слышно хмыкает.

Некромант сверкает зелеными глазами и презрительно шипит:

— Чштобы покорить Ссмерть недосстаточшно ее всстретить, ссхимера.

— Я учту Ваши примечания, магистр, — взгляд Вэйн не меняется и на долю.

Змеязыкий покидает дом.

Эридель делает пару шагов от алтаря и пошатывается, тут же чувствуя под плечом чужое и благодарно кивая.

— Пойдем, — на грани слышимости выдыхает Вэйн, заметив обострившийся слух своей леди, — …Тебе нужно смочить горло, — Эри и сама чувствует, что ноги ее не держат. От пропущенной через себя энергии до сих пор остаточно дергает мышцы обычного тела, и девушка позволяет увести себя в соседнюю комнату, лишь напоследок бросая встревоженный взгляд в сторону капсулы. А после — поднимая глаза на Вэйн, сталкиваясь с открытыми, даже направленными, мыслями:

{Не бойся. Если что-то пойдет не так, мы получим сигнал.}

{И ты молодец, что справилась.}

Когда Вэйн улыбается, ее улыбка все так же не похожа на настоящую.

Но, несмотря на это, Эридель верит в то, что Вэйн никогда не солжет ей.

С каждым днем в дом приходит все больше людей, и, вслушиваясь в спокойные доклады Вэйн, Эридель с тревогой думает о том, что скоро у нее снова не останется времени на занятия и отдых. Однако каждый раз, когда Эри сама заводит речь о том, что пациентам нужно уделять больше часов, напарница меланхолично парирует эту панику и график остается тем же.

Минимальный сон — 6 часов, минимальное время на исследования и самообразование — 5 часов, время на прием пациентов — от часа до трех, время на обследование и лечение — до восьми часов, и еще два-четыре, пусть и фрагментарно, на перерывы и еду.

А на любые возражения — холодное «Целителю тоже нужно время на восстановление и совершенствование. Ослабленный ошибается чаще».

И с этим аргументом Эри спорить не вправе.

Дом может принять не один десяток пациентов — Эридель привычна к тому, что гостевые комнаты и восстановительные залы заполнены до краев. Однако возможно причина прошлой переполненности крылась в том, что, перейдя на стадию прочной ремиссии, больные никуда уходить не спешили. А она не могла выгнать их, ведь пациент оставался закрепленным за ней до полного излечения… которого в войну было, чаще всего, не достичь: как можно восстановить психику человеку, если спустя пару дней ее снова размалывает весть о поражении и утрате трех отрядов, среди которых есть и те, кто дорог тебе?

Теперь же война закончилась, но Эридель все еще не могла этого осознать.

Ее собственная душа, потерянная в этих чёрных временах, словно застряла в клетке. И, рефлекторно испытывая вину перед пациентами, Целительница не выгоняла никого. Ведь здесь, в доме, они будут в безопасности, а снаружи…

— Эри, — Вэйн снова загораживает выход из «палаты», и Эридель не может пройти — а потому просто поднимает вопросительный взгляд, — Я считаю, что леди Бьенэсс уже достаточно восстановилась. Скажите, леди, Вас все еще тревожат призраки того дня?

Пациентка — сорокалетняя воздушница-связист — лишь покачивает головой:

— Они не возвращаются уже неделю… и удушье отступило три дня назад.

— Видишь? — Этот вопрос уже к Эри. Та медленно выдыхает, а Вэйн наклоняется к ее уху и спокойно произносит: — За стенами нашего укрытия леди ждут ее семья и ученики. Думаю, в стенах своего дома она обретет нужную постоянную опору, да и в гильдии Каари есть несколько отличных восстановительных туров… После конца войны очень многие занялись помощью пострадавшим, знаешь? А в случае чего наш дом всегда открыт для твоих пациентов.

Эридель слушает напарницу молча.

Спустя пару дней, выписывая леди Бьенесс и еще нескольких стабильных пациентов с рекомендациями, она внезапно понимает: откат не настигает ее.

И вместе с этим медленно расслабляется еще одна из натянутых струн.

Когда в дом приходит сразу три человека в униформе лекарей, Целительница замирает. Несмотря на то, что война затронула и их, доселе ни один из врачей не входил в дом — исключая, конечно, срочные вызовы для помощи особым пациентам или принудительного перемещения особо буйных. Взгляд Эри сам собой почему-то обращается к Вэйн.

Привратница же, пожав плечами, невозмутимо роняет:

— Я договорилась с парой целительских домов о постоянном дежурстве бригады первой необходимости. Знакомься — мэтр Ашштайн, ритуалист и спец по проклятиям; мэтр Карделан, целитель тел; мэтр Эндээль, стабилизатор магических потоков. С момента входа в дом и до выхода из него каждый из них получает статус помощника Целителя. И, кстати, на любую информацию, полученную в доме во время исполнения наемной службы, действует право негласности, так что твоим пациентам они не навредят — можешь не волноваться.

Эридель молчит долго, не зная, как реагировать на внезапных помощников. Вэйн молча проходит через комнату и садится на диван рядом, чуть наклоняя голову к Эри и позволяя той негромко спросить:

— Но ведь только Целитель душ имеет право оставаться в доме…

И, когда мысли напарницы становятся открытым листом, равнодушный голос парализует ее миледи:

{Все это время целители имели полное право и входить, и оставаться в доме по приглашению тебя или того, кому ты дала право приглашать. Обычно помощников предоставляли сразу — именно поэтому в дневниках предшественников нет заметок о них. Однако ты пришла во время войны. И власть решила выманить тебя из дома на фронт, воспользовавшись тем, что в одиночку ты слишком многим не могла помочь, а призывные лекари приходили слишком поздно… и порой не обладали достаточной квалификацией.}

Эридель кажется, что ее ударили чем-то по голове. Ее бесцветные глаза стремительно становятся еще и безжизненными, замирая в пустоте, и дыхание Целительницы замедляется, практически полностью исчезая. Вэйн бросает резкий взгляд на помощников — те понятливо исчезают из комнаты, а Вторая молча притягивает Эри к себе, осторожно скользя пальцами по окаменевшей спине.

— Они… — Голос Эридель хриплый и едва различимый, он двоится в ушах из-за ментального выплеска, но Вэйн это не пугает: — Из-за этого я… я стольких… стольких не смогла… Стольким ничем не могла… Я перед столькими…

— Не ты, — в голосе Вэйн всё так же нет эмоций, но руки помнят былое время, и мягкость прикосновений сплетается с ровным током магии химеры: — Перед ними виновата не ты. Ты делала все, чтобы спасти их. [Но даже профессиональные врачи не работают в одиночку — человек не может знать всего, тем более — человек из другого мира.]

«И даже если ты готов сделать всё, этого может быть недостаточно».

Хриплое дыхание сменяется едва различимым всхлипом, и Вэйн поднимает глаза к потолку, не отстраняясь и не останавливая своих движений.

Эмоции не знакомы ей, но и рацио способно к равнодушному приговору. И заказ на поиск людей, что решили использовать ее миледи, уже лежит в гильдии информаторов.

Вскоре дом получит список тех, кто никогда не обретет помощи избранных магией Целителей. Скоро убийцы десятков пациентов получат свою метку — и может быть тогда подобное не повторится вновь.

А пока Эри плачет, и даже вновь двинувшаяся в обратную сторону стрелка часов не заставит Вэйн оттолкнуть девушку, про человеческую душу которой ухитрилось забыть это самое «волшебное» человечество.

Стрелка часов медленно отсчитывает сутки. Эридель, замолчав почти сразу, еще долгое время сидит, просто прижавшись к своей напарнице и позволяя забыть себе о том, что она должна постоянно спешить. Хотя вернее — позволяя себе вспомнить о том, что и ей порой нужно время.

Просто время, в котором она не будет должна ничего.

— Иногда я забываю о том, что ты ничего не чувствуешь, — тихо признается она Вэйн: — Потому что мои чувства… ты считываешь всегда. И я не знаю, как.

— Легко. Ведь мои эмоции меня не ослепляют, — Эри слабо улыбается: доводы черноволосой всегда железные, — К тому же то, что я ничего не чувствую, не значит, что я ничего не помню. А времени узнать тебя у меня было достаточно.

— Неужели тебе хватило той пары диалогов через Сиа?..

— Мы были знакомы ещё до того, как моё сердце остановилось впервые.

Голос Вэйн звучит спокойно, но Эридель все равно рвано выдыхает. Она не помнит ни одного человека, что был бы похож на ее напарницу в том, изначальном мире, откуда они обе пришли.

— Но почему я не узнаю тебя? — Она спрашивает, но она не уверена, что хочет знать ответ.

— Кто знает. Может быть, без эмоций я слишком изменилась. А может быть ты просто не хочешь меня вспоминать.

— В том мире наши пути разошлись.

Голос напарницы не меняется, но Эри знает и так — больше она не скажет ничего.

Какое-то время они сидят молча, однако в конце концов Эридель отстраняется и чуть встряхивает головой: чувства, спутываясь между собой, мешают ей мыслить здраво.

— Я с тобой. А потом проверим восстановительный зал.

— Хорошо, — слабая улыбка вновь ложится на губы Эридель, все чаще заменяя собой привычную маску-ухмылку, въевшуюся за время войны: — Только скажи остальным, что…

Слышится щелчок. Два взгляда устремляются к часам — стрелки снова начинают отсчитывать сутки с нуля.

— Двое… — Хрипло шепчет Эри.

— С перерывом в двадцать минут. И на четверых.

В этот раз Вэйн не вмешивается в работу бригады и Целителя. Вспышка переноса, уже привычный болезненный вой — и маг, под кожей которого расцветают сотни тёмных пятен кровотечения.

— Разрыв вен, — мэтр Кардэлан призывает ряд флаконов к ритуальному столу и начинает реабилитацию.

— ДСБ нет, — вторит ему Эндээль, тут же запуская углубленную диагностику магических каналов.

— Не паразит. Проклятий нет, — отчитывается Ашштайн и хмурится: — Проверяю отка…

— Не откат, — перебивает его Эридель: тех, кого наказывает сама магия, сюда бы не перенесло... А значит нужна причина.

Девушка, наклоняясь, заглядывает в залитые кровью глаза пациента.

{{Где ты, Эри?! Помоги мне, прошу, помоги! Ты ведь обещала! Обещала, что мы встретимся! Почему ты не здесь, Эри-ааа?..}}

— Внутренние каналы стабильны, — с каждой проверкой Эндээль все мрачнее.

— Зелья не помогают, — Кардэлан приманивает уже третий ряд флаконов, но результат тут же перекрывают новые повреждения.

— Это самоубийца, — сухо роняет Ашштайн. Целители, синхронно вскинув взгляд на горло пациента, замечают расцветающую под кровоподтеками метку: — Оставьте е…

— Нет! — В голосе Эри — отчетливое отчаяние: — Я должна помочь ему, он зовет ме…

— Мы не спасем того, кто запустил ритуал. Даже если прервем его магию, стоит щиту исчезнуть, он возобновится… — Они знают, они все это знают, но самое худшее в том, что и она знает тоже. Только вот суть, только вот сама магия не позволяет ей просто опустить руки и позволить уйти тому, кого здесь и быть не должно. Если бы только не зов напрямую к имени...

— Я должна! — В бесцветных глазах читается ужас, и Целительница без толку скользит от лица к лицу, пока не сталкивается с такими же, но пустыми.

Краткая вспышка разделённых воспоминаний.

Эридель не успевает сделать ничего, когда ее напарница шагает ближе — в этот момент зал разрывает ещё одним криком, и на втором столе оказывается солдат с выжженой половиной тела.

— ПТР! — Тут же диагностирует проклятие тюрьмы разума Ашшт.

— ДСБ на основе! — Подхватывает Эндэ.

— Пламя Редэи, — это уже Кард, под пальцами которого оживают чары восстановительной капсулы.

— Lere, lere, leeere-te! — плачет пациент на языке тех, кто был их врагом на последней войне.

— Помоги ему, — равнодушно бросает Вэйн.

Клинок в ее руках отблескивает холодом, и в следующий миг сердце самоубийцы пронзает сталь.

— Твоя Эрика ждет, милый. — Ее мысли чисты, и она слышит не крик, но настоящие мысли самоубийцы.

«Больше не будет больно».

Эридель теряет дыхание, но в следующий миг уже устремляется к новому пациенту — магия не даёт ей времени на раздумья, освобождая от долга перед тем, кому уже не помочь.

Откат разрывает сердце Вэйн, и химера медленно сползает под ритуальный стол. Тело не слушается ее, но тело ее — лишь кукла, которую контролирует магия, а боль неведома ее мертвой душе так же, как чувства.

Спустя три часа Эри освободится и починит искусственный заменитель, а затем, несомненно, будет ругаться. И Вэйн будет улыбаться ей искусственной улыбкой, изгибая мышцы так, как делала это в бесцветном прошлом.

А затем — неизменно напоминать три основы их целительского дуэта.

Иногда мы можем помочь, лишь ускорив смерть.

А мертвый целитель не умрет снова, пока не выполнит обещания.

В их странном тандеме нет секретов — есть лишь недосказанность и позабытые воспоминания.

Целитель Эридель не может вспомнить, кого из Земной, немагической жизни напоминает ей человекоподобная химера с подселенной душой. Но для нее не секрет, что именно забытое прошлое — ключ к той безэмоциональной преданности, из-за которой ее «пациент» забирает чужую жизнь — и защищает жизнь самой Эри несмотря на то, что защитный механизм Целителей не может навязать ей своей воли.

Мертвый целитель Вэндэйм же не спешит раскрывать правды, зная, что от смерти ей исцелиться не суждено. Зная, что настоящий пациент в их дуэте целителей душ еще жив. И это заставляет ее усмехаться по привычке, останавливаясь в дверях спальни и вглядываясь в расслабленное лицо ее «избранной» обречённой миледи.

— Если бы я могла выбрать одну особую способность… — Она произносит это спокойно, но не договаривает, слабо усмехаясь и покачивая головой прежде, чем уйти. Эридель лежит недвижно, но глаза ее невидяще смотрят в стену.

А в голове отдается лишь одна холодная мысль.

{Я бы хотела стать нужной Тебе.}

Одно желание

Содержание

0

1

2

3

4

5

6

7

8

Комментарии (0)