Цзинь Гуанъяо знал, боялся и ожидал того, 

 ребёнком может быть его сын. Цинь Су — прекрасная женщина, хорошая жена, но он бы предпочёл знать её только, как младшую сестру, чего ему никогда не было дано. 

Ещё одна причина, почему смерть их отца была столь прелестно унизительной.

Кровосмешение, столь близкое, ещё много веков назад показало свою неблагонадежность, несмотря на некоторые попытки аристократических династий  сохранить свою кровь внутри семьи 

(это ли хотел сделать его отец? он думал, что они подобны императорской семье? или ему просто нравилась мысль, чтобы он, сын проститутки, не получил совершенно ничего достойного?

) Он надеялся, что Цинь Су не сможете забеременеть, но они 

, а если, что и могут сотворить Цзинь — это беременность даже с одного раза. Он надеялся, что ребёнок умрёт в утробе, или родится мёртвым, или не переживёт роды, или не доживёт до своих первых ста дней — его надежды не оправдались, природа не забрала своего; 

Цзинь Гуанъяо боялся, что люди узнают, что его с 

 женой сын будет с дефектами развития, что будет что-то столь очевидное, что будет кричать об этом каждому, кто на него посмотрит. Но ребёнок — 

его сын, у него есть сын, которого не должно было быть

 — рос, развивался, как все дети, не было видимых физических недостатков, и он не был по-настоящему глуп, хотя Цзинь Гуанъяо старался не слишком много взаимодействовать с сыном, ссылаясь на дела лидера секты, должность главного культиватор или споров с Цзян Ваньинем о том, где должен находиться Цзинь Лин эту часть года — Цинь Су, всегда понимающая, ласковая, такая красивая и замечательная, только соглашалась с ним, нежно целуя в щеку и желая хорошего дня.

Он не знал своего сына, и потому ему должно было быть легче отправить убийц по его юную душу — 

Сюэ Ян под боком смеялся ему в ухо горячим дыханием, что может сделать это за мешок конфет

Однако, и он издаёт не добрый смешок в пустоте своего кабинета, он должен был это сделать.

Он должен был просто не дать своему сыну родиться, и должен окончить 

 здесь, пока не стало ясно, что Цзинь Жусону не хватает 

 что неизбежно бы привело к правде — Цзинь Гуанъяо не мог себе этого позволить.

Цзинь Гуанъяо отправляет наёмников, чтобы убить своего сына, которому едва исполнилось четыре года.

Но планы не всегда идут так, как хочет даже один самых коварный умов своего времени.

Кровь заливает позолоченные полы, тела раскиданы частями, одни конечности в одном углу, другие в темноте второго, головы насажены на остроконечники ограды балкона, выставляя для любого желающего пройти мимо; рассвет окрашивает всё в оттенках жёлтого и красного, перемешиваясь в оранжевый, напоминая танцующий огонь; посреди всего напевает лёгкую и тихую песню ребёнок, очищающий комично большой в своих руках меч.

Ребёнок в чужой крови, без страха или какой-либо растерянности, поворачивается к ним; его лицо окрашивают высыхающие капли, подобно тёмным кляксам; малыш улыбается, небрежно бросая меч со звоном стали об мрамор, улыбаясь, будто не видит картину, которой собой представляет.

Цзинь Жусон бежит к ним с улыбкой, едва не поскальзываясь в луже крови, но добирается до них со смехом и улыбкой, его глаза обычные, карие, ничем не отличающееся от человеческих, а на пухлых щеках образуются милые ямочки.

— Как вам спалось? — спрашивает Цзинь Жусон, как будто пятеро убийц в его комнате, мёртвые и расчлененные, не являются чем-то важным.

Цинь Су знает, что её сын — особенный мальчик. Он никогда не плачет просто так, он всегда ищет её внимания, и у него 

 умные глаза. Конечно, а-Яо и служанки говорят, что в ней говорит её материнская любовь, но она видела других детей, она нянчила на руках своих племянников из своей дозамужней семьи, и она носила на руках а-Лина, если мальчика удаётся вырвать из рук Саньду Шэншоу.

У ее сына самый осознанный для ребёнка взгляд, что она видела; а также самая очаровательная улыбка, с такими же, как у а-Яо ямочками, и его глазами; хотя часть её теряется между своими и а-Яо глазами, они у них довольно схожи.

К счастью, а-Юй согласен с ней, смотря собственными большими глазами на своего племянника, пускай юноша и довольно молод для большого понимая детей; он также помогает ей нянчится с а-Соном, хоть и боялся держать на руках младенца, а её сын, в свою очередь, очень любит тыкать своего шушу за волосы и кусать его пальцы (к сожалению для а-Юйя, её сын так и не перестал этим заниматься, когда у него появились зубки).

А-Сон рос, и её рассуждения поддержал Не-цзунчжу, что недавно оправился от потери брата и берётся за управление своей секты, советуясь с её а-Яо. Один раз Не-цзунчжу выглядел слишком серьёзно, чем она привыкла видеть, когда а-Сон, едва научившись ходить  (хоть служанки и говорили ей, что он сделал это рано) уже вовсю носился по пруду с лотосами, ныряя в воду, и уже откуда-то умея плавать. Действительно, её мальчик всему так быстро учился — её мальчик улыбнулся им, широко и ярко, вылезая из воды весь в толстом слое грязи, широкими движениями махая одной рукой, пряча другую за спину, и, конечно, как и все маленькие проказники, что-то жуя (действительно, воспитание манер её мальчика будет настоящей 

 в будущем), однако Не-цзунчжу лишь внезапно уронил свой веером со стуком, еле слышно шепча: 

 Цинь Су не понимала, о чём он, впрочем, мужчина лишь отшутился, говоря о том, что ничего не имел в виду, ничего не знает, и быстро ретировался к её мужу, объясняя, что засиделся, несмотря на её приятную компанию, и так далее. Цинь Су бы заподозрила больше, но её сын принес ей сорванные цветы лотоса, почему-то идеально чистые, 

 что-то жуя, и говоря, что это для неё. Цинь Су придется объяснить своему мальчику, что нельзя срывать цветы в этом 

(особенно в этом, а-Сон)

 пруду, и пытаться унять свою любовь в сердце, когда она готова простить своему сыну любую шалость.

 шаловливый мальчик — совсем не такой скромный, как а-Юй, совсем не такой тихий, как её а-Яо, совсем не такой застенчивый, как а-Лин, и даже не такой высокомерный, как она знала о Цзинь Цзысюане.

Ее мальчик любит влезать в любые неприятности, пугая её и слуг до сердечного приступа, он ест 

 подряд, он залезает на 

, не чувствуя страха, он ссорится с их духовными собаками, 

 голыми руками, он лазит по деревьям, прячась среди листьев, иногда он пропадает на 

несколько шичэнь подряд,

 а Цинь Су может чувствовать, как седеют её волосы, пока а-Юй поддерживает её, не давая ей упасть, и… её сын всегда возвращается. Чтобы не случилось, где бы он ни был, чтобы он не делал, уже зная множество слов, которые ему никто не объяснял, он возвращался и приносил ей цветы, говоря, что отвлёкся на что-то. А ему едва исполнилось три года.

Её сын смеётся, улыбается, 

, но никогда не плачет, никогда не испытывает боль или не показывает её, никогда ничего не боится, и предпочитает сделать что-то, а затем просить прощения.

Каким-то образом убедил её, что он всегда вернётся к ней.

Цинь Су знает, что её мальчик — особенный, даже если сама не осознает 

— Не переживай, мама, — говорит её сын, обнимая её, казалось бы пряча её от всего, а не она его, как должно, — никто не посмеет тронуть тебя, пока я рядом, — говорит её маленький сын, 

 убив взрослых людей, наёмников, посланных за ним или ними двумя, будто это ничего не стоило. 

Цинь Су понимает, что отчасти, быть может, она боится своего сына.

Цзинь Лин старше своего кузена на четыре года, и, если честно, он не очень его любит. Для начала, этот мальчишка 

 грязный; во-вторых, он всегда улыбается, как идиот, и не отвечает почему 

(для этого не нужна причина, геге!

 — смеётся над ним с высока этот сопляк); в-третьих, он всегда находит для них неприятности, зовя его с собой, а Цзинь Лин, как старший, конечно, не может отпустить его одного, потому что тётя будет переживать; в-четверых, Цзинь Лин говорил, что его кузен грязнуля? Так вот — он всегда находит самую чёрную грязь, чтобы испачкать свои золотые одежды, сделав их какими-то коричневыми или даже чёрными. Цзинь Лин не удивлён, что однажды служанки просто устали, и стали одевать второго молодого господина в чёрные цвета (улыбка на лице его глупого кузена почему-то выглядит так, будто тот этого и добивался).

Что раздражает Цзинь Лина не меньше, так это то, что, несмотря на их большую разницу в возрасте, Цзинь Сон — хорош во всём, за что бы не взялся. Чтение и письмо? Он всё знает в первом и ленится практиковать второе, сбегая через окна, залезая на шкафы, качаясь на своём месте, не прикасаясь к кисти. Литература и искусства? Он хорош в рисовании, он знает наизусть некоторые стихи, даже если сопровождает их какой-то тонкой улыбкой, а их учителя кричат ему прекратить. Музыка или политика? Он может заниматься этим одновременно, настраивая струны одного инструмента и обосновать причины, почему ему не нравится политика какой-либо исторической личности. Меч и совершенствование? Его кузена называют 

 и это всё, что должно быть сказано.

Маленький, тренировочный и деревянный меч в руке его пятилетнего кузена 

 болезненно, при этом не трескаясь и не ломаясь, но, увы, 

Цзинь Жусон это гений, рождающийся раз в столетие, если не тысячелетие,

 — говорили другие, и Цзинь Лин чувствовал 

У него даже родители живы.

Он знал, что не должен так думать по многим, очень многим причинам, поэтому он спросил своего цзюцзю, что ему делать с этим.

К сожалению, его цзюцзю, всегда знающий и строгий, казалось, не знает ответа на это.

 его цзюцзю посмотрел на него; Цзинь Лин не хочет видеть этого потерянного взгляда вновь).

— Ты в норме? — спрашивает его кузен, когда это тот ранен, когда это не в Цзинь Лине дыра, размером в меч, но его кузен лишь отмахивается; это, наверное, шестое покушение за месяц, и этот удар предназначался не для кузена, а для него. 

Он не может защитить даже самого себя; почему… 

— Ну-ну, — говорит его кузен, утешающе и ласково, словно 

 старших из них двух; Цзинь Жусон обнимает его, а Цзинь Лин ненавидит; и презирает, и завидует, и он хочет быть им. — Можешь ненавидеть меня столько, сколько тебе угодно, — нежно произносят для него, обнимая.

Цзинь Лин ненавидит, и плачет, ненавидит тот факт, что плачет; он совершенно запутался в том, что он чувствует, а его кузен, истекая кровью, продолжает утешает его.

Лань Ванцзи не знал, что и думать, когда к вечеру на конференции в Ланьлин Цзинь, куда он пришёл только ради брата, в него врезается ребёнок, выскочив из-за поворота. У ребёнка чёрные простые одежды, быть может, с красными вставками, низкий хвост с растрепанными волосами, и большие весёлые глаза.

— Ой-ой, — потирает ребёнок нос, тихо жалуясь, прежде чем поднимает голову и замирает; на один миг, второй; ребёнок внезапно издаёт мелодичный смешок, легко с прыжком отходя на шаг назад, широко улыбаясь, — какой вы красивый, гунцзы! Вам кто-либо говорил, как вы привлекательны? Я не могу оторвать глаз, — Лань Ванцзи не знает, что ему делать; впрочем, в данный момент он понимает, что 

 мальчик выглядывает за поворот, откуда прибежал, и резко наклоняется в его сторону, поднимая руку и показывая в ней сосуд… 

разум Лань Ванцзи едва не расплавился.

 — Давайте так, гунцзы, я вам бутылочку, вино прохладное и вкусное, клянусь своим именем, а вы сделаете вид, что не видели меня, м? — мальчик вновь улыбается, просяще и весело, и Лань Ванцзи удивлён, что его сердце ещё бьётся.

Он ничего не отвечает, он не может, не здесь, не сейчас, он потерян, он ничего не может сделать, он не может даже 

, и… мальчик резко подпрыгивает от громкого «молодой господин!» через весь коридор, и убегает, прощаюсь с ним на ходу.

Лань Ванцзи. Не. Может. Дышать.

(Его зовут Цзинь Жусон, он знает этого ребёнка, много раз слышал от своего брата, как тот называл мальчика дикой силой, как никто не мог с ним управиться, и как никто не мог повлиять на него.

Лань Ванцзи многое раз слышал нём, он даже знает, что это тот ребёнок, которого всё время пытаются убить, но каким-то образом Цзинь отражают все покушения, не разглашая подробностей.

Когда же он почти ловит ребёнка, когда он находит мальчика у пруда лотосов ночью, в слишком позднее для ребёнка время, он спрашивает так тихо, так надеясь:

И его надежды разбиваются в искреннем и непонимающем:

У него, конечно, не было планов заиметь вторую жизнь, но, ох, кто бы его решил спрашивать. Он думал об этом достаточно долго, пока красивая женщина, которая была его матерью, прикладывает его к своей груди, а он чувствовал от этого извращенное наслаждение.

Впрочем, оглядываясь по сторонам, смотря на своего манипулирующего отца, на своего пугливого шушу и на своего такого забавного кузена, который так весело злится, он начинает подозревать, что его мама тоже часть этой семьи по крови.

Впрочем, смеётся Тяньлан-цзюнь про себя, ничего не изменилось: Небесные Демоны были продуктом кровосмешения, почему же его вторая жизнь должна начинаться с чего-то другого?

(Если бы только его отец перестал пытаться так скрыто убить его, а взял меч и пришёл по его душу, чтобы он мог убить его по всем демоническим законам. Ох, и будет же у него хорошая история для а-Чжу, как только он найдёт его этом мире. 

Сколько бы времени это не заняло).

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/01908327-406d-7713-ab7e-7cde2f527c5d

Особенный ребенок

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)