Уля была приёмным ребёнком, но не знала об этом.

Удочерение случилось в трёхлетнем возрасте, от которого у неё не осталось никаких воспоминаний. Она не помнила, как очутилась в Доме малютки среди десятка других детишек, которые плакали, дрались, требовали к себе внимания и не получали его, потому что нянечка, хоть добрая, была одна на всех.

Потом её выбрали в дочки. Нянечка порадовалась за свою подопечную, помахала ей на прощание, благословляя на новую жизнь, а Улька забрыкалась и заревела. Дом малютки стал её родным домом, она не хотела из него уходить.

Однако и он стёрся из памяти, едва дитя нарядили в новую одёжку, любовно расчесали, вкусно накормили и дали красивую игрушку в единоличное пользование. Малышка позволила себя обнимать, гладить по головке и начала охотно откликаться на имя. Ей дали новое. Но она этого тоже не узнала.

Девочка росла, преодолевая все положенные детские кризисы и, сверх того, проблемы приёмного ребёнка. Сверх меры дерзила, воровала, отказывалась учиться, лгала. Она любила свою мать-одиночку и свою бабушку, тоже одиночку, но что-то внутри было сильнее этого чувства и толкало на всякие гадкие поступки.

Позади поле битвы за оценки длиной в 9 лет, миллион развивающих кружков и секций, сто миллионов слов, сказанных ей матерью в попытках внушить, образумить, донести и достучаться.

Улька в первый раз выпила.

Да, она подошла к мужику на улице и попросила напрямую:

- Купите мне, пожалуйста, две бутылки пива. Одну вам, одну мне.

И мужик купил. Он ещё пытался склеить молодую да раннюю, но Ульянка его отшила. Она не боялась. Бойкая на язык, лёгкая на подъём, резкая и решительная, она была уверена, что справится с любой ситуацией.

Подумаешь, мужик захотел полапать! Улька увернулась, послала дебила на три буквы и с бутылкой унеслась прочь.

Выпила она в парке на лавочке. Вольготно расположилась и пригубила горький напиток. Ей не понравилось.

Зачем она это делала? Немного в пику матери и бабушке. Их забота душила её, вечные нотации бесили. Казалось, живи она их укладом - и заживо похоронит себя. Маленькая двушка, в которой у девушки был всего лишь личный угол, казалась тюрьмой, в которой даже собаку нельзя было завести. Ей хотелось свободы.

Но для этого нужны деньги, а их не было. Того, что давала мать – воспитатель детского сада -хватало на… Ни на что!

Поэтому Ульяна сидела сейчас на лавочке и цедила горькое пиво. Это был её ответ говённому миру, в котором ей так плохо жилось.

В голове зашумело, в груди и животе разлился жар. Непривычный к алкоголю организм бурно отреагировал на градусы. Ульяне стало и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, жизнь показалась не такой уж и мрачной, было в ней и что-то хорошее. Вот собачка на поводке пробежала, вон милый малыш на самокатике проехал. А с другой - начало подташнивать. Ульяна решила, что пора домой.

Всунула руки в лямки школьного рюкзака и потопала по аллее.

Мама всё ещё была на работе, а бабушка, как обычно, варила ужин и смотрела телевизор.

- Ульяна, ты? – зычно крикнула она из комнаты.

- Я, я! – раздражённо ответила внучка, сбрасывая с плеч рюкзак, куртку и стаптывая кроссовки в попытке стащить их не развязывая шнурки. Ей хотелось в туалет, и она спешила.

А в туалете её стошнило. Вся выпитая бутылка оказалась на полу, Уля не успела нагнуться над раковиной. Да ещё резко упало давление, закружилась голова. Заглянувшая бабушка сначала перепугалась, запричитала, подхватила внученьку и дотащила до кровати. Потом в панике позвонила дочери и только потом – в скорую.

Обе примчались одновременно. Белая от страха Марина влетела в квартиру на минуту раньше двух деловитых врачей. Кислый пивной дух, витавший среди тесных стен, многое прояснил.

- И сколько же мы выпили? – деланно участливо спросил молодой врач, усевшись на стул рядом с Улькиной кроватью.

Девушка молчала, сжав губы и глядя прямо перед собой.

- Часто она так? – спросила уже фельдшер, сопровождавшая доктора.

Бабушка нервно переступила с ноги на ногу, а Марина обескураженно ответила:

- Так, давай руку, – врач сноровисто нацепил на предплечье Ульяны манжету тонометра и измерил давление. – Низковато. Она гипотоник? Худенькая такая.

- Ну, да, она у нас малоешка, - подтвердила бабушка. – С детства кусочка лишнего не втолкнёшь.

Ульяна фыркнула и отвернулась.

- Значит, так, - подытожил доктор, вставая и устраиваясь за столом писать какую-то бумагу, - при опьянении необходимо промыть желудок, но у вас, я чувствую, это уже сделано. Дайте ей выпить воды, а лучше регидрон, если есть.

Он говорил и писал одновременно.

- Сколько девочке? Пятнадцать?

- Шестнадцать! – хором ответили женщины.

- А! Ну, всё равно: я обязан сообщить в полицию. Несовершеннолетняя в состоянии опьянения – это их дела.

Марина ахнула и прижала руки к груди. Бабушка начала топтаться и бормотать. Ульяна сдвинула брови, чего никто, правда, не увидел, и напряглась.

- Извините, так положено, - сочувственно сказал врач.

Он встал и протянул матери листок:

Марина взяла бумагу, растерянно глянула на синие каракули, потом приняла решение и попросила:

- Можно с вами поговорить? Идёмте в гостиную.

Недовольный врач, а за ним и фельдшерица, последовали за ней. Бабушка ещё секунду постояла рядом с Ульяной, потом кинулась следом.

- Я понимаю вас, - услышала Уля голос доктора, - но такой порядок. Ничего страшного с вами не случится. Там всего лишь административный штраф…

- Нет! – почти крикнула мать, и Ульяна поразилась силе её эмоций. – Вы не понимаете! Она узнает…

Мать резко понизила голос, и стало ничего не разобрать. Стараясь не делать резких движений, девушка поднялась с кровати и прокралась к закрытой двери. Из-за неё слышалось только «бу-бу-бу», и Ульяна недовольно засопела. Что-то здесь было нечисто. Что такое она не должна узнать?

Разговор ещё продолжался некоторое время, потом врачи ушли. Уля на цыпочках вернулась в постель и притворилась, что спит. К ней, однако, никто так и не зашёл.

- Я тут сдохну одна, а они и не узнают, - злобилась Ульяна, слушая шум и шорохи в глубине квартиры: мама и бабушка сначала убирали последствия её закидона, потом пили чай.

Уля уже совсем пришла в себя, голова не болела, не тошнило, зато хотелось есть. Но выйти к родственникам сейчас значило нарваться на очередной душеспасительный разговор. Пришлось бы объясняться и извиняться.

Она разрывалась между голодом и нежеланием признавать свою вину.

В конце концов, сон сморил её.

Марина с матерью на кухне долго пили чай, отходя от потрясения.

- Сколько я ещё так выдержу? – вопросила Марина. – Она всё хуже и хуже. Неужели это гены?

- Да не говори ерунды! – махнула рукой её мать, Антонина Андреевна. – Главное не гены, а воспитание.

- Что ж я, чудовище воспитала?

- Ой, прямо уж! Ты себя вспомни! Сколько раз ремня получала? Я за тобой по всем дворам бегала. Марина в школу ушла и не дошла. Где Марина? А она по подворотням шастает. И пиво пила. И чего покрепче было.

- Это уже в колледже, - воспротивилась дочь.

- Да какая разница. Было же? И прошло. Вон ты у меня какая красавица выросла и умница.

- Красавица да не замужем. Умница да бездетная, - тихо и горько проговорила Марина.

- А это уже судьба. И гены тут не при чём! – Антонина Андреевна встала, переложила грязные чашки в мойку. – Пойдём спать, дочка. Утро вечера мудренее.

Она ушла, а Марина ещё немножко посидела, глядя в тёмное ночное окно. То, что она сама – приёмыш – это знала всегда, мама не скрывала. И всё детство вдалбливала ей в голову, что не важно, кто её родил, главное, кто и как воспитал. Был у Марины период в жизни, когда все неудачи хотелось свалить на обеих матерей сразу – бросившую и удочерившую. Но разум взял верх: поняла, что только сама в ответе за свою жизнь. Может, и Улька дойдёт до этой мысли?

Но сначала придётся рассказать ей правду.

Марина поднялась, вышла из кухни, выключила свет. Постояла в полной темноте, слушая тишину. Мама тоже была детдомовской. Только ей не повезло так, как Марине и Ульке. Никто не захотел взять домой. А им повезло!

Вот об этом она завтра утром и расскажет дочери.

И, наверное, надо взять щенка.

Ульяну бесит её жизнь. Ей хочется свободы, но пока единственное, что она может себе позволить - напиться. Приехавшая по вызову "скорая" становится для её мира серьёзной угрозой.

Первое пиво

Рекомендуем к прочтению

Комментарии (2)