Сегодня был день её гибели, и за окном лил дождь, прямо как в тот день, точно как в моей душе…

Это случилось всего за день, до моего девятого дня рождения. Автоавария, — так сказал мне отец. Ха! Как будто я мог в это поверить! Случайность, не справилась с управлением, отказали тормоза… Нет, всё дело было в том, что она полюбилась мафиози, Дона небольшой, но сильной семейки, и родила от него сына. По закону я должен был воспитываться в семье, а моя мать не имела никакого отношения к ней. Вдруг японская пианистка воспитала бы сына, настроив его против отца, и он бы поднял восстание? Это был сарказм.

Я много раз спрашивал отца о том, кто она, та женщина, что родила меня. Но он отсылал меня прочь всегда, ссылаясь на дела. Конечно, ведь всем было понятно, что я просто бесполезный ублюдок. Ведь мальчишка с немного азиатскими чертами лица, просто не мог быть сыном чистокровных итальянцев в надцатом колене! Вот и относились ко мне соответственно, как к выродку, все, даже отец. Двумя единственными людьми, которые относились ко мне нормально, была старшая сестра, наследница семьи, и… японская пианистка, которая иногда приезжала к нам и играла отцу.

Она играла всегда чувственно, с душой. Её музыка была очень красивой. Она проникала в душу и вызывала в ней различные эмоции, словно вызванные по желанию пианистки. Когда она хотела видеть радость вокруг себя — садилась за рояль, играла и вызывала в людях радость. Когда ей было грустно — она играла, и все вокруг находили повод погрустить какой-то… светлой грустью. Музыка японской пианистки захватывала разум, сердце и душу, словно в плен, унося за собой в неведомые и фантастичные дали, иные миры, прошлое, настоящее и будущее. Её музыка, была музыкой чувств и не оставляла своей игрой равнодушных…

Меня она учила играть также…

Наверное, я был слишком мал, чтобы понять очевидное моё с ней сходство. Слишком мал, чтобы понять, почему так жаждал встречи с ней, почему жадно ловил каждое её слово и почему было так тепло и спокойно в её объятьях. Не понимал я и косых, презрительных и завистливых взглядов служанок, направленных на пианистку, как и откровенную ненависть со стороны мачехи. Потому и не слушал их шёпотков за спиной. А когда прислушался… было уже поздно.

Если до того дня я молча терпел все нападки на себя, терпел все унижения, которые мне приходилось выносить на приёмах, устроенных отцом, терпел всё презрение ко мне, как со стороны членов семьи, так и совершенно незнакомых людей, чужих. То после… Я просто пришёл к отцу и спросил, за что все так со мной, почему мне никто не сказал, что пианистка моя мать, за что он её убил. Но он даже не удосужился поднять на меня взгляд, оторвав его от чёртовой газеты, и сообщил мне о том, что со следующего дня я уезжаю к человеку, который станет моим репетитором, после чего выставил меня за дверь. Естественно, что в тот миг, я практически возненавидел семью во главе с отцом и заранее возненавидел учителя, которого отец мне подобрал. Но я был даже рад покинуть дом.

У Шамала я быстро понял две вещи: чтобы выжить нужна сила, и что учитель мог дать мне знания, но не силы. Я и сбежал, как только усвоил всё, что посчитал нужным. Быть наёмником было тяжело. Особенно поначалу, когда меня ещё совсем никто не знал и не доверял заказы какому-то мальчишке. Но со временем, мне это удалось, немного выбиться, немного прославиться. Подозревал, что не без помощи отца, потому что иногда я видел его людей, иногда чувствовал слежку. Да и репутацию Дымовой Бомбы — мне будто кто-то раздул.

Я брал заказы в основном на защиту или отвлечение внимания… Лишь однажды взял на убийство, но убить не смог. В последний миг, на месте неудавшейся жертвы, предстала перед моим взором мать, и я понял, что если убью — ничем не буду отличаться от отца. Не смог. Просто не смог тогда…

Но дела шли плохо. Денег от заказов мне едва-едва хватало на жизнь. Я начал курить и пристрастился. И когда уж думал, что сдохну от голода, передо мной, словно по мановению волшебной палочки, появился заказ на убийство наследника Вонголы. Кто мне его подсунул? Отец или Вонгола, которая следила за всеми, кто хоть как-то был связан с ней кровью или старинными договорами? Я не знал. Но заказ был якобы лёгким и с предоплатой, деньгами, которые мне были так нужны. Я собрал шмотки, купил билет до Японии, планируя, если не выйдет убить парня, то хотя бы навсегда покинуть Италию, затерявшись среди якудза, а может, и образования на островах получить. Я вспомнил язык, которому меня когда-то учила мама, и решил попытать счастье.

Устроиться в школу, в которой учился наследник, проблемой не стало с поддельными документами. Познакомиться с наследником — тоже. Но вот уж кто был никчёмным выродком, который действительно бесил! Это никчёмное чмо — и наследник ВОНГОЛЫ?! Если бы не Реборн, постоянно вертевшийся рядом — ни в жизнь бы не поверил. Однако факт — есть факт.

Наличие Реборна существенно снижало мои шансы на успех, почти не оставляя их. Хотел уж было дать дёру, но что-то неуловимое в наследнике настолько бесило меня, что я не мог не попробовать. Уже позже я понял, что меня бесил его мудрый, спокойный взгляд, и то, что этому сопляку мне хотелось… подчиняться. Ха! Я был обречён стать его Хранителем, ещё с того момента, когда сел в самолёт. А может и с рождения… Я не знал. Но, наверное, это единственная предопределённость, которой я благодарен.

С появлением в моей жизни Неба, у меня разом исчезли все проблемы, казавшиеся очень серьёзными. Исчез вечный поиск, не то цели жизни, не то её смысла. И серый, мрачный мир стал казаться ярким и красочным. В приключениях с ним — теперь иначе не мог назвать те детские игры, в которые мы играли в Японии — я узнал, что не такой уж и выродок, и всё-таки чего-то стоил. Наверное, очень многого стоил, раз умудрился стать Хранителем Урагана самого Десятого Вонголы.

А ещё, сестра сказала мне, что отец искренне любил японскую пианистку, поэтому её мать так ненавидела меня и любовницу нашего отца. Она сказала, что он не мог не любить и сына любимой женщины… Но не мог и поступать со мной иначе, потому что он был Боссом, а я — его бастардом. Мама же и правда погибла, потому что не справилась с управлением. Была серьёзно, смертельно больная и ехала праздновать последний мой день рождения в её жизни. Но не доехала. Это было печально и иронично…

Но теперь всё это было в прошлом. Теперь у меня были совсем другие проблемы, другие цели, другие мечты. Теперь у меня была семья, моя семья и Босс, моё Небо. Своё место в жизни я нашёл, и никогда добровольно его не покину.

Сегодня годовщина её гибели. Десять лет. Я выпросил у Джудайме выходной и решил вспомнить то, что так любима мама. Вспоминая её уроки игры на рояле и, в наглую, изливая чувства на инструменте моего Неба, я думал о том, что там, на небесах, мама может быть спокойна за меня….

Хаято, ловко перебирая пальцами, играл что-то тоскливо-меланхоличное на белом рояле, принадлежащим Десятому Боссу Вонголы, когда дверь тихонько отворилась и в помещение вошёл хозяин. Он прикрыл за собой дверь и прислонился спиной к стене, качая в руках бокал с красным вином.

Ураган Вонголы заметил, что его одиночество потревожили, но виду не подал, продолжая играть. Ноты под его пальцами звучали всё резче, будто он изливал особо яркие эмоции, накопленные за жизнь. Его Небо слушал молча, продолжая болтать в бокале ярко-алую жидкость, насыщая её кислородом, но не спеша ощутить на вкус. Он знал, какая дата заставила его Хранителя попросить выходной, а потому дал его без вопросов. Он не знал, что чувствовал его Ураган, но догадывался, потому что повидал многих людей, рано потерявших мать или и вовсе не знавших её. Иронично, но в каком-то смысле он и сам был таким. Своей матери он не знал. Только улыбку, голос, глаза и сорт зелёного чая, который она любила. Десятый Босс Вонголы тоже рано потерял мать, покинув её однажды.

Но мелодия Хаято всколыхнула в нём, казалось давно забытые воспоминания о других невероятных женщинах, которых он знал. Знал и потерял. Он лишь досадливо отогнал от себя эти воспоминания и порадовался тому, что его Хранитель умеет завораживать игрой на рояле, вызывать эмоции и затягивать раны души. Когда-то таких людей называли прислужниками дьявола, ведь они влюбляли в себя своей музыкой и уводили за собой…

Мелодия начала успокаиваться, стихать, будто бы говоря, что всё что было — уже прошло. Что все испытанные когда-то эмоции — успели притупиться за прошедшее время. Что всё проходит, ничто не вечно…

Ещё несколько движений пальцами, и Хаято завершил мелодию души, своих чувств, а может и прожитой жизни. Он замер, ожидая каких-то комментариев от собственного Неба. Не просто же так он пришёл, правда? Хотя с него сталось бы прийти и просто так. Однако Хаято на миг показалось, что он играл бы до самой ночи, а может и дольше, если бы его не навестил Босс. Было неожиданно легче от того, что кто-то слышал его музыку…

— Это иронично на самом деле, — наконец-то, подал голос Джудайме, — то, что в душе мужчины такой яркий след, не исчезающий даже через десятки лет, может оставить лишь женщина. — Хаято повернулся лицом к Небу, невольно удивившись, что тот стоял с бокалом вина, а не с бутылкой ликёра. — Любимая или ненавистная, родная или чужая, простая или необыкновенная, мама или сестра, или любовница, или подруга, или жена, или дочь — это неважно. Только женщины могут в душе мужчины такие шрамы оставить. Прекрасные и коварнейшие существа. Наши ангелы, вмиг становящиеся Дьявольскими Бестиями, наваждениями или даже проклятием.

Босс Вонголы, наконец-то, приложился к бокалу с вином и осушил его залпом. Ураган Вонголы подумал о том, что стоило ли насыщать вино кислородом, долго вдыхать его букет, если вкус всё равно не почувствует.

— Уверен, Хаято, твоя мама ни на миг не сомневалась в тебе. Переживала, но верила, что с тобой всё будет хорошо… — улыбнулся Босс Вонголы. Хаято тоже невольно улыбнулся:

— Я знаю, Джудайме. Но, наверное, она очень хотела бы, чтобы я помирился с отцом…

— А ты ссорился? — Хаято задумался и понял, что это совсем не так. Он ведь просто уехал с Шамалом, и с тех пор и не виделся с ним. — К семье вернуться никогда не поздно. Быть может, стоит попытаться наладить с ним отношения? Не думаю, что твоя мама не оставила ярких следов в его душе, тем более если он её любил.

— Даже если и так. Не думаю, что это хорошая идея, — помотал головой Ураган.

— Как знать, Хаято. Как знать. Не стоит загадывать на будущее, — задумчиво произнёс его Босс. — Быть может, сама жизнь предоставит тебе такую возможность, а может обстоятельства однажды вынудят тебя это сделать. И знаешь, хочу дать тебе один совет: если шанс у тебя всё же появится — не отказывайся от него. Он может оказаться последним, и ты всю жизнь будешь жалеть о том, что его упустил, — с этими словами Дон Вонгола выпустил бокал из рук, и тот, спустя мгновение, с печальной высокой нотой разбился вдребезги. Не обращая на осколки ни малейшего внимания, Босс великой семьи покинул помещение.

— Наладить отношения с отцом, значит, да? — тихо самому себе произнёс Хаято. — Ну чтож, это будет нелегко, но можно и наладить. — Он боялся признаться самому себе, но он и сам этого хотел. Когда-то он мечтал о том, что однажды отец извинится за всё, и они будут нормальной семьёй. Ходить вместе на рыбалку, стрелять в тире… Мечтал, что папа научит его водить машину или ухаживать за девушками. А потом… Потом он понял, сколь глупыми были эти мечты. Глупыми, но всё ещё живыми спустя столько лет.

Да он теперь умел великолепно стрелять, сражаться, а рыбалка его уже не интересовала, да и вообще уже вырос и больше не нуждался в отце. Но какое-то из детских чувств и мечтаний заставляло задумчиво цепляться за мысли об отце. «А может и правда… А вдруг…». Но Хаято всегда от них отмахивался: «Да ну, зачем он мне теперь?!» Однако слова Босса заставили его задуматься об этом всерьёз и зацепиться за совет, как за приказ…

Ураган Вонголы снова повернулся лицом к клавишам рояля и заиграл новую мелодию. На этот раз, она рассказывала о мечтах и сомнениях, о решимости и вере. Это мелодия была тихая вначале и бойкая, энергичная к концу. Она призывала не опускать рук и снова, и снова вставать с колен, на пути к цели…

Семья не была целью пианиста. Она у него была. Тогда что же было его целью? Пианистка. Он верил, что где-то на бесконечных небесах японская пианистка, которую он почти не знал, очень гордилась сыном. Но всё же было кое-что, что омрачало ей сознание. И Гокудера Хаято решил, что порадовать мать где-то там, на том свете, стоило того, чтобы помириться с отцом…

Это действительно было удивительным. То, как женщины и их воля, их желания, даже не озвученные и давно вроде всеми забытые, витали среди мужчин, толкая их на неожиданные поступки… Как удивительно и то, что только эти самые мужчины, заставляли женские сердца трепетать…

Источник: [https://ficbook.net/readfic/2974463]*
*Запрещенная на территории РФ организация

Часть 1

Фанфики

Джен

Мошенничество

Короткие истории

Постканон

Современность

Прошлое

От нескольких лиц

Преступный мир

Альтернативная реальность

Songfic

- Это иронично на самом деле, - наконец-то, подал голос Джудайме, - то, что в душе мужчины такой яркий след, не исчезающий даже через десятки лет, может оставить лишь женщина.

Пианистка

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)