      Корусант медленно погружался в праздничную суету. После победы над сепаратистами и долгой изнурительной войны, жителям Республики как никогда хотелось праздника в каждом уголке далёкой Галактики. Больше десяти лет голода, страха, разрушений и кровавых военных действий так и не смогли сломить дух народа и поэтому каждая планета по-своему готовилась к этому межгалактическому торжеству.

Столица кишела приезжими в поисках особых подарков, как никогда на прилавках магазинов было практически все, от продуктов первой необходимости до всяческих изысков. космодромы были забиты до отказа, а транспортных кораблей прибавилось вдвое, а то и втрое, рейсы уходили и приходили один за другим, на улицах царил хаос, такого количества народу и транспорта столица не видел уже очень давно. И без того яркий Корусант заиграл красками в преддверии Нового Года. Еще за месяц до праздника жизнь столицы очень поменялась: вновь открылся малый бизнес, что порядком исхудал за годы войны, торговля шла полным ходом, принося свои плоды в общую экономику Республики, множество концертов, мероприятий, ярмарок и различных развлечений в духе довоенного Корусанта.

Галактика возвращается к жизни, именно так подумала Асока Тано, падаван- джедай, стоя у окна своей квартиры в Храме Джедаев. После победы, хоть и вымученной, кровавой и совершенно случайной над Дартом Сидиусом, Энакин все-таки смог уговорить Асоку вернуться в Орден. Не сказать, что тогрута столь сильно пылала желанием вновь стать падаваном Избранного, но за годы, что она провела за пределами Храма, она так и не смогла найти себя. К сожалению, не могла Асока не помогать людям, ее призванием с самого рождения было стать джедаем и в глубине души она это знала и отчаянно отрицала. Но поняла одно: по старым правилам жить она не хочет.

Однако старые правила стремительно менялись. С первого дня, как власти объявили о победе над сепаратистами, первым, что попало под максимальную реформу был Сенат. Он был распущен в первый же день, каждый сенатор, исключая лишь нескольких, кто постоянно и яро выражал свои взгляды за демократию, поддавались проверкам и переаттестации. Каждый день вносилось более чем полсотни биллей на голосования, на корню изменяя предыдущую систему и стараясь залатать огромные бюджетные дыры.

Орден Джедаев, что едва не канул в лету со своими устаревшими устоями и правилами, заставил Магистра Йоду уйти в «медитацию» аж на целых две недели. Уж долго гранд-мастер думал над исходом всего, и признал таки, что многие джедаи, выступающие за ослабление правил, были правы. Много адептов Ордена уже в открытую поддержали Энакина, в его недоверии к джедаям в целом, к их политике и их роли в этом мире, откровенно и жестко выражая свою позицию о пересмотре тысячелетней системы. Более того, джедаи потеряли доверие людей, зарекомендовав себя скорее военными и подневольными Сената, нежели хранителями мира. Именно из-за связи с Кодексом, много из них стали марионетками в чудовищной войне и многих адептов они попросту глупо потеряли. Долгие годы самый могущественный ситх в Галактике водил их всех за нос, вселял раздор и недоверие друг другу, сталкивая лбами и используя в собственных целях, заставляя убивать и умирать за мир, который мог так и не настать. И такие высказывания не могли не повлечь за собой перемены.

Новые правила и в Ордене Джедаев подкупили Асоку и девушка приняла предложение магистров вернуться в Орден. Однако, учитывая длительный перерыв, она сама настояла быть пока в качестве падавана. Асока помнит тот день, когда Скайуокер с напряжением сидел все собрание, ожидая ее решения. Асока согласилась и более того, вновь вернулась к Энакину, такую как она никто другой попросту не выдержит, да и доверия к тем, кто однажды предал ее, у нее пока не имелось. Ей было страшно, ведь отношения с Энакином были уже не те, не смотря на то, что он все также был ей несказанно рад, при последней встрече на Мандалоре он мог неправильно понять ее холодность. А ведь она отнюдь была не предназначена конкретно для него. Просто тогрута пыталась уберечь саму себя.

И вот, все позади, наступает Новый Год — самый 

любимый праздник Асоки.

Почему? Да потому что уже много лет, Асока празднует его одна.

С более свободными правилами в Ордене, она довольно часто бывала одна. Ее единственная подруга сидела в тюрьме, Баррисс помиловали, но заточили в металлическую камеру под желтый экран на долгие годы, ее учитель проводил время со своей супругой, стараясь наверстать упущенное за столько лет, Рекс был в основном со своими боевыми товарищами, последствия войны еще никто не отменял, и армия все также была востребована. А с кем была она сама? Сегодня ее компанией была зеленая, ароматная ель, отблескивая в тусклом свете яркими игрушками и мишурой, мерцающей разноцветными огоньками гирляндой и куча различных вкусностей, датапад и плюшевый красный мягкий плед — подарок Энакина на прошлый Новый Год. Асока старалась отгородиться от новогодних праздников всеми различными способами: проводила вечера в комнате, запасаясь всем необходимым и исключая нужду лишний раз покидать свое жилище, либо хваталась за различные задания, куда могли послать падавана. Вот как раз с такой развед миссии она сейчас и вернулась и отрапортовав Совету положение вещей об удачном исходе миссии, вновь закрылась в своей комнате. Многие даже не знали, что все вечера она находится в Храме, это поняла Асока, когда услышала возглас одного из падаванов, проходя по коридору:

— Ой, Асока, а я думал тебя уже несколько дней нет в Храме, ты разве не на миссии?

И, хатт его дери, ей нравилось это одиночество. Так она себя заверяла, заклинала, глотая горькие слезы по ночам.

Не то, что бы Асока не праздновала этот праздник, просто с момента ухода из Ордена она празднует его по своему. Она так же наряжает жилище, все также покупает все самое вкусное, вот только нет самого главного — волшебства. Нет того трепетного чувства, будоражащее душу и заставляя ее петь в ожидании этого праздника, нет того настроение, от которого сложно усидеть на месте, нет веры в то, что с финальным отсчётом на всех экранах Корусанта и фейерверком произойдёт что-то особенное, тайное, невиданное. Больше нет того чувства.

Но этот новый год обещает быть еще менее весёлым, как минимум потому, что Орден Джедаев, а именно несколько выдающихся магистров, рыцарей и падаванов, пригласил на торжество сам Сенатор Органа и явка на него была уже обязательна. Асока была в этом списке, и была единственной, пожалуй, кто не оценил такую новость. Напротив, ее это порядком напрягло, ведь в Сенат не оденешь удобную для себя одежду, тут строгий дресс-код, но самым проблемным было другое — подарок. Подарками обменивались анонимно просто складывали их под общую ёлку и в середине вечера, после торжественной части, раздавали всем присутствующим. Это было одновременно и интересно, но и сильно озадачивало. Асока не любила публичности и старалась избегать таких мероприятий, особенно после того, как скрывалась после теракта в Храме. Эти праздники были миром Падме, а теперь и Энакина, Сатин и Оби-Вана, а ей тут не место, она чувствовала себя не в своей тарелке. С лёгкостью подарки Асока могла выбирать только Энакину и то, лишь потому что уж очень хорошо знала Скайуокера.

В столовой, в тренировочном зале, на улице и даже в зале медитации все только это и обсуждали, Асоке задавали вопросы, предлагали помощь с платьем и подарком, но тогрута отвечала расплывчато и невпопад. Наконец, не выдержав и бросив гневное 

, падаван выскочила из общей столовой и направилась бродить по Корусанту.

Слегка морозный воздух остудил пыл, но ноги уже несли Асоку подальше от Храма Джедаев. В голове было множество мыслей и жуткое раздражение от всего происходящего когтями раздирало и без того измученную душу девушки. Тано присела на лавку, тяжело дыша, как вдруг обнаружила, что находиться возле торгового центра. Несколько кварталов, а она и не заметила, как их пробежал      На улице было холодно, и потерев озябшие пальцы, Асока решила все же прогуляться, нежели сидеть на месте. Бесцельно проходиться по забитым до отказа бутикам падаван не хотела быстро покинула столь людное место, а вот ярмарка на среднем уровне была в самый раз. Там посетителей не меньше, зато не так тошно.

Заказав себе травяной чай в каком-то лавке, Асока прислонилась спиной к холодной стене и глубоко вздохнула. В любом случае, даже если она никому не принесет подарок, это не станет дурным тоном. Падаван нахмурилась, какого черта их вообще туда позвали? Это Новый Год, а не праздник в честь победы. Зачем этот прием?

— Ваш заказ, — пропищал какой-то гуманоид и отдал Асоке ее кружку с горячим напитком.

Мастер Пло Кун всегда ей говорил, что если не знаешь, как поступить — остановись и вернись к истокам. Она столько раз подчинялась приказам, ее этому учили, так отчего не отнестись к этому, как к очередному заданию?

Мда, ситуация не простая. До приема два дня, а у нее нет ничего. Даже гребанного настроения. Мысли становились ещё мрачней, настроение ещё более гадким, и сейчас Асоке попросту хотелось выть. А ведь раньше… раньше Новый Год был ее любимым праздником. Тогда все было наполнено теплотой, уютом, близкими людьми, яркими эмоциями даже во время войны, сейчас же, ничего этого не осталось. Одиночество уничтожало в ней ту самую жизнерадостную девочку с небесно-голубыми глазами. Медленно, но верно.

Резкий удар в плечо немного отрезвил. Какой-то мужчина зацепил девушку с такой силой, что она налетела на небольшой прилавок с различными безделушками, талисманами и амулетами, едва его не перевернув. Но Асока даже не успела разозлиться, у нее не было на это сил. Лишь услышав противное 

, тогрута махнула рукой, и помогла продавцу поправить все стеллажи на место.

— Вы ни в чем не виноваты. А вот настроение мне совершенно не нравиться твое, девочка. — старушка поднимала рассыпанные по заснеженной земле амулеты.

— Все в порядке. — проговорила падаван себе под нос, и подняла последний амулет.

Резко, словно вихрем, в ее сознании пронеслась небольшая картина: на фоне ночного неба, с которого крупными хлопьями кружились снежинки поблескивая в свете ночных огней, послышался очень знакомый голос:

«Подари мне волшебство».

      Видение испарилось также, как и пришло, а рядом с собой Асока услышала голос:

— Бери. Этот камень очень необычный, он приносит чудо тем, кто его так отчаянно ждет. Это то, что тебе сейчас нужно, — Асока увидела женщину, лет сорока, что стояла рядом с ней. Вроде ничего не обычного, темно-каштановые волосы, смуглая кожа, но вот глаза, цвета топленого шоколада отдавали такой добротой, теплом, что Асока невольно улыбнулась на фразу незнакомки.

Повертев амулет в руках, тогрута спросила:

— Вы правда думаете, что стоит его взять?

И каким же было ее удивление, когда рядом с ней никого не оказалось. Ни на соседних прилавках, ни вдоль рядов не было этой женщины, словно она ей…привиделась. Тряхнув головой, Асока молча расплатилась за вещицу, не зная, почему слова незнакомой женщины настолько согрели ее душу и заставили на секунду поверить в этот кусочек блестящего камня.

Коммуникатор разрывался уже раз пятый, и Асока, глянув на экран, даже не сомневалась увидеть это имя. Учителю уже доложили о том, что его падаван, пусть и достаточно взрослая в скверном настроении покинула Храм. И покинула его достаточно давно. Кинув ему быстрое сообщение, что с ней все хорошо и она уже почти на месте, Асока поймала себя на мысли, что единственный, кто хоть как-то беспокоиться о ней это Энакин.

И уже сидя в своей комнате, все в том же красном плюшевом пледе, Асока вертела в руках странное приобретение, возвращаясь мыслями к началу ее истории.

Энакин Скайуокер, уже давно поселившись в роскошной квартире сенатора Падме Амидалы и по совместительству его законной супруги не мог не радоваться жизни. Ведь в первый раз за столь длительное время он не одинок. Ему удалось сохранить жизнь Падме, более того, теперь все так, как она хотела — им больше не нужно скрываться ото всех и выкраивать время друг для друга; убить великого ситха, выполнить пророчество и окончить это чертову войну, и что тоже не мало важно, вернуть ещё одну близкую ему душу. В его жизни наконец наступила та тихая, спокойная и размеренная белая полоса. По крайней мере, эту мантру джедай говорил сам себе и старался в нее верить.

На самом же деле, радоваться было особо не чему. Семейная жизнь трещала по швам. Такое уже было, однако супруги смогли побороть все препятствия. Но сейчас все было гораздо хуже. Падме и раньше пропадала в Сенате, боролась за справедливость, сильно уставала, прописывая те или иные законы, а он часто пропадал на длительных осадах тех или иных планет, борясь с КНС, но их встречи и то происходили гораздо чаще. Сейчас она была советником Канцлера Органы, высокий пост и не менее высокие требования, ее присутствие при любой встрече было просто необходимо. Между ними возникали ссоры, все чаще и чаще, сильнее отталкивая их друг от друга. Падме отказывалась от совместных отпусков во благо «общественности», встречались они иногда лишь глубокой ночью, когда одна или другой возвращались домой, а в последнее время она и вовсе могла не возвращаться домой, работая до поздней ночи или ночуя у себя в кабинете, их брак существовал лишь формально. Энакин понимал, что с исчезновением правил Ордена также призрачно исчезла и их любовь. Пока их брак был тайным, каждый из них с нетерпением ждал этих встреч, считая каждую минуту, секунду, чтобы подольше пробыть вместе и при этом не попасться, не позволить лишнего, он подстраивался под жизнь Падме, она подстраивалась под него, в их отношениях была идиллия, пусть даже на столь короткий срок. Сейчас их идиллия существовала лишь на приемах, устраиваемых Амидалой, на которых джедай чувствовал себя неловко, красивая картинка той счастливой семейной жизни, которую он так отчаянно хотел построить со своим Ангелом. На деле, каждый из них жил своей жизнью, пересекаясь в квартире лишь как соседи. Энакин честно пытался ее понять, после войны никто не говорил, что будет легко, но пиком всего этого стало то, что сенатор не хотела детей. Ее вечные оговорки, что еще рано и сейчас не время порядком надоели и Энакин спросил напрямую и получив такой же ответ, Скайуокер понял наконец, что политика и власть очень изменили его Падме. Но Скайуокер не привык сдаваться, и сам нагрянул в Сенат неожиданно. Тогда-то он и увидел колоссальные изменения, конечно же те, что сам желал увидеть. А именно много новых сенаторов мужчин, вниманием которых была окружена его прелестная жена. Все закончилось грандиозным скандалом. Много раз Энакин пытался наладить отношения с женой, и каждый раз это было впустую. Последней надеждой был этот праздник и прием у Канцлера. Энакин долго размышлял, и все-таки подготовил ей необычный подарок, в глубине души понимая, что угасшее пламя уже не зажечь.

Иная проблем была и в Ордене. Дарт Сидиус и правда был мертв, война окончена, вот только последствия этого времени еще долгое время будут преследовать каждого жителя Республики. Поэтому молва о смерти бывшего канцлера достаточно быстро утихла, уступая место более насущным проблемам. В Ордене работы было не впроворот, миссия за миссией, практически без права на отдых.             Преступность росла как на дрожжах, так еще и беглые политики были на повестке дня. Было решено на многие миссии разделять падаванов с их учителями, потому как джедаев попросту не хватало. Эта новость Скайуокера и вовсе не обрадовала.

Энакин ожидал на более теплую встречу с Асокой после столь длительной разлуки, однако перед осадой Мандалора девушка была холодна, будто бы они и вовсе никогда не были знакомы. Энакин и не заметил, как она выросла, что характерно, он бы и не заметил вовсе, если бы не длительная разлука: угловатая фигура приобрела плавные, женственные, достаточно красивые формы, лекку стали длиннее, она вытянулась в росте и стала намного искуснее в бою. И что не могло не броситься в глаза, так это то, что она выросла внутренне. Годы скитаний сделали ее рассудительнее, спокойнее, хладнокровнее, в ее синих, словно море глазах, больше не было того озорного блеска, ее душа больше не светилась. Сейчас Асока никому не доверяла, стала замкнута и молчалива. Даже улыбка ее была сдержана. Но именно сейчас Энакину стало особенно трудно воспринимать ее как ученицу, он впервые посмотрел на нее, как на женщину. Она так и не рассказала, где была все это время, как жила, ограничиваясь лишь сухим: «Как и все жила, работала механиком». В их отношениях образовалась огромная пропасть и как раньше уже не будет.

Не такой помнил ее Энакин. Он искренне хотел вернуть своего друга, ту жизнерадостную девочку, что когда-то навязали ему в ученицы, озорную, дерзкую, своенравную, и так похожей на него самого; ту, которую он спас бы даже ценой своей жизни; ту, к которой часто был очень несправедлив, ту, которую всегда недооценивал, а она всегда была рядом, готова прийти на помощь, выслушать и поддержать.

Скайуокер не раз задумывался, когда же эта девочка стала так ему дорога. Да она и была, просто после миссии на планете Мортис он впервые понял то, что может ее потерять. Навсегда и безворатно. И это было больно, словно он сам умер тогда от руки Брата. После этого он постоянно следил за ней, не хотел ее отпускать, опекал, сам того не замечая, что проводил с ней намного больше времени, чем с собственной женой.

Энакину всегда было проще общаться с Асокой, чем с Падме. Первая всегда воспринимала его таким какой он есть, не пытаясь исправить и переделать, думать и подбирать фразу, а иногда и в спор могла вступить такой жаркий, что Сила вокруг них вибрировала и искрилась поярче самого яркого кристала. Вторая, напротив, пыталась показать ему, каким он должен быть. Наедине, вдали от Сената и статуса бывшей королевы Набу, она могла быть разной и в эти моменты Энакин все больше и больше влюблялся в нее, но это было так нечасто. Вскоре маска сдержанности и строгости стала для Падме словно родное лицо. Падме действительно его изменила, и была права во многом, она остудила его вспыльчивость, указывала на недостатки и показывала как их исправить, вводила в свой, высший круг общества, вот только с ней не хватало Энакину той легкости и беззаботности, которая была с Асокой.

Во время миссии на Утапау Энакин по привычке хотел обратиться к Асоке за помощью. Он ведь искал ее, все это время после теракта, он негласно искал ее по всем уголкам Корусанта. Причем так настойчиво, что это стало походить на паранойю. Оби-Ван, да и Падме тоже, просили его остановиться, принять ее выбор, но Энакин не мог. Падме даже обижалась, видя как ее муж постоянно пропадает в поисках своей ученицы, она все понимала, но ревность брала свое. Ведь только Энакин не заметил, что Асока уже молодая девушка.

— Она не твоя собственность, Энакин. Пойми же это наконец. Асока выбрала иной путь, просто смирись с этим. — не прекращал твердить ему Оби-Ван.

— Знаешь, а выбор то был совсем нее ее, Оби-Ван. За нее его сделал Совет, бросив тогда, когда ей была нужна помощь. Даже ты.

Эти слова так и не достигали его сознание, упрямо опровергая факт, что Асока оставила его. Он злился на нее, на себя, на случай, на всех. Он даже заставил себя думать, что она предала его. Лишь бы стало легче, только бы не было так пусто и холодно без нее.

После потери Тано, Энакин чувствовал себя очень уязвимым, понимая, что кроме его жены у него больше никого не осталось. Асока и Падме были словно ваши весов, держа Скайуокера в неком балансе — убери что с одной, перевес пойдет в другую сторону. Тем самым опасность для Падме, их так и не рождённых детей, уход Асоки, недоверие Совета джедаев со своей миссией — все это в целом и толкнула его тогда в руки к канцлеру, хорошему другу и опекуну, как тогда казалось Энакину. Он до сих пор зол на Орден, ведь считая его недостаточно компетентным, они играли в собственные игры за его спиной. Пусть по итогу оказались правы, но гордыня играла слишком многое. Ради спасения близких он едва не совершил ошибку, что стоила бы слишком дорого для всей Галактики.

Скайуокер горько усмехнулся, и поставив чашку на столик, вышел на балкон. С неба огромными хлопьями кружился снег, застилая белым покрывалом резные перила. Энакин облокотился, наблюдая за суетой ночного Корусанта, а затем, зная, что его не услышат, тихо произнес:

— Подари мне волшебство.

Асока просидела в кресле несколько часов, была уже глубокая ночь, в Храме уже все давно отдыхали, а девушка так и смотрела на приобретенный амулет, вытирая тонкие дорожки слез.

Она редко открывала воспоминания даже для самой себя, зная, что все ее ментальные щиты полетят к чертовой матери. Но сегодня… Она снова возвращалась в прошлое, туда, где она была по-настоящему счастлива.

Все ее проблемы были лишь в одном: она знала, что с ней происходит, но не могла признаться в этом даже самой себе. Постоянно прогоняла непрошенные мысли, считая их неправильными, неразумными и откровенно говоря, ненавидела их. Столько лет она боролась с ними в неравной борьбе, и вот, казалось, оставалось лишь чуть-чуть… Но глядя на этот странный амулет, ей словно хотелось об этом думать, будто сама Сила ей велела ей быть честной самой с собой. И те самые слова, что многие годы зрели в ее сердце, слетели с карамельных губ тогруты так легко, будто она говорила их каждый день:

И сама испугалась, что произнесла это вслух.

Асока вспомнила их первое знакомство на Джеонозисе, насколько же Энакин не хотел брать себя ответственность и такую обузу, как падаван. А вот она напротив, наслышана об Избранном столько всего в Храме Джедаев, и мечтать не могла о таком наставнике. Энакин все же принял ее. И она ни разу не пожалела.

Он всегда заботился о ней, и пусть его методы вызывали сомнения у других, она ни разу не усомнилась в нем сама. Фабрика дроидов, когда Асока уже попрощалась с жизнью вместе с Баррисс Оффи, она была уверена, что Энакин не сможет смириться с ее гибелью и без нее не улетит с этой планеты. Лаборатория на Набу и «Синий Призрак» — она едва не погибла в той лаборатории вместе с Падме и клонами, и не смотря на это была уверенна, что Энакин перевернет всю галактику, но найдет это чертово противоядие, Мортис… однажды Оби-Ван проболтался ей, что Энакин умолял Отца спасти ее, да она и сама это знала, стоило тогда взглянуть на Скайуокера, который так крепко заключил ее в объятиях, что тогрута едва не задохнулась, похищение охотниками во время Второй битвы при Фелуции, Ондерон, Зайгеррия … таких моментов за три года было слишком много. В нем она не сомневалась никогда, зато веру в себя и людей уже давно утратила. И даже возвращение Храм ничего не изменило, она по-прежнему чувствовала себя лишней.

Асока все отчаянно пыталась вспомнить, когда же это произошло?

Но вспомнить так и не смогла.

Это просто произошло, внезапно. В один прекрасный момент она поняла, что испытывает к учителю нечто больше, чем связь мастера и падавана. Особенно, когда рядом с ним находились женщины, а их было всегда не мало. Тогда Асока не придавала этому значения, ссылаясь на обычную ревность, что на нее не обращают никакого внимания. Ведь не мог же ей нравиться собственный учитель, который еще и женат? Но как выяснилось, мог. Она поняла это на Ондероне, когда страшно ревновала Лакса к Стилле Герреро. Лишь вне Ордена, Асока долго разбиралась в себе, и поняла, что настоящие чувства она испытывала именно к Энакину, а Лакс… Он был лишь отдушиной, глотком свежего воздуха, тот самый «клин», которым выбивают другой, да кем угодно, но никак не настоящим, светлым чувством. Ей нужно было переключиться, потому как находиться круглыми сутками рядом со Скайуокером было тяжело, а когда она была еще и рядом с Падме — и вовсе невыносимо. Асока чувствовала вину, за то, что полюбила ее мужа, ведь Падме была для нее подругой, в некоторой степени, наставником и советчиком. Тогрута видела, какими глазами они смотрели друг на друга, как трепетно Энакин относился к сенатору, как переживал за нее. Все эти невинные касания, улыбки, влюбленный взгляд и даже ревность — этого невозможно было не заметить, и то, что между ними непростые отношения было видно невооруженным взглядом. Тогда, на ступенях Храма Джедаев, она сказала Энакину 

, и касалось это не только Падме, она знала, какого это любить в тайне, как это тяжело скрываться как от чужих, так и от своих, не имея возможности просто быть счастливым, и лично для себя, понимала, как это сложно. Если Энакину было тяжело держать свои чувства под контролем, то ей иногда было просто невыносимо выжигать в себе их. Каждый раз это приносило невыносимую боль, словно она медленно резала мечем свое собственное сердце.

Уходя, она думала, что не только разорвет все связи с джедаями, Силой, но и с Энакином. Вот только от себя не убежишь, как бы ты не старалась Асока убежать от судьбы, та догнала ее в виде двух джедаев перед осадой Мандалора. Тогда Асока впервые встретилась с ним после долгой разлуки, и самое страшное, могла больше и вовсе не увидеть, если бы план Палпатина все-таки сработал.

Асока поежилась от ужасных мыслей и воспоминаний и сильнее запуталась в плед. Сколько страшных эпизодов войн клонов снятся ей по ночам, сколько смертей она по прежнему видит в своих сновидениях, но помнит абсолютно все, практически каждую минуту. И после такого откровенного разговора со своим сознанием, у тогруты словно камень с души упал. Насколько же недосказанность бывает тяжелой ношей и Тано добровольно тащила ее на себе долгие годы. Сделав глубокий вдох, падаван вновь посмотрела на странную вещицу, вспомнив при каких обстоятельствах его вообще приобрела, про слова странной женщины, про видение с настолько знакомым голосом, и не заметила, как провалилась в сон, впервые без сновидений.

Два дня пролетели словно один миг и не на секунду с головы тогруты не уходила несколько деталей: кто была та женщина возле сувенирной лавки, чей голос она слышала в видении и что это вообще за амулет. Так что вместо подготовки к празднику, Асока шерстила архивы и думала. За этот камень было сказано немного, лишь то, что такой породы осталось очень мало, а вот амулеты из него по истине творят чудеса.  Но более ничего, ни планеты, где можно было его найти, ни описания, ни применения, будто с ним никогда никто не сталкивался.

Вот только есть одна проблема, его нужно было получить в дар, а не купить. Это опечалило падавана. Ее желание, если бы оно было, не сбылось бы в любом случае. А значит, его нужно подарить тому, кто очень нуждается в этом. Голос из видения, до боли знакомый, вновь прозвучал в голове, Асока все отчаянно хваталась за интонацию, произношение, что-бы хоть только понять, кто это…

— Шпилька, вот ты где. Я по всюду тебя ищу.

Асока замерла с открытым ртом, так и уставившись своими синими глазами на учителя, попутно закрывая все архивы про различные минералы и породы.

— Что с тобой? — усмехнулся Энакин.

— Ничего. Ты искал меня. Зачем? — Асока изобразила удивление, получилось так себе, но Энакин продолжать эту тему не стал.

— Мне нужен твой совет, не поверишь. Прогуляемся?

Идя по тропинке около Храма, Скайуокер рассказал Асоке о своем подарке для Падме.

— Я думаю, это прекрасный подарок. Воспоминания, если они счастливые, всегда греют душу и сердце. Они возвращают тебя в то время, где тебе было хорошо, туда, куда бы ты хотел вернуться. Я уверенна, Падме должна оценить.

— А ты? Тебя греют воспоминания?

— И что же ты вспоминала, Шпилька? — Энакин лукаво посмотрел на ученицу.

— Все. — Асока хотело было продолжить, но слова так и остались не высказанными.

Энакин нахмурился, заметив ее замешательство, и перевел взгляд на светящийся Корусант, не желая рушить и без того шаткий мир между ними.

— Волшебно, не правда ли? — сказала тогрута, сильнее запутываясь в меховое пальто.

— Да. Мне бы тоже не помешало его хоть немного. — слова иголками прошлись по коже и Асока поняла — она не ошиблась.

— Все будет хорошо, Энакин. — Тано дотронулась до плеча Скайуокера в дружеском жесте и тепло улыбнулась и он наконец снова увидел ту самую Асоку, которой ему очень не хватало. Это давало ему надежду вновь вернуть дорогого человека и это не могло не радовать.

Асока и сама удивилась, что ей наконец не хотелось прятаться за ледяной коркой бесчувственности, тольок не перед ним, Энакин как никто не заслуживал такого отношения, им было комфортно просто стоять в тишине и любоваться красивым видом. Как и прежде. Ей отчего-то стало так тепло и комфортно рядом с ним, словно ее ледяное сердце потихоньку таяло лишь от его присутствия. В нем всегда было что-то родное и принадлежавшее только ей.

На коммутатор Энакину настойчиво звонил Оби-Ван, но учитель и ученица так и стояли в тишине, наслаждаясь огнями предпраздничной столицы и присутствием друг друга. На четвертом вызове, Энакин все же не выдержал:

— Видимо что то действительно срочное. До вечера, Шпилька. Только попробуй не прийти.

— Можно подумать, у меня это получится. — засмеялась Асока, глядя ему вслед. И когда фигура мастера скрылась за воротами Храма, тихий шепот унес с собой зимний морозный ветер:

— Я вспоминала каждый день, проведенный с тобой.

До праздника оставались считанные часы. Асока за эти дни так и не выбрала платье, откровенно говоря, она особо и не пыталась. 

«Пусть мне наконец повезет- то уже»

 — немой крик в ее голове не смолкал ни на минуту. Вот только чуда не бывает и уже отчаявшись что-либо подобрать, а заодно и продумывая план, как бы избежать назойливого приема, на глаза девушке попался красивый комбинезон с одним шифоновым рукавом с разрезом и с расклешенными брюками, насыщенного темносинего цвета и расшитый серебристыми нитями. Костюм был словно переливом ночного звёздного неба, и это было лучшее, что вообще видела Асока за все свои походы в магазин за эти два дня. Она особо-то и не старалась найти что-то, но и выглядеть глупо девушке тоже не хотелось среди помпезных нарядов сенаторов. К тому же, к такому наряду имелась и накидка, и украшения. С макияжем помочь может Эйла. Только вот и цена у этой красоты была соответственно не маленькой, но она уже словно видела себя именно в нем. Решение не заставило себя долго ждать. Как и пара новых туфель в тон к наряду.

До праздника оставались считанные часы. Тано, вместе с другими адептами уже прибыла в Сенат и скучающе смотрела на прибывающих сенаторов и гостей Корусанта. Подарка у нее так и не было. Но недавние события, какими бы странными они не были, натолкнули ее на одну мысль, и быстро схватив общую поздравительную открытку, Асока написала небольшое послание и положив в маленькую коробочку, отправилась прямо к остальным подаркам.

Праздник получился действительно хороший, Тано встретила очень многих, с кем ещё так и не успела пообщаться после своего возвращения в Орден. К ней подходили и Шаак Ти, Оби-Ван с Герцогиней Сатин, Энакин с Падме, Райо, сам Канцлер и даже Лакс, да и многие другие. Последнего Асока была рада видеть, но поймала себя на мысли, что сердце ее молчит и не тревожиться более. Бонтери это также заметил, и не стал более обременять Тано своим присутствием. За выбор наряда Асока получила массу комплиментов и достаточно много взглядов — что говорить, выглядела она действительно отлично. Асока даже подумала, что это Талисман ей помог, ведь именно когда она загадала желание наконец найти наряд, она нашла нечто большее, чем платье. Но, не смотря на все это, Асока скучающе потягивала какой-то приторно-сладкий коктейль, то и дело с кем-то беседуя. Девушка все равно не любила такие мероприятия, они всегда веяли лицемерием, мнимой радостью и уж были слишком расточительными. Собственно, она и вовсе не понимала их присутствия тут. Все так же лениво оглядывая гостей, Асока увидела идущего к ней магистра Йоду:

— Падаван Тано, с праздником хочу поздравить я тебя, но новости плохие все же придется тебе объявить. Завтра отправишься на Фелуцию ты, найдешь одного наемника для получения информации. Так что отдыхай сегодня, ближе к вечеру миссия твоя назначена.

Асока плохо скрыла непонятную радость от этой новости. Ещё несколько дней в своей комнате, после ухода Энакина она вполне могла так ее назвать, она попросту не выдержит.

— Да, Магистр. И вас тоже с наступающим.

— Не думал я, что обрадует эта новость тебя. Другие падаваны имели меньший энтузиазм. — прищурился гранд-мастер.

— Но ведь приказы не обсуждаются. — добродушно улыбнулась Асока.

И вот, речь Канцлера, заветный отсчет голограммы, счастливые крики поздравлений и первые минуты наступившего Нового Года. Наконец было объявлено о вручении подарков и Асока, убедившись, что ее подарок попал по назначению, да и был вообще замечен во всей этой мишуре блестящих оберток, и, получив свои, покинула Сенат, считая, что более ей там делать абсолютно нечего, даже не обратив внимание на очень пристальный взгляд

Первым, что сделала Асока, едва за ней закрылась дверь, так это сбросила свои новые туфли. Тогрута не успела их разносить, так еще и каблук был высоковат для той, которая и вовсе их не носила. Почувствовав приятную прохладу босыми ступнями, Асока, еле дотянув подарки до Храма Джедаев, все же решила их развернуть. Первым была книга, достаточно редкий роман, не голограмма, не запись, настоящая книга, что в мире таких технологий была уже редкостью. Дорогой переплет, кожаная палитурка — это подарок явно был выбран женской рукой. И не ошиблась, его подарила Райо Чучи. Как не странно, сенатор очень хорошо умела слушать и явно запомнила, что предпочитала Асока, пусть их встречи были не так часто. Далее шел серебряный обруч с россыпью синих камней, тут и гадать было нечего, подарок выбирала Сатин, что одна из первых рассмотрела в Асоке не просто джедая, а именно красивую девушку. 

«Он невероятно подходит к твоим небесным глазам»

 гласила надпись на открытке. Ещё парочка безделушек, и наконец небольшая, почти неприметная коробочка с ее именем, но без единой подписи. Да она и не требовалась, Асока прекрасно знала, от кого этот подарок. Но, как такое возможно? От каждого ведь положен лишь один подарок? Асока громко рассмеялась, и когда его правила останавливали?

Внутри был голокрон и огромная голограмма доказала ее правоту, как и вызвала целый поток слез на оставшуюся ночь. Вот только теперь Асока плакала навзрыд, можно было не прятаться, половина была на празднике, а все остальные уже спали.

Она никогда не слышала от него таких слов, никогда не видела его таким потерянным, таким угасшим, словно с ее уходом из Ордена, она забрала часть его. Это был самый дорогой и желанный подарок из всех.

Выключив голограмму, Асока быстро приняла душ, смывая с себя суету этого вечера и расплывшеюся от слез косметику. Горячие струи расслабляли ее тело и разум, Тано всегда так снимала напряжение, а после этого голокрона и малую часть того, что она увидела, по телу пробежала предательская дрожь. Падаван прислонилась лбом к стеклу и прикрыла глаза. От чего сейчас ее съедает чувство вины? Будто в том, что произошло с Энакином виновата именно она? Наспех завернувшись в полотенце, закинув костюм и украшения по местам Странно, а ведь ее жизнь тоже потеряла яркие краски. Она вернулась в Орден, вот только она другая и Орден уже другой. Но вот что-то краски не возвращались: вроде бы те же миссии, те же люди, нет лишь веры в себя, в будущее и доверия этим самым людям. Тогрута обвела глазами комнату: даже она была серая и унылая, не смотря на разноцветные блики гирлянд. С уходом Энакина все в ней потеряло частичку жизни. Она стала холодная, неуютная, и словно чужая. Но это было единственное место, в котором одна могла быть самой собой.

Асока все же забилась тревожным сном, засыпая с тяжёлыми мыслями, и морально готовясь к тяжёлому утру.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/018d0f15-3531-7261-a8b1-9b5d350ecb20

Часть 1. Подарок

Lianelle

Леди Асока Тано

В новогоднюю ночь все желания имеют особую силу...

Звездные Войны

Звездные войны: Войны клонов

Асока Тано/Энакин Скайуокер

Падме Амидала Наберри/Энакин Скайуокер

Подари мне волшебство

ru-podari-mne-volshebstvo-lianelle-soavtor-ledi-asoka-tano

Подари мне волшебство

Комментарии (0)