— Да, боги, да, продолжай! — Эйгон застонал, громко и непристойно, чтобы услышал весь Красный Замок, но там было пусто, если не считать двух тел, слившихся в одно целое на Железном Троне. Запах пота и секса смешивался с осколками стали и острого железа, способными прорезать бледную кожу. Однако, только один меч продолжал проникать снова и снова в тугое и горячее нутро, которым Эйгон не мог насытиться – влагалище его сестры.

— Оседлай меня, сестра, — потребовал Эйгон, и Рейнира обернула свои запястья, закованные в цепи, вокруг его шеи, отчаянно желая лишить его жизни. Однако она сдержалась, сжала зубы, соскользнула с его члена и грубо опустила бедра обратно, показывая весь свой гнев и разочарование. Но это только больше распаляло Эйгона стонать ей на ухо, как шлюха, которой он и являлся.

И, что еще хуже, его проклятые стоны и грязные слова поддержки только больше нервировали ее – Рейнира желала, чтобы он довел ее до оргазма, чтобы она кончила вместе с ним.

— Боги, ты такая влажная, такая тугая, — Рейнира сильно закусила губу, стараясь сдержать себя, прижимая голову к плечу брата, чтобы он не заметил, как ее фиолетовые глаза становились черными, как ночное небо, от того, что она так сильно этого хотела, ненавидя себя за это.

— Держу пари, самая великолепная дыра в Семи Королевствах, — Эйгон, затаив дыхание, дразняще шептал ей в ухо, вызывая у нее мурашки по спине. Рейнира еще сильнее прижалась к нему, и Эйгон со стоном прильнул к ней, сжимая ее обнаженные ягодицы. — Ты когда-нибудь вот так каталась на нашем дяде? Когда он восседал на троне Драконьего Камня? Когда ты давила из него семя?

Рейнира сильнее прикусила губу, и теперь из нее потекла кровь. Ее ноздри раздувались, а ногти впились в плечо брата, царапая в его кожу и заставляя его стонать.

Рейнира упрямо продолжала держать язык за зубами, не собираясь доставлять удовольствие своими мольбами. Однако ее молчание и нежелание отвечать только разжигали пламя его слов, обжигая ее изнутри.

— Седьмое пекло, каким же дураком он был на самом деле. Он ни разу не посадил тебя на свой трон? — спросил с недоверием Эйгон, смеясь сейчас, пока ее раны от потери еще свежи – они кровоточили и гноились сильнее, когда он вонзал них острый кинжал. Рейнира испытывала ненависть к нему за это, желая вонзить сотни мечей в его гибкое тело, заставить его страдать и истекать кровью.

— И теперь у него никогда не будет шанса меня трахнуть, — прорычала Рейнира, прерывая его, больше не в силах сдерживать ярость, ее пальцы вплелись в его волосы, заставляя Эйгона прижаться к спинке трона. Корона слетела с его головы и громко звеня, упала на пол.

Эйгон не мог отвести взгляда от ее потемневших фиалковых глаз. Он был полон благоговения, впечатлен ее действиями. Онемев, он неровно дышал. Рейнира на мгновение взглянула на его приоткрытые губы, замечая, как его язык начал двигаться, чтобы испортить момент. Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, Рейнира сорвала слова с его губ сильным, страстным поцелуем, позволяя своему королю впервые ощутить ее слезы и кровь.

Теперь он беспорядочно входил в нее и стонал ей в рот, углубляя поцелуй, посасывая нижнюю губу зубами, обхватывая ее руками, чтобы прижать ближе к себе, прежде чем скользнуть языком к ее языку.

Рейнира расслабилась и полностью растворилась в поцелуе, ее тело прижалось к нему, согревая его член, словно расплавленный огонь. Она начала извиваться и тереться бедрами о его бедра.

— Рейнира, — Эйгон прервал поцелуй, чтобы коснуться ее, чтобы прикоснуться к губам, легко щекоча их своим дыханием. Затем он открыл глаза, чтобы взглянуть на нее – король теперь ожидал ее приказов.

— Прикоснись ко мне, — наконец произнесла она, прикусывая его губу, и он простонал ей в рот, полностью повинуясь ей, его рука сразу же поползла к ее сердцевине.

— Да-а-а, прямо здесь, — говорила Рейнира, ее голос знойный, как дым, тлеющий и превращающий внутренности Эйгона в пепел, когда он вдавливая пальцы в ее набухшую жемчужину, исторгая из ее рта интенсивный и сладкий сдавленный стон. — Снова, жестче. — Рейнира зашипела, сжимая его серебристые пряди в своих руках сильнее и крепче. Она прижималась к нему, бедра яростно соприкасались, а сердце колотилось. Каждая вспышка удовольствия, которое доставляли его член и пальцы, сжимала ее живот, утоляя нарастающий внутри нее жар.

— Блять, Нира, блять, — Эйгон выругался ей в губы, чувствуя, как ее ногти царапали кожу на его голове, там, где всего несколько минут назад гордо возлежала его корона, задаваясь вопросом, был ли он когда-нибудь по-настоящему главным, действительно ли он подходил на роль правителя.

Ибо в этот момент он ничего так не хотел, как услышать ее прекрасные заповеди, от которых у него ослабевали колени, которым грациозно подчинялось его тело.

Эйгон жаждал ощутить, как ее руки смыкаются вокруг его, ее пальцы нежно обвивают его голову – объятия его старшей сестры станут его новой короной, предназначенной только для него, той, которая идеально подходит ему, как и то, как тепло ему между ее ног.

— Я люблю тебя, — слова тихо вырывались из пересохшего горла Эйгона, срываясь с его губ, как самый приторный яд, прежде чем он успел заткнуться. — Я люблю тебя, — признался он еще раз, все более отчаянно подчеркивая каждый толчок своих бедер в нее, желая, чтобы она услышала, ее сочащийся медом жар затягивал его внутрь, навстречу сладчайшему освобождению в его жизни; темноту внутри него затмевал яркий дневной свет.

Но Рейнира не слышала его слов. Ее глаза слишком плотно закрыты, а уши глухи.

Эйгон стиснул зубы, находясь на грани экстаза, желая вернуться назад во времени, изменить прошлое, забрать всю боль – залечить шрамы, которые они оба носили внутри и снаружи, видимые и невидимые.

Но прошлое заковано в сталь, окрашено кровью, смешано с огнем, подобно трону, на который он претендовал из-за своей сестры, который он украл у нее. У сестры, которая скакала на нем, как самая свирепая драконья всадница из всех.

Они оба Таргариены, их узы скреплены пламенем и кровью. Внутренние раны, которые они причинили друг другу, они разделили; смерть и горе, которые можно исцелить, только вместе шагнув вперед к союзу, единому во плоти и крови, прокладывающему путь к их будущему.

— Выходи за меня замуж, сестра, — Эйгон бессмысленно умолял, слыша скользкие звуки ее влагалища, смешивающиеся с лязгом цепей и эхом, разносящимся по Красному Замку.

— Что? — спросила Рейнира, и на ее великолепном лице отразилось замешательство. Она все еще страстно скакала на нем, преследуя собственное удовольствие. Затем Эйгон схватился за ее бедро сбоку, кончиками пальцев касаясь ее живота, который выносил уже ни одно дитя.

И ни одно из них не принадлежало мне, Эйгон на мгновение раздул ноздри, думая об их покойном дяде.

— Выходи за меня замуж, Рейнира! — Эйгон скрежетал зубами, слезы наворачивались на его глаза, ревность сжимала его горло почти так же сильно, как ее теплое тело. — Стань моей женой! Роди мне сына, сестра. И я сделаю тебя королевой! — Он задыхался в отчаянии – живот скручивало во узлы. Эйгон был готов пообещать ей все, что она захочет, если она просто выполнит его первые две просьбы.

Вместо того чтобы услышать ее ответ, признание в любви или принятие, поцелуй в губы, Эйгон ощутил, как цепи, которыми он сковал ее, те, что были созданы их предками в Древней Валирии – обвились вокруг его шеи, чувствуя, как ее горячая слюна попала ему на щеку.

Он хотел слизнуть ее, попробовать на вкус, даже смаковать.

— Стать твоей женой? Родить тебе сына? — В ее фиалковых глазах горело столько ненависти, что хватило бы убить тысячу мужчин, сжигать их, пока не останутся только обугленные плоть и кости. — Твоей гребаной королевой? — Она сильнее сжала цепь на его шее, будто пытаясь задушить его. Эйгон почувствовал дрожь ужаса при мысли о смерти от ее рук. Он вошел в нее неглубоко, не желая достигать кульминации и кончить быстрее, чем он мог.

— Да, — прошептал он хрипло, стараясь показать ей свою божественную картину сестры, облаченную в кроваво-красное и полуночно-черное. Корону их отца, позолоченную солнцем – она сияла бы в ее серебристых волосах, словно россыпь звездной пыли. Он пытался заставить ее увидеть ее такой, какой он всегда видел ее, с самого своего рождения. Это был способ исправить свои ошибки, изменить прошлое и изменить их будущее – вместе, как единое целое.

— Да, сестра. Моя королева. — Давление Рейниры на горло на мгновение ослабело, а ее влагалище вокруг него замерло и сжалось, вызывая восхищение. Эйгон прикрыл глаза, прежде чем продолжил говорить. — Я никогда не просил стать королем, даже никогда не хотел этого. Я хотел только тебя, Рейнира. — Ее руки все больше и больше ослабевали на его горле, уже не душили его; ее влагалище сжимало его член все сильнее, по мере того как Эйгон выливал правду, признавался в ней, глубоко вдыхая. Гнев на мгновение наполнил его вены. — Я узнал, что наш отец отверг идею моего деда обручить нас, сделать меня твоим мужем. Он отшутился. Как будто это была шутка, неудачное предложение, невозможное.

Эйгон прерывисто дышал, продолжая, раскрывая все скрытые секреты, таящиеся у него за душой.

— Как он мог отказать мне в тебе? Когда я всю свою жизнь ничего не хотел, кроме тебя? — Рейнира просто смотрела на него с открытым ртом, ее потрясающее лицо выражало настоящий шок. Эйгон хотел поцеловать ее страстно, погладить по щеке и прижать к себе еще крепче. Однако он подавил свои желания, позволяя яду, который проник в его вены, сердце и душу, вырваться наружу. — И вот почему я забрал у тебя твой трон, твое право по рождению, единственное, что оставил тебе наш отец, единственное, чего ты действительно хотела. Потому что я любил тебя — люблю тебя. — Теперь Рейнира внимательно слушала, ловя каждое слово. — И поскольку отец не позволил нам пожениться, едва я достиг совершеннолетия, то решил отобрать у тебя право первородства, как он отобрал тебя у меня.

Внезапно Эйгона охватили рыдания – яд, наконец, полностью вытек из его вен после стольких лет. Он судорожно вдохнул воздух, когда ее цепи покинули его горло. Тяжесть и бремя оставили его - тогда как ее руки, такие добрые и заботливые, теперь обхватили его лицо с обеих сторон. Ее пылающая кожа вызвала вспышку огромной любви и огня в его венах, ее нежное прикосновение выжгло чувство вины.

— Эйгон, — она поцеловала его в щеку, лоб, закрытые веки, и Эйгон зарыдал сильнее в ее объятиях, когда она поцеловала его в губы последним, пробуя его слезы на вкус. — Брат, — едва слышно прошептала она, и вся ненависть исчезла из ее голоса. Затем Рейнира обвила руками покрытую синяками шею Эйгона, подтягивая его голову к своему подбородку. — Я ... я выйду за тебя замуж, — тихо ответила она.

Эйгон уткнулся носом в ее обнаженную тяжелую грудь, снова входя в нее, дрожа в ней.

— Скажи это снова, Нира. Прошу, скажи это, — он взял твердый сосок влажными губами, пососал его, заставляя ее сладко и кратко вздохнуть.

— Я буду твоей женой! — прокричала она, когда он рыча, обхватил зубами ее чувствительную вершинку и сильно прикусил ее.

— Держись за меня, жена. Пришло время сделать тебя моей навсегда, сестра.

— Тогда наполни меня своим семенем, брат, твоим сыном, — Рейнира застонала, запрокидывая голову, расслабляясь и отдавая свое тело брату, наконец, позволяя ему победить.

— Да! — воскликнул Эйгон, ее руки сжимались, крепко держась за него, когда он начал грубо вводить свой член в нее снова и снова, на этот раз более быстро, амбиции принадлежали ей, всей ей.

И она будет его женой, королевой, матерью их детей, и самое главное, его.

— Умоляй меня кончить в тебя, Нира. Умоляй меня заставить тебя кончить, — потребовал Эйгон, пот капал с его кожи, сухожилия и мышцы горели волдырями, он близко-близко прижимался к ее ягодицам. Он учуял мускусный запах, опьяненный тем, как сильно она его хотела, и это заставило его зарычать.

— Умоляй меня заставить тебя кончить, моя королева, — жарко прошипел он, как змея. Его язык выскользнул изо рта, скользя по ее тяжелым покачивающимся соскам, когда она снова начала скакать на нем верхом – с ее губ сорвался дерзкий пронзительный стон. Рейнира была не в силах произнести ни слова, умоляла его своим телом, теперь еще более влажным, еще более скользким. Ее глаза закрыты в чистом восторге, и Эйгон улыбнулся – глаза сверкнули победой, гордостью. Протягивая пальцы, чтобы еще раз погладить ее набухший, ноющий бутон, он непреклонно прижался к нему, одержимый желанием, чтобы она высосала из него все его семя, не оставив ничего в его теле, отдав все ей.

— Эйгон! — Рейнира выкрикивала его имя – его прикосновения лишали ее тела удовольствия, она захватывала его собой, душила, провоцируя взрыв страсти.

— Рейнира! — вторил он ей в ответ. Ее имя величественно слетело с его языка, глаза закатились к затылку, проникая в нее, позволяя ее прекрасному телу победить и властвовать над ним, поработить и покорить его навсегда.

Он не поддавался более разрушению и здравому смыслу, когда дело дошло до того, что он чувствовал, что может умереть в этот момент, довольный и счастливый.

Его сестра обнимала его руками, ее тело было наполнено им, их близость была как поток страстного и пылающего огня, который окружал его и озарял его жизнь, смывая все грехи прошлого.

Лоза яда, долга, которая питала их обоих сладкой ложью, теперь навсегда отсечена.

И теперь они оба могли начать все заново, оба обнаженные, сбрасывающие с себя ошибки дней прошедших, обнаженные для того, чтобы другой мог их увидеть, освобожденные от унылой тьмы, чтобы вместе выйти на палящий солнечный свет.

Эйгон прижимался к ней так долго, как только мог, после их совокупления, желая оставаться так вечно, когда его обмякший член все еще внутри нее, его семя оседало в ее утробе.

— Эйгон, мои конечности онемели, — произнесла она через некоторое время, неуклюже слезая с него, и Эйгон зачарованно наблюдал, как его член выскользнул из ее влажных складок, наблюдал, как его семя стекало по ее бедрам.

— Подожди! — закричал он, не задумываясь. Его лицо покраснело, а сердитые глаза осматривали внутреннюю сторону ее бедер.

Рейнира взглянула вниз, туда, куда смотрел он, смахивая вытекающее из нее семя. Цепи громко зазвенели - она кинула на него взгляд.

— О, седьмое пекло, Эйгон, не стоит беспокоиться. Я уверена, что во мне осталось достаточно твоего семени, — Рейнира ухмыльнулась ему, засовывая палец, смешанный с их соками, в рот и наслаждаясь этим. Она вынула его изо рта с похотливым хлопком, с пальца свисала ниточка ее слюны. — И если твое семя еще не пустило корни. Всегда найдется время для секса после нашей свадьбы и моей коронации.

Эйгон, все еще сидящий на троне своей сестры, сухо сглотнул, его липкий член снова слегка дернулся бедра.

Рейнира склонилась над ним, держась за край трона, осторожно, чтобы не порезаться.

— Теперь, в качестве моего первого приказа, как твоей королевы, я приказываю, чтобы ты снял это, — Рейнира подняла перед его лицом стальные цепи, которые свисали с ее запястий, словно браслеты, чтобы показать, что он владел ею. Ее полные груди коснулись передней части его груди, и он представил, как с них капает молоко.

— Д-да, сестра, — почти что проскулил Эйгон. Его член болел, почти наполовину твердый. — Позволь мне принести Черное Пламя и отсечь их.

Эйгон попытался поспешно встать, шипя, когда лезвие рассекло внутреннюю сторону его ладони, но ее руки быстро толкнула его обратно к трону.

— Нет, — грубо сказала она, требуя, чтобы он остался, не двигался ни на дюйм, пока ему не скажут сделать это. — Я хочу, чтобы они были неповрежденными, целыми. Мне пригодятся эти цепи, когда я стану коронованной королевой. — Желудок Эйгона нервно скрутился от того, что она могла иметь в виду, и в ответ он сжал кулаки, снова шипя, когда его ноготь украсил новый порез.

— Дай мне посмотреть, Эйгон, — он вздрогнул, когда Рейнира разжала его сжатый кулак, разглядывая порез, который теперь кровоточил на его ладони. — Мой бедный мальчик, раненый и истекающий кровью.

Сердцебиение Эйгона участилось, похоть разлилась по венам, глаза заблестели –Рейнира высунула язык – слизнула его кровь. Его член снова затвердел, уже стоял, прижатый к сладострастному телу его сестры – возбужденный и ожидающий ее внимания, но она проигнорировала его, перестала касаться.

— Рейнира, — выдохнул Эйгон, всхлипывая. Он до одури хотел, чтобы его снова коснулись, чтобы его не переставали касаться никогда.

— Нет, нет, милый мальчик, — она поцеловала кончик его носа - посмотрела вниз на его твердый член, прежде чем прикусить губу, отвернуться от него, спуститься по ступеням Железного Трона. Ее ягодицы покачивались, дразня его. — Ты должен мне корону, брат, — Рейнира развернулась к нему лицом, озорно улыбаясь ему – в ее глазах плясали веселые огоньки. — И трон, на котором ты сейчас восседаешь. — Она скрестила руки на груди, отводя бедро в сторону, призывая его.

— И если ты хочешь жениться на мне, хочешь трахнуть меня когда-нибудь снова, могу я предложить тебе начать служить мне прямо сейчас, младший брат.

Рейнира выпрямилась, ее соски сморщились на прохладном воздухе, она прерывисто дышала. И Эйгон знал, просто знал, что она снова влажная, нуждающаяся в нем, как и он в ней.

— Теперь встань на колени и ползи ко мне, Эйгон. Подчинись и попроси у меня прощения, и мы посмотрим, насколько милосердной может быть твоя королева.

Эйгон повиновался – немедленно покинул трон, опускаясь на четвереньки, забыв о порезе на ладони, о своем члене, который безжалостно пульсировал, прижавшись к животу.

Он целовал ноги своей сестры, извиняясь губами, умоляя ее проявить милосердие, когда его поцелуи поднимались по ее ногам, выше колен, к бедрам. Он раскрывался  перед ней, таял, словно золото, под ее неземным пламенным взглядом, превращаясь ни в что иное, как расплавленное золото из его языка между ее ног; целовал и лизал ее, наслаждаясь ею. Она кончила у него во рту, пролила свой медовый нектар, смешанный с его соками, – в его покореженное горло, чтобы заменить яд, который когда-то там плескался. И он будет пить, упиваться до отвала, пока не станет тверже железа, его семя не хлынет из члена, не заботясь о том, что это так.

Потому что как Эйгон мог о чем-то заботиться, тосковать по чему-то еще, когда это все, чего он когда-либо хотел, вожделел.

Рейнира, во всей своей неземности, прекрасная и идеальная, захватывающая дух и неповторимая, – это все, чего он всегда жаждал, по чему алкал, кого любил.

И он будет доказывать ей это каждый день, на коленях, до самой смерти, потому что она – единственный яд, которому он когда-либо позволит наполнить свои вены.

Его сестра – единственное создание, которому он когда-либо позволит милостиво убить себя, величественно убить себя, хоть сегодня, хоть завтра.

Потому что теперь его будущее в руках его королевы, и он доверял ей больше, чем когда-либо кому-либо, даже себе.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/018ef574-56bc-7afa-877e-b62986751475

theheartlines

Grenades Persephone

Рейнира сильнее прикусила губу, и теперь из нее потекла кровь. Ее ноздри раздувались, а ногти впились в плечо брата, царапая в его кожу и заставляя его стонать. 

Рейнира упрямо продолжала держать язык за зубами, не собираясь доставлять удовольствия своими мольбами. Однако ее молчание и нежелание отвечать только разжигали пламя слов Эйгона, обжигая ее изнутри.

Дом Дракона

Эйгон II Таргариен/Рейнира Таргариен

poisonous veins/ядовитые вены

ru-poisonous-veins-yadovitye-veny-theheartlines-perevodchik-grenades-persephone

poisonous veins/ядовитые вены

Рекомендуем к прочтению

Комментарии (0)