Прежде чем отдать ребёнка в балет, хорошо подумайте, готовы ли вы к извечным срывам и истерикам. Готовы ли вы вместо своего ребёнка видеть измученного скелета, с впалыми щеками и тёмными кругами под глазами.

Поначалу, безусловно, будет весело и, возможно, дитятко будет счастливо. Но это не будет длиться вечно. Это в случаи, если вы отдали ребенка в профессиональный балет. Он, бесспорно красивый и перспективный.  Но не для всех и не всегда.

Ах да, ещё гормональные сбои в теле из-за вечных диет, вперемешку с физическими нагрузками. Моральное и физическое давление со стороны родителей, тренеров, руководства и труппы. Унижения, оскорбление.  Это в лучше случаи. Порой, вам могут положить стекло в пуанты или дать заведомо ложную информацию о вас, донести, манипулировать. У этого танцевального направления полно «сладких конфеток» в кармане. Быть только лишь способным в балете — это очень мало. Это почти ничто, по сравнению с таки важными качествами как: пронырливость, цепкость, услужливость, настойчивость и несгибаемость.

Но, тем не менее, если бы мне предложили, я бы прошла этот путь ещё раз. Стирая пальцы в кровь, и задыхаясь в узком корсете, что сдавливает ребра не хуже чугунного пресса. С улыбкой на лице и слезами, застывшими в уголках глаз, прошествовала бы по сцене как в первый раз, ломая ногти на пальцах ног.

Мне до легкой одержимости нравится пропадать в танцевальной зале до глубокой ночи, проводя у станка все свое детство, отрочество и юность. Я варюсь в этом котле с четырех лет и вот мне уже двадцать один год. Я уже не умею жить по-другому.

Но, как я и говорила, это направление танцев подобно русской рулетке. Сегодня ты сияешь яркой звездной примой, а завтра тебя ставят в самый дальний ряд, меняя накрахмаленную пачку, на пыльный костюм.

— Тебя переводят в другую труппу, — это первое, что я слышу, заходя в зал для утренней разминки.

— Что? — на моем лбу сразу начнёт пролегать морщинка, а наш художественный руководитель даже не смотрит в мою сторону. — И почему же?

— Мне почём знать, — мужчина пожимает плечами, вздыхая. — Иди к директору и спроси сама, — только на этих словах он удосуживается бросить на меня надменный взгляд.

Не знай, я его вот уже десять лет, точно расстроилась бы такому к себе отношению. Но подобная манера общения была его постоянной, поэтому я решаю последовать его совету, и быстро закинув сумку в раздевалку, иду «на ковер» к директору.

Когда я зашла в просторный кабинет, заполненный призовыми кубками и дипломами, сразу почувствовала на себе изучающий взгляд женщины средних лет. Она сидела на большем кожаном кресле, скрестив руки на груди.

— Директор Ли, добрый день, — подхожу к ее столу, пряча руки за спину, словно стою не перед бывшей балериной большого театра, а перед командиром военной канцелярии.

— Анна, — женщина одаривает меня лошадиной улыбкой, неестественной настолько, что кончики ее губ начинают трястись, — я так понимаю, ты уже слышала новость, — коротко киваю, сконцентрировав свое внимание меж ее нарисованных бровей, дабы не смотреть этой пугающей тётеньке в прищуренные рыбьи глаза.

— Могу я узнать причину такого внезапного перевода? — за годы практики и тренировок я научилась держаться ровно рядом с такими людьми, поэтому мой голос звучал уверенно, не смотря на то, что внутри все клокотало от тревоги.

— Твой возраст, — просто говорит она, словно я спросила ее о погоде на завтра. — Наш театр специализируется на молодых артистах. Скоро пройдет набор в действующую труппу и, к сожалению, по словам твоего художественного руководителя, ты начала сдавать  позиции. Поэтому, было решено перевести тебя в другую труппу, дабы не занимать вакантное место, — сложив руки в замок, она наблюдала за мной, как кошка, объевшаяся сметаны.

— Вакантное место? То есть, только я должна уступить его? — ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, когда эта женщина скучающим взглядом смотрит на меня, решая дальнейшую судьбу моей карьеры.

— Да, — пожимает директор Ли плечами, выдвигая из стола ящик и выуживая из него листок бумаги, — но это пока, — неоднозначно добавила она, протягивая мне белоснежный лист. — Напиши, что перевод осуществлен по твоему желанию, чтобы не было лишних вопросов. И старайся держать себя в форме. Не каждая балерина способна удержаться на плаву лишь силой воли и стойким характером. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? — и тогда все становиться предельно ясно.

— Конечно, директор Ли, я вас поняла, — усевшись за кофейный стол, я пишу под диктовку все, что говорила госпожа Ли, пытаясь не прожечь документ своим испепеляющим взглядом.

— Сегодня состоится выступление твоей новой труппы, — внимательно читая мою писанину, женщина удовлетворенно улыбается. — Советую тебе сходить посмотреть. Так сказать, узнать врага в лицо… —  она положила заявление на стол, кивая в сторону двери. — Можешь идти.

— Как скажете, директор Ли, — цежу сквозь сжатые зубы, покидая кабинет моего личного «палача».  — Вот сучка, — распускаю с таким трудом собранный утром тугой пучок на голове, ероша длинные волосы.

Гнев во мне пылает адским пламенем, от осознания того, что кто-то опять меня подсиживает. Но в этот раз все сделано слишком профессионально, раз дело дошло до директора Ли и перевода в новую труппу. Поэтому заводить дружбу с кем-то из команды бессмысленно, ибо вся информация все равно будет проходить через начальство, которое спит и видит, как убрать «дряхлых» балерин и заменить их «молоденькими». Никто не хочет сидеть на задних рядах, когда было обещано фееричное шоу. Все хотят занять первые места, пихая тебя локтями и ногами, лишь бы урвать самое лучшее. Я не единожды сталкивалась с подобным, но когда тебя списывают как "БУ", отправляя в совершенно новый коллектив, это другое.

— Так и сказала? — девушка, с который мы прошли огонь и воду, смотрит на меня глазами полными слез, не давая мне спокойно собрать свои вещи, чтобы перенести их в другую раздевалку. В нашем театре у каждой труппы свое помещение и зал для тренировок. И каждый год одна из двух команд назначается ведущей или запасной. Та, в которой состояла я, была главной на сцене вот уже три года, принося огромную прибыль нашему театру, в то время как вторая труппа, явно уступала нам в стремлении быть лучшими и силе духа, проигрывая.

— Да, Соён, так и сказала, поэтому дай мне собрать весь свой старческий песок и пойти утопиться в реке Хан, — подруга качает головой, сжимая в руках мои пуанты и скомканные трико.

— Я пойду с тобой, — она решительно поднимается с пола, на котором до этого сидела и идет к своему шкафчику, выгребая из него всю свою утварь.

— Не глупи, Соён, — перепрыгиваю через лавочку, хватаю девушку за руку, — ты же прекрасно знаешь, что заплата у второй труппы ниже, чем у наше, а тебе еще кредит за учебу платить, — Соён куксится, швыряя выуженный с полки купальник-боди.

— Моя бедная Анна, — сбирая меня в охапку, девушка крепко обнимает, хныча, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку, — я буду навещать тебя…

— Ага, — хмыкаю я, приглаживая ее выпавшие из пучка обесцвеченные волосинки,  — и передачки не забудь носить. Меня же не в тюрьму отправляют, ей богу, — Соён быстро успокаивается, хмурясь.

— Считай, что тебя списали как неисправное оборудование, — в ореховых глазах искрила серьезность, ни намека на инфантильность, которой она исторгалась пару секунд назад. — Вернуться будет почти невозможно, — молча кладу оставшиеся вещи в сумку, прекрасно понимая, что Соён права. — Ты ведь только неделю назад была примой в «Жизель»… — продолжала сокрушаться подруга, пока мы выходили из раздевалки и остановились у выхода из тренировочного помещения номер один.

— Я думаю, — берясь за ручку двери, перевожу взгляд на Соён, — кто-то сказал худруку о моем походе к психологу, — девушка задумалась, мысленно перебирая всех, кто мог стать свидетелем нашего недавнего разговора.

— Может Виён? — вдруг вспыхивает она, заливаясь краской от злости. — Она давно на тебя зуб точит! Помнишь, как испортила твои пуанты прямо перед выходом на сцену, еще и не признавалась, что это она наложила туда стекловаты! Вот сучка…— скрестив руки на груди, Соён все возмущалась, а я почему-то сомневалась, что Виён способна на доносы, она любила действовать сама, не прибегая к помощи вышестоящих лиц.

— Ладно, не распаляйся так, — похлопав девушку по плечу, открываю дверь в пустующий огромный холл. — Разберусь с этим как-нибудь.

— Если что, звони, — так же похлопав меня по спине, Соён, направилась обратно на разогрев, получив от меня согласный кивок.

Дальше мой путь лежал через главный выход, прямиком в арендованную студию, в пару шагах от самого театра. Родители были так одержимы моими успехами в балете, не понимая, что дорога в Сеул из пригорода обходиться дороже, чем я буду отдавать арендную плату за небольшую квартирку. И после долгих споров, они все-таки  согласились пустить свою старшую дочь в большой мир, полный соблазнов и грехов. На который, как оказалось, у меня просто не было ни сил, ни времени, ни средств.

Оказавшись в полупустой квартире, кидаю сумку на небольшой столик у входной двери, морщась от духоты. На улице стояла жара в плюс тридцать градусов и как назло, мой кондиционер сказал «пока-пока» в самый пик знойного лета. Первым делом открываю единственное круглое окно нараспашку, ставя рядом маленький вентилятор, привезенный из отчего дома.

— Во сколько там их представление… — падаю на кровать, так и не переодевшись, открывая на смартфоне расписание спектаклей театра. — Через два часа... — откидываю гаджет в сторону, вслушиваясь в стрекотание цикад, поражаясь их акустическим способностям. На это уходит целый час и только когда мой желудок начинает выть громче цикад, я поднимаюсь с постели, съедая оставленный впопыхах утром творог, банан и вареное яйцо.

— Хочу напиться… — безучастно выглядываю в окно, запихивая в себя последнюю ложку творога, запивая все некрепким чаем.

Время близилось к восьми вечера и молодые люди начинали собираться в небольшие компании, шествуя из одного бара в другой, что так, кстати, располагались на первых этажах моего района. Это было одним из моих странных увлечений, помимо балета,  представлять, что я так же иду чуть нетвердой походкой, цепляясь за крепкие плечи друзей-парней, и глупо хихикаю с шуточек подружек, предлагая пойти в караоке. Или целуюсь с едва незнакомцем в клубе, поддавшись страстному влечению, позволяя тому хватать себя за все выпуклости, которые он сможет нащупать. Но, к сожалению, себе я могу позволить только бутылку соджу в стенах своей студии, под нудный голос диктора новостей с телевизора. Потому что за двадцать с лишним лет, я так и не нажила себе настоящих друзей. Зато врагов хоть жопой жуй.

— Ваш билет? — от раздумий меня отвлекает голос билетера, что выжидающе смотрит на меня, в спортивных штанах не по размеру и мужской футболке оверсайз, которую я наспех натянула, обнаружив, то уже опаздываю на спектакль. Молча достою из кармана пропуск, отметая все последующие вопросы, и прохожу в зал, выбирая самое темное и дальнее от сцены место.

И все-таки, самое страшное для меня, как для балерины, это стать простым зрителем пьесы, в которой тебя нет…

Подбираю под себя ноги, сняв перед этим шлепанцы, чувствуя, как в носу начинает пощипывать.

— Ну давай, зареви еще… — ухмыляюсь своей же слабости, пряча лицо в колени.

— Простите, но вы сидите на моем месте, — вскидываю голову, встречаясь взглядом с довольно таки симпатичным парнем.

Он одет в белую рубашку и черные брюки, закатав рукава по локоть. В одной руке он держит букет интересным цветов, с крошечными белыми бутонами, а в другой черный пиджак. Его короткие волосы аккуратно уложены, а взгляд печально взирал на табличку с номером кресла.

— Ох, прошу прощения, — всовываю свои стопы с замотанными пластырями пальцами в черные шлепки, пересаживаясь на соседнее место.

— Благодарю, — парень располагается рядом, укладывая на колени пиджак и сверху букет.

Засматриваюсь на его профиль, пытаясь пялиться не слишком очевидно, делая вид, будто ищу кого-то в зале. Прямой волевой нос, узкий лоб, с густыми бровями идеальной формы и длинные ресницы. Впервые вижу такие длинные ресницы у мужчин. Пальцы на руках даже дергаются от желания провести по ним кончиками пальцев. Но вместо этого я впиваюсь ими в подлокотник кресла, отворачиваясь к сцене. Парень бросает на меня секундный взгляд, задерживаясь на моих прижатых к груди коленях и после, смотрит на наручные часы.

— Не подскажите, — доброжелательно улыбаюсь, тоже смотря на циферблат дорогущих часов, - во сколько точно начнется спектакль?

— Ровно в восемь, — вспоминаю просмотренную афишу я, — если, конечно, ничего не произойдет, — бубню себе под нос, надеясь, что вторую часть моего ответа он не услышал.

— Что вы имеете в виду? — мой собеседник в удивлении вскидывает одну бровь, слегка улыбаясь.

— Ну, — сразу тушуюсь я, матерясь про себя на свою неосторожность в словах, — разные случаи бывают. Кто костюм не тот наденет, кто части пьесы местами перепутает или вообще пуанты потеряет…

— И такое бывает?  — незнакомец тихо смеется, прикрывая губы кулаком. — Я думал, балерины самые собранные и ответственные люди на это планете, — невольно закатываю глаза, слыша очередной выдуманный стереотип о том, что балерины какие-то сверх люди, обладающие супер способностями.

— Мы обычные люди, — вздыхаю я, пожимая плечами. — Нам свойственно что-то забывать или быть неуверенными в каких-либо вещах. Если вы так подумали только потому, что, во время спектакля балерины делают все четко и без ошибок, то спешу вас разочаровать. Человек на сцене и за ее пределами — это совершенно разные люди. Поэтому, не думайте, что мы идеальные существа… Это не так, — парень усмехается, согласно кивая.

— Вот как… — внимательно слежу за тем, как его пухлые губы растягиваются в очаровательной полуулыбке, а на левой щеке появляется небольшая ямочка. — Спасибо, за разъяснение. Впредь, буду знать, что не стоит делать поспешных выводов.

— Угу, — протягиваю я, топясь в неловкости всего этого непонятного диалога.

— Так, почему же вы здесь, а не там? — он заговорил спустя минут десять, когда первый акт «Ромео и Джульетты» был в самом разгаре. Неопределенно кивая в сторону артистов, парень без особого интереса наблюдал за их действиями.

— Привыкаю к новой роли… — увиливаю от прямого ответа, замечая, как Джульетта опускается после поддержки не на ту ногу, чуть не подставив подножку Ромео. — А вы, почему здесь? Кажется, данная постановка не кажется вам такой уж интересной, чтобы тратить на нее почти два часа…

— Пытаюсь, снова влюбиться… — голос незнакомца звучит тише обычного, заставляя меня чуть наклониться к нему, чтобы расслышать его слова сквозь громкую музыку представления.

— Влюбиться? В кого? — непонимающе сморю на его напряженный фигуру, замечая его скрепленные в замок руки, которые он сжимает до побелевших костяшек.

— В балет… — одними губами произносит он, и, я клянусь, такую улыбку мне никогда еще не приходилось видеть. А я знаю все их виды и могу изобразить любую. Но настолько пропитанную горечью и болью, мне бы не хотелось ощутить на своих губах.

— Не хотите выпить? — вместе выходя из театра, я встаю напротив парня, смущенно улыбаясь.

— Я не пью, — виновато улыбается он, растягивая верхнюю пуговицу на рубашке.

— Простите, вы, наверное, ждете кого-то, а я тут навязываюсь… — парень хмурится, смотря то на букет, то на выход из здания.

— Нет, — повертев цветы в руке, он опускает их, словно я пристыдила его, спросив это, — это я по привычке…

— Понятно… — в неловком молчании мы стоим еще пару минут, пока мимо нас снуют другие зрители, восхищаясь постановкой и артистами. Я же могу вспомнить только кривую растяжку примы и плохо постеленный свет… Возможно, во мне говорит обида и раздражение, но я все равно не могу с собой ничего поделать. Не хочу я танцевать с ними. Хоть сейчас увольняйся и иди работать гардеробщицей.

— А знаете, — в своих мыслях, я уже и забыла, что стою не одна, стараясь сфокусировать взгляд на парне, — я может, выпью немного… — понимающе улыбаюсь в ответ на его смущённую улыбку, кивая.

— Прекрасно, — двигаясь по направлению к моему району, я подметила, что он довольно крепкого телосложения, но не настолько худой, чтобы быть одним из танцоров балета, — тогда, я покажу вам одно место. Правда, сама я там никогда не была, но слышала, что там неплохой алкоголь.

— Хорошо, — парень не спеша идет за мной, рассматривая вывески, следующие по нашему пути.

— Как вас зовут? — неожиданно для самой себя спрашиваю я, ища глазами знакомое название на неоновой вывеске.

— Чан, — быстро отвечает мой новый знакомый, — Бан Чан, — произношу его имя одними губами, отчего-то по глупому улыбаясь. — А вас?

— Анна, — замечаю озадаченность на его лице, усмехаясь. — Ударение на первую «а». Это иностранное имя, - в ответ на вопросительный взгляд, кривлю губы, останавливаясь. – Родители постарались. Они слишком фанатично относятся ко всему, что связано с балетом и Россией.

— Это довольно необычно, — останавливаясь следом за мной, Чан смотрит на большую неоновую вывеску, что заняла всю площадь панорамного окна.

— Только на первый взгляд, — кривая улыбка мазком проезжается по моим губам, и я хватаюсь за ручку двери. Но Чан мягко убирает мою ладонь, открывая дверь и пропуская меня вперед. От этого, казалось бы, обыденного действия, мои щеки начинают гореть, поэтому я стараюсь как можно быстрее проскочить под его протянутой рукой. Парень заходит осторожно, оглядывая интерьер в приглушенном свете. У барной стойки нас встречает привлекательная девушка, с красивой татуировкой цветущей вишни на предплечье. Она приветливо улыбается, молча ставя перед нами две большие кружки с непонятным содержимым.

— Мы не заказывали… — удивленно говорит Чан, присаживаясь на высокий стул ловко, словно каждый день это делает, в то время как я залезаю на него только со второго раза.

— Вы ведь впервые в нашем заведении? — спрашивает она чуть осипшим, но довольно харизматичным голосом и мы синхронно киваем. — Тогда яблочный сидр как раз вам подойдет, — кивает барменша со знанием дела. Кто я такая, чтобы перечить профессионалу. И секунды не проходит, как два крупных глотка холодят горло, оставляя чуть кисловатый привкус на языке, почти сразу исчезая. Так, чудесным образом, пустеет половина пивной кружки.

— Вкусно, — блаженно закатываю глаза, пока Чан с нескрываемым интересом смотрит на меня, раскрасневшуюся от жары и начинающего играть в крови алкоголя.

— Лучше закажите что-нибудь поесть, иначе вашу девушку придется нести домой на руках, — хитро улыбается барменша, но мы попускаем ее реплику мимо ушей, наслаждаясь тихой музыкой, что проигрывалась на виниловых пластинках в дальнем углу помещения. Чан смаковал напиток, в отличие от меня, что под влиянием хорошей атмосферы быстро забывалась, хмелея.

— Влюбиться в балет… — пытаюсь четко произнести эту фразу, подмечая вторую расстёгнутую пуговицу на рубашке моего нового знакомого. — Что ты имел в виду?

— То, что сказал, — отодвигая пустой стакан, парень полностью разворачивается ко мне. — Я уже довольно долго нахожусь в сфере искусства и балет для меня один из самых цепляющих направлений танца. Но, в свете недавних событий, моя страсть к нему угасла… — снова этот взгляд и улыбка, что подмывают меня прижать его к своей груди и утешить, какая бы не была причина такой глубокой печали.

— После просмотренного сегодня спектакля, я бы наоборот разочаровалась еще больше, если честно, — лицо кривится от воспоминаний событий сегодняшнего утра и осознания того, что мне придется работать с незнакомыми людьми снова. Проверка на вшивость завтра мне гарантирована.

— Ты, я погляжу, слишком уверена в своих способностях, раз так резко высказываешься о выступлении профессионалов, — хоть слова Чана и звучат грубо, но они правдивы, поэтому я ни чувствую себя оскорбленной.

— Я тоже профессионал, который отдал балету всю свою сознательную жизнь, — усмехаюсь с этих слов, вспоминая извечные срывы диет, которые заканчивались двумя пальцами глубоко в глотке каждый раз. — Поэтому, я знаю, о чем говорю, — тоже отодвигаю от себя опустевший стакан, чувствуя легкое головокружение. — Как я поняла, прима плохо разогрелась перед выступлением, что привело к очень глупым ошибкам. Смею предположить, что стала она ей недавно, поэтому такая халатность в исполнении. Хотя, не мне судить. На это есть художественные руководители. Он или она должны были проследить за качественным разогревом своих артистов… - резко замолкаю, хмурясь.

— Что такое? — Чан обеспокоенно оглядывает мое лицо, склоняясь ближе. — Тебе плохо?

— Если честно, — хмельной язык забирается глубоко в голову, начиная выуживать из нее самые странны реплики, — танцевать в балете мне нравиться больше, чем говорить о нем, — парень облегченно улыбается, уже видимо готовясь подхватывать меня на руки и лететь с низкого старта в туалет. — Мне было все равно, в каком ряду стоять. Главное, чтобы мне не запрещали танцевать. Некоторые вещи, что принес мне балет стали настолько привычны, что без них моя жизнь потеряет смысл…

— Смысл можно найти в любых мелочах, — голос Чана стал более бархатным, спокойным.

— Мне нравится ход твоих мыслей… — сладко улыбаюсь, ойкая. — Прости, что перешла на «ты», не спросив.

— Все хорошо, — качает головой парень, вслушиваясь в мотивы новой песни, я тоже начинаю узнавать ее. — Вальс «Жизель», — вместе произносим мы, чем вызываем улыбку у проходящей мимо барменши.

— У вас интересный выбор музыки, — говорю ей, а ноги начинает двигаться сами по себе.

— Мы стараемся угодить каждому гостю в его предпочтениях. Да, и к тому же, кроме вас, посетителей пока нет… — только сейчас мы с Чаном оглядываем бар, который действительно оказывается пустым.

— Станцуем? — вдруг протягивает мне свою жилистую руку Чан, даря самую обворожительную улыбку, на которую способен мужчина.

— Я в шлепках, — отчего-то я начинаю смущаться своего вида, смотря мутнеющим взглядом на Чана, что, в отличие от меня, одет «с иголочки», уничтожая любые моральные устои, выстроенные тяжелым трудом своей очаровательной улыбкой.

— А я пьян, и что теперь? Нам нельзя станцевать? — после этих слов я сразу расслабляюсь в его крепких руках, а тело следует в такт музыки. С легкой хмельной улыбкой пытаюсь поспевать за Чаном, но ватные ноги продолжают путаться, а глупый смех срывается с губ. Он тоже смеется своим бархатистым, тихим голосом, чуть запрокидывая голову. Мы не спеша лавируем меж столиков, украдкой сталкиваясь взглядами, что искрились счастьем от неожиданного стечения обстоятельств и нового знакомства. И на дне его бескрайнего омута карих глаз я вижу нечто красочное и пылкое, что противоречит его печали, запечатленной на лице. Мне так нравится этот воображаемый мной огонек, что я не удерживаю порыва рассмотреть его ближе и может, если повезет, коснуться, почувствовав испепеляющий жар.

— Кажется, ты пьяна больше, чем я… — шепчет Чан, обжигая своим дыханием мои приоткрытые губы. — Это может привести к кое-каким последствиям…

— Ты боишься? – спрашиваю его, а сама не могу оторвать своего взгляда от его пухлых губ, коих чуть касаюсь при разговоре.

— Я не боюсь последствий, если ты об этом… — Чан ухмыляется, перемещая ладонь с моей талии на пылающую щеку, чуть поглаживая ее большим пальцем. — Я боюсь пристраститься к «прекрасному» снова.

— Что вы подразумеваете под словом «прекрасное»? – я лукаво улыбаюсь, на что Чан чуть склоняет голову вбок. — Не врите сейчас, что это я. Не поверю, — парень ухмыляется, постепенно прижимая меня ближе к себе.

— Отнюдь, — качает он головой, разрывая тем самым нашу незримую связь, но, не переставая медленно кружить меня в танце, крепко прижав к своему разгоряченному летним зноем и алкоголем телу, — для меня балерина будет превосходна, даже если будет танцевать босиком, одетая в целлофановый пакет.

— Мне скинуть шлепки и сбегать за пакетом? — опьяненный мозг всерьез задумывается над тем, где же раздобыть пакет, пока Чан заливисто смеется, запрокинув голову. Его щеки чуть заалели, а идеальной формы адамово яблоко привлекает внимание больше, чем хотелось бы. Поэтому я не сдерживаю порыв и прикусываю его, проведя по коже кончиком языка. Смакуя солоноватый вкус, чувствую, как горячие ладони чуть задирают края длинной футболки, касаясь оголенной кожи слегка грубоватыми подушечками пальцев. Чан часто сглатывает слюну, делая короткие глубокие вдохи и протяжные выдохи. И меня ведет за ручку вдруг проснувшееся половое созревание, вытесняя с высотки разумности все доводы против. Как можно быть против, когда такой красивый, загадочный и чертовски сексуальный парень, так классно целуется, чуть сжимая тыльную сторону шеи.

Чан быстро расплачивается за напитки, пока я, повиснув на его руке, пытаюсь незаметно для барменши поцеловать его в шею. Но удается мне это только тогда, когда голая спина касается холодных простыней, а  горячий Чан нависает сверху, мешкая.

Я понимаю его замешательство, поэтому касаюсь его лба своим, успокаивающе проводя пальчиками по его напряженным плечам:

Часть 1

FeAnna

Ann Kolven

- Кажется, ты пьяна больше, чем я… - шепчет Чан, обжигая своим дыханием мои приоткрытые губы. – Это может привести к кое-каким последствиям…
- И ты боишься этого? – спрашиваю его, а сама не могу оторвать своего взгляда от его пухлых губ, коих чуть касаюсь при разговоре. 
- Я не боюсь последствий… - Чан ухмыляется, перемещая ладонь с моей талии на пылающую щеку, чуть поглаживая ее большим пальцем. – Я боюсь пристраститься к «прекрасному» снова.

Stray Kids

ОЖП/Бан Чан

prima of my heart

ru-prima-of-my-heart-feanna-beta-ann-kolven

Быть может, для вас БТС – по-прежнему топ-1 в K-POP, но статистика – упрямая штука, а она говорит следующее: за лето 2023 года фэндом ребят из Стрэй Кидс вырос на 120,6%. Теперь СКЗ – звезды первой величины и реальные конкуренты Bangtan Boys за звание лучшей корейской группы и любовь поклонников.
Читая наши фанфики про Стрей Кидс и Т/И, вы погрузитесь с мир чудесных грёз, где познакомитесь с Бан Чаном, Минхо, Феликсом, Хенджином, Сынмином, Чонином и Хан Джисоном – и возможно, даже станете полноценной участницей группы. Звучит как сказка, не правда ли? Мы предлагаем вашему вниманию как мини-истории, так и полноценные книги от наших лучших авторов. Омегаверс с ограничением 18+ и пейрингами Минсон и Хенликс? Без проблем! ФФ по Стрей Кидс с ОЖП и кроссоверы с очаровательными вампирами? Есть и такое! Присоединяйтесь к нашему сообществу, делитесь своими реакциями на прочитанные произведения и обсуждайте их с другими участниками фэндома. Здесь вашему мнению о фанфиках про Stray Kids всегда будут рады!

prima of my heart

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)