Руми умоляла на протяжении месяца разными словами. Оптимистичными, нежными, злыми, заискивающими, деланно безразличными, приторно сладкими, притворно весёлыми, наконец, отчаянными. Доставала меч, следила, чтобы форма не менялась. Убирала его, ставя мир на паузу, и пыталась почувствовать. Ритмичное дребезжание осталось прежним. Хотя нет, чуть уменьшилось после принятия своей демонической стороны. Однако Руми всё ещё ощущала свою раздробленность. Хотела склеить осколки, но не представляла, как. Поэтому просила. С надеждой, с упрёком, с призывом. С надломленным голосом. Просила до тех пор, пока не осталось одно слово. «Пожалуйста». 

Услышь меня, дай знак, выберись, будь жив, переродись.

 Перерождаются ли поглощённые Кви-Ма? Считается ли душа живой, если нет нервных импульсов мозга и бьющегося сердца? Можно ли выбраться из оружия, режущего демонов? 

Его животные спят, безболезненно проникая сквозь искусственно созданную границу между «сегодня» и «вчера». Руми отсчитывает секунды по мерцанию оружия. Когда-то в мече была только её душа. Теперь две, ведь второй идти некуда. Руми до одури страшно. Страшно, что она закроет глаза на секунду, и душа-безбилетница будет высажена на перрон посреди пустоты, вдали от её. Что эта душа снова достанется демонам. Что Джину, стремившийся забыть, своей цели достиг, и теперь не может понять, чего от него хочет защитница Хонмуна.

Мир вокруг живёт своей жизнью: фанаты недоумевают, куда делась новая группа, компания «Саджа Бойз» объявляет о хиатусе в связи с личными проблемами, шипперы продолжают доблестно сражаться с гейткиперами. На бумаге «Хантрикс» отрицают все романтические, а потом и дружеские связи, когда выходит статья, обвиняющая «Саджа Бойз» в накрутке подписчиков и просмотров, плагиате, паразитировании на известных группах и других манипуляциях аудиторией и чартами. Руми зарывается в кофту и рвано дышит, стараясь напоминать себе о различных шоу, интервью и выступлениях, которые состоятся в связи с этим и в связи с победой из-за дисквалификации новичков.

Приди, побудь рядом, подержи за руку

 — он же не думал, что браслет на его запястье остался незамеченным? Фанаты сошли бы с ума, если бы знали. Руми не смогла бы победить, если бы не увидела. Про надежду многое было сказано, и всё чистая правда. Терять её больнее всего, а потому Руми держалась крепко. Улыбалась на вопросы о личной жизни, хмурилась, если заходили слишком далеко, во всю мощь треснувшего сердца исполняла новую песню (немножко на радость тем, кто считал, что с Джину из них бы вышла прекрасная пара). Ночью же сидела в комнате и смотрела на меч, прокручивая день в голове. Может, хоть так нужная ей душа срезонирует.

Покров мира мерцает золотом, и мерцать будет долго: они успеют дать концерты на бис, объявить о камбэке и о сольных проектах, закончить очередной мировой тур. Может, даже перезаключить контракт. Их трио мощнее предыдущих. Возможно, именно поэтому Руми родилась полукровкой — потому что демоны когда-то были ангелами, избравшими не тот путь, и превосходили по силе их только праведные собратья. У Руми как раз рисунки стали из фиолетовых платиновыми и переливались райскими цветами. Будто она очистилась от скверны. Раз возможно это — возможно и другую искупившую вину душу вернуть в мир живых.

Руми обращается к потолку. К небу над ним. Ведь если существует Дьявол, существует и Бог. Его вмешательство было бы как никогда кстати.

Но ночь молчит. Молчит комната. Только тигр посапывает. Руми закрывает руками лицо. Хочешь — плач, всё равно стилисты скроют усталость. Ни одна слезинка не бежит прочь из глаз. Они жгут ладони. Вместо сердца обычный насос, дрогнувший из-за переработки. Руми спохватывается, открывает глаза. Меч секундно мерцает. Всё такой же, что и мгновение назад.

Руми вслух уже не просит. Просто смотрит. Затем убирает оружие, и полулуние её души больно режет сосуды — становится тоскливо, мысли о будущем сжимают лёгкие. Конечно, у неё вся жизнь впереди. Разумеется, есть подруги (даже скорее сёстры), готовые выслушать и поддержать. Но почему-то только вот так, в тёмной комнате, в одиночестве, она не чувствует себя лицемеркой. Она честна со всеми и вместе с тем лжёт постоянно. В первую очередь себе. Говорит, что сначала стоит закончить с продвижением «Golden», а затем уже отдыхать. Теперь точно в бане — татуировки уже прятать нужды нет. Отдых отложили на месяц в связи с обстоятельствами, и он, в конце концов, прошёл. Пора закругляться. Завтра последнее интервью, и можно удаляться писать новый альбом.

Руми засыпает под вечные «пожалуйста» в мыслях, обнимая свой торс руками. Почему-то думает, что именно в сердце хранится и её, и его душа.

«Пожалуйста, Джину, пожалуйста, услышь».

«Пожалуйста, спой со мной ещё хотя бы один раз».

Интервью проходит чудесно, как и всегда, и под виртуальные аплодисменты они удаляются с обещанием превзойти самих себя. Как только камера выключается, а кулисы скрывают их, Руми падает в руки Зои и Миры.

— Завтра точно в баню, — строго говорит последняя. — А пока давай на диван.

Руми по нему растекается, словно рыба-капля под силой гравитации. Девочки стараются поднять настроение. Выразить бы благодарность, перестать бы чувствовать отвратительную апатию из-за исчезновения парня, которого она от силы несколько недель знала, да только не получается. Он запал в душу. Буквально.

Этой ночью Руми не просит даже мысленно. Не обнажает меч. Тигр ластится, ворона одалживает свою шляпу-сокровище. Темнота гуще прежнего. Руми всхлипывает, но глаза сухие, аж бесит. Она вяло встаёт, вдыхает застоявшуюся духоту, ползёт на балкон. Тело охватывает дрожь то ли от холода, то ли от злости на него, на себя, на Кви-Ма. Остатки энергии лучше куда-то деть, иначе всю ночь придётся ворочаться. Руми направляется вниз и бежит, как только открываются двери башни. Бежит, не замечая ничего вокруг, пока ноги не отказывают.

Она опирается о стену, разделяющую город и парк. Кажется, именно здесь тётушка-продавец посоветовала «найти кого-то получше». Никого лучше не было. Может, не очень-то и здорóво влюбляться в четырёхсотлетнего (или старше) демона, являющегося твоим врагом, но что поделать, если он единственный, кто по-настоящему тебя понимает? Не просто представляет и сочувствует — сам имеет такой же шрам на душе.

Сердце снова пропускает удар. Пальцы сминают ткань. Восходящее солнце слепит глаза. Они наконец-то слезятся. Руми падает на колени, издаёт сдавленный стон, сжимается, горбясь, и даёт волю горю. Стене достаётся в первую очередь — ничего, от одного удара не треснет. Руми могла предугадать. Не быть столь самонадеянной. Идти на битву не из отчаяния, а из уверенности в победе. Тогда бы он собой не пожертвовал. Тогда бы остался в живых, пусть и по ту сторону Хонмуна — Руми бы нашла способ его выпустить, вырвать из лап Кви-Ма, оставить в своём мире. Крик отражается от камня и летит назад, вместе с ветром теряется в листьях. Болезненный, обрывается вместе с требующим отдыха голосом. Руми сипит и единично бьётся лбом о стену. Кажется — о перегородку реальности и своих мечт. Переворачивается, прижимается к стене спиной и прячет голову меж локтей. Не замечает звук, похожий на бряцание стыкуемых черепков.

Проходит секунда, другая. Руми резко вдыхает, откидывает голову назад и, кажется, падает во что-то мягкое.

«Пожалуйста», — возвращает ветер её-не её слова. «Прекращай».

Она обмякает. Закрывает глаза. Чувства, бурлящие в груди всё это время, смывает, словно деревушку — цунами. Остаётся лишь обильно политая земля и облегчение от окончания катастрофы. Кажется, что поверх её рук появляются другие. Её дыхание смешивается с чьим-то ещё. Обычных людей это должно напугать. Руми же глупо улыбается, будто не она тонула буквально полчаса назад. Тяжесть эмоций и мирских забот больше не давит. Невесомость отрывает её от земли и несёт к звёздам, улыбчивым и таким тёплым, что их сияние разливается по телу весенним бризом. Кажется, что она парит, как тогда, когда поёт о свободе — свободе от ожиданий общественности, от цепей негативных эмоций, от созданных самой собой оков; как тогда, когда вместо ненависти к демонам выбрала любовь к человечеству. Как будто наконец завершила последнюю строчку куплета, написала аутро и оставила все терзающие её мысли на бумаге, кажущиеся теперь такими нелепыми, такими незначительными. Проблемы — такими решаемыми.

«Теперь я всегда буду рядом».

Руми сидит, объятая призрачным силуэтом рук, и не просто знает об этом. Чувствует. Так холодным летним утром падает солнечный свет, который медленно растапливает сонное оцепенение и заряжает энергией на весь день. Правильной, окрыляющей. Такой, с которой горы кажутся всего лишь грудой камней, а камень — пластилином.

Она вздрагивает. Зои и Мира рядом — первая, присев, тормошит её за плечо, вторая, кажется, на половине пути вызова скорой. Руми раскидывает руки и обнимает подругу-сестру, сначала одну, а затем и другую после подъёма.

— Лучше не бывает. Ну так, — говорит она, быстро стирая дорожки слёз, и улыбается широко-широко, как на фансайнах. — Баня?

Девочки обмениваются взглядами, но ничего не говорят. Пока что. Главное, что Руми перестала хандрить. Забыла ли Джину, нашла ли способ с ним поговорить, простила ли себя, — неважно. В данный момент неважно. Потом смогут вытянуть из неё информацию и задушить помощью, если потребуется.

Руми оглядывается, и видит окружение словно впервые в жизни. Мир сверкает диковинным блеском. А в её сердце лак, смешанный с золотом, застывает между голубыми осколками душ.

Источник: [https://ficbook.net/readfic/01979896-4181-7908-8862-73668e96352f]*
*Запрещенная на территории РФ организация

Раздробленность

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)