Мы горели так ярко, словно могли в любую секунду раствориться в этом мире, полном горьких несбывшихся надежд. Мы летали так высоко, словно желали прикоснуться к яркому обжигающему Солнцу. Мы любили так сильно, словно каждая минута была последним гребанным мгновением нашей жизни.

Кристофер Шистад стал моей больной школьной любовью. Самой сильной и самой разрушительной. Как губят людей наркотики, так и мерзавец с глазами цвета крепкого дорогого виски уничтожал меня день за днем. Знала, что таких персонажей вводят в сюжет только для того, чтобы очаровать, соблазнить, а потом жестоко растоптать главную героиню — несчастную девушку с ранимым сердцем. С такими не построишь светлого будущего.

Знала, но от этого лишь больше желала его.

Моя тяга ощутить ту боль, что испытывают, теряя близких, становилась одержимостью. Мне нравилось смотреть на то, как он обнимает других. А какой дикий экстаз испытывала, наблюдая за тем, как Крис целует очередную дрянь с таким невъебенным чувством, будто в ней вся его чертова Вселенная затаилась.

Вместо резкой демонстрации убийственных душевных пыток, я, блять, качаю задницу и заливаю глаза сухим полусладким, наслаждаясь только что загруженным в его инстаграм фото с гламурной шлюхой. Безумный сталкер во мне ликует, когда именно мое «нравится» становится первым.

«Снова за свое, Мун?» 21:36

Выключаю тренажер и делаю глоток вина, усмехаясь, но не отвечая на сообщение.

«Неплохой улов, правда?» 21:42

Он дразнится. С ума схожу от его опасных игр.

Он стоит прямо напротив и нагло улыбается, зажимая в тисках длинноногую брюнетку. Его лицемерная черная аура мерцает в полумраке комнаты, смеется и в издевательском жесте машет мне ладошкой.

Упиться бы этим паршивцем, чтобы захлебнуться и сдохнуть от передоза. Получаю желанную порцию страдания, когда Крис опускает руки на бедра своей спутницы. Автоматически сжимаю бокал покрепче. Живот напрягается в приступе, ведь в него словно заостренные гвозди вколачивают.

Девочки лишь охают, когда я настолько 

наблюдаю за театральным представлением, разыгранным для одной-единственной особы, которой я и являюсь. Отличный спектакль. Самое лучшее место для меня в первом ряду. Его бы Оскаром наградить. Усмехаюсь мыслям. Шлю Шистаду свой красноречивый взгляд, сексуально касаясь языком краешка рта. Он втягивает воздух носом, но не отстраняется от объекта своих ласк.

— Эва! Хэй! — слишком много бесящего энтузиазма в приветствии бывшего парня. Слишком много радости, учитывая обстоятельства, при которых мы расстались. И великолепный шанс ответить на вызов, немо брошенный Кристофером.

— Давно не виделись, — улыбаюсь и хлопаю ресницами, как полная дурочка.

Завязывается разговор, и через время мне начинает симпатизировать компания Юнаса. Мы знаем друг друга достаточно хорошо для того, чтобы чувствовать себя уютно вместе.

— Принести тебе выпить? — спрашивает, наклоняясь к уху, дабы перекричать оглушительную музыку.

Киваю, соблазнительно улыбаясь. Понимаю, как действует мой незначительный жест на Юнаса, и таю от удовольствия. Парень уходит, а я смотрю прямо на Криса, который совсем не скрывая, прожигает меня глазами. Шлю ему воздушный поцелуй и игнорирую сообщение, пришедшее на телефон. Заметив, что я не собираюсь отвечать, Шистад снова пишет. Закусываю губу, борясь с желанием прочесть послание.

— Вот, держи, — Юнас возвращается крайне быстро и уже подает мне стакан с виски. Учтиво благодарю. Не только за алкоголь, но и за то, что спасает меня от возможности быть испепеленной под взглядом одного мудака.

Мы танцуем, и я не контролирую себя. Смеюсь, выпиваю, обнимаю Юнаса за шею, открыто флиртуя с ним. Он не против, наоборот, очень даже поощряет мои действия.

Слишком поздно понимаю, что расстояние между нашими лицами становится до неприличия незначительным. Чувствую его пухлые губы поверх своих, и резкий звук удара слишком близко к моему лицу.

Шистад отрывает меня от Юнаса, по-звериному рыча. Он стискивает мое тело в объятиях, больно прижимая к себе. 

Теряю голову от аромата его одеколона.

 Поднимаю глаза и вижу Юнаса, держащегося за живот. Почти порываюсь к нему, но Крис сильнее. Он не отпускает. Я чувствую его злость каждой клеточкой своего тела.

— Еще раз прикоснешься к моей девушке, еблан, и я убью тебя.

Это всегда будет звучать по-особенному для меня…

Он не парится из-за толпы людей, скопившихся вокруг нас. Крис жестко расталкивает народ, таща меня к выходу из этого дома.

Прохладный воздух уже секунд через тридцать бьет по оголенным участкам кожи, ветер путается в волосах.

— Шистад, сто-о-ой, — хнычу, как маленький ребенок. Не реагирует, и я начинаю злиться. — Мне больно, Крис, пусти!

Хмыкает и ослабляет хватку, но так резко притягивает к себе, что весь воздух из легких выбивает. Он всматривается в меня своими пылающими глазами и без предупреждения впивается в губы самым жадным из возможных поцелуев.

Блять, целый вечер мечтала о его умелых губах. Хрипло стону.

— Твои игры сведут меня с ума, Эва. — произносит тихо, но я слышу бешеный стук его сердца.

— А я давно слетела с катушек.

Глава 1: Скажи, как мне пылать, не умирая?

Jessica Grace

ezshee

Их отношения безумны. Двое сумасшедших, решивших сыграть в любовь без правил. Опасность, риск и ревность плывут за их спинами густой тенью. Шистад становится её болью, а Мун его сладким забвением. Как победить в расчетливой партии судьбы?

Стыд

Крис/Эва

Разрушь меня

ru-razrush-menya-jessica-grace-beta-ezshee

Мы действовали по принципу — живем один раз. Мы впитывали в себя каждое незначительное событие, делавшее существование более интересным. Мы всегда балансировали на грани. «Золотой середины» не существовало. Уничтожили это понятие своей блядской страстью, что бушевала в каждом хриплом вдохе сквозь поцелуй.

Эва Мун не была девочкой-клише с фальшивой улыбкой и пустым взглядом. Напротив, в ее глазах время от времени пестрел такой буйный букет эмоций, что мне попросту подохнуть хотелось от самого мерцания этих двух, дорогих сердцу изумрудов.

Химические реакции, происходившие в воспаленном мозге в последние дни, были ничем иным, как высоким чувством, которое я успел принять и возненавидеть.

 нас захлестнет волной ощущений, и груз необузданного желания так опрометчиво ляжет на плечи? Мы не догадывались. И не были, блять, готовы к этому. Совершая ошибки, жили, с головой ныряя друг в друга.

Она была особенной во всем. Ее странности дивно растворяли в себе мои недостатки. Эва никогда не устраивала громких скандалов, никогда не упрекала меня и не пыталась изменить. Молча была рядом с таким ужасным подонком.

Мун наблюдала за тем, как я «сплю», перебирая мои волосы своими ловкими пальчиками. Это было ее любимым занятием по утрам.

Часто, она задавала один и тот же вопрос:

— Каково это, Крис? Каждый день целоваться с другими, но знать, что у тебя есть я?

— Это как пить горький кофе без сахара и сливок, Эва. Невкусно, противно, но освежает. 

Чокнутая девчонка всегда отзывалась смехом на мой ответ. Она качала головой, кусала свои прекрасные губы, с нескрываемым удовольствием досаждая мне.

Знаю, она ловила зверский кайф, наблюдая, как я зажимаюсь с готовыми на все школьницами по углам коридоров. Знаю, и с пониманием продолжаю 

Странная форма психического расстройства или нездоровая тяга к новым ощущениям?

Без понятия, но Мун продолжала стонать подо мной, моля рассказать ей, каковы на вкус губы той блондинки, с которой я целовался прошлым вечером…

— И сколько можно пялиться на мой зад… — бормочет тихо-тихо, но я слышу и подмигиваю, подходя, и обнимая 

— Напомни, что случилось, когда ты в последний раз готовила завтрак? — опаляя ее до одури чувствительную кожу своим дыханием, я прикасаюсь пальцами к круглым бедрам.

Эва смеется и оборачивается ко мне, умело обвивая руками шею.

— Если ты не заткнешься, останешься без блинов, Шистад.

Такая невинная детская угроза, и такая милая Мун. Вызывающе выгибаю бровь, облизывая свои губы. Она внимательно наблюдает за моим языком, и тяжко вздыхает, не по-доброму улыбаясь.

— Попробуешь заткнуть мне рот?

Эва даже не смотрит в мою сторону сегодня. Похоже, это один из тех дней, когда 

«я-блять-знать-не-знаю-кто-ты-Шистад».

 Она сидит в столовке в компании своих девчонок, разговаривая с ними и смеясь. Хочется узнать, что ее рассмешило.

Мне всегда нравилось наблюдать, как симпатично Мун морщит свой маленький носик во сне. Люблю смотреть на прикрытое атласной простыней тело, и уставшую, но такую счастливую улыбку на ее красивом лице. И, блять, мне фанатично нравится знать, что именно я вымотал Эву, что это я заставил Мун улыбаться.

Ненавижу, когда она не замечает меня. 

Вильям жестоко вырывает меня мыслей, толкая  локтем по руке.

— Допустим. — Киваю и усмехаюсь, все так же не сводя с затылка Эвы взгляда.

Друг закатывает глаза, и уже собирается колко пошутить, но на его телефон приходит сообщение, отвлекая парня. На лице Вильяма в ту же минуту расцветает чертовски глупая улыбка, и я звонко смеюсь, ведь не сложно догадаться, кто ему написал.

Магнуссон называет меня сумасшедшим, хотя сам давно обезумел от чувств к одной маленькой блондинке.

«У тебя красивая спина, знаешь?» 12:14

«Особенно, когда ты прогибаешь ее для меня.» 12:16 

Ее плечи дернулись, и я улыбнулся. Читает мои сообщения, но не отвечает. До чего же смешная.

«Вали из моей головы и телефона, окей?» 12:19

«Мы встретимся сегодня?» 12:22

И так всегда. Она может игнорировать меня несколько дней подряд, а на третьи сутки снова проснуться в объятиях. Эва бывает донельзя грубой и чрезвычайно нежной одновременно. 

 С ней ты шагаешь по краю пропасти, весело смеясь и бросая в темную пучину белые жемчужины. С ней ты забываешь про «завтра», потому что живешь томительным «сейчас». С ней ощущаешь себя кем-то большим, чем просто 

Она — моя Эва. И будь я проклят, если это когда-нибудь изменится.

Глава 2: Растворяясь в поцелуях.

— Тебе не кажется, что светать стало раньше? — спрашиваю, накручивая на палец прядь волос. Чувствую его негромкий смех на моем затылке и морщусь, потому что мурашки подымаются, царапая нежную кожу.

— Весна, Эва. — Отвечает на мой глупый детский вопрос, чем вызывает улыбку.

Не знаю, что именно привело меня к Крису сейчас, в четыре утра. Но, проснувшись, я остро ощутила потребность его обнять. И желание было настолько сильным, что уже через тридцать минут я стояла у дома Шистада, впопыхах нажимая его номер в «быстром наборе» мобильника. Он не стал спрашивать, удивляться и говорить: 

, — Кристофер молча мне кивнул, пустил к себе и крепко-крепко обнял.

Мне всегда не хватало теплых рук рядом. Мама слишком рано лишила меня своей заботы, решив, что я уже взрослая, что мне, блять, будет достаточно ее денег на кредитке. Но ни за какие миллионы не купишь обыкновенной материнской любви. Впрочем… за кроны можно приобрести вино. 

И только благодаря этому я как-то держалась последний год.

Кажется, мой вопрос слегка удивляет Криса. Его пальцы выводят на моем животе кривые линии, и замирают чуть ниже груди, когда он преспокойно отвечает:

— Думаю, но не могу понять, какого хрена ты появилась в моей жизни, Эва Квиг Мун.

Мягкий смешок слетает с моих губ.

 А какого хрена в моей жизни появился ты, Кристофер Шистад?

— Считай это подарком судьбы.

Крис еще крепче прижимает меня к себе, смеясь. Я не против. Он дает мне то, за чем я пришла — тепло своих объятий.

— С каких пор судьба стала безжалостной сукой в черном, да еще и с таким паршивым чувством юмора, Мун?

— С тех пор, как твои родители впервые увидели тебя, Шистад.

Даже в ясном небе хотя бы раз в год появляется темная туча, которая оскверняет все вокруг. Порочная и неприветливая, она немилостиво умывает каплями своей непогоды каждого несчастного.

Тяжелое облако благополучно нависло над моей головой…

— Шистад трахал девчонку из параллели на прошлой перемене! — достаточно сумбурно лепечет Вильде, как раз тогда, когда я занимаю свое место среди девочек.

— Шистад? — переспрашиваю, легко улыбаясь.

— Говорят, она ему отсосала, — протягивает Хэлеруд, кивая для пущей убедительности.

Сана быстро ретируется, кидая на блондинку испепеляющий взгляд.

— Заткнись, Вильде. Т-ш-ш, — прикладывает указательный палец к своим розоватым губам. — Ты бестактна, — чеканит, и девушка хмурится, непонимающе сводя домиком светлые аккуратные брови.

Засыпая, чувствовали, что падаете? 

Внезапный прилив адреналина, чудное головокружение и покалывание в конечностях. 

Не уверена до конца, но, кажется, я упала. 

Смотрю перед собой, необдуманно качая головой. Хочется рассмеяться, напиться, а потом спрятаться в одном из укромных уголков мира и прорыдаться. 

И все это за долю секунды. Слишком много чувств…

 В мыслях крайне быстро и отчетливо рисуется ужасающая картинка, которую я тут же выбрасываю из головы. 

Я всегда бесстрастно наблюдала за тем, как он упивается другими, как играет со мной, чтобы раззадорить и зажечь. Между нами с Крисом существовала та хрупкая грань «свободы», которая не была свойственной многим нормальным парам.

 Но мы не были обычными.

 И, определенно, это самое ценное из того, что жило в наших сумасшедших отношениях. Эта черта связывала нас крепкой кефлоновой нитью. И Шистад бесстыдно ее разорвал…

А я, блять, состояла из этих тонких волокон, поэтому не странно, что стены душевного спокойствия вдруг шатко качнулись.

— Эй, ты в порядке? — тихо спрашивает Нура, и я наконец-то поднимаю на нее взгляд, понимая, что сейчас все девочки с 

сочувствием смотрят на меня.

— Да, — киваю, улыбаясь самой напускной из всех существующих улыбок.

 Я не та, кто верит слухам, правда? 

 — Мне надо в туалет. Увидимся на норвежском, ладно? — хочется сбежать от проницательных взглядов. Обращаясь к остальным подругам, говорю: — До завтра.

Может, не стоит горячиться и, не думая, с головой бросаться в огонь?

Это всего лишь грязные слова, которыми щедро плюются местные сплетницы. Надо найти Криса и поговорить с ним. Шистад все объяснит. Он посмеется со 

глупышки Мун, скажет, что это очередное дерьмо, которым его не устают поливать. Он обнимет, поцелует в щеку и заверит, что всю прошлую перемену разговаривал с Вильямом о завтрашней вечеринке.

Но спонтанное сообщение с убийственным содержанием, заставляет застыть на месте среди пустого коридора.

Пальцы дрожат. Не хочется верить.

Пусть он ответит, что извиняется, потому что вчера защекотал меня до боли в животе. Пусть скажет, что просит прощения, потому что не сможет приехать сегодня.

Я поднимаю голову, и вижу Криса на другом конце коридора. Он смотрит мне в глаза, не шевелясь. И по его лицу ясно, что ничего из вышеперечисленного он говорить не станет.

Парень кивает, отвечая на заданный ранее вопрос. На моих губах мелькает понимающая улыбка. Прячу телефон в карман своего пальто и, разворачиваясь, спешу покинуть школу.

Сегодня мы с Нурой не встретимся на норвежском. 

Глава 3: До чего безобразной бывает любовь.

Вокруг тебя одного не может крутиться планета. Ты далеко не Солнце. Ты — незначительная крупинка на этой огромной Земле. Живешь своей жизнью, воспринимая существование как нечто неоспоримое. Улыбаешься сегодня, не догадываясь, что завтра будешь загибаться в темноте от мерзкой боли в своей 

Жжение в теле напоминает, что ты еще, блять, живой… 

Наверное, каждый здравомыслящий человек должен осознать и принять тот факт, что рано или поздно все содеянные ошибки соберутся вместе и хорошенько отпиздят, напав откуда-то из-за угла. Да так, что наутро не удастся встать с собственной постели от адской боли в позвоночнике. Жаль, что люди глупые недалекие твари, которые сперва хреначат по колючим осколкам размашистым шагом, а потом стонут от чертовой боли в ступнях, жалуясь на суку-судьбу.

Нас не губит алкоголь, сигареты или наркотики. Людей убивают люди. И ты будешь отрицать это ровно до тех пор, пока твой живот не прошибет первой пулей из титана. Она медленно, чтобы ты успел прочувствовать весь яркий мучительный спектр, пройдет через каждую клетку, и только потом разорвет плоть.

И ты поймешь, что заслужил. Поймешь, что готов собственноручно растерзать себя. И тогда куда ты засунешь свое 

«я ебанный Кристофер Шистад, которому похуй даже на 

Тебе плевать на всех, кроме себя, да?

Если все эти эмоции всего-навсего выброс в кровь гормонов, тогда, почему, мать вашу, так больно? С хрена ли я чувствую себя такой мразью? Какого хуя хочется замкнуться в своей комнате с бутылкой виски и пачкой сигарет, чтобы пить и курить до ебанных никотиновых дыр в легких?

Потому что, блять, ты подыхаешь от любви к Эве Мун, но продолжаешь издеваться над 

Любовь не простуда, от которой можно избавиться с помощью таблеток или пилюль. Ее не излечить хирургическим вмешательством и трепанацией черепа. Стоит однажды ощутить себя нужным кому-то, как потом не сможешь снова во всю силу насладиться одиночеством. Чувствуя себя одиноким среди толпы, ты закрываешь глаза и понимаешь, насколько важным можешь быть в компании 

Может, наша любовь не для книг, но она и не для этого блядского, прогнившего до самого основания, мира. Ей самое место там, где нет лжи, предательств и, разъедающей сердце боли.

Любовь толкает людей на необдуманные поступки. 

То есть, ты сейчас серьезно назвал необдуманным поступком трезвый секс с какой-то шлюхой в школьном туалете, Шистад? Конченный мудак.

Обдолбаться бы дешевой травой в ванной… Разве 

Делая очередную затяжку, усмехаюсь, потому что скула начинает тягостно саднить от удара, который я получил несколькими минутами ранее. Физической боли не удалось заглушить душевную.

С каких пор у тебя есть душа, Шистад?

Глотаю облако сигаретного дыма, щурясь, когда Вильям буквально подлетает ко мне, с размаху заряжая кулаком в живот. Сгибаюсь вдвое, хрипло смеясь. Мне, блять, смешно до истерики и рези в глотке. Даже не пытаюсь ударить Магнуссона в ответ. Понимаю все. Заслужил.

— Я давно знал, что у тебя отшибло мозги, Шистад, — наконец-то произносит он, глядя на меня без усмешки, — но я не думал, что ты ебанный псих.

Я громко сплевываю на землю кровь 

 доставая из пачки очередную сигарету. Ничего не отвечаю, храня на губах ту паршивую ухмылку, от которой у девчонок подкашиваются ноги, а у Вильяма срывает тормоза. Он подходит к машине и облокачивается на нее спиной, засунув руки в карманы своей кожаной куртки. Я курю, а Магнуссон смотрит в точку на асфальте. 

— Они бы без зазрения совести убили тебя, Крис.

— Ты недооцениваешь меня.

— Их трое, а ты один. Я знаю Якудз.

— Тебе не стоило вмешиваться, — говорю чуть раздраженно, играя желваками.

Магнуссон глухо смеется, кинув на меня многозначительный взгляд. Порой он похуже заботливой мамочки, которой у меня никогда не было. 

Самое бесящее его качество.

— Эва придет на вечеринку?

 мукой наблюдая за переменой эмоций на моем лице. А я не могу себя сдержать.

Слишком хуевая тема для обсуждения, друг.

— Не знаю, — говорю честно, четко проговаривая каждый слог. — Спроси у своей блондинки.

И мне до сумасшествия хочется, чтобы Магнуссон ответил, что уже спросил. Что он расскажет мне прямо сейчас, почему Мун не было в школе и появится ли она на нашей вечеринке сегодня вечером. Но он жмет плечами, открывая дверцу своего авто. Отхожу в сторону.

— Ты такое дерьмо, Шистад. 

 Она позволяла тебе все. И даже больше, чем все, ты это знаешь, — его слова острее меча, но они не ранят, потому что во мне не осталось 

— Не говори очевидных вещей. Это и делало… делает Эву такой особенной.

Магнуссон усмехается, пиная носком кроссовка камень.

— То, что она закрывала глаза на все твои похождения делало ее особенной? Мне подумалось, что ты повзрослел, Шистад.

Он сразу садится в  машину и, не прощаясь, уезжает. Я остаюсь один в пустыре заброшенных многоэтажек. Вспоминаю 

 последнюю вымученную улыбку, которую она подарила мне. Память режет короткое сообщение, гласившее:

Что делает Эву Мун особенной? А что делает особенным воздух, которым я дышу? 

Без него жизнь невозможна.

Глава 4: Ничто не длится вечно.

Жизнь — поле боя. Это постоянная битва с друзьями, родителями, собой. И именно с собственными демонами ведутся самые кровавые сражения. Пытаясь вытравить их, ты медленно загибаешься от муки. Чувствуешь, как сжимает легкие от внутренних криков. Но ты никогда не позволишь дать себе слабину. Принятие — первый шаг к поражению. А 

сильные женщины не проигрывают.

Месть — опасное оружие в руках любой девушки. Это не дробовик, который пробьет в легких десяток дыр за пару секунд. Это хуже сложнейшей атомной бомбы. И действует 

 еще быстрее. Стоит активировать — мир сгорит дотла.

Но я не собираюсь мстить.

Когда в наушниках звучит любимая 

, на комоде стоит початая бутылка белого вина, а в руках красная помада, ты не думаешь о таких мелочах, как мщение.

Аккуратно нанося на веки черные тени с блестками, ты улыбаешься себе, потому что улыбка — твоя защита. Крепкая броня, которая въелась в тело.

Все великие женщины рождались из пепла. Они эффектно сгорали, чтобы позже восстать и вернуться в новом, королевском обличье. Они появлялись из мрака, ослепляя своим светом. Они глотали горькие слезы, скрывая боль. Они стирали подушечки пальцев о пачки тонких сигарет с ментолом…

Я стану одной из таких женщин. Меня не удастся сломать 

 Даже Кристоферу Шистаду. 

Девочки крайне удивились, когда я спокойно сообщила, что буду на вечеринке сегодня. Вернее удивилась только Вильде, остальные поддержали меня, а Нура только ободряюще подмигнула, сказав, что я выгляжу прекрасно. 

Снаружи — да, внутри — нет.

Пенетраторские вечеринки — события мирового масштаба, поэтому я заранее знаю, что здесь будут 

 От основателей до обыкновенных первокурсников.

И весь гребанный вечер я старательно избегаю встречи с 

 Здороваюсь с Вильямом, который отпуливает комплимент по поводу моего внешнего вида. Они с Нурой такие разные, но родные. 

 Я не завидую. Улыбаюсь.

 Криса не видно. Я бы спросила у Магнуссона, где пропал его дружок, но мне

Пить не хочется, хочется трахаться. И этот пунктик я ставлю целью номер один в своем недлинном списке того, что я должна сделать сегодня.

Шистад был хорош в постели. Самое время 

 память о нем. Буквально. 

 не приходится, потому что рыбка сама клюет на крючок. Мои формы, обтянутые тонкой синей тканью платья, отличная наживка для слегка пьяного, но довольно симпатичного молодого человека. 

Засовываю отвращение вглубь себя, и развязно танцую с незнакомым парнем, думая только об одном — как бы скорее съебаться отсюда. Шлю нахуй писклявый голос внутри, который взывает остановиться и срочно разыскать Кристофера. Если я терпела его похождения

 (о, да, получала удовольствие),

 то он бесился каждый раз, когда видел меня с другими. Но времена меняются, и один прокол может переписать ход событий.

Собственность Шистада больше не собственность Шистада. В бой, Эва Мун.

Когда руки парня добираются до моей груди, а пальцы двигаются немного быстрее, чем мне нравится, чувствую дискомфорт. 

Блять, нельзя так легко стереть из памяти целого человека, который стал чертовым миром для тебя, Мун. 

Это не каллиграфические строчки на листе бумаги, которые реально зачеркнуть синими масляными чернилами, а потом бросить в когтистое пламя камина и с наслаждением наблюдать, как беспощадный огонь пожирает лист воспоминаний о прикосновениях, губах.

Это другое. Это сложнее. Надо выпить. 

Иду к столику с напитками, игнорируя разочарованный взгляд брюнета, с которым мне довелось танцевать. 

Жадным глотком осушаю взятый бокал, и беру другой, глядя перед собой на толпу.

Кристофер Шистад слишком часто называл меня своей звездой. И я понимала, что звезд миллионы, но продолжала верить, что я одна сияю ярче всех. Понимала, что звезды падают, но не думала, что и меня постигнет та же участь.

Кто вообще хочет свалиться с огромной высоты, пройти через атмосферу, которая непременно обожжет участки кожи, если полностью не спалит, а под конец укатить в Атлантический океан?

Предпочитаю сверкать на небосводе.

Разрушь меня

Содержание

Глава 1: Скажи, как мне пылать, не умирая?

Глава 2: Растворяясь в поцелуях.

Глава 3: До чего безобразной бывает любовь.

Глава 4: Ничто не длится вечно.

Глава 5: Непобедимая.

Глава 6: Поцелуй или смерть.

Комментарии (0)