подышать свежим воздухом, веющим с океана.

Закат догорал в партере китайским веером,

и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,

рисовала тушью в блокноте, немножко пела,

развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком

и, судя по письмам, чудовищно поглупела.*

За последнюю неделю произошло то, что действительно полностью перевернуло мою жизнь. Фактически. С тех пор, как к нам в гости пожаловал Бальтазар, Фокусник стал намного серьезнее. Он перестал приходить ко мне изо дня в день, решал какие-то вопросы, постоянно сидя у себя в кабинете. Я не знала, о чем они говорили той ночью, когда явился странный ангел наперевес с белым огромным мешком. А еще я до сих пор не знаю, что же было в том мешке. Да и вообще я перестала что-либо понимать с той минуты. Они ушли, долго о чем-то говорили, я же абсолютно ничего не слышала. Тут, конечно же, огромное спасибо надо сказать Гавриилу. И, кстати говоря, три дня назад я с трикстером переехала в новый дом, но уже действительно в Америке, а не в какой-то ангельской долине. Конечно, я была несказанно рада. Я уже смирилась с тем, что мне в любом случае придется жить под одной крышей с этим сумасшедшим, но теперь тут, в новом доме, я хотя бы могла выйти на улицу и посмотреть на спешащих дяденек и тетенек или же на детишек, которые играют во дворе, позабыв о том, что уже давно пора домой. В общем, на жизнь я жаловаться перестала уже как пять дней. Она стала мне в радость с того момента, когда моя голова перестала гудеть, ноги перестали быть ватными, а мозги, наконец, начали работать в нормальном режиме. Что-то да нормализовалось в жизни Джейн, не так ли?

Кстати, когда пошел второй месяц нашего совместного проживания с архангелом, он начал вести себя так, будто бы мы вместе с ним жили больше пяти лет. Одними из самых необычных вещей в нашем доме, на мой взгляд, были фотографии Гавриила в красивых деревянных рамочках. Никогда бы не подумала, что у небесной канцелярии есть время на то, чтобы делать снимки своей жизни, которая у них продолжается больше тысячи лет. Но эти фотографии всегда завораживали меня чем-то. И еще, так, к слову, Гавриил не любил разговаривать о своем прошлом. Пару раз даже мне пришлось выслушивать претензии в свою сторону, когда я начала расспрашивать его о семье. У меня было такое ощущение, что скоро я начну у него спрашивать все шепотом, при этом постоянно извиняясь за неправильно подобранную интонацию. Однако я могла со стопроцентной точностью сказать, что трикстер любил свою семью. Просто он не хотел о ней говорить.

За прошедшее время я сильно изменилась как внутренне, так и внешне. Стала серьезнее относиться к жизни, поняла, что нужно слушать только свой внутренний голос, который точно дурного не пожелает. Я теперь больше молчала, перестала вслушиваться в слова многих людей (а также всяких там Бальтазаров, которые к расе людей-то и не относились!). Грубо говоря, я стала очень тихой и неулыбчивой. Еще даже тот гость сказал, что в моих серых глазах можно было с легкостью прочесть многовековую боль. Да, Бальтазар, конечно, умел выражаться красиво. И мне это нравилось. Впрочем, в отсутствие Гавриила этот ангел приглядывал за мной. Я должна была признать, что с ним было не только весело, но и уютно. Наверное, он был единственным, с кем я могла хоть немного поговорить.

Говоря нормально и кратко: ничего не было в моей жизни интересного, кроме того, что сейчас я валялась в кровати, теребя за лапы плюшевого мишку. Еще вчера я нечаянно оторвала у него ярко-красный бант в горошек, а потом извинялась, словно перед котенком, обещая, что подобного больше не будет. Однако ему не было суждено прожить целым и невредимым больше двух месяцев. Я не знаю, откуда у меня взялась такая тяга к разрушению чего-либо (или кого-либо). Вдруг я услышала, как кто-то с грохотом побежал вниз по лестнице. Не разобрав источника звука, я испугалась, однако сообразив что, а точнее кто, издает звуки, я закатила глаза. Этот крылатый попросту не умел тихо ходить, как я поняла. Каждое утро он будил меня своим топотом, а потом как ни в чем не бывало!

Из забитой раковины, в которую я с ужасом кинула раскаленную сковородку, валил пар. Холодная струя воды мгновенно окатила ее, в то время как Гавриил резко дернул меня к столу. На полу покоились оладьи, которые уж точно есть было нельзя. Наверное, зря я заставила трикстера готовить вместе завтрак по-людски, а не по щелчку пальцев. Еще чуть-чуть, и, кажется, на меня выплеснется весь гнев архангела, который чуть ли не пыхтел от злости, словно паровозик.

- Спокойно, главнокомандующий, я все уберу, - тяжело вздохнув, произнесла я, жалобно смотря на мужчину.

К такому злющему взгляду я уже успела привыкнуть. Гавриил был, как говорится "из крайности в крайность": либо слишком часто смеялся, либо слишком часто злился. Третьего не было дано. Конечно, за испорченный завтрак он мне ничего не сделает, но чувство стыда меня все равно будет поглощать. За двадцать три минуты я успела чуть ли не испортить весь кухонный гарнитур, да еще и посуду в придачу. На самом деле лично я давно поняла, что шеф-повар из меня никакой, но иногда же хочется поэкспериментировать, что ли! А эксперименты, как мы знаем, не всегда выходят удачно. У меня вот, к слову, никогда удачно не выходят.

Громкий хлопок дверью вывел трикстера из состояния злобного мамонта, а в дом завалился Бальтазар, в руках которого были огромные пакеты из супермаркета. У меня было такое ощущение, что он  являлся заядлым любителем ходить по людским заведениям в желании испробовать всю ту отраву, что мы едим. Радостно улыбнувшись во все тридцать два, ангел быстрым шагом направился к нам. Улыбка на его лице все так и сияла, а вот лицо Гавриила... да, наверное, каждый бы засмеялся, смотря на реакцию архангела, у которого только что чуть не произошел нервный срыв, а теперь и еще какой-то карандаш из небесной канцелярии топчется по и без того грязному полу!

Я же вам уже говорила, что трикстер со своими делами совсем изменился, да?

Так вот, он стал совершенно непереносимым товарищем. Мало того, что редко бывал дома, так еще и заставлял каждому устраиваться на работу. "Хоть чем-то себя нужно занять!" - говорил он. Хотя его черный юмор все так же находился при нем, и, похоже, покидать его не собирался. Вечные едкие фразы, брошенные совсем "не к столу" порой очень раздражали и порядком надоедали, но что поделать?

- И чем вы тут занимаетесь? А-а-а! вижу, пытаетесь лепешки сделать? Их нужно вообще-то на сковороде жарить, а не по полу в шахматной последовательности разбрасывать! - Бальтазар театрально раскинул руки, поставив на стол четыре больших пакета.

- Я пыталась, но ничего не вышло. А ты мне вкусности принес, да? - натянув улыбку Чешира, я полезла в пакеты.

Брокколи, листья салата, морковка, лук, томаты, какая-то рыба, еще овощи, и еще... черт возьми! Он что, решил опустошить все полки овощных киосков? Мог бы и рыбу тогда не брать, если уж на то пошло...

- Да, вкусности, Джейн, - расхохотавшись, радостно ответил ангел.

- Да ну тебя. Я обиделась, - сложив руки на груди, ответила я.

- Нашла на что обижаться.

Все это время мы с ангелом мяли темы обид и овощей. Второе я есть не хотела, хоть вы тресните мне по голове кирпичом. Наш великосветский разговор закончился лишь тогда, когда Гавриилу надоело слушать нашу пустую болтовню. Архангел, схватив пакеты и вручив их обратно Бальтазару, указал тому на дверь, аргументируя это тем, что ему сегодня никуда не надо, а значит, присмотра за мной не требуется. Тут то и началась ядерная война. Ангелы вступили в спор. Да-да, именно. Но и спор длился немного, и через пять минут ангела в доме уже не было.

Измученный, злой и недовольный Гавриил щелкнул пальцами. Вся канитель на кухне прекратила свое существование. Посуды в раковине не было, плита стала чистой, пол заблестел, а на столе стоял завтрак, вполне пригодный на вид. Так надо было и начинать, вообще-то! Хотя, мне ли это говорить.

- Тебе на работу через час.

- На какую еще работу? Я никуда не устраивалась! - ошеломленно произнесла я, садясь за стол.

- Ты не устраивалась, а я устроил. Нечего дома сидеть, - усмехнулся трикстер, доставая из холодильника шоколадный торт.

- Ну и кем же ты меня устроил? - саркастически поинтересовалась я.

Но не прошло и несколько секунд, как я поменяла тему, начиная уплетать еду.

- О, тортик. Я тогда не буду блинчики, я буду тортик!

- Торт не для тебя, расслабься. Ты будешь работать учителем химии.

Глава 1

baula

Вы когда-нибудь жили под одной крышей с человеком — нет — с архангелом, который вечно творит ерунду? Когда-нибудь страшились сойти с ума, потерять собственное «Я» или попросту свихнуться от того, что вся небесная канцелярия, точнее её жители, существуют? Попробуйте, наверняка вам не понравится и вы будете молить о том, чтобы всё это — весь этот ужас — скорее закончился.

Сверхъестественное

Гавриил/ОЖП

Люцифер

Бальтазар

Гавриил

Дин Винчестер

Сэм Винчестер

Кастиэль

Сердце проказника: игры без чести

ru-serdce-prokaznika-igry-bez-chesti-baula

Я шагала по запорошенной снегом мостовой, пытаясь осознать то, что произошло сегодня днем. Нет, я вовсе не мучилась мрачными предчувствиями, которые ранее посещали меня каждый час; я не плакала от того, что мне как-то больно на душе, ведь я всего лишь устала. Очень сильно устала, а еще осознала, что эта пернатая сволочь решила меня погубить. Не шизофренией, так работой, на которую я ходить попросту не хотела. Я начала ненавидеть учителей еще с тех времен, когда мне запороли оценки по нескольким предметам, а теперь я и сама работаю этим дьяволом в юбке по колено. Конечно, все было не так ужасно, как я думала с утра, поедая блинчики и смотря на то, как Гавриил готовит что-то путное. Дети (если шестнадцатилетних подростков можно назвать детьми) с первого моего слова поняли, что я не настроена орать на них или же расставлять двойки за плохое поведение. Они тихо, не делая плохого ни мне ни себе, сидели и занимались своими делами. Время от времени я ухмылялась, смотря за их судорожным списыванием, или обсуждением какой-нибудь новоявленной школьной проблемы. Иногда я все-таки чувствовала на себе ответственность и начинала работать с ними. Они даже с интересом слушали меня, что не могло не повышать мою самооценку.

Вот так не очень напряженно прошло восемь рабочих часов, и я, немного устав, как подобает человеку работающему шесть дней в неделю, шла домой с гудящими от усталости ногами. Однако сырость и пасмурность погоды на улицы, не мешали мне улыбаться во все тридцать два и идти по дороге так, будто бы домой вовсе не нужно. Да, ноги болели, но я слишком давно просто так не гуляла, слишком давно не дышала свежим морозным воздухом.

По оживленной улочке проносились машины, наверняка спешащие домой. Мне было забавно наблюдать за людьми, спешащими по своим делам. Их лица выражали ярую сосредоточенность, будто от их решения зависила судьба всей планеты. Одной рукой я крепко держала сумку, в которой валялись тетради учеников, а второй придерживала шарф, который так и мечтал улететь куда-нибудь подальше от меня. Не нравилась я ему, наверное. Все куда-то спешили... А я не хотела возвращаться домой, к этому отвратительному ангелу. Ах, как же мне хотелось каким-то образом сбежать от этого противного, угнать машину и рвануть куда-нибудь далеко-далеко, как, порой, делали это Винчестеры. Дин и Сэм… как же я по ним соскучилась, а еще я соскучилась по милому Кастиэлю. Он снился мне совсем недавно. Я не забуду глаза каждого из этой «великолепной» тройки. Они практически спасли меня. Мне казалось, что я обрела семью, которая была рада видеть меня каждый вечер, которая радовалась бы ужину, а еще домашней обстановке. Это как игла в сердце. Я никогда о них не забывала, всегда они были рядом, но сейчас мне особенно грустно. Многие идут, держась за руки, или же при этом держа маленького ребенка. Кто-то идет, весело болтая по телефону, рассказывая события дня, что уже прошел. А что я?.. Я не хочу возвращаться к этому архангелу. Не хочу, чтобы он вновь читал мне нотации, мучил, но мне некуда деваться. Ох, если бы только Бальтазар мог меня забрать... Куда-нибудь, неважно, просто забрать, увезти подальше, но и он не сможет. Гавриил его найдет, заберет меня обратно, словно вещь, а что будет с моим добрым ангелом? Либо мы никогда не встретимся, и он его отпустит, либо он его убьет. Эта жизнь всегда была несправедлива.

- Почему у тебя такие грустные мысли? Прекращай. Причем сейчас же! – Бальтазар тут, рядом. Неожиданно и пугающе, но так вовремя.

- Потому что все очень плохо. Я как заложница, - вручив ангелу свою сумку, я жалобно на него посмотрела, будто бы надеясь, что сейчас меня спасут.

- Брось, Джейн, все не так плохо! – расхохотался Бальт, сжимая мою сумку и приобнимая меня  свободной рукой за плечи.

- А я могу тебя кое о чем попросить?

- Если это не «Бальт, а купи мне жирафа» или не «увези меня в Австралию», то проси, я исполню все твои желания.

- Ты можешь сказать: все ли хорошо с Касом, Сэмом и Дином? Пожалуйста, - я тяжело вздохнула, вновь подняв на него глаза.

Свет фонаря мягко освещал расстроенное лицо ангела, который, кажется, отвечать на вопрос не хотел. «Безупречно красив,» - как-то слишком быстро пролетает у меня в голове, заставляя  мягко улыбнуться. Я всей душой надеялась, что он все же ответит. Конечно, осознание того, что Гавриил будет зол, не проходило, но я хотела услышать ответ. Всего лишь беспокойство за тех, кого я любила и люблю до сих пор. Слишком быстро привязалась? Да. Но они такие настоящие, такие… родные, что не описать словами, не передать эмоциями, лишь можно заглянуть в мою душу, чтобы почувствовать то, что я чувствую по отношению к этим ребятам. Моя бы воля – согласилась бы и на охоту с ними, лишь бы рядом. Я не воспринимаю Гавриила. Никак. Бывают моменты, когда на  меня навеет грусть, а он одним щелчком пальцев сотворит около ста тортов, а ведь знает: я не люблю то, что любит он. Для него торт со сливками и клубникой – самый вкусный, а я предпочту шоколадный  с орешками. Потом еще стоит и мотает белым шоколадом возле лица, а я ненавижу его. Он ведь приторный. Лучше горький. Кажется, у нас нет ничего общего.

- С ними все хорошо, Джей, они на охоте, - пролепетал Бальтазар, натягивая улыбку.

Врет? Или не врет? Просто ли он замешкался, или же нет? Да, черт-с два, что со мной вообще происходит? Они думают, что я мертва, а значит, я не должна расспрашивать о них, плакать, вспоминая дни, связанные с ними. Но я так не могу. Не могу я их отпустить! Не хочу.  Я морально тону, захлебываясь в леденящей кожу соленой воде, стараюсь выплыть, только вот камень, который именуется «архангелом» тащит меня обратно, вниз. Так должно быть? Я сомневаюсь. Меня никто, наверное, более не спасет, а я так и буду тонуть, пока мои легкие  окончательно не наполняться водой. Тогда я перестану видеть руку единственного, кто мог бы меня спасти ценой своей жизни. Надо перестать об этом думать. Хотя бы сегодня, в  это мгновение, когда я должна улыбаться и в ответ обнимать единственного, благодаря которому в последнее время я нахожусь в более-менее нормальном расположении духа.

- Ладно. Это хорошо, - лучезарно улыбаясь, делаю вид, что поверила. - Ты же меня до дома проводишь, да? - крепко обнимая его одной рукой, умоляюще смотрю, словно маленький котенок, которого выбросили на улицу.

Мужчина улыбается, словно у него камень с души упал, а позже кивает, отвечая на мой вопрос. На самом деле, на улице уже слишком темно для одиночных прогулок. Пока мы медленным шагом шли, переулочки опустели, и лишь кофейня, расположившаяся на конце улицы, все еще встречала поздних посетителей. Стоило только пройти мимо нее, как в нос ударял любимый запах латте и пирожных. На самом деле, один раз мне там удалось побывать. Не помню когда, но то, что это было вместе с Бальтазаром - помню отчетливо. Краснею, окунаясь в свои теплые воспоминания, которыми пытаюсь заглушить волнение за тех, которые, верно, обо мне уже забыли.

Я зашла домой как можно тише. Бальтазар заходить отказался, аргументируя это тем, что на улице уже поздно. А ведь действительно! На часах уже одиннадцатый час. Поздно это для нашего чудо-папочки Гавриила, который следит, кажется, за каждой минутой. Конечно, эти два часа с Бальтом мы не просто пинали воздух за разговорами, ведь мне удалось отвести его в сторону той самой кофейни, а он, как говорится, не имел права в этот вечер отказаться от моего предложения выпить кофе за его счет. На самом деле, я любила проводить свободное время с ним. У него в голове было столько рассказов (интересных рассказов, заметьте!), которые можно было слушать каждый день. Конечно, некоторые из них были трагичны, а над некоторыми можно смеяться без намека на усталость.

, – послышался бархатный голос Гавриила в моей голове; поначалу мне показалось, что он доносился сверху, что ли, – 

забавно прогулялась. Понравилось с Бальтазаром?

- Я ненавижу, когда ты лезешь в мою голову! - прорычала я, ставя сапоги на место.

Архангел ничего не ответил. Вообще ничего. Нигде каким-то чудом не зажегся свет, ниоткуда не вылезла страшная старушка, даже кожурки от банана не валялось впереди. Это молчание заинтриговало меня еще больше, нежели ранее. Бывало, что я могла действительно сильно поскользнуться и упасть, могла увидеть опять то, что видела более трех месяцев назад, а еще я могла услышать остроту в голове пернатого, когда его что-то не устраивало. А это было практически всегда. Ты не так моешь посуду, не так наливаешь сок в бокал, ты не так дышишь, а еще ты не так живешь, милая Джейн! Ни одного звука, который мог бы подсказать, что в доме кто-то кроме меня есть.

- Ну и где ты, сволочь? Я ради кого перлась на эту адскую работу?

- Почему сразу сволочь, милая? - расхохотавшись, мужчина принялся медленно спускаться по лестнице.

- А как тебя еще назвать?!

Черт, как же мне захотелось ударить его. Прямо сейчас. Чем-нибудь тяжелым, чтобы не слышать его смех, который начинал раздражать с каждым днем все больше и больше. Конечно, сейчас бы я ударила, если бы не идиотская шутка, после которой ты лежишь на спине и пытаешься осознать: это позвоночник выскочил наружу или рука сломалась? Всего лишь банановая кожура. Та, о которой я вспоминала несколько секунд назад, а теперь... теперь я всего лишь медленно встаю, перебирая в голове все те оскорбления, что слышала за прожитые годы.

- Не так больно. Не нужно болезненно корчиться. И да, я все же попросил прийти вовремя, а не опаздывать на несколько часов. Хоть пунктуальность и не твое, но постарайся быть немножечко собраннее. Я уверен, тебе понравится, - бросил Гавриил, разворачиваясь и направляясь к себе в комнату. - Свет только выключи, недотепа.

- Я еще и недотепа. Вот сволочь, - пробурчав себе под нос, я сняла шарф, успевший надоесть мне за день.

Я все слышал. Придумай что-нибудь новое

» – и вновь в голове этот голос. Ненавижу его.

Глава 2

Там сыро, грязно и темно.

Я утром, прямо из постели,

К окну: его уж след простыл.

Ах, бедный дождик, неужели

Вчера ты ноги промочил.

Косой ливень был сплошной пеленой, каждую секунду безжалостно стуча по хлюпким зонтикам случайных прохожих. Холодный и безжалостный заставлял людей ежиться и все быстрее бежать к  своим домам, плотнее кутать руки в длинные, ничуть не согревающие рукава плащей, пальто и легких курточек. Было не так темно как вчера, однако тоска нападала быстрее. Как же хотелось быстрее убежать и скрыться в том месте, где никто и никогда не сможет найти; шлепать кожаными сапожками по лужам, набирая туда все больше воды, сдерживаясь от того, чтобы, в конце концов, не показать небесам средний палец и бежать дальше. Остановившись возле пешеходного перехода и ожидать, пока все машины с гулом проедут мимо несчастных и мерзнущих женщин и мужчин. Как только дорогу наконец-таки перешла одна из бабушек (кажется, в такую погоду совсем выносливых и бесстрашных), машины ринулись в путь, не дожидаясь того, пока желтый свет сменится зеленым. Все куда-то постоянно спешили, сегодняшний день не стал тем особенным исключением, которого ждали несколько десятков небожителей. Стоило мне только зажмуриться, как черная низкая машина пронеслась вслед за обычной желтой машиной, принадлежайшей таксопарку. Благодаря тому водителю сейчас меня и обдало эдак двумя литрами воды из лужи. На мое удивление, лужа была вовсе не ледяной, как ожидалось ранее, так что сейчас я внутренне страдала лишь от недовольства и проклятий переполняющих меня каждое мгновение. Урод. Сволочь. Да что б ему сверху кирпич прилетел, в лобовое! Жаль, что машину вместе с номерами мне увидеть не удалось, так бы может завтра увидела – камушек бы кинула.  А что, разве не идеальный способ мести подобным идиотам, едущим впритык с бордюром? Работала б в полиции – выписала бы этому чуваку (или этой чувихе) штраф на кругленькую сумму. Радовало меня сейчас несколько вещей: загорелся зеленый для нас, пешеходов, а это значит лишь одно: можно идти! Вторая вещь, которая меня радовала, была весьма странной. Да и ранее подобное меня не радовало, однако девушку в белом пальто и мужчину в черной кожаной куртке так же обдало водою. А кому было приятно одному тонуть в болоте? Да никому! Жаль было лишь белоснежное пальто, в миг ставшее мокрым и сизым.

Перебежав дорогу и поблагодарив Господа Бога, потом поняв, что он все равно не услышит и лучше за хотя бы нормальное передвижение по пешеходному переходу поблагодарить того же Гавриила или Бальтазара, я мысленно отозвала свои благодарности и ринулась в недолгий путь. Почему недолгий, если до дома еще и идти и идти? Потому что я иду совсем не туда, вперед к теплой постельке и к батарее, а в тату салон, где немного отогреюсь и начну выкладывать свои пожелания насчет эскиза будущей татуировки одному из мастеров. К сожалению, после моих нервных дерганий ручки – дверь так и не открылась, тем самым подтолкнув меня на путь к дому, где меня ждала каторга. Дело даже не в том, что сейчас Гавриил вновь начнет меня подкалывать, постоянно залезая под кожу, просто… просто я так хотела совершить «нечто» в своей скучной жизни, а это «нечто» - не случилось. Почему? Потому что я тихая и спокойная, я всего лишь новоиспеченная учительница, которой нужно прилежно себя вести? Вчера бы я сказала лишь одно: чушь, а сейчас нет, сейчас я промолчу, буду корить себя за такое поведение, а потом сидеть за столом каждую минуту щурясь, чтобы проверить тетради учеников.

Знаете, бывают в жизни такие моменты, когда под воздействием какой-либо мотивирующей песни, а может эпичной книги или фильма хочется сделать что-то эдакое; палочка настроя сразу ползет вверх, ты забываешь о лени, бежишь делать то, что хочется? Вот и у меня вчера вечером случился такой приступ а-ля смелости, который сподвигнул меня не только позвонить тату-мастеру, осведомиться о стоимости татуировки, назначить время и сгрести деньги в кучу. Самое странное то, что все это случилось после прослушивания одной из любимых песен Дина. Что-то про вишню вроде, а может и нет, я вообще редко понимаю то, что они поют. По сей день я не могла забыть не только Винчестера-старшего, но и  Сэма, и Каса. Черт возьми, мир повернулся ко мне задницей, небеса показали длинный средний палец, даже попытка нормально разрезать апельсин не увенчалась успехом, так как апельсинка просто-напросто пискнула мне в глаз, после чего я бежала до раковины зажмурившись. Цитрусы – вещь хорошая, но злая, противная и вообще они меня не любят. Не удивительно, меня практически все не любят, исключения составляли один-два человека.

С горем да пополам добежав до дома, я быстро отворила дверь. Настолько быстро, что та под давлением ветра ударилась о колонну, а потом снова вернулась и я намертво закрылась, надеясь на то, что таким способом отстранюсь от сегодняшних проблем, вечно меня преследовавших. Сбросила верхнюю одежду, вовсе не позаботившись о ее сухости на завтра, сняла намокшие сапожки и побежала в комнату, сбрасывать остальную намокшую одежду и обниматься со струйками теплого душа. На удивление – Гавриила было не слышно и не видно. Либо ест, либо спит, либо разгребает свои супер-мега-важные бумаги. Выйдя из душа через пятнадцать минут, обмотавшись белоснежным махровым полотенцем, я выглянула из-за двери: шагов не слышно, голоса и чавканья тоже, так что в таком виде можно смело спускаться на кухню и тырить вкусности. Раз ступенька, два ступенька, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, еще несколько, потом кухня, холодильник, торт, вилка и голос полный издевательства за спиной:

- Почему-то я так и думал. Я ослышался, или ты хотела садится на диету? Это тебе не диетическая кола, а сметанный торт. Ты, верно, ошиблась полочками холодильника, - архангел усмехнулся, отрицательно качая головой.

- Не отдам. Я завоевала территорию этого низкокалорийного торта, - предпоследнее слово я принципиально подчеркнула тоном, а через несколько мгновений продолжила, - и вообще: ты и так обжираешься этими тортами, вон позавчера был на какой-то конференции, где было полно сладостей, небось полные щеки и карманы набил! Дай мне порадоваться, я вообще сегодня холодная, голодная и злая, - мигом отчеканила я, разрушая красивую поверхность торта вилкой.

- Целая речь на мои крошечные слова. Я тебе не запрещаю есть, но пол торта мои, - вмиг оказавшись рядом со мной и нагло отобрав вилку, медленно говорил Гавриил, стараясь меня разозлить.

- Что тебя не устраивает? – я вскинула брови, становясь напротив мужчины в позе Наполеона. Деловито выставила ногу вперед, сложила руки на груди и вскинула подбородок. – Да, может я много говорю, но пользы от меня намного больше, нежели от тебя, а ты – не помеха, я новую вилку возьму!

- Начался спектакль, - тот мгновенно ответил, копируя мой тон. – Ну ладно. Предположим, вилку ты возьмешь, а торт? – Гавриил в этот же момент оказался на лестнице, держа в руках кондитерское изделие. – Ну давай еще подеремся, всегда грезил увидеть тебя на боях без правил, - театрально прорычал архангел, парадируя тигра.

- Гавриил-Гавриил, а я думала, что ты приличнее, а оказалось…

- Что ты делала, прости? – усмехнулся тот заслышав мою реплику.

- И я тебя люблю, солнышко мое, - в тон ему ответила я, сев за стол и положив голову на него, изображая уставший вид.

Долго ждать не пришлось, именно поэтому Гавриил сейчас сидел напротив меня и разрезал торт на две половинки, что-то недовольно бурча себе под нос и время от времени тыкая мне в голову зубочисткой. Я его не могла понять. Дело не в неимении желания, а в самом человеке, точнее небожителе, который в последнее время напрочь отказывался видеть очевидные вещи, верить словам и быть добрым. Хотя, если уж совсем честно, добрым я его видела всего один раз... и тот не помню.

- Я тебя тоже. Устала? - наконец-таки архангел смягчился, тяжело вздыхая и немного горбясь.

- Устала. Не дети, а черт знает что, плюс какой-то урод водой облил на пешеходном переходе, да еще и салон тату оказался закрытым. Ужас, просто ужас! - словно старая бабка возникала я, ковыряясь в своей половине вилкой.

- Салон чего? - на полном серьезе спросил архангел недовольным голосом.

- Ты же услышал, - разглядывая торт, продолжила я.

- Не смей портить тело татуировками, они ни к чему, - отчеканил тот, вставая из-за стола и доставая из холодильника алкоголь, доброжелательно принесенный Бальтазаром. - Я хотел бы тебе кое-что рассказать, если ты не против?

Глава 3

Мои дорогие и любимые читатели! Я приношу всевозможные извинения за столь долгое отсутствие, так как на это были весомые причины. Более я постараюсь не пропадать и писать каждый день по предложению. К сожалению, рассказ должен вскоре закончиться, так как меня медленно и мучительно перехватывал великий Marvel. Дело с эпилогом пока решается, однако хочу сказать, что он будет в скором времени, ибо мне нужно закончить прекрасную историю о Гаврииле и нашей мученицы Джейн.

Спасибо за то, что верите и ждете!

С любовью, всегда ваша marmalade. 

Гавриил, честно говоря, дурак редкостный. В этом я убедилась еще вчера, когда он начал рассказывать о своих невероятных приключениях на небесах. А еще, кстати, он любит не только сладкое, но и алкоголь; и пьянеет он быстро, да и язык у него развязывается тоже ну о-о-очень быстро. На протяжении трех часов я внимательно слушала все его связные слова, внимательно кивая на каждый вопрос и с видом знатока пытаясь не уснуть, но когда на моей памяти наступил четвертый час, архангел перешел к более серьезным рассказам. Если быть конкретнее, то я узнала где он пропадает. Признаться честно, удивление и страх начали бороться внутри меня, в итоге победила истерика, благодаря которой я еще около получаса ревела на его плече, повторяя то, что он идиот, что ему нельзя ничего доверять и вообще, что будет, если его убьют. Как вы поняли, алкоголь тоже действует на меня отрицательно. Единственное, что меня обрадовало - реакция Гавриила. Он не пробовал угрожать мне, грубить, пытаться выпихнуть в комнату, а наоборот старался успокоить, и я даже получила свою порцию массажа. Идиллия продолжалась недолго, так как я завела разговор о нелюбимых ему Винчестерах и Касе, оттого и была отправлена спать.

Утро выдалось для моей головы более тяжелым, чем я представляла; к великому и волшебному счастью на тумбочке оказалась большая кружка ледяной воды, а рядом несколько конфет в пестрых обертках. Залпом выпив пол кружки и почувствовав то, что холодная вода неприятно обожгла горло, я распечатала сладости и быстро съела, а после опустошила оставшееся пол кружки. С улыбкой чеширского кота, я плюхнулась обратно на постель и накрылась одеялом с головой, пытаясь избавиться от противных солнечных лучей. Ветер мигом ворвался в комнату и сгреб в охапку несколько валяющихся на полу старых фантиков; через несколько секунд он замел свои следы и сделал мне огромное одолжение, забрав яркое солнце подальше от окна спальни.

Скинув одеяло, я с блаженством вдохнула "свежий" воздух, наполнив им легкие. Мне совсем не хотелось подниматься, но нужно было хотя бы умыться и проверить все комнаты дома на наличие архангела, который вчера беспробудно, не постесняюсь этого слова, бухал. Все же соскочив с кровати, я надела длинный белый халат и намертво затянула пояс. На голове же творился настоящий "взрыв на макаронной фабрике", однако это совсем не помешало мне выйти из комнаты и идти в ванную, по пути прислушиваясь к любым шорохам. Слишком тихо сегодняшним утром, но это радует, даже очень радует.

Наспех умывшись и чуть не поскользнувшись на мокром кафеле, я начинала продумывать коварный план убийства трикстера, который, видимо, и разлил эту воду, принимая душ ранним утром. Переведя дыхание, я продолжила свой путь, медленно спускаясь по лестнице, которая не переставала скрипеть, с потрохами выдавая мою скромную и проснувшуюся персону. Внимательно я оглядывала гостинную и кухню, но ни одной живой личности я не нашла.

- Осторожнее, не споткнись об Эстерна, - громко оповестил меня архангел, входя в дом с двумя огромными картонными пакетами, на которых красовалось название одной из самых больших кондитерских города.

Я нахмурилась, искренне не понимая что (или кто) этот/это/эта Эстерн, и уж было хотела побежать навстречу мужчине, как мою ногу затронуло что-то пушистое. Глаза округлились и я побоялась смотреть вниз, однако хитрая улыбка трикстера, который смотрел на мое испуганное лицо, еще больше селило страх. Это пушистое оказалось огромным, так как прошлось по моим ногам и во второй раз остановилось там же. Отважившись, я опустила взгляд вниз и громко, на удивление самой себе, закричала, попытавшись отступить назад. Хвала Бальтазару, отступить у меня получилось, но и последняя лесенка не заставила себя ждать; я, что мне свойственно, споткнулась и полетела назад.

- Твою мать, чтоб меня! - испуганно прокричала я, когда мужские и крепкие руки с ловкостью поймали меня. Именно в такие моменты я была рада, что живу с архангелом, способным так быстро перемещаться из угла в угол. Вероятность того, что завтра я сломаю ногу, а послезавтра руку, понижалась.

- Ты кого испугалась-то? - рассмеялся Гавриил, спуская меня вниз и ставя перед пакетами, мол 

. - Это ведь всего лишь обычный черный кот. Да, Эстерн? Твоя бывшая хозяйка сказала, что ты обычный.

- Это ты называешь котом? Да это же чертов динозавр, Гавриил! - пытаясь перевести дыхание, продолжала я на повышенных тонах. - Сколько ему? Три года? Два? Четыре? Может десять? Чем его вообще кормили, что он такой жирный?!

К сожалению, Эстерн брезгливо отвернулся от меня и начал нежится у трикстера на коленях, а тот же, не переставая смеяться, начал гладить кота. Мурчанием это черное чудо отличалось, ибо создавалось впечатление того, будто на территорию дома прибыл настоящий трактор. Я виновато поджала губы и принялась раскладывать все вкусности, заранее подмечая то, что достанется и мне.

- Вообще-то ему восемь месяцев, Джейн. Можно считать, что это котенок. Лучше его покорми, он со вчерашнего дня не ел, как я понял, - пожал плечами архангел, продолжая гладить довольного кота.

- Восемь? Ей богу, да ты издеваешься. И какая же это порода? Я, признаться честно, совсем в них не разбираюсь, - недовольно бросила я, понимая, что мне придется смириться со вторым котом, который в несколько раз превосходит предыдущего. - Эстерн, молоко будешь? Если не будешь, то я сама выпью, так что иди сюда, - я налила немного молока в блюдечко и поставила его рядом с холодильником.

- Мейн-кун, как мне сказали. Он такой большой и пушистый, что я не смог удержаться и приобрел его, - вновь рассмеялся тот, внимательно наблюдая за всеми моими действиями.

Кот же, наплевав на всех и вся, по-царски медленно побрел к миске, не желая поднимать на меня свои темные глаза-бусинки. Почувствовав себя действительно виноватым лицом, я вынула из холодильника палку копченой колбасы и порезала половину на еще одно блюдечко, которое вскоре поставила рядом с тем, из которого Эстерн уже лакал молоко.

- Правильно сделал, хоть собаку не будем приобретать. У тебя действительно не болит голова после вчерашнего? - я удивленно вскинула брови, разглядывая мужчину, сидящего на кожаном диване.

- Единственное, что у меня болит, - недовольно начал Гавриил, - так это плечо, на котором ты рыдала больше часа.

- Ну, спасибо за понимание, друг, - последнее слово я выделила, пытаясь надавить на совесть трикстера.

- А, мы оказывается после вчерашнего друзья? - хохотнул архангел, закидывая ногу на ногу и внимательно смотря на мое удивленное лицо, которое, кстати, за утро он видел во второй раз.

Глава 4

- Ты! Гавнюк пернатый! Немедленно иди сюда! - кричала во все горло я, пытаясь догнать архангела.

Такие догонялки продолжались уже второй день, а перерывами являлся либо завтрак/обед/ужин, либо ночь, которой мы дремали в разных комнатах и потихоньку друг друга ненавидели. Точнее ненавидела я, ворочаясь и бурча что-то под нос, а Гавриил лишь смеялся, прекрасно зная, что я не сплю. Это чувство ярости было невыносимо, будто всё внутри постоянно горело, но тушить это пламя было нечем. Такое вечное и изнемогающее. Это был наш 

, когда я могла полноправно орать на архангела, а он не имел права возразить и заткнуть мне рот конфетой. Однако, если откинуть всю ярость в сторону, я могла чувствовать себя Богом. Плевать, что только на словах и то, что я чувствую себя отцом Гавриила.

- С какого это чуда я подойду к тебе? - звонко рассмеялся Гавриил, уже спустившись по лестнице и перебирая в руках мою коробочку с бижутерией. - Не проси. Не дам.

- Ты нормальный вообще? - театрально раскинула руки я, попытавшись надуться как маленький ребенок. - Это подарок Бальтазара, верни мне мою радость! Хватит меня лишать моих радостей! Бессердечный, неугомонный, да чтоб на тебя самосвал свалился!

- Отец, ну за что мне это наказанье? - взмолился тот, глянув в потолок.

- Вот дурак, а. Когда-нибудь я перестану тебя ненавидеть, - радостно тараторила я, поедая клубнику. В этом ведерке её было столько, что сосчитать попросту невозможно, но оно и к лучшему, ведь уже третий день я просила Гавриила об этой ягоде, и вот я получила.

- Не много тебе для счастья надо, - хохотнул архангел, протягивая мне белоснежный мягкий платочек. - У тебя рот дырявый? Ты можешь нормально есть?

- Не ори на беременных! - крикнула я ему чуть ли не в лицо, а позже потянулась за упавшей на ковер ягодой. - Щас как получишь клубникой в глаз, мало не покажется!

- Я так долго не выдержу, - тяжело вздохнул мужчина, поднимаясь с постели. - Тебе нести сгущенку или нет?

- Нести-нести, ты чего спрашиваешь! - энергично закивала я, улыбаясь все шире.

Клубника была до счастья такая вкусная, что это немаленькое ведёрко я уничтожила за час, а если бы Гавриил не притащил сгущенное молоко, то и за полчаса бы смогла съесть все. К сожалению, моя неаккуратность победила чувство голода и пол банки сладостного молока оказались на пуховом одеяле. Никто и никогда в жизни не ругал так серьезно, как это делает архангел, однако ещё две недели и я даже прекращу есть в спальне и буду кушать исключительно на кухне. Жаль, что убирать пришлось всё равно мне, а Гавриил лишь смотрел и смеялся, как я с сожалением смотрю на сгущенку и пытаюсь всё вытереть. Так и прошел наш 

, а если быть точнее - пролетел.

 прошел в моем гордом одиночестве. Гавриил улетел по каким-то неотложным делам на несколько дней, а пропал на четыре недели, которые тянулись так долго, что в доме была сделана генеральная уборка; кот скучал, а я доедала всё, что хранилось в холодильнике. Это чувство жора нападает так внезапно, что ты порою готов сожрать кота.

Я смотрела фотоальбомы и вспоминала какие-то случаи из жизни, а еще говорила сама с собой. Через несколько дней мне настолько понравилось вести такие разговоры, что не описать. Несколько дней я обсуждала последние новости, а потом стала говорить с животиком. В особенности мне нравилось есть и говорить, говорить, говорить. Из молчащей тихони я медленно превращалась в ту, которая через пятьдесят лет будет сидеть на деревянной скамье со сверстницами и обсуждать поднявшиеся цены на мясо и овощи. Спорю на сотку.

- Ну расскажи мне о них, ну пожалуйста, ну я же тебе всё рассказываю, а ты мне нет, - ныла я, крепче обнимая Гавриила, который уже, верно, устал слушать мои просьбы о том, чтобы рассказать о небесной канцелярии. - А ещё ты мне толком ничего не говорил про семью. Исправляй это.

- Джейн, если ты меня сейчас задушишь, то точно ничего не услышишь, - рассмеялся тот, с удивлением смотря на прилежную меня. - Если ты так соскучилась за месяц, то я готов тебе всё рассказать, но отпусти шею.

- Может, я так свою любовь выражаю, - отпрянула я, болезненно нахмурившись и разглядывая мужчину с ног до головы, словно оценивая.

- Так, мы не в музее искусств. Иди, сядь на диван, я сейчас приду. Пожалуйста, ничего не разбей!

 прошел хоть и напряженно, но весело.

Думаю, каждый из вас уже догадался, чем закончилась наша с Гавриилом история. Нет, точнее закончилась история моей недолгой беременности, ведь совсем скоро на свет появился наш ребёнок. Я неудачно проспорила архангелу, так как на свет появилась не дочь, а сын. О старых обидах мы оба решили позабыть, а отец моего ребенка, по совместительству мой будущий муж (мечтать не вредно), все же удалил ситуацию с Винчестерами и Касом. Место крестного досталось Сэму, а Дин и Кастиэль пообещали проводить с ребенком больше времени, нежели Сэмми. Его любили. Бальтазар выразил большее недовольство, когда узнал, что Сэм занял его (как ему же и хотелось) место. Никто больше не мешал нам жить, не нарушал спокойствия. Ах да! Я всё же сделала тату, правда вместе с Кастиэлем. Какие-то странные знаки смотрелись очень даже привлекательно. Я никогда бы и не подумала, что эта история закончится для меня именно так.

Но действительно ли всему этому пришел конец? Вряд ли тот человек, стоящий сейчас возле ворот и наблюдающий за весельем, которое устроили Винчестеры, скажет, что все закончилось. Он никогда не оставит начатое и он точно знал, что я видела его.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/1484418

Сердце проказника: игры без чести

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Эпилог

Комментарии (0)