«Ни одна жизненная победа не затмит собой поражение в любви»

 нужен был этот чёртов плей-офф. Это было больше, чем просто спорт — это была его последняя ставка. И как бы ни было горько это признавать, в этом хаосе, среди разваливающихся планов и сжатых сроков, «Акулы» стали его 

Его визитной карточкой.

Площадкой, где он мог доказать 

 — и себе в первую очередь, — что он всё ещё способен 

, где он демонстрировал не просто умение находить решения — а выжимать победу из ничего.

А теперь… теперь эта площадка 

Глухой стук захлопнувшейся двери ещё звенел в ушах, когда он ощутил, как что-то холодное — острое, липкое — разливается под рёбрами.

Сергей Сергеевич ушёл.

И с ним — половина шансов удержать всё это на плаву.

Он резко сжал кулаки, заставив себя 

Паника — роскошь, которую он себе позволить не мог. 

А слабым он не имел права быть.

Её пронзительный, оценивающий взгляд, её вечное: 

», произнесённое без слов. Её холодная, непоколебимая уверенность в том, что она всегда на шаг впереди…

Она с самого начала считала «Акул» пустой тратой денег.

Но она не видела главного.

Не видела, как лед арены крошится под коньками после очередного провала. Не слышала, как скрипят зубами те, кто ещё верит. Не чувствовала этого адреналина в жилах — горького, как порох, липкого, как кровь на губах после удара.

Для неё это был проект.

Она не понимала, что для него это не «просто команда». 

Не понимала, что для него это последний бой. 

И что он его не проиграет.

Не сейчас. Не когда-либо.

— Итак, коллеги, переходим к пункту повестки дня: положение дел в спортивных секциях университета, — ректор медленно поправляет очки, стекла которых холодно поблескивают в свете люминисцентных ламп. — Слово Вадиму Юрьевичу.

Казанцев неспешно поднимается со своего места, чувствуя напряжение в каждой клетке натянутых мыщц. Ощущает, как все взгляды впиваются в него — одни с любопытством, другие с откровенным предвкушением.

Поправляет пиджак, словно доспехи перед боем. Складки ткани расходятся под пальцами — 

И вот оно — то самое выражение лица.

Улыбка, отточенная годами.

Уверенная. С лёгким намёком на снисхождение. Идеальное оружие, даже если твой противник — всего лишь через стол.

— Благодарю, уважаемый ректор.

Голос низкий, спокойный, с лёгкой хрипотцой — как у человека, который слишком много курит в перерывах между сражениями.

— Начну, увы, с не самой радостной новости.

Выверенная до каждой миллисекунды.

— Хоккейная команда «Акулы Политеха» — гордость, я смею сказать, всего нашего университета — столкнулась с серьёзными… финансовыми трудностями.

Намеренно запнулся, давая слову «

» повиснуть в воздухе, и медленно обвел взглядом присутствующих.

Снова выдерживает паузу.

Бухгалтерия — тут же зашелестела бумагами. 

Ольга Сергеевна — чуть приподняла брови.

Москвина сидела напротив, слегка откинувшись в кресле — пальцы сложены домиком, губы тронуты полуулыбкой. Она не моргнула, но он прекрано видел — в её глазах мелькнуло что-то острое.

Она явно наслаждается этим моментом.

Уже видит его на коленях.

— Это, безусловно, ставит под угрозу существование команды в целом.

Ещё одна пауза. Тяжелее.

— А также, что не менее важно, участие в предстоящем чемпионате, — голос чуть дрогнул.

Ровно настолько, чтобы это заметили, но не смогли подтвердить.

Идеально рассчитанная слабина.

— Ребята, что называется, остались без средств к существованию.

Он мягко улыбается ректору, но глаза — холодные, жёсткие — говорят совсем о другом: 

«попробуйте отказать».

Тишина в зале стала гуще. Воздух наэлектризовало. Теперь всё зависело от него. Он должен был убедить их. Не просто переговорить — 

Он знал правила этой игры.

И знал, что Москвина уже занесла нож над его аргументами.

— Поэтому я прошу вас сегодня поддержать выде…

Разумеется, его прервали — резкий взмах руки, будто сигнал к атаке.

Как в первом класе, ей-Богу.

— Вадим Юрьевич, вы, безусловно, умеете драматизировать.

Голос Москвиной, разрезал зал. Четкий. Металлический. Каждое слово, как удар, нанесённый прямо по его самолюбию.

— Однако, прежде чем мы начнём выделять средства, у меня несколько вопросов, — её взгляд скользнул по сидящим, собирая молчаливое одобрение. — Во-первых, насколько обоснованы ваши расчёты? Полмиллиона — не копейки. Во-вторых…

Она наклонилась вперёд, и свет от люстры резко отбросил тень на её лицо.

— Зачем нам вообще эта команда, если она не показывает результатов?

Вопрос повис в воздухе, как приговор.

Казанцев медленно перевёл дыхание. Внутри всё сжалось в тугой узел, но внешне — ни единой трещины.

Идеально выверенная маска.

— Ольга Сергеевна, во-первых, я представил полный финансовый отчёт, — проговорил спокойно, но под этим спокойствием клокотало что-то тёмное. — Во-вторых…

Он сделал шаг вперёд, и свет упал на него по-другому — резче, жёстче. Теперь между ними только стол, но ощущение, будто они стоят на льду.

— Да, сезон был тяжёлым. Но если мы будем судить только по цифрам в таблице, то зачем тогда вообще спорт? Зачем вера? Зачем потенциал, который есть в этих ребятах?

— Вера — это для церкви, Вадим Юрьевич. А мы здесь распределяем бюджет, — перебила Москвина с язвительной усмешкой. — И, о каком потенциале идёт речь? Тот самый, который они демонстрируют, проигрывая матч за матчем? Будем реалистами, Вадим Юрьевич. Спонсор ушёл. И теперь мы должны тратить деньги на… что? На поддержание ваших иллюзий?

Последнее слово ударило прямо в солнечное сплетение.

Она била по его гордости.

— Уважаемая Ольга Сергеевна, позвольте мне заметить, что вы, как всегда, демонстрируете поразительное отсутствие… 

Последнее слово он произнёс чуть медленнее — чуть чётче.

Шах и мат

Содержание

Шах и мат, Ольга Сергеевна. Шах... и мат.

Комментарии (0)