- Эй, Майк, как ты думаешь, кто из нас первым станет чемпионом?

Хоторн оборачивается на дразнящий оклик друга, кажется, тот в эйфории от безумной гонки.

- Оба, - отвечает с усмешкой Майк, он видел и признавал талант Питера. - Сначала ты, а потом я! - Майк наливает напарнику еще шампанское. – В таком порядке и станем легендами, подчиним себе вечность, – он расплывается улыбкой во все лицо.

Вот только у вечности полно других забот.

Погода была скверная, поистине английская. Никто не хотел прощаться. Свинцовые тучи нависали над самой головой, но в прогнозе дождя не обещали. Майк Хоторн стоял у входа в церковь, его обычно безупречный вид сегодня отличался небрежностью, волосы зачесаны на скорую руку, нет привычной трубки в руках, весь бледный, будто не спал несколько ночей. Сегодня лицо Майка не лучилось радостью или азартом, из него будто выкачали всю жизнь, вынули душу и выбросили как ненужный мешок на обочине. Сегодня Майк приветствует здесь всех собравшихся, помогает таким же разбитым горем людям, стоит на этом промозглом английском ветру и просто не может войти внутрь, не хочет видеть друга в этом деревянном ящике. Слишком тяжело поверить в случившееся. Ведь смерть - это то, что бывает только с другими. А сейчас она подобралась очень близко. Его лучший друг погиб. Его лучший друг, обаятельный, веселый, многообещающий гонщик, они жили легко и задорно, сегодня в Англии, завтра в Монако. Но вчера он помогал его вдове Луизе Кинг выбирать надгробие – «Питер Джон Коллинз 1931 – 1958, для нас ты чемпион», значится на этом сером бездушном камне. Картинка, которую видел сейчас перед собой Майк, навеки отпечатается теперь в его мозгу. Эта и еще несколько других. Майк морщит нос и потирает лоб, ему нужно войти внутрь и принять все как должное, быть стойким, ради Луизы, ради родителей Питера. Но черт возьми, почему? Он чувствовал несправедливость, и от этого внутри все окутывалось злостью. Хотелось сжать кулаки, подойти к этой деревянной коробке, где Питер лежал такой спокойный и умиротворенный, будто бы не было той страшной аварии, хотелось схватить его и растормошить, сказать, что они еще не сделали того, ради чего жили.

«Неужели ты хочешь уйти в вечность, так и оставшись «почти чемпионом»? - кричал внутри себя Майк, глядя на Питера в последний раз. – Вставай, мы должны ехать, у нас гонка через три дня! Ты должен стать чемпионом».

«Почти чемпион» – звучит обидно для такого замечательного гонщика, каким был Питер Коллинз. Но он не обижался, он безмолвно лежал среди цветов и белоснежного сукна, навеки уснувший, навеки ушедший. Майк посмотрел на него еще десять секунд, но ничего не произошло, как бы он мысленно не упрашивал друга подняться, как бы ни хотел его растормошить, все было тщетно. Хоторн пригляделся и увидел швы на его лбу, вспомнил о том, что хотели прощаться с закрытым гробом, но он уговорил Луизу. Добавил еще несколько сотен и его привели в божеский вид. На глазах выступают слезы, но он будет сильным, здесь есть, кому плакать. Майк хочет выйти на улицу и идти, не останавливаясь, куда глаза глядят. Но он должен проводить Питера в последний путь. Сейчас они вынесут гроб, опустят в эту черную почти бездонную яму, священник прочитает молитву и всё…

Такой вот бесславный конец ожидал их всех: под тремя футами грязи, с размозженной о деревья головой, в тесном деревянном ящике.

Майк не хочет стоять в первых рядах, он уже насмотрелся, он оставляет Луизу и отходит назад. Достает сигарету, сегодня явно не до трубки, такой вычурной и запоминающейся, сегодня он в трауре, а для этого подойдут и сигареты. Фанхио тоже не может больше стоять там и смотреть на то, как однажды закончится и его жизнь тоже, вот только с одной поправкой: великий Маэстро – пятикратный чемпион. Он подходит к Майку и молчит, Фанхио всегда мог подобрать нужные слова, но сегодня был серьезен и сдержан. Слишком много потерь за короткий срок. Майк не выдерживает первым, он просто взорвется, если что-нибудь не скажет.

- Мне кажется или мы слишком часто стали бывать на кладбище?

- К сожалению, ты прав. - Фанхио смотрит куда-то себе под ноги. – Кастеллотти, де Портаго, Муссо, теперь Питер… но мы будем помнить каждого из них.

Майк неопределенно хмыкает. Они, конечно, будут помнить, но когда их не станет, кто позаботится об этой памяти…

Майк вспоминает третье августа и Нюрбургринг, тот день, когда он окончательно осознал весь ужас «Зеленого Ада». Все случилось очень быстро, в гонках вообще все происходит молниеносно. Вот они несутся на своих Феррари, пытаются догнать Брукса. Питер был на подъеме, он только неделю назад выиграл домашний гран-при на Сильверстоуне, и это после того, как старик Энцо хотел понизить его. Все вновь складывалось удачно, может быть, в этом году он станет чемпионом. Питер разогнался, он должен, просто обязан достать Брукса, выложиться на полную, отдать всего себя, Энцо ждет от него побед, он не может его разочаровывать больше никогда, ему дали шанс и на этот раз, видимо, последний. Питер на бешеной скорости залетает в поворот, до Брукса буквально какие-то миллиметры, если он чуть позже уберет ногу с педали газа, то обязательно обгонит его, еще немного, вот сейчас… Машина о что-то цепляется, его бросает в сторону, переворот, и еще один, кажется, проломлено ограждение, мощнейший удар о землю и Питер чувствует, как его выбивает из машины. Последнее, что он видит перед своими глазами - это зеленые деревья. Машина катится по склону вниз и останавливается в нескольких метрах от гонщика, колесами вверх, она почти уничтожена, разорвана в клочья. Майк проносится мимо, но время будто замерло, он видит друга в деревьях. Он не заканчивает эту гонку, останавливается, пытается подобраться к нему, но замирает неподалеку. Питер лежит, как растерзанная тряпичная кукла, его правая рука изогнута под странными углами в нескольких местах. На одежде кровь, она, пузырясь, растекается округлыми безобразными пятнами, впитываясь в его рубашку. Кожаные лоскуты шлема свисают с головы Питера, или это была его собственная кожа, все смешалось в кровавом месиве. Небольшие осколки костей белели на красном кровавом фоне, проломленный череп являл наружу содержимое головы. Кровь сочилась из-под того, что осталось от очков, где-то они вдавились в голову с такой силой, что нельзя было понять, где начинаются очки, а где уже кости. Он еще пытался шевелиться в этот момент, пытался убрать с лица эту красную пелену, но долго это не продлилось, пелена становилась все гуще, он чувствовал, как кровь течет по вискам, заливаясь в глазницы. Питер больше не мог открыть глаз, что-то мешало, наверное, очки. Впору усмехнуться, он так любил их. Беспомощный и сломанный, он полусидел-полулежал под этим деревом, когда к нему подоспели медики. Они очень быстро погрузили его в машину скорой и увезли в больницу, вот только это не помогло. Питер скончался от полученных травм.

Майк смотрит на Фанхио. Ему легко говорить, его-то точно запомнят и от этого он вновь злится. Почему вечность помнит только великих, почему никто не хочет помнить просто хороших парней, отличных друзей?

- Питер уже мог бы быть первым английском чемпионом. Самым молодым чемпионом, если бы тогда не отдал тебе машину, - с укором вырывается у Хоторна.

- Но историю не переписать, Майк. Это было его решение, и ты знаешь это. Он говорил, что слишком молод для титула, ему нравилась его беспечная легкая жизнь.

Майк не хочет слушать эти отговорки, он так и не смог понять поступок друга, как ни пытался. Зачем отдавать свою машину, когда судьба даёт такой шанс, в твой первый же год за Феррари принести победу? Это была бы великая история. Но Питер так не считал, у него ведь вся жизнь была впереди, он обязательно станет чемпионом, но в другой раз. Стать чемпионом во что бы то ни стало, разве не это было их целью? Майк хмурится.

- Все равно один из твоих титулов принадлежит ему, Фанхио! У тебя их пять, зачем столько? Скажи честно, если бы ты знал, что через два года его не станет, ты бы сел в ту машину? Ему было всего 26…

Ёще немного и кажется, Хоторн все-таки расплачется. Фанхио молчит, они оба и так знают ответ, конечно, все они друзья, но еще и соперники.

- Питер был тем еще упрямцем, его бы не смог засунуть в болид даже сам Энцо. Я думаю, он хотел, чтобы мы запомнили его таким. Молодым и улыбающимся, живущим в свое удовольствие.

- Значит, нет, - Майк взмахивает рукой в бессилии. – Это несправедливо! Его имени никто и не вспомнит чрез пару лет. Зато ты останешься великим Маэстро навеки.

Майк сильно вспылил, он ушел, так и не дождавшись конца службы, не дождавшись ответа от Фанхио, на котором просто не было лица.

Конечно, Хоторн потом извинится перед Фанхио, а тот доброжелательно ему улыбнется, они пожмут друг другу руки и все забудется, ведь ни Майк, ни Фанхио не виноваты в том, что Коллинз разбился. Но сегодня Хоторн чувствует, что обязан что-то сделать для друга в последний раз, как когда-то Питер помог пережить ему ту страшную аварию в Ле-мане. Вот только время не повернуть назад, и не остановить его неумолимый бег, он не может вернуться в прошлое и переиграть весь этот кошмар, спасти Коллинза или заставить не покидать машину ради чужого титула. Вечности на них наплевать.

Майк тяжело переживал потерю друга, она изменила его, даже слишком.

Он завершил карьеру спустя несколько гонок в статусе первого британского чемпиона.

Двадцать второго января стояло такое же хмурое утро, как и в день похорон Питера. Отправляясь в путь на своем «Ягуаре», Майк невольно вспоминал друга, как они гонялись, как веселились, как он погиб, он чуть даёт газу, желая обогнать «Мерседес» впереди, и ему чудится, будто время пошло вспять и он видит за рулем той машины славного улыбчивого британца, они решают погоняться. Что-то идет не так и Майк не справляется с управлением, машина вылетает с дороги, он даже не успевает ничего понять. «Ягуар» врезался в дерево, Майк Хоторн погиб мгновенно.

Источник: [https://ficbook.net/readfic/6778752]*
*Запрещенная на территории РФ организация

Свойства вечности

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)