— Доброе утро, Майами! Как ваши дела? Надеюсь, всё хорошо, впереди нас ждёт ещё один солнечный день, которым стоит насладиться. Поверьте, там откуда я родом — это редкость, поэтому знаю о чём говорю. А с вами, как всегда, Ландо Норрис в эфире 

Именно так начинается большинство его дней. С эмоциональной речи, выдуманной по пути на работу, с огромной чашкой чая под рукой, которую периодически забывает помыть, а также с усталостью — последствием бурных ночей за диджейскими вертушками. Ландо готов проводить всю ночь, пробуя что-то новое, играясь с электро-звучанием в клубах, получать считанные минуты сна там же в коморке среди хлама и вещей, а потом бежать в студию, сломя голову, чтобы успеть к самому началу эфира. Не идеальная жизнь, но она, определённо, устраивает его целиком и полностью.

И пусть, глаза слипаются от недосыпа; и пусть, напиток в кружке давно остыл и осел неприятным осадком на стенках некогда белой посуды; и пусть, его ночные приключения не более, чем баловство в свободное время, за которое не платят ни цента. Зато пальцы по-прежнему помнят прикосновения к пульту и наэлектризованный воздух помещения, в котором сегодня звучала его музыка. Ну или написанная кем-то до, но сведённая именно этими умелыми руками, что сейчас пытаются не выронить посуду.

По сути, здесь он делал то же самое, но не получал за это никакой эмоциональной отдачи, воспринимая игру с микшером в студии как рутину. Ему всегда нужно было чужое одобрение, публика, драйв и ощущение свободы, которые не были доступны в условиях закрытой комнаты с цензурой и огромным перечнем требований, требующих немедленно исполнения. А ещё рекламой, общением с слушателями не по собственной воле. Куда больше Ландо нравится, когда к нему подходят девушки и парни в кокетливом настрое, расспрашивая их «звукача» о настроении и тем, что ещё «интересного» тот может поставить. Он грезит о временах, когда сможет заниматься только этим, и денег будет хватать на жизнь. А пока приходится использовать все свои умения, развлекая в самые ранние часы водителей в пути и школьников, выслушивающих нотации от родителей, подвозящих их до учёбы.

О такой жизни ли мечтал Норрис, перебираясь на другой конец земного шара из своего родного серого Бристоля?

Не похоже, чтобы в тот момент он думал о чём-то, кроме одной чёткой цели без объяснения причин рвануть в «Свободные Штаты», где по мнению многих, жизнь совсем другая, можно добиться успеха и получить признание. Ну или же кто-то серьёзно наврал впечатлительному парню, потому как первые месяцы жизни в США были больше похожи на выживание и ежедневное пересиливание себя.

— К нам поступил звонок от кого-то… — в эту секунду ему требуются титанические усилия, чтобы сдержать свой порыв и не зевнуть прямо в микрофон. — Доброе утро, вы в эфире 

— Эй, чувак, парни с Южного Дикси лучшие! — следом слышится отчётливый, очень громкий смех, что разносится по небольшому пространству вокруг, отражаясь от стен и оседая гулом в ушах ведущего. И звонок обрывается.

— Хорошо… Давайте поверим этому парню, он явно знает, о чём говорит, — у него никогда нет лишнего времени, чтобы обдумать происходящее. Приходится пробираться через своё непонимание и придумывать продолжение эфира, не вынуждая людей по ту сторону своих приёмников слушать тишину и также недоумевать о ситуации.

Временами звонят полные фрики, но с этим нужно мириться так же, как и со всеми прочими условностями работы. Все люди разные, на всех надо реагировать нейтрально или переводить в шутку, отвлекая ничего не подозревающих. Ландо потирает виски и набирает в грудь побольше воздуха, уже ощущая эфемерную тяжесть предстоящего рабочего дня, медленно падающую на его душу.

— Не будем долго останавливаться на этом, вспомним прошлогодний нью-вейв альбом ребят из 

. Нас с вами ждёт долгий вторник, начнём его вместе с 

, а потом вернёмся к сегодняшней теме, буду с нетерпением ждать ваших звонков.

Очередной длинный день.

Длинный и крайне сложный.

— Тебе как обычно? — голос с явным австралийским акцентом заставляет Ландо поднять голову из-за стола, лениво почёсывая макушку и оглядываясь по сторонам. Кажется, он успел прикрыть глаза и ненадолго выпасть из мира, упав на пластиковую поверхность.

Который час? Он находит у стены неподалёку циферблат, но слипающиеся от усталости глаза не позволяют чётко рассмотреть время, прикидывая в уме лишь примерное расположение стрелок и собственные воспоминания, когда парень выбежал с работы, желая добраться до дайнера. Обед, судя по всему.

Рядом с ним в ожидании стоит юноша-официант, оглядывающий британца с ног до головы, постукивающий ручкой по небольшому блокноту в руках. Он знает, что прямо сейчас скажет Норрис, но обязан выстоять до того момента, пока постоянный посетитель ресторанчика не откроет рот, чтобы озвучить заказ и отпустить его в сторону кухни. И даже несмотря на то, что они вместе снимают квартиру, здесь ребята видятся гораздо чаще, чем дома. Предпочитают пропадать на работе и по личным делам, не особо вторгаясь в личное пространство друг друга, лишь изредка перекидываясь рядовыми фразами или подколами.

— Да, я со вчерашнего вечера не ел, — отвечает Норрис, потирая глаза обеими руками.

— И откуда у тебя только силы на всю эту болтовню? — так и не сделав ни одной записи-пометки, Пиастри убирает тетрадь. — Окей, сейчас будет.  Может кофе пока принести?

Ненавистные минуты ожидания наступают сразу же, как только юноша помладше удаляется. За разглядыванием повторяющихся узоров на салфетке и пейзажами бодрого города Ландо медленно окунается в свои размышления. Похожие на такой же рельефный рисунок, соединяющихся друг с другом частей, отделяющих мысли, в которых британец снова и снова вспоминает события ночи, а сразу после и рабочее утро. Каждое слово, случайную запинку в прямом эфире и самую забавную шутку, до сих пор необъяснимо пробивающую на глупый смех. Почему-то дольше всего он останавливается на моменте одного из первых звонков: Южный Дикси. Автомагистраль, соединяющая несколько районов между собой. Живой организм, существующий за счёт целой системы внутри. Но с другой стороны это просто дорога. Такая же как и множество других в Майами. Что там может быть интересного?

На этом не следует задерживаться, повторяя одно и то же сочетание букв раз за разом. Только не покидает ощущение, будто мимо парня проходит нечто важное. Своё берёт неукротимое любопытство, вслед за которым Ландо уже накидывает варианты того, как можно выяснить хоть что-то. Коллеги, что собирают сводки новостей ежедневно, могут что-то знать — короткий след. Почему бы не доехать лично, чтобы оценить ситуацию на месте, поспрашивать там кого-нибудь? Город только кажется огромным шумным муравейником, пока не начинаешь задаваться вопросами и копать глубже, понимая, что все его местные жители знают и видят гораздо больше, чем есть на первый взгляд.

— Не забудь оплатить счёт как в прошлый раз, — горячее блюдо с «завтраком», поданным уже в обеденное время, быстро приводит в чувство. Ландо учтиво кивает и тянется за приборами.

— Слушай… — тихо произносит он, привлекая внимание Оскара, собирающегося вернуться к своим рабочим обязанностям, — у вас же тут большой поток клиентов обычно? Многие что-то спрашивают или рассказывают, например?

— К чему ты клонишь? — самая первая и очевидная реакция — недоверие, судя по выражению лица Пиастри.

Иногда во время их разговоров у Ландо появляется ощущение, будто они знакомы целую вечность, понимают друг друга и могли бы гораздо больше времени проводить вместе, развлекаясь как нормальные друзья, а не просто сожители. Но временами показывается обратная сторона медали. На которой чётко видно, какие ребята разные, и что их обособленность в паре с редкими — практически единичными — случаями понимания помогает им, разве что, чувствовать себя комфортнее в одной квартире, но по-прежнему не делает их лучшими друзьями на век. Сейчас именно такой случай.

Чересчур активный интерес и заинтересованность в чём-то — не порок, хоть и ощущается как что-то неправильное. Ландо тянет руку и потирает шею, следуя настойчивому порыву внутреннего волнения. Сомнения в начатом.

— Знаешь что-нибудь о происходящем на шоссе Южный Дикси? Там завелась какая-то новая банда или байкеры, которым нечем заняться?

Следующая реакция — удивление. Слишком неожиданное, странное. Словно юноша ожидал услышать что угодно, кроме этого. Норрис уже не ожидает услышать ответ, исходя из затянувшегося молчания, за которое Оскар успел несколько раз оглянуться, поправить свою форму и засунуть руки в карманы, подбирая самый верный ответ.

— Возможно, но не уверен, что тебя интересует именно это, — впрочем, даже этих слов достаточно, чтобы заинтересовать британца, поспешно потерявшего надежду.

— Ближе к делу, дружище, — он заметно выпрямляется, попутно выходя из своего полусонного состояния. И снова блеск играет переливами яркого солнечного света в глазах, и снова просыпается прежний азарт — предвкушение особенно удачной добычи.

А Пиастри всё также молчит. Мгновенно жалеет о сказанном, взвешивает какие-то «за» и «против», противоборствующие внутри австралийца, желая занять одну чёткую позицию. Ладно мгновенно теряется, не понимая, почему Оск мнётся и не находит себе места. Быть может вопрос прозвучал особенно странно? Да, Норрис мало спал и успел поработать, но рассуждает ещё относительно здраво, да и что такого в обычном вопросе. Только если внезапно открывается странная тёмная сторона, прежде неизвестная парню — альтер-эго своего соседа, связанное с криминалом.

— Эй, это был просто дружеский вопрос, — доносится уже в спину Пиастри.

— Успокойся, мне просто надо позвонить кое-кому.

Фигура официанта оказывается возле телефонного аппарата недалеко от выхода, быстро набирая чей-то номер. Из Ландо вышел бы никудышный шпион, но он намеренно неотрывно следит за всеми движениями парня: как тот не терпеливо постукивает пальцами по клавишам, как наконец открывает рот, дождавшись заветного ответа после длинных гудков, как беседует с неизвестным на другом конце провода, кивает и кладёт трубку. А потом исчезает за дверью, ведущей в сторону кухни.

И что всё это должно значить?

Норрис подрывается и идёт следом, уже намереваясь зайти внутрь, даже несмотря на неодобрительный взгляд ранее приветливой девушки за стойкой. Перед носом неугомонного британца распахивается дверь, и Пиастри протягивает небольшую бумажку, прислонив её прямо к чужой груди, пока ладонь парня молниеносно перехватывает свёрток.

— Южный Дикси, уличные гонки. Если хочешь узнать подробнее, то приходи ближе к ночи, мы будем ждать.

Но Оскар лишь подмигивает и смеётся, оставив друга барахтаться и тонуть в недопонимании, не выдав больше ни одной подсказки и игнорируя все попытки поговорить вновь.

Тотальное неведение, которое само по себе тянет ноги, согласно адресу написанному на бумаге. Ландо так сильно перебирал этот клочок в ладонях, что вот-вот запись, сделанная чужой рукой, готова стать еле читаемой. Но в память особенно сильно врезается сочетание букв и цифр — таинственное место встречи, на деле являющееся всеми забытой автостоянкой, а в километре от неё ни единой живой души. Плетётся туда, не забывая оглядываться по сторонам и прикидывая варианты событий, способные остаться последними мгновениями в его жизни. Потому как явно есть нечто пугающее и не очень приятное в особенной секретности и полной неизвестности, к тому же в отсутствии кого-либо ещё.

И вот уже вдалеке виднеется свет чужих фар, в окружении ещё нескольких автомобилей, а тишину разбавляют ряды абсолютно разных голосов: смеющихся, усиленно спорящих о чём-то, практически переходя на крик, но не из-за особенно гневного настроя говорящего, а скорее из-за темперамента и невозможности говорить тише. Их там несколько человек всего, прикидывает в голове парень, подходя чуть ближе и высматривая наконец среди кучи незнакомцев силуэт своего друга. Оскар практически моментально ловит чужую мысль или же слышит шаги среди всего гомона, или замечает приглашённого гостя, выглядывая из-за чьей-то спины, и махнув рукой, привлекая к себе не только внимание Норриса, но и всех присутствующих, сразу же кинувших взгляд к нему:

Что сразу же останавливает его. Нет, Ландо наконец выдыхает, понимая, что ситуация становится менее пугающей, да и осторожно всматриваясь в лица незнакомых парней, находит там не опасность, а лишь заинтересованность, такое же здоровое любопытство, что привело его сюда. Никакой опасности. Впрочем, если все они окажутся членами какого-нибудь наркокартеля, то очень хорошо прячутся.

Один из них вальяжно сидит, расположившись прямо на капоте машины, другой стоит рядом, поправив свои волосы за последние несколько секунд раза три, ещё двое стоят чуть поодаль от всех – кажется, спор именно этих ребят прежде удалось услышать – и последним во всей компании остаётся Оскар, немного выбивающейся из общей картины своим, очевидно, меньшим возрастом по сравнению с остальными.

— Знакомьтесь, это Ландо, я про него рассказывал, – вытягивая руку вперёд, указывая на новоприбывшего, говорит Пиастри. – А это Шарль, Карлос, Макс и Дэн.

— Привет всем, – торопясь исследовать внимательнее каждого из перечисленных, следуя за быстрым голосом, британец успевает только кивнуть.

Он ненавидит подобные знакомства. Все буквально пялятся на парня, не замечая, как сами вгоняют того в краску и вынуждают прятать глаза в тени нерешительности и смущения происходящим, не рискуя дерзко встретить с кем-либо взглядом. Ландо пытается внушить самому себе, что оказался здесь по собственной воле, а также то, что волен сбежать обратно, не получив ни единого ответа на поставленные им же ранее вопросы. Получается очень слабо, практически шатко. Но стопы всё равно увереннее держатся на земле, не собираясь сделать тот самый – единственный шаг назад.

— Погоди, ты тот тип с радио, которого я постоянно слушаю? – первым вызывается говорить самый высокий из компании. Дэн – судя по быстрому знакомству. – 

 радио, вы ещё постоянно спортивные новости крутите.

Этот голос он уже слышал. Буквально сегодня утром. И с того момент не мог выкинуть несколько фраз из головы, а теперь стоит перед этим человеком воочию, практически не веря в столь странное стечение обстоятельств.

— Ну, да?... Я веду там утреннюю программу. А ты тот тип, который нам сегодня звонил? – по довольному, гордому собой виду, Норрис понимает, что попадает в точку.

— Ага, он решил похвастаться, не подумав, – следующим начинает говорить его «сосед», толкнувший Дэна в бок.

— Вы по-прежнему считаете, что повод был недостаточный? – встречая вместо должного одобрения лишь смешки и покачивания головой, парень хмыкает, хотя широкая улыбка, поселившаяся на его лице, никуда не исчезает.

— Я считаю, что это было лишнее, – Ландо оборачивается, замечая, что голос подаёт тёмноволосый парень, расположившийся неподалёку от машины. Кажется, это Карлос.

Норриса закидывает прямиком в глаз бури. Туда, где его собственные мысли подозрительно затихают в моменте, не зацикливаясь ни на чем из сказанного другими, расселяясь наборами отдельных фактов, не создающих для него самого никакой картины целиком. Вокруг какой-то ураган, стремительно набирающий обороты, потому что парни вновь начинают активно переговариваться между собой и жестикулировать, совсем позабыв обо всём. К ним присоединяется и Оскар. Повернув голову в одну сторону, британец обнаруживает, как единственный, прежде сохраняющий молчание, юноша подходит ближе к носителю испанского акцента и что-то шепчет, кладя руку на плечо. А потом эти двое обращают своё внимание на него самого, пойманного в моменте за наблюдением. И просто улыбаются, практически ослепляя безоружного Ландо своим очарованием.

— Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь вообще происходит? – не выдерживает он.

Если изначальная цель всеми позабыта за непринуждёнными разговорами, то самое время напомнить о ней.

— Это уличные гонки, малыш, – за объяснение вновь берётся Дэн, не теряя инициативности и перекрыв возможность высказаться всем остальным. – Опасно, круто и чертовски незаконно. А ещё неплохая возможность заработать, если нормально катаешься. Прошлой ночью кое-кто из наших ребят выиграл такой заезд.

— И Дэн посчитал, что весь мир должен знать об этом, – ещё один незнакомый голос, принадлежащий, судя по всему, водителю машины, не упускающему момент вернуться к своему капоту. Понемногу все эти звучания начинают путать, выстраивая перед парнем фантасмагорию слов и изображений, разнящихся друг с другом, будь то намеренно или нет.

— Он даже не проставился, друг ещё называется.

— Отметим как-нибудь в другой раз, Дэн, мне сегодня нужна была трезвая голова, — Карлос словно бы пытается оправдаться под грустные вздохи напротив.

— А если гонки незаконные, то… Как вы всё это устраиваете?

— Полиция становится очень сговорчивой за лишнюю пару баксов. Иногда, конечно, везёт, и мы вообще их не встречаем, но, когда ставки слишком высоки, приходится перестраховаться, — ради того, чтобы послушать Шарля приходится обернуться.

— Смысл в том, чтобы заработать денег? — спрашивает у него Ландо.

— Нет, смысл в том, чтобы получить кайф. Это лучше, чем закидываться дурью, например. Мы ковыряемся в машинах, делаем их чуть быстрее — некоторые и чуть красивее — а потом гоняемся на большом скорости. Ты поймёшь, когда попробуешь, — вступается Оскар.

Значит, Норриса заочно записали в число желающих поучаствовать.

— Можно тебя на минутку? — подойдя ближе к Пиастри, он тянет того за плечо, отводя чуть в сторону так, чтобы избавиться от лишних ушей, всё равно не упускающих возможность подслушать. — Это всё круто, но… Ты мог бы и рассказать, что участвуешь в подобном. Давно ли? Просто… Интересно.

— Не знаю, полгода или около того. Логан катается уже давно, скажем так… Это был вопрос времени, когда он предложит мне поехать вместе с ним, — упоминание общего знакомого, по совместительству очень хорошего друга Пиастри, вынуждает не слабо удивиться. — Мне казалось, что нет смысла рассказывать об этом, потому что у тебя вроде как своих забот достаточно, тем более ты так загорелся этими ночными «подработками» в клубе. А тут… Раз уж сам спросил.

— Занят на работе. У нас сегодня маленький состав, с остальными познакомишься как-нибудь в другой раз.

Ландо ещё раз оглядывает всех присутствующих из-за плеча. Рядом с ними самые настоящие монстры — автомобили разных марок и абсолютно разных калибров, стоимость которых оценивается как жалование парня за десяток лет, наверное. Всё ради того, чтобы проехать по ночной магистрали под прицелом заинтересованной публики и продемонстрировать не только мощь машины, но и собственные умения в управлении ею.

Мир, сошедший с кассет. Кино о чём-то очень крутом и впечатляющем, разряжающем простых людей, далёких от экстрима, позволяя почувствовать на собственной шкуре свободу скоростной езды, пропитанную запахом резины, машинного масла и сигарет.

И в этом мире почему-то существует Оскар. Норрис думал, что знал про своего соседа достаточно много, чтобы создать в уме образ простого парня со своими увлечениями. Теперь же выясняется, что легко видеть перед собой фикцию, потому что смотрел и находил на самом деле недостаточно.

— Ребятам нравятся зрители и когда их тачками восхищаются. Тем более я сказал им, что тебе можно доверять, если вдруг захочешь попробовать или остаться.

— Ты хочешь, чтобы я попробовал? Оск, я не помню, когда вообще последний раз был за рулём!... — где-то среди вещей должно валяться его водительское удостоверение, полученное ещё в родной Великобритании. — Это же ещё сложнее, чем просто водить тачку.

— Возможно, — пожимает плечами австралиец, словно бы оставляя всё сказанное без внимания. — Доедем до одного места и обратно, ничего более. Только чуть быстрее, чем это делают рядовые водители.

— Ты хотел сказать: «раза в два быстрее».

— Сплетничаете? — сзади к парням подбирается Шарль, оказываясь между ними и приобнимая обеими руками. — Лучше возвращайтесь к нам.

Но вместо этого вся оставшаяся компания проявляет инициативу первой и подходит к секретничающим. Небольшие зацепки постепенно тянут за собой длинный след — намёк дальнейшего развития событий, о котором стоило бы догадаться гораздо раньше, думает про себя Норрис.

— Честно говоря, мы не должны были сегодня собираться и сделали это только, потому что Оскар очень настоял. Поэтому может не будем терять время и по машинам? — судя по всему, пребывая в нетерпении или напряжении, Макс напрямую обращается к британцу, ожидая ответ.

— Покажем класс! Ты как, Ландо? — в дело опять вступает особенная энергичность Дэна. — Можешь выбрать себе личного водителя на вечер.

Шарль и Макс одновременно отзываются, выстраивая чёткие границы и оставляя за собой право ехать в одиночестве. О причинах такого поведения следует позже расспросить у Пиастри, однако, некоторые неоднозначные взгляды, больше похожие на игру в теннис с множеством подач с одной стороны другой, прямо кричат о какой-либо личной подоплёке.

— Может наш сегодняшний победитель пустит тебя к себе пассажиром? — в голосе австралийца проскакивает хитрость, пока сам он заигрывающе играет бровями, поглядывая на Карлоса. — Покажет, чему его научили годы жизни в Хайалии.

— Без проблем, cabron. Запрыгивай, буду твоим первым напарником.

— Ландо, можешь поехать со мной, если хочешь, — сразу же ограждает Пиастри.

Ландо поднимает на него глаза, обнаружив в глубоком взгляде юноши обеспокоенность под сведёнными бровями. Возможно, он хотел бы, чтобы друг лишний раз не рисковал, поддаваясь на чужие уловки и играя по не честным правилам, ощущая впоследствии груз вины за нечто непредвиденное. И ответом на это будет безмолвная просьба о прощении, накладывающаяся на попытку объяснить свои мотивы.

— Из Хайалии, значит? Поехали.

— Оскар, погнали тогда со мной. У нас будет своя австралийская тусовка.

Только никакого мотива в этом нет. Он банально ведётся на чужие уговоры как подросток, который хочет показаться перед более старшими и опытными ребятами. Ведомый одной лишь слепой надеждой не наделать глупостей и остаться в итоге в живых — это главное.

— Не забудь пристегнуться, не хочу потерять своего пассажира.

Это было первое, что сделал Ландо, как только сел внутрь салона. Помимо того, что провёл рукой по приборной панели с восхищённым взглядом и ещё несколько раз по окружению вокруг. Еле соприкасаясь с материалами под подушечками пальцев, боясь сделать лишний вдох или необдуманное действие, вслед за которое придётся извиняться или оплачивать дорогостоящий ущерб. Карлос краем глаза ловит все эти движения и тихо-тихо смеётся, нарушая блаженную тишину. По-доброму, восхищаясь искренним, детским интересом. И не торопится заводить машину, несмотря на несколько интенсивных гудков им в спину — прямых намёков сдвинуться с места.

Выезд со стоянки плавный, неторопливый. Если бы не звук мотора, щекочащий нервы британца, от которого по позвоночнику и рукам тянутся толпы мурашек, то он даже попросил бы включить приёмник. Наполнить момент какой-то мелодией, придать вкуса и атмосферы, чтобы в собственной памяти отложить происходящее на уровне подсознания; чтобы чей-то поп-сингл потом напоминал о том, как Норрис попался в ловушку жизни и не отказался от того, чтобы прикоснуться к чему-то абсолютному новому для себя. Острая грань свободы, прежде неизведанная им. Лишь бы не пораниться.

Чем больше они проезжают, тем сильнее набирают скорость. По началу это похоже на хаотичный парад, выстроившейся друг за другом кавалерии, не нарушающей условной очерёдности. Но город вокруг них уже спит, ленивых зевак на дороге становится всё меньше, а жажда адреналина завладевает телами, что переходят в режим своеобразного «автопилота». Первыми обгонять бросаются Дэн и Оскар, отсалютовав напоследок своим соперникам. Карлос не торопится повторять чужой манёвр, сохраняя драгоценное равновесие своей позиции «между» несколькими машинами разом. Макс и Шарль позади, пока ещё занятые друг другом, занимают две полосы разом: что-то вроде специфического метода взаимодействия между собой, остающегося непонятным для всех остальных. В это не стоит влезать, ведь однажды одному из них станет скучно, и начнётся атака на того, кто впереди, а до того момента есть время привыкнуть к другой скорости, ощущая, что мир за окном проносится гораздо быстрее.

Возможно, решение прорваться вперёд внезапно, только в зеркало заднего вида, испанец замечает, что уже через пару минут Шарль начинает отставать от своего оппонента, или же второй наоборот выбивается в лидеры, потому приходится действовать ситуативно. Перестраиваться и пытаться приблизиться к двум австралийцам, наивно позабывшим о том, что позади них ещё есть люди. Оказаться на одном уровне и давить в пол сильнее, чтобы волнение проникло под кожу. Ландо ощущает, как практически прилипает к сидению, прижимаясь к нему сильнее, ощущая как нежная кожа на шее начинает сливаться с обивкой. Одна ладонь держится за дверь, сжимая её пальцами. Сердце бешено стучит не то от какого-то абсолютного ликования внутри, когда колёса их машины оказываются в считанных сантиметрах впереди соперников, не то от страха. Безрассудно доверить свою жизнь первому встречному человеку, надеясь, что на большой скорости тот не позволит транспортному средству улететь куда-то с асфальта. И всё же Ландо делает это. Поворачивает голову и смотрит на Карлоса, сжимая губы, вдыхая и выдыхая одним лишь носом.

part the one and only

Формула-1

Джен

Фанфики

Friendship

Альтернативная реальность

Лучшие друзья

AU: Другая эпоха

Уличные гонки

Дружба

1986 год. Майами, штат Флорида. Его жизнь — работа на радио, музыка и мечты однажды добиться большего. Ландо далёк от того, что происходит на улицах ночного города, зная лишь его клубную сторону. Но один утренний звонок, одна череда случайностей откроют свободный Майами с иной, гоночной стороны.

the south dixie boys

Содержание

part the one and only

Комментарии (0)