Если любовь есть, то это смертельный яд. Если другой человек может проникнуть внутрь тебя и остаться там, а ты не в силах его выгнать.

Канни Мёллер. «Баллада о Сандре Эс»

Рейнира думала, что огонь был её наказанием. Она ошиблась: очнуться вновь, десятки лет назад, — вот её наказание.

Тайные проходы больше ничего не скрывали от неё. Она оказалась в тронном зале глубокой ночью, когда не осталось ничего, кроме очертаний Железного трона в игре лунного света.

Рейнира смотрела на него и видела своих мальчиков. Своих идеальных кареглазых мальчиков. Рейнира прикоснулась к ржавым клинкам, но почувствовала только насыщенный запах крови в покоях своей матери. Когда родилась Висения, тоже было так много крови… Она закрыла глаза, стискивая зубы и пытаясь сдержать стон, но во тьме её ждал только лживый шёпот Мисарии и широко распахнутые от ужаса глаза её Эгга. Призрачный огонь лизал её ладони, но — Боги! — как же ей было холодно.

Силы покинули её, и она опустилась на колени перед троном.

Ради чего всё это было? Мейгор убил брата, Джейхерис I умер в одиночестве, Визерис сделал всё, чтобы после его смерти разразился кризис престолонаследия. Она любила отца в той же степени, в какой и ненавидела. Он называл её мать своей величайшей любовью и снова женился ещё до того, как Рейнира перестала носить траур; он назвал её наследницей, а потом выдал замуж за мужеложца, чтобы исправить свою ошибку.

Рейнира распахнула глаза. В свете луны сверкали наконечники мечей за спиной трона. Ей снова чудился их алый отблеск. Возможно, Семеро выковали Железный трон руками последних драконолордов. Возможно, они прокляли всех, кто сидел на нём. Один за другим, мужчины её Дома, принимали решения, за которые платили их дети. Каждый из них предпочёл свои амбиции и королевство своей семье. Каждый из них остался в её памяти новым списком трагедий для Дома Таргариенов.

«Дом Дракона может уничтожить только он сам». Так ты говорил, отец? Когда каждый раз увольнял Деймона, но принимал все 

 победы, как свои? Ты помнил об этом, когда брал в жёны бесполезную дочь второго сына, чтобы отдать 

 дочь вместо извинений? Короли не женятся на детях слуг, и всё же они были здесь.

У Рейниры не осталось слёз для своей судьбы, у неё не осталось сил для требований справедливости. Огонь поглотил её — пепел унёс морской ветер.

Железный трон того не стоил. Вестерос того не стоил. Её отец того не стоил. Даже в своей смерти он смог нанести ей ещё один удар. Он был мёртв для неё, и ничего не изменилось. Рейнира не должна была вымаливать у него защиту и поддержку. Она не должна была… и она умоляла. Как умоляла её мать на родильном ложе, как умолял годами Деймон.

Рейнира задрожала. С неё было достаточно.

Деймон (у неё не было сил оплакивать ещё и его) всегда баловал её и осыпал подарками. Не было изгнания, из которого он не вернулся бы с изысканной мебелью, рулонами самых редких тканей, сияющих украшений или редких книг. Рейнира не без улыбки признавала, что он не только избаловал, но и погубил её для любого другого мужчины. Это даже не было ухаживаниями, а с ним всё равно никто не мог сравниться.

Деймон подарил ей особняк в Пентосе с личным пляжем, содержанием и драконьим логовом для Сиракс. Пока её родители вздыхали от того, как дорого и расточительно это было, Рейнира вложила бумагу о владении в одну из книг вместо закладки и попросила его отвести её поесть лимонных пирожных. Да, избаловали её совсем не родители.

Бумаги всё ещё были у неё. Лежали там же, где она их и оставила. В её любимом сборнике валирийских песен (который тоже для неё достал Деймон).

Рейнира оставила после себя письмо отцу и подписанное отречение.

Она исчезла ночью. Связь с Сиракс ещё никогда не была такой горькой. Её леди как будто всё знала и понимала, как будто её душу терзали те же потери. Может, так и было, может, Боги не были благосклонны и к её Золотой леди.

Им пришлось сделать остановку на Драконьем камне. Мейстер Герардис смотрел на неё так, точно знал, что Рейнира задумала, но лишь принял её с мягкой, почти отческой улыбкой и распростёртыми объятиями. Это разбило бы ей сердце, останься от него хоть что-то.

Прошлое продолжало рвать её душу.

В Пентосе было… хорошо. Магистр Давос, который присматривал за особняком, оказался другом Деймона и пообещал направить вереницу слухов о появлении всадницы на золотом драконе дальше, вдоль Узкого моря. Рейнире хотелось смеяться: имя Деймона всё ещё продолжало защищать её. Даже в прошлом (настоящем).

Возможно, было что-то такое в её взгляде или словах, что сказало магистру больше её сухих объяснений. Рейнира была благодарна ему за тишину и покой и за то, как он оградил её от нежелательного внимания.

Ей нравились тихие дни в особняке.

Иногда она слышала детский смех, и её внутренности скручивало в тугой комок. Иногда морской бриз приносил с собой тёплые воспоминания. Он напоминал ей о тех днях, наполненных смехом и радостью, когда её семья была счастлива на Драконьем камне. Иногда она рефлекторно звала Деймона, чтобы спросить у него совета; или Люка, чтобы послушать о его тренировках; или искала глазами Джоффри… и вспоминала. Ей даже не дали их похоронить.

Узкое море целовало её кожу и всё, что удерживало Рейниру от того, чтобы позволить глубине поглотить себя — это Сиракс. Её Леди отказывалась выпускать её надолго из виду. Может, она просто знала, к чему стремилась душа Рейниры. В конце концов, Сиракс была её половиной. Не было бы странно, если бы она чувствовала, насколько была сломленная её всадница. А может, Сиракс тоже помнила… Может, ей не хотелось больше разлучаться.

Стрёкот Караксеса был ей слишком знаком, но Рейнира даже не повернулась, когда его массивное тело опустилось совсем недалеко. Она знала, что Деймон вновь победил. Это больше также её не касалось.

Ей было почти завидно от того, как тихо он мог передвигаться даже по хрустящей гальке.

До меня дошли странные новости, дорогая племянница,

 — Деймон не стесняясь уселся на землю прямо рядом с ней. — 

Была какая-то неправильная, жестокая обреченность в его вопросе. Это было наследие их Дома? Принца Бейлона? Какими же жалкими они, должно быть, выглядели в глазах предков.

 — прошептала Рейнира, потому что это было правдой.

Её отец никогда ничего не делал. Он только принимал решения, за которые расплачивались другие.

Рейнира положила голову Деймону на плечо, и он так легко обнял её за талию и притянул к себе. На секунду Рейнире показалось, что она вернулась домой. На одну крошечную секунду она смогла вздохнуть полной грудью. Секунда быстро прошла.

Ей должно было быть больно от того, что Деймон понимал, о чём она говорила. И всё же… У неё не осталось горечи и для этого.

 — просто констатировал Деймон, потому что он знал её.

Это было так просто. Почему Визерис никогда не пытался узнать её, почему видел своего брата только через призму чужих ядовитых слов?

Я бы предпочла, чтобы мой пепел развеяли над Узким морем,

 — пожала плечами Рейнира.

Она всё ещё не смотрела на него. Кажется, у неё не было сил столкнуться с его молодым, живым образом. Она была женщиной в теле юной девы, вновь с чистым разумом, но вместе с этим Боги не дали ей юной души. Ей осталось только собирать собственную по кусочкам.

 — спросил Деймон, зная, что она не ответит ни на один из его реальных вопросов.

Здесь… хорошо. Магистр Давос очень добр. Твоё имя открывает все двери. Я продолжу этим пользоваться?

 — это было почти игриво, похоже на искру в тёмном небе.

Когда я тебе в чём-либо отказывал?

«Когда я умоляла тебя украсть меня и сделать своей женой, а ты бросил меня снова», — хотела ответить Рейнира, но молчала. Всё пустое — всё давно смыло море.

Они ещё какое-то время сидели в тишине, пока Караксес не решил приблизиться к Сиракс и не получил от неё хвостом по морде. Возможно, у её драконицы было своё мнение относительно и Караксеса, и его хозяина. Её Золотая леди почти пылала в каком-то то ли гневе, то ли отчаянии.

Рейнира рассмеялась. Впервые за много лун она искренне смеялась. Хоть у кого-то из них должны были остаться силы рычать и гореть. Хоть у кого-то. Это было правильно. Одна душа на двоих.

 — спросила Рейнира и наконец повернулась к Деймону.

Короли должны сами вести свои войны,

 — с заминкой ответил Деймон.

Он всматривался в неё, словно надеялся найти ответы на мучающие его вопросы.

Деймон вернулся в Королевскую гавань только для того, чтобы узнать, что его племянница отказалась от трона и сбежала. Его брат был без ума от горя и требовал, чтобы Деймон нашёл его дочь. Ему хотелось посмотреть, как Визерис будет умолять. Маленькому злобному и тёмному сгустку обиды и боли в его душе этого безумно хотелось. За каждый раз, когда Деймона увольняли за то, что он не был удобным и лебезевым слугой. За то, что Деймон был драконом, а не сладкоголосой змеёй на груди. Сколько бы раз он ни доказывал свою преданность, сколько бы побед ни приносил, а Хайтауэровская крыса всё равно была ближе его брату. Деймону хотелось посмотреть на умоляющего короля, но его племянница была важнее.

Деймон в любом случае не желал задерживаться в Красном замке надолго. Это место было его домом и всё же он снова и снова сбегал из него. Возможно, он мог понять Рейниру. Свою любимую, избалованную (им же) племянницу. Дракона нельзя было запереть в клетке.

Он знал, откуда начать поиски. Пентос стал бы её первой остановкой, если в Вестеросе её больше нигде не видели. Караксес сам повёл его по верному пути. В конце концов, его дракон всегда мог найти Сиракс, а Деймон — Рейниру.

Он ожидал увидеть наслаждающуюся свободой и полную праведного гнева на Визериса племянницу. Он не ожидал найти почти просвечивающую фигуру молодой девушки с тихим голосом. Море шумело громче. Она вообще ела?

В тот момент, когда его маленький дракон наконец посмотрел на него, Деймон едва подавил в себе желание отшатнуться. Деймон был на войне. Он видел глаза солдат, когда солнце вставало и садилось в алое море, а на дне бочек с провиантом не было ничего, кроме голодной смерти. Рейнира 

 была смотреть на него так. Его дорогая племянница не должна была смотреть на него мёртвыми, рыбьими глазами.

Если его первой реакцией было замешательство, то прямо за ним пришла ярость. Чистая, ничем не прикрытая драконья ярость. Что — пекло его дери — 

 Визерис? Деймон был жесток, он чувствовал себя как дома посреди хаоса и насилия, но не было ничего, что он поставил бы выше своей семьи. Рейнира была обожаема им с момента своего рождения. Он без раздумий казнил тех, кто смел отзываться о ней плохо. Его маленькая принцесса-дракон. Его будущая королева, единственная, кого он был согласен видеть на троне, кроме себя.

Сиракс вновь была недовольна Караксесом (избалована была не только Рейнира). Это вызывало у Рейниры смех, и Деймон заметил знакомый огонёк в её глазах. Всего на пару секунд. Пару жалких секунд.

Она попыталась вновь спрятаться от его взгляда, но он не позволил, осторожно, но настойчиво удерживая её подбородок.

Что случилось, мой маленький дракон? Чью голову я должен тебе принести?

 — шептал он взволнованно и едва сдерживая обуревающую его ярость.

Гнев всегда был твоей первой эмоцией, когда на нашу семью нападали

На её губах замерла невесомая улыбка. Её взгляд остекленел, будто память затянула её в свои пучины. Она так и не ответила. Просто закрыла глаза и прижалась к его груди. Деймон прижал её к себе, желая утешить, 

, что ей нужно утешение. Пока Рейнира не обмякла, и он не понял, что она просто потеряла сознание.

Что. Блядь. Случилось? Если это окажется связано с шлюхой его брата, Деймон клянётся пламенем, он станет изменником, но скормит суку вместе со всеми её выблядками Караксесу.

Деймон отнёс Рейниру в особняк и уложил в кровать. Он велел слугам послать за лекарем, а затем потребовал, чтобы служанка рассказала, как питается её госпожа.

— Прошу прощения, господин, — женщина склонилась в глубоком поклоне, — но госпожа мало ест. Иногда даже почти не пьёт. Я каждый раз боюсь, что её унесёт течением, когда она в очередной раз уходит плавать. Слава Рглору, её огнедышащий зверь всегда рядом и сам бросается в воду, когда госпожа заходит слишком далеко. Мы пытались упросить её съесть ещё или выспрашивали, что она любит, но она немногословна.

Деймон осторожно сжал руку Рейниры, отгоняя от себя видение того, как хрупкое, маленькое тело уносят волны. Её валирийский, один из низких диалектов, даже не вызывал у него отвращения. Его мысли просто не могли сосредоточиться на чем-то кроме Рейниры.

— Это Сиракс, — слабо поправил Деймон, желая отвлечься от терзающих его разум видений и мыслей.

Рейнира не должна была быть такой… безжизненной. Это не про неё.

Когда Рейнира была маленькой и пришла пора переселять Сиракс в Драконью яму, она закатила истерику, заявив, что никогда не расстанется со своей Золотой леди. Её пытались уговорить или умаслить все, включая самого Деймона. Рейнира была непреклонна, грозно топала ножкой и рычала на всех. Когда Визерис решил силой увести драконицу, Рейнира так разозлилась, что велела Сиракс укусить Визериса. Сиракс не надо было просить дважды. Кусать она любила всех (включая Караксеса и Деймона и исключая только саму Рейниру). Только слова Деймона о том, что Караксес обязательно присмотрит за её любимицей, убедили Рейниру рассмотреть (не принять) его предложение.

Рейнира никогда не сдавалась, рычала и принимала только свои условия. Она была… ярким пламенем в мрачных коридорах Красной крепости. Его маленький дракон. Его единственная отрада после смерти Эйммы. Единственный человек, который никогда не пытался сделать из него кого-то другого.

— Она любит лимонные пирожные  и яблочные кексы. Лучше всего иметь поднос тарталеток с лимонным кремом. Она сама часто не замечает, как съедает их в течение дня, — продолжал инструктировать он. — Приготовьте пока, как умеете, позже я пришлю вам в помощь тех, кто знает её любимые рецепты.

Проще было говорить что-то и строить в голове планы, чем признать, что Рейнира пыталась убить себя. Не напрямую, самоуничтожение не всегда было в том, чтобы броситься на меч. Деймон кое-что об этом знал. А может, она и пыталась сделать это… Просто Сиракс не позволяла.

Боги… Что Деймон упустил? Его шпионы в замке продолжали докладывать ему о делах при дворе, но всё было нормально. Не было никаких громких скандалов, и Отто вёл себя обычно.

Что он упустил? Что сделал Визерис опять? Ему хотелось рассмеяться от того, насколько горчила эта мысль. Он так привык к изгнаниям от собственного брата, что, казалось, похоронил весь гнев в себе. Упрятал обиду в самые дальние уголки души. Смирился с тем, что от дракона осталась только безропотная овца. Это не должно было коснуться Рейниры. 

Он не знал, сколько так просидел в молчаливом ожидании.

— Господин, магистр Давос прислал вам своего личного лекаря, — представила вошедшего мужчину служанка.

Деймон кивнул, позволяя ему пройти.

Он не потрудился запомнить его имя, просто молча наблюдал за тем, как старичок осматривал Рейниру, слушал пульс, выспрашивал служанку о состоянии её госпожи, что она ест, как часто и ещё… Вся болтовня слилась в единый поток.

— Ваше Высочество, — чопорно начал лекарь, откашливаясь и немного нервно смотря на Деймона.

Даже в Пентосе (тем более в Пентосе) у него была весьма кровавая репутация.

— Не испытывай моё терпение, — огрызнулся Деймон.

— Да, да, конечно. У Её Высочества… истощение, физическое и, судя по рассказам слуг, ещё и душевное. Это не болезнь тела. Я могу только посоветовать тонизирующие и укрепляющие настойки, а также рекомендовать начать хорошо питаться и давать телу небольшие физические нагрузки. Это всё.

Деймон и сам так думал. И всё же часть его хотела, чтобы у всего этого было какое-то простое объяснение и решение.

Он велел дать лекарю золота и отпустил.

 — Рейнира забормотала во сне, и всё внимание Деймона тут же переключилась на неё. — 

Только не он… Только не он… Деймон!

Тихий вечер покоев разрезал громкий крик, заставив Деймона вздрогнуть и начать её будить.

Нира, Нира, проснись, пожалуйста, я здесь,

 — Деймон склонился к ней, осторожно тряся за плечи.

— Это не поможет. Позвольте, господин. — То, с какой привычностью служанка сунула под нос Рейнире мешочек с нюхательной солью, заставило что-то внутри Деймона болезненно сжаться.

Это было не в первый раз. Боль привычно обратилась в гнев.

Он, блять, убьёт Визериса.

Рейнира почти мгновенно очнулась. Она заплакала, впиваясь в свои плечи и медленно раскачиваясь на месте. Деймон бросился к ней, отводя её руки в стороны, чтобы она не навредила себе, и позволяя ей уткнуться в своё плечо.

Деймон… Деймон, не бросай меня, не бросай меня больше,

 — она так отчаянно цеплялась за него, словно он был всем, что существовало во вселенной.

Но закончит он точно этой андальской шлюхой и её выводком блядских полукровок.

 — отвечал он ей, и что-то в нём дрожало от понимания, что если он так поступит, то это станет последней их встречей.

И мейстеры, конечно, эти серые крысы, которые зарезали Эймму, его добрую сестру.

Я больше так не могу, не могу!

 — её крики оставляли ожоги хуже триархийский стрел.

Кто ещё? Планированием чьего ещё убийства он мог занять мысли?

Я здесь, Рейнира, я здесь,

 — шептал он и надеялся, что она верила.

Она продолжала бессвязно бормотать, а он  — шептать слова успокоения. Это истощило её ещё сильнее, и она снова уснула. Деймон надеялся, что это сон, а не очередной обморок. Четырнадцать, как они здесь оказались?

Он уложил её и оставил на попечение служанок, чтобы они переодели её.

Была глубокая ночь, когда она нашла его на балконе с бутылкой вина с Летних островов.

 — тихо заметила Рейнира.

Теперь он лучше понимал, почему её голос был так тих.

Любовь мертва, но вы держитесь

cherry cobbler

lukerclub

Вернувшись в прошлое, Рейнира больше похожа на выгоревший остов, чем на дракона. Собирать осколки приходится Деймону, расплачиваться — всем остальным.

Дом Дракона

Рейнира Таргариен/Деймон Таргариен

У дверей Рая нас нет

ru-u-dverei-raya-nas-net-cherry-cobbler-beta-lukerclub

У дверей Рая нас нет

Содержание

Любовь мертва, но вы держитесь

Комментарии (0)