Алина

Екатерина

Елена Олеговна

Иван

Илья

Максим

Мать

Настя

Павел Александрович

Чья-то мать

Первый вопрос, который возникает, когда я открываю глаза: где я?

Вокруг незнакомая обстановка чужой квартиры, захламлённая вещами, бутылками, чьей-то одеждой и пепельницами разных размеров и цветов на подоконнике. Боже. Что вчера было? Почему я ничего не помню?

Ощущаю подкатывающую тошноту и сажусь на диване. Оглядываюсь и натягиваю повыше одеяло. Мне не нужно смотреть, чтобы знать: я без одежды. Без одежды в чужой квартире. Спокойно, только дыши. Ничего страшного не случилось, я целая и невредимая, без синяков на руках. А что это значит? Что в квартиру я шла сама, по своей воле, с человеком, которому доверяю. Верно ведь?

Свою одежду я замечаю на стуле, сваленную в одну кучу. Морщусь. Я бы никогда её так не сложила. Прислушиваюсь. Тишина. То ли я одна, то ли хозяева спят беспробудным сном, что мне очень на руку. Обмотавшись тяжёлым одеялом, я максимально тихо соскальзываю с дивана, подбираюсь к мятой горке и начинаю её разбирать. Воспоминания потихоньку возвращаются, и когда я касаюсь своего ожерелья (удивительно, как его никто не стащил?), меня озаряет, что вчера я была на выпускном у одиннадцатых классов. Вот и платье – строгое, с закрытым наглухо верхом и длинной юбкой до колен, но очень красивое, из тонкой ткани небесного цвета.

Три года назад я выучилась на учителя русского языка и литературы, и в жизни мне достался золотой билет. По рекомендации отца и его влиятельных знакомых меня взяли на работу в лучшую частную школу города, где я проработала до настоящего времени. Обучение там стоит родителям несколько сотен тысяч в год за одного ребёнка. 

Отличное место работы, репетиторство, плюс ежемесячные подарки от папы – и вот я получаю несколько сотен тысяч в месяц. У меня даже есть свободное время, чтобы тратить все эти деньги. Прекрасная репутация, любовь учеников и признание их родителей, уважение отца. Единственное, что меня может волновать в такой безоблачной жизни – что случилось вчера на выпускном?

Сую ожерелье в сумочку, которая висит тут же, на спинке стула. Странно. Я не имею привычки заносить сумки и рюкзаки в комнату, оставляю в прихожей. Ладно, неважно. В голове по-прежнему сумятица. Я чётко помню, что пришла на выпускной, поздоровалась с коллегами и дождалась церемонии вручения дипломов. А дальше – пустота.

Одеяло слишком тяжёлое, да и какой смысл закрываться, когда в комнате никого нет? Быстро оглядываюсь на дверь и скидываю его. Справляюсь с бюстгальтером, поднимаю ногу, чтобы надеть трусики.

Подхватываю одеяло и закрываюсь, но знаю, что поздно.

Доброе утро, Екатерина Николаевна. Как спалось?

Лебедев… Илья. Что происходит? Зачем ты меня сфотографировал?!

На пороге комнаты в белой футболке и чёрных джинсах стоит мой самый нелюбимый ученик. Он широко улыбается и чуть ли не светится, как ясное солнышко, убирая в задний карман телефон.

Сфотографировал? Когда? Не помню такого.

Спорить с ним бесполезно, да и я не в том положении.

Этот нахал, не обращая внимания на то, что я в нижнем белье и одеяле, проходит в комнату и плюхается на диван.

Нельзя вам пить, Екатерина Николаевна. Как же можно не помнить, что было вчера, и как вы здесь оказались?

Я выпрямляюсь, пытаясь показать, что ему меня не сломить.

Илья поднимает руки, а потом подмигивает как-то уж совсем по-свойски.

Вы мне вряд ли поверите, Екатерина Николаевна. Я сам до сих пор не верю. Лучше показать, чем рассказать. Садитесь.

Он легонько хлопает по дивану рядом с собой, я хмурюсь. Ещё чего. Я не собачка, чтобы выполнять команды, к тому же я до сих пор не одета. Поднимаю одеяло выше, чтобы оно скрывало плечи, и замечаю, как Илья разочарованно морщится. Однако его взгляд скользит вниз, по моим голым ногам, и я поспешно сажусь на стул.

Екатерина Николаевна, нам нужно сесть рядом, чтобы я смог вам показать. 

Терпеливо объясняет мой ученик и быстро проводит рукой по светлым волосам, рассыпанным в якобы случайном беспорядке. Показушник.

Я сейчас в неприглядном свете и не могу сидеть рядом с тобой.

Это разбивает мне сердце. После всего, что между нами было этой ночью?

Кажется, моё собственное сердце подпрыгивает к горлу, а голос резко пропадает. Это же шутка?

Обещаю, что не буду вас касаться, если вы не захотите. Я не насильник, знаете ли. Ну что, начнём.

Он листает что-то в телефоне, а я нахожусь в полном смятении. Что мне делать? Встать, подсесть к нему? Нет, ни за что. Остаться сидеть?

Вот это видео с церемонии награждения.

Илья включает и добавляет звук, так что я понимаю, что происходит, без картинки. Это я помню. Прекрасно помню. 

А вот тут всё закончилось, и мы пошли к столу. Извините, я не снимал, наши столы стояли чересчур далеко. А дальше начались танцы, и вот тогда, Екатерина Николаевна, вы украли моё сердце.

Подросток снова включает видео, слышится музыка, чьи-то выкрики и хлопки. Я слышу знакомые голоса:

Треш, это точно наша Екатерина Николаевна?

Мне жутко хочется подойти и посмотреть, но я сижу, потому что мне страшно. Илья дипломатично поясняет:

В этот момент вы залезли на преподавательский стол и начали танцевать… М-м-м… Как бы это назвать? Нет, я не знаю. Гибкость у вас, конечно, просто офигеть.

Я закрываю пылающее лицо руками и слышу свист и улюлюканье с видео.

Ага. Гибкость. Ну, дальше я не стал снимать, там было неинтересно. Вас пытались спустить со стола, в итоге туда залез директор. Ему пришлось танцевать вместе с вами, чтобы вы согласились слезть. 

Так. Это фото, фото, снова фото. О! Помните фонтан на первом этаже в холле?

Я медленно киваю, не отнимая руку от лица. Уверена, директор, друг отца, уже всё ему рассказал, так что дома меня ждёт знатная головомойка. Какой позор.

Вы позвали нас купаться. Кто-то притащил шампунь для пены. Откуда он в школе – не спрашивайте. Кстати, вода оказалась довольно тёплой.

Вам нечего стыдиться, мне всегда хотелось это сделать. Мы были все мокрые, а вы в… Эм… В платье… Оно промокло и прилипло к вам. Тогда историк попытался вам помочь и отдать свой пиджак. Неловко вышло. Он тоже весь промок. О! Вот здесь уже снимали. Не я, конечно, мой друг Тёмыч.

Я усмехаюсь, потому что хуже просто не может быть.

Потому что я был занят другим.

Кажется, он смущается и отчего-то медлит.

Добей меня. Я должна знать.

Илья, коротко вздохнув, включает видео. Я, конечно, не вижу, что там происходит, но слышу чьи-то вопли, а потом громогласный крик завучихи:

Вы… Вы что себе позволяете?! Проститутка! Вон! Вон отсюда!

Её крик подстёгивает меня. Я вскакиваю неожиданно для Ильи, он шарахается в сторону, но я быстрее. Выхватываю у него телефон и вижу себя в фонтане. Себя и Илью. Я, крепко обхватив парня за талию, бесстыдно прижимаюсь к нему и… целую прямо в губы под одобрительные крики подростков.

Кажется, в голове мутится, потому что комната резко падает на меня. Илья успевает меня подхватить, одеяло выскальзывает из пальцев, но я даже не сопротивляюсь. Какой смысл? Моя жизнь разлетелась на куски вчера, в этом самом фонтане. Парень бережно укладывает меня на диван, укрывает и, помявшись, протягивает мой смартфон.

Вы меня извините… Я его убрал, потому что он постоянно вибрировал, всю ночь.

Он почему-то красный и не смотрит прямо. Куда подевалась дерзкая уверенность? Но мне плевать. Я не хочу смотреть, но почему-то беру телефон, снимаю блокировку и вижу сотни звонков и сообщений во всех возможных мессенджерах.

Листаю, выхватывая самые важные послания.

«Екатерина Николаевна, вынужден вам сообщить, что мы с вами прощаемся. Надеюсь, что вы найдёте себя в другом месте. Без уважения после вчерашнего, Павел Александрович».

Понимаю и разделяю его негодование. Я тоже не знаю, где взять к себе уважение после вчерашнего. А вот насчёт нового места – чушь. Меня больше ни в одну школу не возьмут, даже в какой-нибудь крохотной деревеньке.

«Шлюха! Да как ты могла учить моих детей?!»

Последнее сообщение вонзается в треснувшее сердце и разносит его на куски:

«Домой можешь не возвращаться».

Оно от матери. Отец, видимо, не пожелал мне даже написать. Ещё бы. Я отключаю телефон, отворачиваюсь к стене и накрываюсь одеялом с головой. Подтягиваю ноги к груди и утыкаюсь лбом в колени. Больше спешить некуда. Моя жизнь, которая ещё неделю назад была идеальной, закончилась.

Три года назад я выучилась на учителя русского языка и литературы, и в жизни мне достался золотой билет. По рекомендации отца и его влиятельных знакомых меня взяли на работу в лучшую частную школу города, где я проработала до настоящего времени. Моя жизнь закончилась, когда на выпускном у одиннадцатиклассников я поцеловала самого ненавистного мне ученика.

Училка

Комментарии (11)