Ее платье словно соткано из жемчуга и морской пены.

Чайльд протянул к ней руки, и живот скрутило от тягучего ощущения тоски, которое и побудило его двигаться вперед — к ней. Каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего — коварные пески утягивали его назад, угрожая поглотить целиком. Отчаянный крик сорвался с его горла.

Она кинула ему взгляд через плечо, ее светлые локоны развевались на ветру, отчасти скрывая девичье лицо. Мрачно-серые облака потрескивали от молний.

— Кто ты? — закричал он, но его слова потонули в гулком раскате грома. Она лишь улыбнулась ему — ласково и безмятежно — а затем обернулась, продолжая смотреть в морские дали.

. Темные волны гулко разбивались об утесы скал, и даже твердый камень рассыпался под ударами разгневанной природы. Стройная девушка, чьи волосы напоминали тончайшую золотую пряжу, никогда бы не выжила, вздумай сделать еще хотя бы несколько шагов в сторону шторма. А он совсем не хотел ее смерти.

Ему в срочном порядке нужно было что-то сказать, но слова так и повисали на кончике языка, оставаясь невысказанными. Чайльд даже не знал ее имени, но он должен был что-то предпринять. Он не мог просто позволить ей ускользнуть.

Волны словно тянули деву к себе. Босые ноги делали шаг за шагом, приближая ее к самому краю — прямиком в объятия морской пучины. Он видел, как мутная вода облизывает лодыжки, а белое платье колышется под натиском ветра. Она казалась спокойной и расслабленной; ее руки тянулись в небо, приветствуя неизбежный шторм.

, — этот голос, казалось, звучал где-то за гранью жизни и смерти. — 

Приди ко мне, подобно Солнцу, восходящему из морских глубин. Найди меня, и я одарю тебя всем, о чем ты только мог мечтать.

Охваченный страхом и отчаяньем, он рванулся вперед, кое-как вытаскивая ноги из песка, и дева вновь повернулась к нему. Ее руки по-прежнему были воздеты к небу, позади нее сверкали молнии. Небо озарила белая вспышка. Она улыбнулась; ее рот приоткрылся, чтобы прошептать слова прощания…

А потом его глаза вдруг распахнулись. Его грудь вздымалась, когда он хватал ртом воздух, все еще чувствуя, как дождь хлестает по его коже.

Их встреча всплыла в его голове с ужасающей ясностью.

Морская вода заполонила рот, легкие словно горели, а волны обрушивались на него одна за другой, пока он боролся за свою жизнь на мелководье. Острый песок впивался в колени, и рука быстро нащупала круглый гладкий камень, за который он и ухватился.

Никогда ранее, достигнув суши, он не чувствовал большего облегчения. Застонав, он с трудом выбрался на каменистый берег. Истерзанный организм всячески сопротивлялся каким-либо движениям с его стороны. Одежда неприятно липла к телу, а морской холод пробирал до самых костей. Медленно, прилагая максимум усилий, он поднялся на ноги и огляделся вокруг, пытаясь сориентироваться.

И где он теперь? Этот остров был ему незнаком. Он понятия не имел, куда его занес прихотливый поток — едва ли Чайльд мог в полной мере осознавать всю серьезность своего положения. Мгновение назад они видели кристально чистое небо, но прошел один лишь миг — и вот они уже неслись по течению среди буйного шторма. Свергающиеся с небес молнии царапали корму корабля, а волны, чья высота могла сравниться с башнями старинных замков, грозились сломить паруса.

Охваченный паникой экипаж неистово кричал, но протяжные стоны грома заглушали любые издаваемые ими звуки. Люди приникали к полу в надежде не угодить в морскую бездну, но пара неосторожных шагов — и те уже летели прямиком в объятия смерти. Чайльд смутно помнил, как один из моряков осторожно спустил его на воду. Очередная молния пронзила небесную твердь, и на миг он словно ослеп — его мир озарился ослепительным белым сиянием.

Спустя какое-то время послышался зычный треск, и корабль сперва накренился, а потом провалился прямо в зияющую пасть бурлящего океана.

Чайльд и сам не знал, каким образом у него получилось выжить. Что-то первобытное овладело им; дрожащие руки судорожно метались в поисках чего-нибудь твердого, за что он мог бы ухватиться для опоры. Нащупав нечто длинное и деревянное, он вцепился в это мертвой хваткой, после чего разум наконец-то покинул его. Он закрыл глаза и отключился, увлекаемый бурным течением. Последней его мыслью была смутная надежда, чтобы этот выход в море не стал для него последним.

Обессиленный, он рухнул на берег, отчаянно пытаясь выкашлять остатки соленой воды. Тело сотрясала крупная дрожь. Не выдерживая такого напора, он осел, и, свернувшись калачиком, попытался взять себя в руки. Ему необходимо было обдумать свои дальнейшие действия. Возможно, остров обитаем, и рядом найдутся люди, что сумеют помочь ему, и тогда он сможет отправиться домой.

Но как же сильно он устал. Чайльд не знал, как долго бороздил просторы открытого моря — быть может, утекло лишь несколько часов, а, возможно прошло уже несколько 

. Его сознание постоянно ускользало от него, делая невозможным счет времени, а зрение расплывалось под натиском дождя, боли и истощения. Самым легким решением казалось просто позволить себе ускользнуть в небытие. Просто лечь прямо здесь, на пляже, и больше не просыпаться.

Следующим, что он почувствовал, была тряска. Вмиг им овладело чувство раздражения — и он попытался хотя бы застонать и предпринял попытку развернуться. Его губы разомкнулись, но он не успел издать ни единого звука — приятное чувство прохлады заполонило его рот; ведомый инстинктами, он сглотнул, и с каждым последующим глотком туман в разуме рассеивался все интенсивнее. Какая-то часть сознания подметила, что жидкость имела мягкий, чуть сладковатый привкус.

— Пойдем со мной, — услышал он. Ее голос звучал холодно и ровно на фоне грохочущих небес. Он хотел развернуться, чтобы увидеть своего спасителя, но ощутил, как нечто мягкое коснулось глаз, погрузив его мир в благословленную тьму. Словно бессознательное вновь распахнуло перед ним свои спасительные объятия.

— Не волнуйся. Теперь ты в безопасности.

Когда он вновь открыл свои глаза, то понял, что находится в пещере.

Приподнявшись на локтях, он сощурился от яркого света костра, чьи отблески плясали на скалистых стенах, формируя причудливые силуэты. Тело словно пропиталось болью, и стоило ему повернуться, как шею сковало неприятное чувство зажатости — совсем непривычное для Чайльда ощущение.

Он спешно развернулся в сторону голоса, тут же узнав его: именно эта мелодичная трель коснулась его слуха тогда на пляже. Дева сидела поодаль от огня, светлый лик скрывала тень — и он мог видеть лишь каскад золотых волос, струящихся вдоль девичьего тела до самых бедер. Ее руки свободно расположились на собственных коленях.

— Как вы себя чувствуете?

— Я в порядке, спасибо.

Каждое произнесенное им слово сопровождалось болью, остатки морской соли все еще скреблись в его горле. Он молча сглотнул и вздрогнул, стараясь не обращать внимания на ощутимую пульсацию у основания шеи.

— Всего лишь одна из жителей этого острова. Ничего особенного, — спокойно произнесла она, обхватив руками собственные колени; ее мраморная кожа полыхала в свете костра.

— Меня зовут Чайльд, — сказал он, опасаясь рассказывать ей слишком много. Пускай она и спасла его, но пока он не выяснит куда его все же занесло, и что эта девушка собирается с ним сделать, Чайльд предпочел бы не раскрывать дополнительную информацию о себе.

— Наш корабль потерпел крушение, и меня выбросило в воду. Следующее, что я помню — как я очутился на берегу. Вы случайно не видели еще кого-нибудь на том пляже?

Ее голос был мягким и мелодичным, и он не удержался от искушения склониться чуть ближе, словно загипнотизированный ее тихой песнью.

— Тейват, — ответил он, наконец найдя в себе силы подняться с земли. Подле него располагалась деревянная чаша, наполненная странной субстанцией пурпурного цвета. Его нос уловил слабый травяной аромат, исходящий от жидкости. Он оглядел сосуд с долей подозрения в лазурных глазах.

— У этого острова нет названия, — сказала она, — и живет здесь всего несколько племен, включая мое. Обычно мы особо не контактируем с внешним миром. Вы — мой первый гость за последние несколько лет.

Дева ненадолго замолкла, пока он не услышал ее смех — нежный и словно бы убаюкивающий.

— Вам следует выпить немного. Это поможет восстановить силы.

— Что это? — спросил он и, аккуратно подняв чашу с земли, поднес ее ко рту. Его нос почуял пряный аромат лесных трав, и он чуть поморщился.

— Экстракт волчьего крюка, — пояснила она. — Выпейте это и скоро поправитесь.

Волчий крюк. Он знал о существовании этих ягод. Там, откуда он родом, они являются редкостью. Чайльд вновь с некоторым подозрением втянул носом аромат, исходящий от пурпурно-лиловой жидкости, но затем, немного поразмыслив, решил: уж если эта девушка в самом деле желала ему смерти, ей было бы куда проще убить его мирно лежащим во сне — обездвиженного и неспособного к сопротивлению.

Решившись, Чайльд поднес чашу к губам и сделал несколько глотков. Он тут же поморщился, ведь вкус лекарства оказался на диво горьким. Однако, распробовав жидкость чуть получше, он смог уловить те же сладкие нотки, что чувствовал тогда, на пляже.

— Почему вы спасли меня?

— А почему я не должна была этого делать? — спросила она в ответ с легким удивлением в голосе. — Моей совести не пойдет на пользу чья-то смерть при условиях, что я более чем способна вмешаться.

Он ненадолго замолк, несколько впечатленный ее ответом. Но, так или иначе, Чайльд все еще боялся ослаблять бдительность. Пламя костра вдруг взметнулось прямо перед ним, и он отложил опустевшую чашу в сторону; тепло и сила пронизывали все его тело.

— Почему вы сидите так далеко? Позвольте мне увидеть ваш лик.

Со стороны девы послышался вздох.

— Вы в этом уверены, Чайльд? Знаете, некоторым тайнам следует оставаться под покровом темноты.

Ему казалось странным слышать звуки собственного имени на ее устах. Она произнесла его так, словно читала древнюю балладу — и он ощутил тягучее томление в животе.

— Уверен. Я хочу видеть лицо своего спасителя.

Она легко поднялась с земли — каждое ее движение было исполнено грацией — а затем сделала первый шаг в его сторону, прочь от дальнего конца пещеры и он, кажется, забыл, как дышать. Все мысли улетучились из головы, стоило ему наконец увидеть ее во всей красе.

Она была душераздирающе прекрасна. В омутах медовых глаз он мог заметить отражения горящих углей, а ее нежная улыбка словно пустила волну тепла, захватившую все его существо, вызывая сладкое чувство томления в груди.

Но было кое-что, разрушающее сию прекрасную идиллию. Красота девы ослепляла — слишком уж точеной она была. И это вызывало в нем некоторое чувство дискомфорта.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — спросила она, подойдя к нему вплотную и заслонив собой огонь. Свет, исходящий от пламени костра, осветил контуры ее тела, вновь скрывая девичье лицо в тени.

Он искренне не знал, что на это ответить. Ее вопрос звучал слишком вызывающе.

— Какого ответа ты ждешь?

Она опустилась на колени подле него, девичья рука потянулась к его щеке. Он не успел среагировать должным образом и отодвинуться, да и не был уверен в том, что действительно хотел это сделать. Ее пальцы оказались прохладными и мягкими, и против своей воли он задрожал, привлеченный нежностью ее прикосновения.

— Ты хочешь меня, Чайльд?

Он сглотнул, и в этот раз почти не почувствовал боли — вероятно, сказалось действие лекарства.

— Слушай, это совсем не то, что следует говорить незнакомцам.

— Знаешь, ты можешь овладеть мной, если хочешь, — шепчет она, склоняясь ближе к нему; ее янтарные очи легко ловят его взгляд, а он не в силах его отвести, словно завороженный. — Я спасла тебя, а значит вполне заслуживаю награды. Разве не так?

— Если тебе нужно вознаграждение, я могу обеспечить тебе его, но просить о таком первого встречного — это 

, — начал он, но затем замер, не в состоянии сказать ни слова более, когда одним легким движением она сняла свое белое платье через голову, представая перед ним полностью обнаженной.

Ее тело полыхало в свете костра, и он прикусил губу с такой силой, что, кажется, с той потекла кровь.

— Но я хочу, чтобы ты стал моей наградой, — произнесла она мягким, словно завлекающим, голосом. — Наступила моя очередь помогать племени с деторождением. Но я очень устала от наших мужчин. Прошу, стань отцом моего ребенка. Пожалуйста.

Чайльд замер в нерешительности, понимая, что теперь, когда она подарила ему бархат своей кожи и опьянила близостью их тел, едва ли он сможет просто уйти.

— Но я не уверен, что хочу остаться здесь и растить ребенка. Ты сможешь сделать это сама? Если я уйду?

— Тебе не о чем беспокоиться, — прошептала она, склоняясь ближе; ее теплое дыхание опалило его ушную раковину, и он вздрогнул, не в силах сдержать этот порыв. — Все племя принимает активное участие в воспитании наших детей. Один пропавший без вести мужчина ничего не значит.

Это было все, что ему нужно. Охваченный желанием, он потянулся к ней. Его руки сжали девичьи плечи, увлекая ее вниз, и она покорно отдалась ему, позволяя прижать себя к холодному полу, устланному опавшей листвой. Нежные руки обвились вокруг мужской шеи, притягивая его ближе. Их уста соприкоснулись в легком поцелуе, и Чайльд вновь лишился способности дышать, опьяненный податливостью ее губ. На вкус она словно мед — такая же сладкая и тягучая.

Первые всхлипы слетают с ее чуть приоткрытого рта, и он прижимает деву крепче, не желая отпускать. Ошеломленный, он словно тонет в ней; его руки скользят по обнаженным изгибам, наслаждаясь нереальной мягкостью ее кожи. Возбужденная его прикосновениями, она протяжно стонет — и 

 ее голоса вызывает легкий тремор по всему телу. Чайльд делает один глубокий вдох — запах дождя и океанский бриз заполняют его легкие.

Ее уста исполнены грехом; она шепчет его имя, смыкая их губы в страстных, лихорадочных поцелуях. Чайльд же охвачен странным, неведомым до сей поры чувством отчаяния — ради этой девы он готов отвернуться от всех обязательств, возложенных на него Тейватом, даже если он понимает, что это не вызовет одобрения среди его родных.

Он даже не знал ее имени. Но это не имело значения. Его сердце отбивало бешеный ритм в груди, затрудняя дыхание, когда она обхватила лицо Чайльда нежными руками и уставилась на него с вызовом в медовых глазах. Протяжно выдохнув, он уткнулся носом в изгиб ее плеча, неспособный сопротивляться зову обнаженного тела, что влекло, словно пение мифических сирен.

— Возьми меня, — говорила она, зарываясь пальцами в копну медных волос. Девичьи бедра легонько толкнулись к его собственным, раскрывая всю суть ее вожделения. Он вздрогнул, осознавая, насколько сильное 

 сквозило в мелодичном голосе. От нахлынувших на него чувств неистово кружилась голова; его рука поглаживала тонкую талию, пальцы продолжали ласкать нежную кожу.

— Пока рано, — прошептал он, и она моргнула, глядя на него с нескрываемым любопытством. Чайльд вновь поцеловал деву, жадный до ее сладких стонов. Не в силах сдержаться, она выгнулась ему навстречу, и его рука скользнула меж девичьих бедер, лаская средоточие ее естества.

Она вздрогнула, и он заметил удивление, скрасившее прекрасный лик; удивление, вмиг сменившееся 

, когда его пальцы погрузились внутрь взмокшего лона. И стоило ему начать двигаться, как ее руки судорожно впились в крепкие плечи, ища опоры. Чайльд зашипел, чувствуя, как плотно она обхватывала его; мужские губы инстинктивно находили девичьи, заглатывая ее стоны, пока она дрожала под его пальцами.

Но он еще не закончил. Он хотел исследовать каждый дюйм желанного тела под ним; его губы впились в нежную грудь, задержались на плоском животике, скользнули вниз по ее бедрам, пока не остановились на гибких, стройных икрах.

— Ты потрясающая, — прохрипел он, словно загипнотизированный ею. Дева вздохнула, ее остекленевшие глаза внимали каждому движению; она непроизвольно вздрагивала всякий раз, стоило его губам коснуться чувствительной кожи.

— Тебе нужно… просто разделить со мной ложе, — смогла прошептать она, и он поднял голову, отрываясь от дрожащего тела. Чужие пальцы сжали ее икры, вызывая еще один тихий стон. — У нас мало времени.

— Перед чем? — спросил он, подползая ближе и наслаждаясь тем, как она напряглась под ним; ее губы сжались в тонкую линию в попытке подавить еще один стон. Дева казалась шокированной осознанием бешеной чувствительности собственного тела, что было странно — ведь она так открыто предложила ему себя совсем недавно.

— У нас есть все время этого мира.

— Значит, вот… Как… Ты думаешь, — выдохнула она, вздрагивая, когда чужие губы нашли ее сосок. — Нет, не 

Она хотела сказать что-то еще, но все слова потонули в громком, протяжном стоне; ее руки взметнулись, зарываясь в рыжие волосы, и она с силой прижала его голову к собственной груди.

— Позволь мне услышать больше, — прошептал он, приподняв голову и прижимаясь своими бедрами к ее; сквозь ткань она явственно ощущала его возбуждение. Тонкий вскрик сорвался с девичьих уст, вызывая волну тепла в теле; голова Чайльда кружилась от переполнявшего его желания. — Я хочу услышать все.

Казалось, она с трудом могла говорить. Ее грудь тяжело вздымалась, и дева положила руки на мужские плечи, слегка отстраняя его.

— Больше не надо. Просто раздели со мной ложе, наконец. Пожалуйста.

Мольба, застывшая в янтарных глазах, заворожила Чайльда, вновь лишая возможности дышать в момент, когда его руки очертили изгибы девичьей талии, заставляя ее дрожать рядом с ним.

— Если ты этого хочешь, — согласился он, спуская штаны со своих бедер. — Если это та награда, которую ты ищешь.

Дева раздвинула ноги, будто приглашая, и вскоре почувствовала, как головка его члена уперлась промеж нежных складок. Она ободряюще подалась бедрами ему навстречу, и, не в силах более сдерживаться, Чайльд с шипением вонзился в нее, застонав. Ее бархатное тепло плотно обернулось вокруг его естества, точно пытаясь втянуть его в себя.

Охватившие его ощущения казались знакомыми, но в то же время были за гранью его понимания. Он не чувствовал такого тепла ни от одной другой девушки, которые делили с ним постель ранее; дева под ним была настолько гладкой, стройной, совершенной, что на миг он забыл собственное имя. Он думал лишь о том, какой чистой она казалась рядом с ним — ему хотелось просто прижать ее к себе и не отпускать никогда более.

— Останься со мной, — прошептал он ей на ухо, толкаясь в ее глубины и наслаждаясь тем, как она взывала к нему, обвивая руками его шею.

torrential

allechant

Alice In Dreamland

Испокон веков мужчины падки на сладкую ложь.

Genshin Impact

Тарталья/Люмин

Тарталья

Люмин

унесённый потоком

ru-unesennyi-potokom-allechant-perevodchik-alice-in-dreamland

Игра Genshin Impact стала настоящим феноменом в мировом геймерском сообществе. Более 66 миллионов человек заходят в неё ежемесячно, дабы вновь погрузиться в магический мир Тейват. Игроков цепляют не только проработанная игровая вселенная, глубокий лор и захватывающий сюжет, но и многообразие колоритных персонажей на любой вкус. Будь то суровая сиротская мамочка Арлекино, эгоистичный и жестокий Скарамучча или ведущая себя, как ребёнок, легкомысленная Фурина. У каждого героя, помимо уникальных способностей, есть ещё и глубоко проработанная личность.
В фанфиках Геншин Импакт знакомые всем герои раскрываются с новых неожиданных сторон. Как, например, в работе [URL]«Яндере%профили»[URL]https://zahleb.me/story/yandere-profili-bzEiyX5m52[URL]: это фанфик в жанре Т/И, где вы сможете примерить на себя роль ОЖП-попаданки, оказавшейся в центре мужского внимания. Такие очаровательные и желанные мужчины, как Дилюк, Чжун Ли, Альбедо, Невиллет, Тарталья, Дотторе и не только предстанут перед вами в роли безнадёжно влюблённых яндере. Остаётся только с любопытством наблюдать, как себя поведут ревнивые герои Геншина. 
В фанфике [URL]«Сидящий%архонт»[URL]https://zahleb.me/story/sidyashchii-arhont-SXkOSuG1A9[URL] интересно раскрывается проблема могущественных фактически богов Тейвата, столкнувшихся с важной проблемой – они стали не нужны людям. И что же теперь предстоит делать Райдэну, Мораксу, Барбатосу, Мурате или «обычному барду» Венти? 
Эти и многие другие ФФ Геншин Импакт представлены на платформе «Взахлёб». У нас публикуются работы самых разных направленностей, включая порно-контент 18+. Мы отбираем самые лучшие истории для наших читателей. Не стесняйтесь делиться своими реакциями после прочитанного в комментариях – это мотивирует наших талантливых авторов писать новые фанфики по вашему любимому фэндому. 

унесённый потоком

Комментарии (0)