Начало этой истории было потеряно где-то вдалеке времени, но её конец начался с первого пересечения их взглядов.

В любом мгновении сокрыта вечность. Каждый уход это одновременно и возвращение, каждое прощание — встреча, каждое возвращение — расставание. Всё одновременно суть — и начало, и конец.

Драко показалось, что его сердце упало куда-то вниз и так и не встало на место — хватило всего секунды, чтобы осознать произошедшее. Это случалось каждый раз в разное время, но так рано ещё никогда. Обычно у них было время вырасти, перед тем как встретиться. Прожить какой-то кусок своей жизни до того, как всё разлетится вдребезги.

Она прошла мимо, задевая его краем мантии и даже не останавливаясь, пока он стоял на месте, пытаясь справиться с ощущением крушения мира. Борясь с отчаянным желанием развернуться и схватить её за руку, Драко стиснул зубы и заставил себя сделать шаг вперёд.

Решение было принято ещё в прошлый раз — до того, как им предстояла новая встреча. И он знал, что ему стоило сделать.

Мир крушился обломками, пока одиннадцатилетний Драко выслушивал наставления отца, думая о том, насколько трудный путь ему предстоит преодолеть.

Её звали Гермиона Грейнджер — он успел узнать это в первый же день. Имя ей подходило. А ему подходило её происхождение — будет проще оправдать все свои поступки по отношению к ней.

Было странно общаться со сверстниками — будто в один миг выключили весь интерес. Сдули, как воздушный шар, оставив его смятым и выброшенным. Когда внутри твоего мозга хранится память о десятках прожитых жизней, эта теряет весь свой вкус и прелесть.

Но Драко умело притворялся, натянуто смеясь над чужими шутками, пока внутри рушились все надежды и мечты. Он не знал, радоваться или огорчаться из-за того, что она всё время мельтешила где-то рядом и будет продолжать это делать на протяжении семи лет.

У него была возможность наблюдать за ней, узнавать издалека, при этом оставаясь на заднем плане. В её жизни Драко был даже не второстепенным персонажем, скорее, героем третьего плана, в то время как она являлась для него центром всего.

Ему нравилось узнавать её — это был его личный вид мазохизма;

каждый раз раздирать рану, не давая той и шанса затянуться и зажить.

Раньше ему не выпадала возможность увидеть, как она растёт. Как вытягивается, становится женственнее. В последний раз они встретились, когда им было уже тридцать — тогда они смогли пробыть счастливыми всего месяц.

В этот раз он положил своё счастье на жертвенный алтарь. Пусть будет больно. Пусть от него останутся лишь тлеющие угли.

— Грязнокровка, — на втором курсе Драко впервые выплюнул ей эти слова прямо в лицо, морщась от ноющего чувства в груди, когда Гермиона недоумённо нахмурилась.

Эмоция, которую его друзья приняли за отвращение, после чего одобрительно похлопали его по плечу. А он рассыпался на куски, когда Гермиона ушла вместе с Поттером и Уизли.

Он искренне их ненавидел. И завидовал — многие считали, что из-за славы Поттера. Но ему было плевать на эти формальности. Он завидовал тому, что они могли находиться рядом с ней, ничего не боясь. Касаться её руки, вытирать слёзы, даже просто разговаривать. Ему же досталось лишь презрение, которым она его окатывала раз за разом.

В тот же год отец подложил мелкой Уизли дневник — и с тех пор всё уважение и привязанность, испытываемые Драко к этому человеку, испарились, не оставляя и следа.

Она была под угрозой — и он сделал всё что мог. Подкинул ей на одном из уроков вырванный из книги лист с информацией о василиске, уверенный в том, что Гермиона точно сможет сложить все нужные факты.

Однако он опоздал — в тот же день та оказалась в больничном крыле, а он до крови сбивал костяшки о стены, ругая себя за то, что не решился сделать этого раньше.

Лишь счастливая случайность помогла ей выжить. И тогда он пообещал себе сделать больше. Оттолкнуть ещё дальше, чтобы у судьбы не было и шанса подозревать их хоть в какой-то близости.

Драко добьётся её ненависти, как раньше добивался любви.

Когда её кулак коснулся его лица, он подумал — 

. Она ударила его со всей злостью, с отблеском ненависти и презрения в глазах. Вложила её в удар. Его чувства были смешанными: с одной стороны, Драко добился желаемого, а с другой — раньше её пальцы касались его лица с нежностью. И это противоречие ломало.

Прикосновение отдавалось в подреберье отголоском боли. Ему было даже жаль, что она нанесла только один удар. Пусть бы она избивала его часами, заставляя захлёбываться в крови. Драко принял бы это с благодарностью.

Ему было мерзко от самого себя и своего поведения; хотелось снять с лица маску. Закричать всем о своей усталости, взять за шкирку рядом стоящего Гойла и вытрясти из него остатки его скудных мозгов.

— Почему ты не ударил её в ответ? — испуганно бормотал Крэбб, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Неохота марать руки, — ответил Драко, вытирая кровь с подбородка.

Он отказался идти к мадам Помфри. Ему казалось, что пока переносица всё ещё ныла, его кожа сохраняла воспоминание о её прикосновении — единственное доступное ему утешение.

Ему хотелось верить, что всё это не зря, что все действия приведут к нужному результату — Драко старался жить, не думая обо всём, что теряет или уже потерял. Что мир каждый день крошился, как печенье, осыпаясь под ногами.

Он наблюдал за тем, как она становилась лучшей ученицей раз за разом; от каждой похвалы преподавателя смущённо улыбалась, отчего на левой щеке появлялась ямочка. Гермиона любила постукивать пером, когда задумывалась; выбирала пить чай за завтраком вместо кофе. Предпочитала брюки юбкам. Всегда слишком прямо держала спину — наверное, от такой позиции у него болели бы позвонки.

повезло её узнать. Как будто Драко оттягивал каждый день тетиву, и в один момент пальцы соскользнут, чтобы выстрел произошёл точно в цель. Стоило убежать подальше, наживую оторвать её от себя. Но не существовало ни одной вселенной, где бы он смог так поступить.

На четвёртом курсе случилось то, к чему он пытался подготовиться, но так и не смог. Крам смотрел на неё влюблёнными глазами, таскался за ней повсюду, обнимал у всех на виду. У Драко всё сжималось внутри и выгорало. Спица, раскалённая докрасна, стояла в горле комом каждый раз, когда его зрачки выхватывали в толпе их вместе.

На бал они пришли рука об руку; Крам кружил её в танце, и она выглядела счастливой и беззаботной. Потрясающе красивой, настолько, что это ранило ещё сильнее. И Драко смотрел до рези в глазах, стараясь даже не моргать, чтобы не пропустить ни одного изменения лица. Сохранял её образ вместе с остальными.

После он увидел, как рыжий придурок испортил ей вечер, и ему захотелось подойти и впечатать его глупое лицо в стену. Заставить извиняться, пока тот не потеряет сознание. Никто не должен причинять ей боль.

Вместе с ревностью, выедающей внутренности кислотой, пришел удушливый страх, когда отец рассказал о возможности возвращения Тёмного Лорда. Потому что Гермиона будет первой, кто попадёт под удар. Ему снились кошмары, в которых зелёная вспышка гасила жизнь в её глазах, несмотря на все усилия.

Малфой заперся и позволил себе впервые за все эти годы зарыдать вслух. Маска смылась с его лица горючей солью, и он захлёбывался отчаянием. Под лёгкими сошёл тщательно взращиваемый лёд. Внутри него горела самая настоящая междоусобная война, в которой мог быть только один проигравший — он сам.

— Объявляю конкурс на самую грустную историю! — Блейз вскочил с места, подхватывая со стола бутылку. — Приз — этот восхитительный десятилетний огневиски.

— Придурок, вообще-то, это мой, — Тео швырнул в него подушку.

— Значит, у тебя ещё больше мотивации победить, — Забини ухмыльнулся и обвел всех взглядом. — Кто начнёт?

Пэнси под боком оживилась и начала что-то щебетать об истории своей матери. Драко не слушал, продолжая обжигать горло крепким алкоголем. Завтра нужно будет снова идти на урок к Амбридж; от её приторности сводило челюсть и хотелось совсем не аристократично плюнуть себе под ноги.

— Драко, твоя очередь, — из мыслей его вырвал толчок Паркинсон. — Расскажи самую грустную историю, которую ты знаешь.

— Грустную? — Малфой хмыкнул. — Я не хочу.

— Так не пойдёт, — Нотт покачал головой. — Отрываться от коллектива нехорошо. Или ты просто боишься проиграть?

Драко прикрыл веки, чувствуя головокружение. Да что они все могут знать о настоящей тоске, пожирающей изнутри, стачивающей саму суть. И он так и не понял, почему начал говорить. Возможно, всему виной был алкоголь.

— Есть легенда о парне и девушке. Они любят друг друга, но никогда не могут быть вместе. Виной было проклятие: всё случилось так давно, что уже нельзя вспомнить, когда это началось и кем было сделано. Они встречаются, влюбляются — и в самый счастливый момент девушка умирает. Парень всегда вспоминает её, стоит им впервые встретиться. Каждый раз они новые люди — у них новые имена, новая семья. Она его не помнит, но он знает, что это она. Узнаёт её перерождённую душу и вспоминает все прошлые жизни. Каждый раз он пытается обхитрить судьбу, поменять исход, но итог всегда один.

— И что, у него не получилось? — голос Пэнси дрогнул.

— Он всё ещё пытается, — ответил Драко, залпом осушивая бокал.

Блейз молча протянул ему бутылку, и атмосфера стало неуловимо тяжёлой и давящей. Ровно такой, в какой он жил последние пять лет.

Спустя такое количество выпитого алкоголь ощущался как вода. И Драко залил его в себя, на пару с Паркинсон выпивая свой приз. А потом ощутил её губы на своей шее — и позволил ей остаться. Под рёбрами саднило, когда Драко стянул с неё блузку. Но всё равно продолжал, опуская себя ещё на большее дно. Старался выбить из себя её каждым толчком, зажмуриваясь, чтобы не видеть помутневших зелёных глаз Пэнси. Но на изнанке прикрытых век была отпечатана 

 — и это изменить он не в силах.

Драко часто снились сны — отрывки из прошлого. Там, где он встречает её и каждый раз думает, что всё выйдет по-другому; где ему позволено дотронуться до неё; все их встречи, где каждая оборачивалась надгробием, которых не сосчитать.

Она смеялась ему в плечо, и смех ощущался гладящей кожу вибрацией. Целовала его в районе ключицы и говорила:

— Каждая секунда того стоила. Я верю, что это не конец. Что ты вернёшься, — она подняла на него взгляд, в котором ему хотелось утонуть.

Он сжал её до хруста, боясь отпустить, шептал сотни бессмысленных фраз, предлагал ей миллионы вариантов, при которых она останется жива. Но она лишь ласково качала головой и целовала его, утягивая обратно в постель; не желая тратить отведённое им время. Переплела их тела, еле слышно признаваясь в любви.

— Почему так тихо? — спросил он, касаясь губами её шеи.

— О самом главном негромко, — ответила она с отпечатанной на лице нежностью и дотронулась до его щеки.

То, как она дрожала в его руках, заставляло сходить с ума. Он провёл пальцами по её телу, повторяя уже выученные наизусть изгибы. Мир замкнулся на этом мгновении, где были только они, их тяжёлое дыхание и тихие — самые важные — слова. Они держали счастье в руках, как самую хрупкую вещь в мире, осознавая, что жизнь всё равно выбьет его из их ладоней.

Они уже пытались. Все эти бесконечные попытки оборачивались лишь новым шрамом, новой болью. Несколько раз он не выдерживал, сразу следуя за ней, чтобы начать следующий круг, в котором пытался всё переиграть.

И каждый раз проигрывал из-за своего эгоизма. Из-за желания остаться с ней. Поэтому Драко решил: если не можешь победить, стоит поменять правила игры. Искусственно подменил любовь на ненависть, чтобы у Гермионы даже не было шанса приблизиться.

В качестве слабого утешения — или мучения — ему досталась память. Он перелистывал воспоминания, как зачитанную до дыр книгу, каждый раз режась о листы, не оставляя на себе живого места.

Сны тоже были жестокими, подкидывая ему воспоминания не только самых счастливых встреч, но и ставя на повтор моменты её смерти.

  Они встречаются на ярмарке — их руки сталкиваются, когда они одновременно тянутся за яблоком. В следующую секунду он видит, как она падает с лошади, и хруст её шеи проходится кипятком по нервам, выжигая всё внутри.

Он приглашает её на танец, утягивая в вальс. Она смеётся, а он продолжает кружить их по паркету, путаясь в длинных юбках, крепко прижимая её к себе — ближе дозволенного. И после — он стоит на коленях перед телом, а на её груди расползается алое пятно крови от выстрела.

Он подхватывает её в парке, когда она спотыкается. Поднимает на него взгляд, принимая его руку, — ему кажется, что это прикосновение то, ради чего стоило жить. Последнее прикосновение — он прижимается губами к её лбу, наплевав на её попытки оттолкнуть его и чуму, всё ещё витающую в воздухе.

И снова по бесконечному кругу. Вновь и вновь.

Пусть у них не было завтра — вчера того стоило.

Драко зашёл в кабинет, чтобы взять нужные Снейпу ингредиенты для зелья, и увидел знакомый кудрявый затылок. Желание развернуться и исчезнуть, пока она его не заметила, обожгло спину, и, когда он уже собрался это сделать, Гермиона обернулась.

Каждое пересечение их взглядов заставляло внутри всё обрываться. Словно она подцепляла зрачками его сердце и вырывала по куску, отворачиваясь; а потом топтала его подошвами, уходя. Было бы проще закончить это одним разом.

Он чуть скривился, и Грейнджер недовольно поджала губы и задрала подбородок. Готовясь защищаться. Она выращивала броню столько лет, и Драко подпитывал её каждым новым оскорблением.

— Что ты тут делаешь? — спросил он, лениво проходя мимо полок, стараясь не выглядеть слишком нервным.

Они так редко сталкивались наедине, разве что на собраниях старост, когда она пыталась заставить его выполнять какую-то задачу, предполагающую их взаимодействие. И Малфой каждый раз безжалостно высмеивал её попытки, так что в конце концов она прекратила попытки «наладить связь между факультетами».

— Тот же вопрос я могу задать тебе, — Гермиона фыркнула. — Профессор разрешил мне приходить и дополнительно практиковаться.

Видимо, лучшую ученицу школы грызло, что внезапно Поттер стал первым на курсе по зельеварению. Это было даже забавно. И настолько на неё похоже, что Драко усмехнулся, пока она не видела.

— Снейпу нужны какие-то его склянки, которые он не забрал, — пустым голосом сообщил Малфой, продолжая искать нужные среди сотни баночек.

Молчание было тягучим и наэлектризованным. Он ощущал кожей её взгляд, прожигающий спину. Словно она ожидала взрыва или атаки, сжимая палочку в руках, чтобы успеть отбиться.

Можно было себя похвалить за хорошо проделанную работу. Разрушить всё оказалось куда проще, чем построить.

— Малфой, — её голос разрезал тишину. Драко обернулся.

— Чего тебе? — смотреть на неё так близко было физически больно, а пальцы сводило судорогой от желания её коснуться.

— Почему я? — Грейнджер выдохнула, комкая в руках пергамент. — В школе десятки маглорождённых, на которых ты не обращаешь никакого внимания. Почему именно я заслужила твою ненависть?

Этот вопрос подкосил его, заставляя крепче схватиться за стеллаж. Она стояла перед ним, совершенно растерянная и открытая. Наверное, эта мысль грызла её на протяжении шести лет, прежде чем она решилась её озвучить.

Драко надеялся, что дело не в том, что подсознательно она чувствовала нить, приковывающую его к ней, потому что он сделал всё, чтобы ту разорвать и отпилить.

— Потому что ты самая мерзкая из всех, — слова обожгли горло, но Малфой заставил себя их произнести, наблюдая за тем, как вытягивается её лицо, а глаза начинают блестеть от непролитых слёз.

«Я никогда не заставлю тебя плакать», — пообещал он в одной из прошлых жизней. И сейчас нарушал свою клятву, давая себе слово сгореть за это в аду.

— Какой же ты урод, — бросила Грейнджер, подхватывая свои вещи, и выбежала из класса, хлопнув дверью.

Это прозвучало выстрелом, проходящим навылет. Это было даже удивительно: продолжать жить, постоянно ощущая, что умираешь. Драко крепко сжал кулаки, прислоняясь щекой к стеллажу и чувствуя, как дерево оцарапывает кожу.

Она могла ненавидеть его всей душой, но сильнее, чем он себя, не получилось бы ни у кого.

Малфой уже собирался выходить из кабинета, насквозь пропитанного отчаянием, когда заметил на одной из парт смятый пергамент. Он подошёл, разворачивая бумагу, и узнал аккуратный витиеватый почерк Грейнджер. Это был рецепт Бодроперцового зелья. Внизу был обведён один из ингредиентов, и почему-то ему захотелось взвыть от этого маленького кружочка, края которого не сходились. Словно они с ней и были этим небрежным чернильным кругом — как ни старайся, линия никогда не будет идеально ровной. Никогда концы не сойдутся в одной точке.

Ему было жаль, что он не сдох от Сектумсемпры, брошенной Поттером. Тогда бы ему не пришлось продолжать выживать каждый день; не пришлось бы выполнять задания Тёмного Лорда.

Единственное, что его держало, — возможность спасти её. Уводить взгляд Пожирателей в другую сторону. И вот сейчас шёл отсчёт до того момента, когда они ворвутся в Хогвартс.

Под боком лежала Пэнси, сжимая его руку; ей тоже было страшно. Драко стал первым из них, получившим метку, но точно не последним.

Он знал, что Паркинсон влюблена в него. И ему стоило развернуться и исчезнуть из её жизни, но сил этого сделать не было. Словно он подпитывался её чувствами, затыкая ими дыры в своей душе.

Пэнси интуитивно понимала, что Малфой ничего к ней не испытывал, но почему-то ей было достаточно просто находиться рядом. Не осознавая, насколько прекрасными могут быть взаимные чувства, она довольствовалась теми крохами, который он мог ей дать. Драко знал, что это закончится, оборвётся осенним листом от резкого порыва ветра. У их отношений был срок годности — и он был на исходе.

Ещё никогда его жизнь не была настолько херовой; будто принятое им решение сменило вектор судьбы, проверяя его на прочность. И Драко покорно принимал каждый новый удар.

— Какое чувство сильнее, чем любовь? — Пэнси прижалась к нему ближе, опаляя дыханием шею. Будто тоже чувствовала время, утекающее песком сквозь пальцы, и отчаянно мечтала отсрочить неизбежный конец.

Часть 1

Fliz

Anya Brodie

— Каждый раз он пытается обхитрить судьбу, поменять исход, но итог всегда один.

— И что, у него не получилось? — голос Пэнси дрогнул.

— Он всё ещё пытается, — ответил Драко, залпом осушивая бокал.

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Гарри Поттер

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

Унисон пустоты

Джоан Роулинг – лучший пример непоколебимой веры в собственный талант. Если бы после многочисленных отказов издательств она сдалась, мы бы не узнали историю о мальчике, который выжил. Книга про Гарри Поттера принесла автору состояние более миллиарда долларов. А нам подарила разнообразные компьютерные игры, мерч и игрушки.
Прихватите волшебную палочку и отправляйтесь в захватывающий магический мир при помощи наших фанфиков по Гарри Поттеру. Узнайте у самой Гермионы Грейнджер, сколько раз нужно рассечь воздух палочкой, чтобы перо взлетело? А может, вас интересует не магия, а продвинутая химия? Профессор Северус Снейп готов обучить вас зельеварению – и не только. Станьте попаданцем и испытайте с персонажами все самые яркие чувства: любовь и ненависть, дружбу и вражду. Узнайте тайны самого Темного Лорда, отправившись назад во времени, в прошлое Тома Реддла. Получите карту мародеров от близнецов Уизли и исследуйте все запретные места Хогвартса. Не обходите вниманием и горячие новинки: законченные произведения в жанрах «слэш», «фем-флэш» и «омегаверс» с весьма пикантными сценами. Будьте с нашим фэндомом: у нас круто, ведь читать фанфики по Гарри Поттеру из нашего сборника можно совершенно бесплатно.

Унисон пустоты

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)