Когда Тсуна сбежала, это не вызвало удивления.

Сильная духом пацифистка не может быть боссом Вонголы — да что там боссом Вонголы, вообще мафиози в целом.

Тимотео молча досадовал, а Емитсу, можно сказать, не знавший дочь вообще, продолжал говорить, что все вскоре образумится, а девочка вернется.

Реборн только вздыхал и закатывал глаза где-то в глубине души.

. Потому что она уже не девочка, нуждающаяся в родителях, и даже не подросток, совершающий ошибки и учащийся на них же. И еще потому что она никогда не была бесхребетной, а Реборн только еще больше укрепил ее внутренний стержень.

Реборн помнил, что в тот день, когда Тсуна окончательно решилась и приготовила свое исчезновение, он ее раскрыл. «Раскрыл» — неподходящее слово, чтобы это описать, так как ученица просто посмотрела на него своими черт-подери-какими-же-добрыми глазами и тихо, но твердо произнесла: «Кольцо будет лежать на столе».

И Реборн кивнул, а на утро взял то несчастное кольцо Неба и отправил по почте Девятому.

Он никогда не был альтруистом и просто с самого начала знал, чем это все кончится.

А ломать еще одного человека, тем более со взглядом самой Луче, Реборну не хотелось до омерзения.

Поэтому он кратко отчитался Тимотео, принес свои соболезнования Внешнему Советнику и «временно» ушел из Вонголы.

Вольный киллер — это звучит гораздо привлекательнее.

Тсуна долго думала, прежде чем выбрать место новой работы.

Йокогама был странным городом, настолько непохожим на Намимори, настолько шумным и красочным, что первое время у Савады кружилась голова.

Впрочем, уже даже не у Савады и не у Тсунаеши, а у Сато Мари. Как и на фотографии в паспорте теперь красовалась сероглазая брюнетка с прямой челкой и недлинной косичкой.

Прятаться здесь было просто — люди в этом городе были еще страннее ее. Казалось, будто случись здесь взрыв или начнись битва, они только постараются побыстрее скрыться с опасного места. Это напрягало Тсуну, заставляло ее настороженно озираться, но ничего не происходило.

Спокойствие, к сожалению, длилось первый месяц. Потом она поняла, что на окраине города жить будет непросто, и стала снимать квартирку уже в центре.

Вначале, когда она в первый день пошла в магазин за продуктами и газетой, где уж точно должны быть объявления о поиске рабочего персонала, ее чуть не пришибло взрывной волной. Просто ранее молчавшая интуиция взвыла, и Тсуна по привычке со всех ног понеслась куда подальше. К сожалению, голова раскалывалась еще два дня, а вывихнутая, но вскоре вправленная рука напоминала о том, что неплохо бы разобраться с происходящим.

Газету она так и не купила.

Во второй раз она была вынуждена наблюдать за тем, как странные люди взяли в заложники целый торговый центр, а потом еще долго сражались с иными не менее странными людьми. Выработанные спокойствие и хладнокровие спасли Тсуну от мгновенной паники и последующей депрессии, и она разумно не выделялась из испуганной толпы, но знаменитая неудачливость и на этот раз подставила ее.

— Бросай-ка пистолет, Тигр, или жизнь этой девчонки оборвется здесь и сейчас, а за ней — и всех находящихся здесь людишек.

Спокойный, чуть насмешливый голос вызывал жалобное: «Ну опять я?..», и у Тсуны нервно дергался уголок губ. Непонятное то ли щупальце, то ли еще что-то обвило ее вокруг туловища, крепко прижав руки к телу, а острый коготь, венчающий это нечто, остановился в миллиметре от ее шеи.

В подобные ситуации ей влипать было привычно, но она всем сердцем надеялась, что странности и «волшебные» силы останутся в Намимори.

Было обидно и грустно, а то, что, кажется, эти щупальца сейчас переломают ей руки, а затем и ребра, если продолжат так сильно сжимать, вызывало нарастающую злость.

Пистолет со звоном упал на каменный пол, а потом кто-то слева ринулся вперед. Впереди промелькнула белая шерсть, и Тсуну грубо вырубили.

В третий раз она стала свидетелем довольно-таки эпичной битвы между неизвестным очкариком с достаточно длинными волосами, собранными в хвост, и некой довольно-таки симпатичной женщиной в кимоно. Тяжело вздохнув, Тсуна тоскливо посмотрела на теперь уже другую вывихнутую руку и выловила из гневных речей обоих воителей такие слова как «Вооруженное Детективное Агентство» и «Портовая Мафия».

При последнем словосочетании захотелось биться головой о стену, но Тсуна сдержалась.

Как говорится, если ты не можешь что-то предотвратить, то возглавь это.

Тсуна не могла убрать из своей жизни извечное противостояние Мафии и Агентства, которое знатно подпортило ей жизнь в течении каких-то четырех дней, и поэтому она решила стать частью этого: так и травм меньше, и людей можно будет хоть как-то защищать.

Мафия была злостно вычеркнута, зачеркнута, замалевана и по-детски смята и выкинута. Мафия — это боль, слезы, шантаж и кровь. Мафия Тсуне не нужна, Тсуна ненавидит мафию, Тсуна сама ушла из мафии — так зачем возвращаться?

Агентство вызывало невольную доброжелательность. Как было Савада заметила в предыдущие разы, эти люди взаправду борются со смертью и с теми, кто эгоистично дарует эту смерть. Так еще и детективы — чем не вполне себе неплохая работа?

Там вроде и школьница-стажерка работала, что показатель.

Таким образом Тсуна со вздохом справилась с первым пунктом в своем плане: выбрать место работы.

Но со следующим возникали сложности.

Идти в тамошние клерки Тсуне было банально по-детски страшно. По слухам там был жуткий начальник.

А для костяка всего Агентства ей не хватало особых умений.

Она не могла превращаться в животное, мгновенно лечить кого-то, у нее не было никаких магических сил. Пламя было не в счет — с ним опасно вообще сейчас высовываться, но кроме него у Тсуны ничего и не было.

Дело заходило в тупик, а деньги радостно махали ручкой на прощанье.

Впервые она снова ощутила себя тринадцатилетней девчонкой-неудачницей, которой объявили, что она — будущее самое крутое лицо в мафии.

Когда Тсуна поняла, что кроме выделенных на оплату квартиры в следующий месяц денег, у нее на руках есть только сто иен, она плюнула на свои метания и страдания и пошла проситься работницей в кафе под офисом Агентства.

То, что ресторанчик находится рядом с проблемой ее новой жизни номер один, Тсуна узнала уже после, на второй день работы — туда буквально ввалился очкарик в компании с тем самым мальчишкой, который как бы Тигр, и неизвестным юношей.

И если вначале Тсуна симпатизировала несчастному брюнету, на которого то и дело покрикивал очкарик, то после того, как она была вынуждена оттаскивать его от «прекрасной и, наверно, очень удобной» балки, Савада тоскливо поняла, насколько он будет проблемным. Это расстраивало еще больше.

Ее неуклюжесть, казалось, ни капельки не волновала хозяев кафе, да и посетителей тоже.

С Атсуши-куном, тем самым пареньком-Тигром, они долго смущенно извинялись друг перед другом за невнимательность, неловкость и далее по списку. Когда он уходил, Тсуна весело помахала ему на прощанье.

Может, все не так уж и плохо?

Да и мафии не видно — ни Вонгольской, ни Портовой.

Блондин-очкарик настойчиво звал Тсуну.

Савада недоуменно обернулась.

— Сато-сан, вы не замечали случаем этого человека?

Тсуна обеспокоенно нахмурилась и вгляделась в лицо юноши, изображенного на фотографии. Рыжий паренек в шляпе — он напоминал ей кого-то, и от этого кого-то точно следовало держаться подальше. Интуиция ее не подводила.

— Нет, Куникида-сан, — Тсуна покачала головой.

В кафе сейчас не было никого, кроме самой Савады и Доппо, и странная тишина, воцарившаяся на несколько секунд, заставила Тсуну вздрогнуть от нехорошего предчувствия и медленно поднять голову.

Куникида внимательно смотрел на нее, чуть сощурив глаза.

— Знаете, Сато-сан, вам следует быть осторожными.

— Нам всем стоит быть осторожными, — нервно улыбнулась Тсуна, сжимая стакан чуть сильнее, чем требовалось. Интуиция истерично металась из стороны в сторону.

— Этот тип ищет вас. А еще, Сато-сан, он признал в вас другого человека. Это не мое дело, и агентства это тоже не касается, поэтому вмешиваться я не стану. Но будьте внимательны.

Тсуна чуть кивнула и взглядом проводила Куникиду до дверей.

Колени у нее подгибались.

Осторожной и предельно внимательной быть не получилось.

Тсуна задыхалась от боли в боку и разбитых коленках, но продолжала нестись по улице. Было до отчаяния пустынно и безлюдно; Тсуне казалось, что она сходит с ума от адреналина, ударившего ей в голову.

Неловко оступившись, она с тихим оханьем кубарем покатилась по грязно-серой плитке переулка. Ударившись лбом о камень, она тут же попыталась остановить собственное падение и судорожно вскочила.

Кровь из разбитой брови заливала левый глаз, многочисленные ссадины и царапины пульсировали болью, а дышать получалось через раз, но Тсуна бездумно старалась убраться отсюда подальше.

Остановили ее грубо — пригвоздили к земле. Тсуна так и не поняла, что случилось, — просто в следующее мгновение она уже не могла двинуться с места.

— Какие люди, — противный, раздражающий голос заставлял Саваду нервно сжимать кулаки. — Сато Мари-чан… Или лучше Савада Тсунаеши-чан? Ответьте, донна Вонгола!

От злости и страха Тсуна переставала контролировать себя. Отчего-то именно сейчас вспомнились все собственные ужасы и обиды, доставленные ей Реборном и мафией, и Савада с неким затаенным облегчением следила за бледно-рыжими искорками, бегающими по ее пальцам.

— Ну, что же вы молчите? Неужто онемели от страха? Впрочем, это вполне нормальная реакция для такой мафиози, как вы.

Эти слова хлестко ударили по больному месту.

Тсуна скривила губы и сощурилась.

Как же она его ненавидит.

Пламя, столь чуждое и родное, столь любимое и ненавистное, послушно вспыхнуло на ее руках.

 когда дело идет о Посмертной Воле. Не зря же Волю называют Посмертной.

Тсуна ушла из мафии, она убила в себе это пламя, затоптала его, предсмертным желанием загадав его жизнь. Ее воля будет исполнена.

Просто потому, что это первый закон мира Мафии.

Той Мафии, где правит Пламя. Не Портовой, к сожалению.

Портовые мафиози не могли знать об этом.

Тсуна резко разворачивается и приказывается Пламени, как верному псу: «Фас!»

. Перед ним уже нет преград.

Парень в шляпе удивленно расширил глаза, скривился от огненного жара и скорой боли, а потом исчез.

Пламя ушло, успокоилось, а пепла не было. Противник успел скрыться.

Но Тсуна огонь не погасила. Тсуна продолжила стоять, вся в крови, в порванной кофте, устремив печальный, задумчивый взгляд в никуда.

Вокруг танцевали, мерцали языки пламени, переливаясь всеми оттенками рыжего.

Тсуна судорожно вздохнула. Тсуна знает, что он вернется, что придут другие, что сам побег изначально был провальным, но не сдается. Она не вернется.

Она сказала себе, что, черт подери, не вернется, и сдержит обещание, данное себе.

Потому что так правильно.

Упрямая пацифистка

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)