— У меня нет вдохновения, — говорит Чан. Когда он говорит, его губы касаются столешницы, к которой он прижался щекой. Бан задается вопросом, задохнется ли, если продолжит в том же духе. — Вообще. Ноль. Ни капли. Я не написал и строчки за несколько месяцев.

Чанбин гудит и звучит совсем не сочувственно:

— Печально, — произносит он.

Чан подумывает о том, что пора заводить новых друзей.

— Не знаю, что с этим делать, — признается он, несмотря на то, что слова вылетают с оттенком нелюбезности. Он садится и складывает руки на коленях. Ему не нравится признавать, что он не контролирует ситуацию.

Комната Чанбина все еще усеяна обломками детских воспоминаний. Это немного забавно, потому что его родной город находится в трех часах езды на машине, в пяти — на поезде и большинство людей стараются запихнуть все напоминания о прыщавых подростковых днях как можно дальше, когда поступают в колледж. Со, похоже, не стыдится того, кем он был раньше.

Фигурки покемонов стоят аккуратными маленькими рядами на полке над его столом, а их крошечные тела отбрасывают непропорциональные тени на ковер. Хаотичные груды комиксов разбросаны по полу. На стене постер Шаркбоя и Лавы¹, от которого Чан не может оторваться каждый раз, когда приходит. Бездушные глаза Тейлора Лотнера смотрят на него сверху вниз, его волосы забраны слишком высоко, словно он пытается обмануть рабочего в парке аттракционов, потому что хочет прокатиться, хотя его роста и недостаточно.

Чанбин вздыхает. Он садится на кровать и скрещивает руки на груди. Долго смотрит на Чана.

— Это не так уж и плохо, — замечает он. — Сколько ты там писал? Восемь песен в неделю? Просто сейчас ты ощущаешь, как живут нормальные люди вроде меня.

— Нет. Это плохо, — настаивает он. — Черт возьми, я потерял свой дар.

Джисон фыркает. Он лениво пролистывает мангу, растягивается на ковре, упирая ноги в стену. С виду не очень удобно, но Джисон кажется довольно счастливым.

— Нет, это не так, — смеется он. Хан всегда весел: у него много улыбок и хороших дней. — Ты просто в ступоре. Это пройдет.

Чан вдыхает, останавливается и спрашивает:

— Пройдет, — отвечает Джисон. Он звучит так уверенно, что Крис почти верит ему.

— Да, но… — Чан слышит это в своем голосе. Эта толика неуверенности. То, что заставляет Чанбина морщить лоб. Джисон отрывает ноги от стены и садится, как нормальный человек. Капелька правды, которая заставляет их понять, что он не просто шутит. — Что, если нет?

Они все молчат какое-то время. Как будто подбирают слова, как если бы подбирали одежду, отбрасывая ту, которая плохо сидит.

— Тебе просто стоит… испытать что-то новое, знаешь? — говорит Чанбин после паузы. — Ты готовился к зачетам, а до этого был полностью занят футболом и прочим, и тебе просто… стоит сходить на хорошую вечеринку. Влюбиться. Типа того.

Влюбиться. Еще одна забавная вещь про Чанбина: он носит исключительно черное, рэпует голосом мужчины за пятьдесят, который всю жизнь что и делал, так это курил Мальборо, пишет тексты, буквально кричащие об экзистенциальном страхе. Но… на самом деле… Чанбин самый мягкий из них. Он не хочет это признавать, но Чанбин — романтик, верящий в любовь, и не просто в какую-то там. Как в телевизоре. Сказочную. Сводящую с ума и головокружительную.

Мило. Чану кажется, что в этом может быть смысл.

Еще он считает, что это абсолютно нелепо.

— Не думаю, что это хоть как-то поможет.

Чанбин пожимает плечами.

— А вдруг? Никогда не знаешь наверняка.

— Можешь проверить эту теорию, — предлагает Джисон, и он, очевидно, настолько восхищен идеей, что почти начинает подпрыгивать. — На вечеринке Минхо? В субботу?

Чан не планировал идти на вечеринку Минхо. Когда он сказал друзьям об этом, они посмотрели на него так странно, как будто он только что заявил, что перехотел быть рэпером. С каких это пор Бан Чан отказывается от возможности пообщаться и попить пиво из бочонка?

Но правда в том, что Чан устал. Он просто хочет играть в Call of Duty, лежать на кровати в боксерах, включив кондиционер на такую мощность, чтобы едва слышать визги мамы о том, что он простудится. Он хочет попытаться написать песню и все равно потерпеть неудачу. Хочет вариться в собственной жалости к себе всего одну ночь.

Чан вспоминает, как впервые встретил Чанбина: низкого парня в одежде разных размеров (слишком больших, просто для эстетики), на два года младше и такого же наивного, какой он и есть сейчас. Он вошел в жизнь Чана с требованием записаться на одной из его песен, невероятно решительный и восхитительно уверенный. И поначалу Чан не был в восторге, потому что всегда хотел делать все один. Потому что именно так он видел это в мечтах: он перед толпой, просто микрофон, его музыка и люди, которые любят ее так же сильно, как и он сам. Чан мечтал об этом столько, сколько помнил себя. Это было причиной всего, завершением всех предложений, ядром всех мыслей. Даже если Бан не знал, кем он был, он всегда знал, кем будет. Эта мечта всегда была с ним. А потом появился Чанбин и через несколько месяцев притащил Джисона, и внезапно силуэтов в мечтах Чана стало три. Теперь он не мог представить там только себя одного.

В чем суть: Чан не умеет отказывать своим друзьям.

Он вздыхает, его голова все еще опущена на столешницу, и мгновение он просто смотрит на них.

— Хорошо, — медленно говорит он. — Ладно. Думаю, стоит попробовать.

Ладно. Так что, может быть, все начнется вообще не так.

Впервые ты слышишь 3racha в четыре утра, когда действительно пьяна. Мягко говоря, это лажа.

Ты в ванне Уджина и Минхо, ноги свисают с края. В какой-то момент ночью ты потеряла свои туфли, голые пальцы ног обдувает холодный воздух в ванной. Феликс вырубился на твоем животе, его слюни впитались в твою рубашку. В ванне неудобно, и кран вонзается в спину. Но ты все равно настроена спать здесь.

Ты думаешь, что то, что у Уджина и Минхо есть ванна, несправедливо. Какой нормальный студент колледжа может позволить себе ванну? Каждый раз ты радуешься, включая душ и чувствуя, что вода хотя бы начала теплеть.

Дверь открывается, и остатки умирающей вечеринки проникают в комнату, отскакивая от кафельных стен. Фрагменты разговора. Шаги. Звон стеклянных бутылок. Агрессивный бит какой-то трэп-песни, которая сейчас кажется неуместной.

— Занято, — стонешь ты, когда кто-то включает свет, и вдруг моргаешь от яркости. В углу над головой огромный паук.

— Это моя ванная, — сухо говорит он и шагает внутрь. Оставляет дверь открытой и окидывает взглядом помещение впереди. После он вздыхает снова. — Серьезно? — спрашивает он и забирается на Хенджина, который спит на ковре с открытым ртом и подрагивающими ресницами. На его левой щеке нарисован член, и ты точно уверена, что это сделал Сынмин. — Разве я не говорил тебе не позволять им напиваться? Феликсу исполнилось восемнадцать неделю назад.

— Феликс не пьяный! — протестуешь ты. — Просто сонный.

Уджин берет зубную щетку из кружки на раковине и ищет зубную пасту.

— Что насчет Хенджина?

Ты медлишь. Ладно. Хенджин может быть пьяным.

— Я что, их нянька? — бормочешь ты и надеешься, что Уджин не видит, как ты краснеешь.

С полным ртом зубной пасты он ловит твой взгляд в зеркале и строго смотрит на тебя. Ты думаешь, что было бы более зловеще, если бы он не сдерживал смех так отчаянно.

Уджин больше ничего не говорит, и ты закрываешь глаза и снова слушаешь звуки заканчивающейся вечеринки. Минхо прощается с последними гостями. Мнутся пустые упаковки от начос. Шум Уджина, чистящего зубы. Ты замечаешь, что он делает это очень агрессивно. Как будто держит злобу на десны.

Это мрачный бит, быстрый. Раздающиеся голоса звучат молодо, живо. Они быстрые: настолько быстрые, что голова кружится, а слова пропадают, перемешиваются и тают. Ты на самом деле не понимаешь, о чем они говорят, но тебе нравится ритм, тебе нравится звучание голосов, и тебе нравится, как ты себя чувствуешь. Плавной, невесомой и немного затаившей дыхание.

— Что это за песня? — спрашиваешь ты, почти засыпая.

— Знаешь 3racha? — лицо Уджина появляется над тобой, во рту больше нет зубной пасты. У него в руках подушка, которую он кладет под твою голову, и одеяло, которое накидывает на Феликса. Ты, должно быть, задремала на мгновение. — Ходят слухи, что они из нашего колледжа.

Ты моргаешь. Его очертания черные и расплывчатые на фоне лампочки.

— Они правда хороши, — произносишь ты невнятно, губы и язык едва ворочаются ото сна и алкоголя. — Этот чувак звучит горячо.

Затем он уходит, и ты думаешь, что он назвал тебя ходячей катастрофой, но засыпаешь, не успев обидеться.

Чан встречает тебя во вторник. Он помнит это потому, что его первый урок во вторник — теория музыки с профессором Ыном, который всегда опаздывает; это то, что дает Чану дополнительные десять минут на то, чтобы выпить кофе.

Сейчас начало октября, один из тех непонятных дней, когда утром слишком холодно, а потом слишком жарко. Воздух освежает и выгоняет из головы сонливость. Пахнет выхлопными газами и дождем, который был прошлой ночью. Обычно люди склонны упускать такие вещи из виду.

Чан привычно открывает дверь в кофейню (привычно только благодаря расположению кофейни: на полпути между кампусом и квартирой Чана, дело не в качестве кофе), и его встречают порыв теплого воздуха и запах кофейных зерен и корицы. Когда за ним закрывается дверь, он глубоко вдыхает, сгибая пальцы.

— Утра, Чан, — приветствует Уджин из-за стойки. Он ярко улыбается. Его коричневый козырек кепки отодвинут так далеко, что это чудо, что он еще не свалился. — Как обычно?

— Да, пожалуйста, — он улыбается в ответ и быстро обводит взглядом выпечку. — Можно еще маффин?

Уджин уже что-то пишет на стаканчике, рассеянно кивая.

— Конечно. Какой хочешь? У нас есть двойной шоколад, черника и малина.

— Ох, — Чан снова моргает. Рановато для таких серьезных решений. — Э... Я не знаю…

— Ты должен попробовать малиновый штройзель², это правда вкусно, — говорит чужой голос.

Когда Чан поднимает голову, ты улыбаешься ему.

«У тебя очень милая улыбка», — думает он немного растерянно.

Козырек почти закрывает твое лицо, поэтому он не может полностью увидеть твои глаза. Как будто ты пытаешься быть полной противоположностью Уджину, как луна и солнце, только все по-другому, потому что выглядишь ты так же ярко, как и он.

«Слишком ярко для восьми утра», — думает Чан, но, может быть, это только потому, что он поднялся поздно, линчуя себя за все песни, которые не пишет. Снова.

— Да. Хорошо, — он кидает в твою сторону один взгляд, два. — Тогда его, пожалуйста.

Ты усмехаешься и киваешь, очевидно, удовлетворенная тем, что он принимает твой совет. Щипцами ты достаешь выпечку с витрины и кладешь перед ним.

— Я не видел тебя здесь раньше, — говорит Чан. Уджин отворачивается, чтобы приготовить кофе, машина громко шипит, а раннее утро, недосыпание и твоя мягкая улыбка делают речь Чана немного несвязной.

— О, да, — ты киваешь, подходишь к кассе и жмешь на кнопки. — Я здесь с прошлой недели, Уджин устроил меня на работу. Я Т/И, — ты смотришь на Чана из-под козырька. — Ты Чан. Дружишь с Минхо, да?

Он кивает, шаря в карманах в поисках мелочи. У Минхо друзья повсюду, поэтому он не удивлен, что его с ним ассоциируют.

Ты смеешься, все еще медленно работая с кассой, потому что отвлечена разговором.

— Я хорошо знаю Минхо. Странно, что мы раньше не встречались.

«Это странно», — думает Чан. Его круг общения не очень большой. Он помнил бы тебя.

— С тебя шесть двадцать пять, — ты даешь ему выпечку в пакете, и Чан берет ее, вручая тебе деньги. Твои пальцы немного красные — он замечает, — на коже появляются пузыри, потому что ты, вероятно, обожглась, пытаясь научиться готовить кофе. Два ногтя у тебя выкрашены в розовый — цвет жевательной резинки, — а на остальных только маленькие участки не стертого лака.

Бан думает о своих руках, всегда покрытых чернилами. Когда ему было восемь лет, после того, как он получил свою первую гитару на Рождество, Чан играл так долго, что кончики пальцев начали кровоточить. Он все еще помнит паническое возмущение своей матери, ругань отца, но сам чувствовал только гордость.

Ему правда нравятся твои руки.

— Ты придешь на нашу вечеринку? — спрашивает Уджин, возвращаясь с кофе. Ты сосредоточенно укладываешь мелочь в кассу, сведя брови.

— Чанбин и Джисон заставляют меня.

Ты снова смеешься, и Чан чувствует тепло где-то в животе.

— Иногда друзья очень требовательны, — соглашаешься ты, и твоя улыбка светлеет, когда Уджин кладет подбородок на твое плечо.

— Может быть, тогда мы сможем напиться вместе.

— Ага, — Чан кивает. — Было бы неплохо.

Снаружи холодный воздух как будто ударяет по лицу. Чан сжимает стаканчик с кофе в одной руке, выпечку — в другой, глядя в мрачные облака.

Потом он быстро бежит домой и пропускает занятие, чтобы написать свою первую за два месяца песню.

— Эй, Уджин, — спустя три дня начинаешь ты, когда вы едете на его машине в супермаркет, чтобы купить все нужное для вечеринки. — Как думаешь, 3racha на самом деле ходят в наш колледж?

Уджин пожимает плечами. Его глаза сосредоточены на дороге, пальцы стучат по рулю.

— Откуда мне знать? Я даже особо не слушаю их музыку.

Ты мычишь, немного разочарованная. С тех пор, как ты впервые услышала их песню, пьяная, 3racha стали саундтреком твоей жизни. Ты не можешь перестать их слушать и даже не можешь объяснить почему. Просто их музыка заставляет тебя чувствовать себя в безопасности, более приземленной, немного менее потерянной.

— Просто думаю, что это круто, — объясняешь ты, прислонив висок к прохладному стеклу окна. — Я имею в виду, никто не знает, как они выглядят, так что это может быть кто угодно. Например, чувак, сидящий рядом со мной на одном из занятий. Или один из наших друзей.

Часть 1

dreaminghaos

woof-woof

Yoonoh

AU, в которой Чан — анонимный саундклауд-рэпер. Он думает, что знает, каково это — быть влюбленным, а потом едва знакомая девушка бессвязно бормочет о любви к музыканту и он понимает, что пропал.

Stray Kids

Бан Чан/ОЖП

Ким Уджин

Ли Минхо

Со Чанбин

Хан Джисон

выверни меня (наизнанку)

ru-vyverni-menya-naiznanku-dreaminghaos-beta-woof-woof-perevodchik-yoonoh

Быть может, для вас БТС – по-прежнему топ-1 в K-POP, но статистика – упрямая штука, а она говорит следующее: за лето 2023 года фэндом ребят из Стрэй Кидс вырос на 120,6%. Теперь СКЗ – звезды первой величины и реальные конкуренты Bangtan Boys за звание лучшей корейской группы и любовь поклонников.
Читая наши фанфики про Стрей Кидс и Т/И, вы погрузитесь с мир чудесных грёз, где познакомитесь с Бан Чаном, Минхо, Феликсом, Хенджином, Сынмином, Чонином и Хан Джисоном – и возможно, даже станете полноценной участницей группы. Звучит как сказка, не правда ли? Мы предлагаем вашему вниманию как мини-истории, так и полноценные книги от наших лучших авторов. Омегаверс с ограничением 18+ и пейрингами Минсон и Хенликс? Без проблем! ФФ по Стрей Кидс с ОЖП и кроссоверы с очаровательными вампирами? Есть и такое! Присоединяйтесь к нашему сообществу, делитесь своими реакциями на прочитанные произведения и обсуждайте их с другими участниками фэндома. Здесь вашему мнению о фанфиках про Stray Kids всегда будут рады!

выверни меня (наизнанку)

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)