Гермиона Грейнджер громко топала каблуками по атриуму. Ее раздражало абсолютно все: безответственные работники ее отдела, которые не могут закончить дело об оборотнях уже вторую неделю, Гарри, который с чего-то решил отправиться в командировку в Албанию, где оставшиеся последователи Волан-де-Морта спят и видят его гибель. И Рон — самое главное, Рон, который все еще формально числился в женихах Гермионы, а по факту — переспал со всеми секретаршами Министерства, которые были чуть менее глупы, чем флоббер-черви, и чуть более падки на общенациональных героев, чем требовалось.

Они много раз обсуждали их отношения. И Гермиона даже допускала, что она недостаточно красива, недостаточно раскованна, чтобы полностью удовлетворять половозрелого мужчину в самом расцвете сил. И, видит Мерлин, Гермиона, не откладывая в долгий ящик, боролась с этой проблемой.

В первую очередь она начала с белья. Однажды утром в выходной день, кажется, это была суббота, она, собрав все свои очень удобные трусики, которые целиком и полностью были белыми и состояли из стопроцентного хлопка, выкинула их в мусор. Это был порыв, о котором она тотчас пожалела, но успокоила себя. Как говорила Джинни: «Трусики должны быть такими, чтобы их хотелось стянуть зубами». Гермиона, затолкав свое стеснение куда подальше — ей было уже двадцать четыре, она была совершеннолетней по всем маггловским и волшебным законам, отправилась в Косой переулок в магазин «Обольстительная ведьма», где купила самые роскошные модели: тончайшее кружево бордового и кофейного, насыщенного черного, атласного синего и, разумеется, любимые белые, но не хлопковые — на пару нитей, из коих они состояли, хлопка было жалко. Ей казалось, что должно быть неудобно, но отнюдь — так не было. То ли чары, которые накладывали волшебные швеи магической одежды, то ли чувство собственного достоинства, когда твое нижнее белье выглядит шикарно, пусть и этого никто не видит, помогали радоваться покупкам.

Та же участь постигла и лифчики. Гермиона, уже без мук расставания, сменила полностью почти весь гардероб: чулки и колготки, туфли на высокой шпильке, обтягивающие юбки и блузки с внушительным декольте, сидящие по фигуре платья. Все это помогло Гермионе наконец-то заметить, что ее грудь совсем не маленькая, а ноги не короткие, да и талия тоньше, чем ей казалось. К гардеробу прибавилась прическа, а вместе с ней и макияж. Гермиона теперь тратила на утренние сборы по часу в тщетном, как оказалось, желании распалить будто бы увядшие чувства Рональда.

Ее преображение заметили все. Она отказалась от рабочих мантий, и ей, как героине войны, было позволено такое послабление. Так что ее фигуру было видно издалека. И все смотрели. Смотрели, а некоторые мужчины, максимально не обремененные тактом, присвистывали ей вслед и чуть ли не пускали слюни. Все. Даже Малфой, в утонченности вкуса которого сомневаться не было причин, провожал ее удаляющуюся спину грустным взглядом. Гермионой восхищались все, кроме одного. Рона.

Когда Гермиона поняла, что план с изменением внешности терпит крах, она пошла дальше. Прочитав соответствующую литературу («Если что не знаешь, иди в библиотеку!» — ее собственный девиз), сделала анонимный заказ в «Пушистом кролике». Название, разумеется, выглядело безобидно, но содержимое магазина Гермиона стеснялась перечислять даже в своей голове — в арсенале продавцов было все, что только можно представить извращенному уму: плетки и кляпы, вибраторы и хвосты, ни имеющие к зверям никакого отношения, фиксирующие устройства, возбуждающие зелья и многое другое, что Гермиона даже изучить не успела. Решив не переусердствовать раньше времени, она остановилась для начала на наручниках. По правде говоря, ей казалось интересным в кои-то веки отпустить ситуацию из-под контроля и довериться полностью партнеру. Она привыкла всегда держать все в своих руках, и этот опыт с обездвиживанием рук и полным подчинением был ей… интересен.

Рон редко отказывался от секса. Не утруждая себя прелюдией, он, неловко развалившись посреди кровати, намекал, неумело подмигивая:

Хорошо, что не приказывал Гермионе снимать штаны — и на том спасибо. Гермиона комплексовала — что-то с ней, разумеется, не так, если Рональд любил секс, да, любил, и занимался им со многими на стороне. А все ждали от них свадьбы, Гарри с Джинни уже поженились, а Гермиона предпочитала не быть хуже, чем о ней думают. Она не хотела разочаровывать Молли, которая заменяла ей мать и любила ее как родную, Джинни, которая считала ее сестрой, Гарри, который только и ждал, когда они «в самом деле, породнятся» — как будто тринадцать лет дружбы для этого было мало!

В тот злополучный вечер Гермиона решила действовать, несмотря на свою неуверенность и грызущие сомнения. В самом деле — что тут постыдного немного… поэкспериментировать?

— Как насчет чего-нибудь новенького? — спросила Гермиона до того, как Рон успел навалиться на нее, сжимая в потных ладонях ее бедра.

Гермиона даже в темноте не смогла отказать себе в удовольствии гневно взглянуть на Рона — хоть и не увидела ни зги. Они всегда это делали в темноте — так Гермионе было легче не думать о том, что ее живот недостаточно плоский, а бедра не слишком округлые — и Рон этого в темноте не заметит и не откажется от нее.

— Я тут кое-что купила, — поборов раздражение, Гермиона протянула руку к тумбочке и, пошарив в ней пару секунд, наконец достала их — ровные, блестящие, прочные: два соединенных колечка, в перемычку между которыми был вставлен ключ. Пока вставлен. Гермиона надеялась, что в скором времени его там не будет — Рон его спрячет в укромное место, пока она будет умолять его, изнывая, наказать ее за плохое, просто отвратительное, поведение.

Рон, недовольно пробурчав, выудил из заднего кармана штанов палочку и произнес:

А потом, подсвечивая, поднес к глазам неизвестный ему ранее предмет и воскликнул:

— Это наручники, Рон, — как всегда, объясняла Гермиона. Ей казалось, что у нее есть даже специальный тембр голоса, который выработался для разъяснений мальчикам. — Они используются для… удовольствия. Ты мог бы меня заковать в них и, как ты захочешь, трахнуть меня.

Голос постепенно становился тише, а на последней фразе Гермиона и вовсе перешла на шепот.

Рон в недоумении покосился на нее.

— Ты серьезно? — строго произнес он.

Гермиона кивнула. На какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас согласится. Хищно улыбнувшись, прикует ее к кровати и разорвет на ней одежду, не щадя пройдется по телу губами, руками или зубами, в общем-то, неважно чем, и Гермиона наконец-то почувствует себя красивой. Нужной. Желанной.

Но вместо этого зародившаяся улыбка Рона стала не хищной, а веселой, будто Гермиона прекрасно пошутила, и он расхохотался, падая рядом с ней на кровать.

— Гермиона, ты сошла с ума? — сквозь смех еле выговорил он.

Гермиона, подавив в себе желание расплакаться, запахнула тонкий халат и выскочила из комнаты. Той ночью она спала на диване, забываясь в беззвучных рыданиях, и ненавидела свое тело и себя. Смех — вот что она вызывает. Смех.

В ту ночь секса не было. Как и в следующую.

Про чулки, подвязки и накладки на соски рассказывать не имело смысла. К слову, чулки Гермиона носила и без его одобрения — потому что она считала расточительным покупать колготки, когда дома было десяток пар чулок с разнообразными держателями — все ровно под цвет комплектов. Даже держателям для сосков Гермиона нашла применение — она воспользовалась ими на недавнем приеме. Ее вечернее платье было с открытой спиной и не предполагало белья вовсе, но ее груди вели себя слишком дерзко — соски сквозь ткань платья виднелись так отчетливо, что Гермиона не смогла найти в себе силы демонстрировать их.

Гермиона не была уверена, что ее грудь правильной формы, которой стоит гордиться. Она, по утрам изучая себя в зеркало, редко оставалась довольна, потому что каждый раз замечала новый изъян — то левая казалась больше правой, то наоборот, то они были недостаточно упругими, то — иногда — слишком.

Гермиона так же критична была и к своему лицу. Она не прощала ни единой морщинки, ни одного лишнего волоска брови, ни миллиметр съехавшей помады. Ведь была же причина, по которой Рон воротил от нее нос — и Гермиона найдет ее, не будь она Гермионой Грейнджер!

Но, видимо, не помогали ни внешность, ни раскованность. Сегодня утром — стрелки часов едва ли коснулись одиннадцати, как руки ее Рона коснулись ее собственной секретарши. Почти у нее под носом. Ровно в одиннадцать член Рона уже утопал в мягкости пышнотелой Фрэнсис, а в одиннадцать ноль две Гермиона своими глазами это увидела: два пыхтящих тела и искривленное в наслаждении лицо Рона.

Она никогда не видела его лицо во время секса — было темно, и для пущей верности она всегда закрывала глаза, но могла поспорить: ею так Рон не наслаждался.

Возможно, она была слишком щуплой для него. В самом деле, Лаванда была в теле, Лара из отдела магического правопорядка тоже. Но вот Рита с первого уровня весила не больше ста десяти фунтов, что выбивалось из новой теории Гермионы.

И до того, как она начала бы спешно есть пирожные, пытаясь набрать вес, мисс Грейнджер еще это обдумает.

А сейчас главным планом было убежать. Убежать как можно дальше и найти в себе силы жить, будто ничего и не было, ведь Гермионе приходилось поступать так не в первый раз. Но в первый раз настолько обидно, что в горле стоял ком и казалось, что едва стоит кому-нибудь с ней заговорить, как ее плотина прорвется и побегут жалкие обжигающие слезы, которые, как обычно, лились исключительно из-за Рона Уизли.

Лифт, звякнув, оповестил о своем прибытии.

Гермиона точно не знала, куда идет, сначала она почти поддалась искушению сорваться домой, воспользовавшись одним из каминов, и гори оно все зеленым пламенем. Но потом рассудок ее притормозил: если глава отдела контроля за магическими существами исчезнет с работы еще до обеда — появятся вопросы. И на них придется отвечать, чего Гермионе хотелось бы меньше всего.

Сглотнув скопившуюся слюну, Гермиона так и не решила, куда отправиться. И зашла в лифт. Сначала там было шумно. Много волшебников и служебных записок кочевали с этажа на этаж, и Гермиона решила вовсе не покидать лифт. Тут она была вроде и в толпе, но в то же время и в одиночестве — с ней никто не заговаривал, потому что теснота лифта не располагала к беседе, ей просто сухо кивали, и она кивала в ответ. Это требовало минимальных усилий, и она всласть предалась своему унынию.

Но в какой-то момент дверь открылась и до того, как Гермиона сориентировалась и выскочила из него, дверь снова закрылась и в лифте возник Драко Малфой собственной персоной.

Высокий, подтянутый, воспитанный и красивый, как черт, джентльмен. В последние дни войны Малфои успели переметнуться к свету — и были оправданы. Министерство с удовольствием взяло на службу Драко, и он так себя проявил, что уже не уступал в должности самой Гермионе, возглавляя отдел международного магического сотрудничества.

Он заткнул за пояс даже Перси, который шел к этой должности не один год. Но что поделать — харизма, деньги и влияние поистине творят чудеса.

Друзьями они так и не стали, что спустя семь лет вражды не было удивительным, но тем не менее общались они… сносно.

От Малфоя всегда исходила какая-то аура, что невероятно отталкивала Гермиону, но тут же притягивала обратно. Она никогда не думала о нем, но иногда он, ни с того ни с сего, сам возникал в ее мыслях. Где сейчас его отец? Как здоровье матери? Он все еще живет в Мэноре? Есть ли у него женщина? Гермиона ничего из этого не знала. И поэтому к Малфою прибавлялся еще и ореол таинственности, притягивающий еще больше. Гермиона всегда любила загадки.

— Что, Грейнджер, бездельничаешь? — прищурившись, спросил он, едва наклонив голову в ее сторону. Гермиона почувствовала слабоватый запах хвои, исходящий от него. Хвои и чистоты.

Малфой был вычищен: идеально выглаженные брюки, начищенные до блеска ботинки с острым мысом, белая льняная рубашка и кристально-черная мантия, накинутая сверху, с фирменной эмблемой Министерства. Он будто только что сошел с подиума или с обложки модного журнала в один, как назло опустевший, лифт с Гермионой.

— С чего ты взял? — ощетинилась она. Не хватало еще, чтобы о ней подумали, что она прохлаждается! — Да я… я, — быстро придумывать оправдания не получалось.

— Едешь вниз, как я полагаю? — сам подсказал Драко, поднимая бровь. — Ты, должно быть, к Петтерсу? Он как раз принимает внизу.

— Да-да, точно, у меня с ним встреча… — ответила Гермиона, устремляя глаза в пол. Близость Малфоя смущала, и собственная ложь тоже.

Он, скривив губы в ухмылке, кивнул и, обращаясь уже к лифту, произнес:

— Подвальный уровень.

Лифт, лязгнув, покатился.

Дополнительные уровни в Министерстве появились недавно — штат сотрудников расширился, и к тому же надо было где-то хранить изъятые артефакты, так что расширение этажей было лишь вопросом времени. В будущем планировалось расширение вверх, но это требовало согласования с премьер-министром магглов, так что было более проблематично и долго в своем созидании, а вот простор в глубину никто не контролировал, и подвалы были развернуты поспешно. Там появилось около сотен новых кабинетов — содержимое их всех не знала даже Гермиона. А зная Петтерса, было неудивительно, что он предпочитал темноту и сырость — Гермиона давно подозревала, что у того странная тяга к могильному холоду.

Путь вниз был долгим — лифт был стар, да и расстояние способствовало медленному движению — Министерство уже было немного утоплено под землю, а подвалы такого здания были и вовсе как сон внутри сна внутри сна.

Долгая дорога подразумевала светскую беседу, которую кто-кто, а Гермиона вести была не намерена. Она все еще была ужасно расстроена, а запах Малфоя, пусть и притягивал, но не лечил израненное сердце и уязвленное самолюбие.

— Ты изменилась, Грейнджер, — произнес Малфой, тщательно изучая ее глазами, точно в его зрачках был микроскоп и он изучал ее, как Невилл изучает строение лука, — твоя походка, твоя фигура стали… — Малфой задумался, подбирая слова, — женственными. А одежда? — нарочито изумился он. — Ты стала выглядеть сексуально, — почти по буквам произнес он. — Неужели Уизли так хорошо тебя трахает, что ты наконец-то почувствовала себя женщиной?

Гермиона хотела было в изумлении открыть рот от вопиющей наглости: кто он такой и что себе позволяет? Но вместо этого, по мере того, как смысл слов проникал в ее воспаленное сознание, из глаз потекли непрошеные слезы.

— Не лги, Малфой, — выплюнула она, пытаясь игнорировать обжигающие соленые дорожки на своих щеках. Сейчас тональный крем и тушь смажутся, и всем станет видна ее несовершенная кожа и короткие ресницы, и она больше не сможет прятаться от самой себя под макияжем, но ей было так грустно, больно и обидно это слышать, что она даже не пыталась остановить поток слез. — Не лги! Я уродина, Малфой, я уродина! — воскликнула она, ударяя тонкой ладошкой по решетке лифта. — И поэтому…

Она выдохнула, но вдох прервался рыданием. В самом деле, сколько может вынести человек, если ему всегда предпочитают кого-то другого? Гермиона была на грани.

— Поэтому Уизел трахает твою секретаршу? — грубо спросил Малфой. В его словах не было сожаления, только сухая констатация факта.

Лифт наконец-то приехал, и Гермиона, униженная и растоптанная, выскочила прочь.

Самый нижний уровень был темный, как шахта без освещения. На полу была плитка, но черного цвета, стены тоже были черными. Куда она там будто бы шла? К Петтерсу? А, плевать! Гермиона, обмякнув, съехала по черной стене.

Малфой идет за ней? Тоже плевать. Гермиона даже была почти уверена, что наглый слизеринский хорек отправился по своим делам и, если даже пройдет мимо, то не заметит ее присутствия.

Только… откуда он узнал? Неужто все Министерство знает, что она награждена рогами и гордо носит их? Ну, она сейчас это выяснит!

— Малфой! — воскликнула она, окатив эхом весь коридор.

— Что? — лениво протянул он. Его голос был на расстоянии вытянутой руки, и она, оторвав голову от колен, увидела его совсем рядом: стоит, опираясь о стену, и будто бы ждет, когда Гермиона придет в себя.

Странно. Она даже его шагов не слышала. Да, постоянная бдительность Грюма не о ревущей Гермионе Грейнджер.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, отталкиваясь от пола и поднимаясь на ноги. Она и так чувствовала себя слишком хрупкой при Малфое — он был на целую голову ее выше, шире в плечах и увереннее в себе. Только насчет последнего Гермиона никогда бы не призналась.

— Я заходил к тебе, — отозвался он, не меняя позы — будто стена развалится без его подпорки, — мне нужно было… А-а-а, уже не важно. И увидел там их, — он как-то неловко замялся, а потом, усмехнувшись, закончил, — я объяснил, что заниматься таким при живой начальнице и невесте неприлично.

— Ты… объяснил им? — непонимающе остановила его Гермиона.

Малфой, читающий лекцию о правилах этикета, выглядел комично, к тому же от пытливых глаз Гермионы не укрылась его заминка, а у слизеринцев такие заминки могли быть чем угодно.

— Наложил склеивающее заклинание, — хмыкнул он, — но тут же ушел, честно, — в примирительном жесте поднял руки он, — думаю, сейчас они уже бегают каракатицей в поисках спасения от их участи. Ума-то у них на двоих немного.

— Я уволю ее, — твердо произнесла Гермиона, — сегодня же.

— А его? — непринужденно поинтересовался Малфой, но было видно, как его плечи дернулись, и он напрягся.

— Рон… — прошептала Гермиона. — Все дело во мне. Я ему не нравлюсь. Я вообще не могу никому нравиться, — твердо сказала она, стирая слезы, а вместе с тем и жалкие остатки косметики. Гермиона была уверена, что она похожа на панду — черные разводы под глазами и бледная кожа.

— Позволь я тебе кое-что покажу, Грейнджер, — произнес Драко, подходя к ней ближе и протягивая руку, — давно хотел, но время было неподходящее. Но сейчас — вижу — пора. Твой Петтерс подождет?

Гермиона вопросительно посмотрела на ладонь. Что задумал Малфой и что ему от нее нужно? Это было странно — они мало общались, за исключением редкого перехвата его взглядов, направленных на нее. Тех взглядов, которыми обычно смотрят на еду. В общем, между ними ничего не было.

А сейчас была его приглашающая рука, и Гермионе очень хотелось узнать: что за человек такой — этот Драко Малфой? Она, смело вложив свою ладошку, позволила потянуть себя вглубь черного длинного коридора:

— Более чем, — кивнула она.

Она оказалась в огромной, просто немыслимой по размерам комнате. В ней был полумрак, но стоило только войти, как Драко, заперев дверь, тут же произнес, направляя на висящие по стенам факелы:

Желтый свет тут же залил комнату.

Гермиона видела зеркала — везде — повсюду, на каждой стене по огромному зеркалу, в полный рост. А впереди, в наиболее освещенном месте, стояло оно: самое большое и прекрасное из всех, что Гермиона встречала — в обрамлении серебристой рамы с какими-то символами. Возможно, это были руны и требовали более детального изучения… Прежде, чем Гермиона подумала об этом, голос Малфоя прервал ее мысли:

— Скажу сразу, никакого Петтерса внизу нет. Старый жук никогда не покидал свой кабинет, а сегодня он и вовсе отсутствует на работе.

Гермиона запоздало отвесила себе мысленную оплеуху: это надо же так легко попасться на лжи! И как ей теперь оправдаться?

Но Малфой этого даже не ждал, продолжая:

— Ты страдала, — слово «страдала» его голосом звучало как самое ужасное оскорбление в мире, — ты, блять, страдала из-за Уизли.

Малфой будто начинал загораться, как факел. В его глазах были осуждение, вызов и злость. Ничем не прикрытая, обжигающая, такая, что Гермиона ненароком сделала пару шагов назад.

— Ты страдала из-за того, что Уизел тебе изменяет, — опять слово «страдала» было выделено особым образом, и Гермионе правда стало стыдно за то, что она это делала, — ты ездила в гребаном лифте почти час — да, не смотри на меня так! Моника Пирстон сказала мне — она видела тебя там дважды. Ты страдала, наматывая сопли на кулак вместо того, чтобы послать ублюдка, — Малфой остановился, чтобы набрать в легкие воздуха, — но это еще ладно: Грейнджер же любит особо юродивых! — всплеснул он руками и сделал шаг в приближении. — Нет же, ты пошла дальше: ты придумала, что виновата ты, что это ты как-то по-особенному некрасива, что у Уизли встает на всех в округе?!

С каждым шагом он становился все ближе. Как хищник, приметивший добычу. Гермиона никогда на самом деле не боялась Малфоя, но сейчас — да. Она боялась его. Он был зол, раздражен и так непонятен, что Гермиона не могла найти в себе силы отступить или сбежать.

— Я тебе сейчас покажу, насколько ты уродлива, Грейнджер, — почти прошипел Драко, замирая в расстоянии шага от нее, — раздевайся, — сухо произнес он.

— Что? — непонимающе моргнув глазами, сказала она. Гермиона ожидала, что Малфой не намерен вести светские беседы и он может напасть, и она даже сжала палочку, на всякий случай. Но… изнасилование? А как же ее кровь, которую он не переваривал даже на расстоянии?

— Я тебя пальцем не трону, клянусь, если ты сама этого не захочешь, — уже спокойнее произнес Малфой, — я просто покажу.

И почему-то ему поверилось. Но снимать свою одежду на глазах постороннего мужчины, который пару секунд назад метал молнии в ее сторону, было неправильно.

«А изменять невесте с ее секретаршей правильно?!» — прошипел мерзкий голосок внутри.

— Ладно, начнем так, — отрезал Малфой, уже без разрешения хватая ее под локоть и почти силком подтаскивая ее к зеркалу, тому самому, в серебристой раме.

Гермиона не сопротивлялась, она будто стала тряпичной куклой, позволяя ему делать то, что он считает нужным. Едва ли он хотел ее убить или покалечить, да и обещал ее не трогать. К слову, он был так же привлекательным мужчиной, чьи прикосновения были ей приятны.

Как только они оказались у зеркала, Драко отошел за спину Гермионы, позволяя ей приблизиться к стеклу так близко, как она посчитает нужным.

Часть 1

SunScale

Tomas Happ.

С каждым шагом он становился все ближе. Как хищник, приметивший добычу. Гермиона никогда на самом деле не боялась Малфоя, но сейчас – да. Она боялась его. Он был зол, раздражен и так непонятен, что Гермиона не могла найти в себе силы отступить или сбежать.

- Я тебе сейчас покажу, насколько ты уродлива, Грейнджер, - почти прошипел Драко, замирая в расстоянии шага от нее, - раздевайся, - сухо произнес он.

Гарри Поттер

Гермиона Грейнджер/Драко Малфой

Зеркала

Джоан Роулинг – лучший пример непоколебимой веры в собственный талант. Если бы после многочисленных отказов издательств она сдалась, мы бы не узнали историю о мальчике, который выжил. Книга про Гарри Поттера принесла автору состояние более миллиарда долларов. А нам подарила разнообразные компьютерные игры, мерч и игрушки.
Прихватите волшебную палочку и отправляйтесь в захватывающий магический мир при помощи наших фанфиков по Гарри Поттеру. Узнайте у самой Гермионы Грейнджер, сколько раз нужно рассечь воздух палочкой, чтобы перо взлетело? А может, вас интересует не магия, а продвинутая химия? Профессор Северус Снейп готов обучить вас зельеварению – и не только. Станьте попаданцем и испытайте с персонажами все самые яркие чувства: любовь и ненависть, дружбу и вражду. Узнайте тайны самого Темного Лорда, отправившись назад во времени, в прошлое Тома Реддла. Получите карту мародеров от близнецов Уизли и исследуйте все запретные места Хогвартса. Не обходите вниманием и горячие новинки: законченные произведения в жанрах «слэш», «фем-флэш» и «омегаверс» с весьма пикантными сценами. Будьте с нашим фэндомом: у нас круто, ведь читать фанфики по Гарри Поттеру из нашего сборника можно совершенно бесплатно.

Зеркала

Содержание

Часть 1

Комментарии (0)