Лас-Вегас — самый большой город штата Невада и крупнейший в Соединенных Штатах Америки. Золотая жила для любителей азартных игр и тех, кто этих любителей обводит вокруг пальца. Таких, как я — Эвтида Гонсалес. Проскитавшись несколько лет по улицам Америки, я поняла, что никому не нужны твои таланты, если они не связаны с физическим удовлетворением. Я могла бы продолжить рисовать, зарабатывая свои честные гроши, и пытаться занять нишу, пока меня не заметил бы какой-то старый хрен, прибрав к рукам. Перспектива бедной жизни омрачала мое 

 жалкое существование и заставляла двигаться вперед, не соглашаясь на меньшее.

Из окон съемной квартиры в центре города открывался прекрасный вид. В свете закатного солнца все предметы интерьера окрашивались оранжевыми, красными и лиловыми оттенками, придавая обстановке особый уют. В моей юности не было места роскоши и богатству, я жила в развалюхе и спала на старой скрипучей кровати, разделяя место с котом, которого сама притащила на свою голову. Мой дядя официально стал опекуном, когда родители погибли в автокатастрофе, возвращаясь из соседнего штата. Я была маленькой и совсем не помню их, но знала наверняка: им не нужны были дети. Оставляя меня с соседкой, не-до-родители часто уезжали из города на заработки, но в наследство мне достался старый дом и банка с четвертаками, которые мы с Фернандо потратили, когда есть было уже нечего. Ему было стыдно за то, что он едва может нас прокормить, поэтому он стал зарабатывать тем, что получалось лучше всего — играть в азартные игры. Заработав достаточно денег, он сумел оплатить школу, а затем и университет, но никогда, никогда он не оставлял попыток научить меня тому, что умеет сам. Дядя играл и учил играть меня, пока его не занесли в черный список во всех казино, которые ему удалось обокрасть, и мы снова вернулись к тому, с чего начали.

Однажды он сказал: «Дай бедняку мешок денег, но он не станет богачом, растратив все до цента. Отними у богача всё, что у него есть, и он заработает снова. Не будь как я, Эвтида»

Сначала я была поглощена учебой, затем попытками заработать честно, воплощая в жизнь собственные фантазии, перенося их на холсты. Как я уже сказала, никому не нужен твой талант, если он не связан с более «важными» в нынешних реалиях навыками. Можно сколько угодно предаваться воспоминаниям, кто-то делает это, потому что они наполнены теплыми, дорогими сердцу моментами. Я делаю это для того, чтобы вновь прочувствовать весь тот путь, который прошла, и пообещать себе больше никогда не ступать на ту тернистую дорожку.

Смахнув с себя остатки былых лет, я надеваю чулок и легким движением скольжу выше по ноге, получая удовольствие от запаха и эластичности дорогого капрона. «Little black dress» на тонких бретелях — мой беспроигрышный и неизменный вариант, в котором сменяется лишь цена, растущая по мере моих выигрышей в казино. А росли они с геометрической прогрессией. Вспоминаю то, как я выглядела раньше, и сглатываю отвращение, а затем улыбаюсь, глядя на отражение в зеркале, которое 

 меня более чем устраивает. Этой ночью я сорву большой куш.

Я смотрю на огромное здание, расположенное в самом сердце Вегаса, и сердце замирает от предвкушения. Если бы Фернандо знал, как виртуозно я обвожу игроков вокруг пальца, он бы перевернулся в гробу от восторга, зная, что наши игры в покер по несколько часов подряд не прошли даром. Мы могли просидеть весь вечер за столом, пока я не обыграю его. Для него эта миссия была буквально самой важной в жизни — научить меня играть так, чтобы ни у кого не возникло сомнений: она создана для покера или просто читает мысли. Пять лет назад он пропал. Испарился, как утренняя роса испаряется к полудню, не оставляя следов. Лишь удушливая засуха, зарывающая мой жизненно важный орган все глубже. Туда, куда никому из мужчин уже не пробраться. Он заменил мне отца, а родитель не может оставить своего ребенка просто так, без веской причины. Что-то мне подсказывало, что его больше нет. Первые два года было невыносимо больно, я тратила гроши, которые удалось скопить, и сводила концы с концами, другие два я пыталась выжить и заработать честным трудом, но получалось скверно. И вот я здесь, собираюсь зайти в одно из самых крупных казино штата Невада, где большие боссы протирают свои дорогие брюки, мерясь силами посредством повышения ставок. И я не выйду отсюда, пока не продемонстрирую, кто здесь главный на самом деле.

Я пошла ва-банк, когда сделала крупный взнос, чтобы войти в заведение. Уверена, унесу я в несколько раз больше. В казино существовало три главные игры: Покер, Блек Джек и Рулетка, получив свои фишки, я быстро приметила стол для покера с самой маленькой аудиторией наблюдающих за ним, и двинулась в его сторону, мягко покачивая бедрами. Мраморный пол сменился мягким покрытием, обстановка вокруг звала в свои объятия,  тихо нашептывая количество нулей, которые скоро окажутся у меня. Так соблазняюще зазывала, что все сокрытые пороки людей были для меня, как на ладони.

Мужчины справа провожают меня плотоядным взглядом несмотря на то, что они в сопровождении двух дам в красных платьях, удивительно совпадающих по тону с бархатной обивкой резных стульев. Уверена, эти женщины из элитного эскорта получат своё к концу вечера, обязательно поделив заработанные кровные пополам, ведь каждая будет стараться для мужчин, которых они сопровождают. Слева молодая пара неотрывно наблюдает за тем, 

 я ступаю по ковролину. Мои движения мягкие и плавные, но вместе с тем уверенные. Я заправляю прядь волос за ухо, приоткрывая вид на свое лицо и длинные дорожки из бриллиантов, красующихся на маленькой мочке. Их искушенные взгляды блуждают по нему, непременно прицениваясь, сколько они готовы отдать за ночь, проведенную с такой девушкой, как я.

— Мисс, это приватная зона.

Путь к столу мне преграждает высокий мужчина. Он скрещивает руки перед собой и замолкает, становясь похожим на каменное изваяние. Я наигранно подношу ладонь ко рту, прикрывая его, и разочарованно вздыхаю, глядя на заинтересованных игроков. Три пары глаз блеснули огоньком после моего появления, и с тех пор изучающие взгляды были направлены лишь на мой образ. Простой, но сексуальный, приправленный дорогими украшениями и парфюмом, шлейф которого наверняка уже коснулся даже их обоняния. Многие из элиты употребляли наркотики и не скрывали этого, из-за чего органы чувств притуплялись, но этот запах еще никого не оставлял равнодушным, и я была уверена: цветочные нотки за сорок тысяч долларов сделают свое дело.

— Оставь девушку, Шон. Пусть присоединится, согласны? — Симпатичный мужчина с гулькой на голове бросил взгляд на игроков и те коротко кивнули.

Приторно-сладко произнесенное мной имя резануло амбалу слух, и он скривился, но меня это, конечно, не заботило. Я подошла к столу и медленно опустилась на мягкое бархатное сиденье, пробежавшись глазами по мужчинам.

Крупье достал рассортированную колоду и выложил на стол, легким движением протягивая веер по зелёному полотну, чтобы мы убедились в наличии всех карт. Затем перевернул их рубашкой вверх и принялся тасовать. То же проделал со вторым боксом. Длинные пальцы мужчины двигались четко и выверенно, пока оппоненты без стеснения пожирали меня глазами.

Мы делаем ставки и крупье раздает по пять карт каждому. Трое за столом неотрывно смотрят на изображения в руках. Я смотрю на свои. Суть игры в покер состоит в том, чтобы собрать наиболее выгодную комбинацию и, конечно, не оставить все деньги в проклятой Марианской впадине. Игрок имеет право обменять одну или несколько карт, но при этом повысить ставку, эквивалентную количеству карт.

— Обмен. — Сказал симпатяжка с гулькой, заменил две карты и оставил удвоенную ставку на кону.

В игре можно сбросить карты и открыться. Дядя говорил, что нужно уметь вовремя отступить назад, чтобы потом сделать несколько шагов вперёд. Ставки сделаны, банкомёт открывает свои карты, поджав губы, и говорит:

Он не собрал даже минимальную комбинацию, состоящую из туза и короля, и теперь каждый ответивший игрок получает антэ в знак извинения.

Первое правило моего дяди: учись блефовать постепенно. В двух последующих играх намеренно проигрываю и театрально расстраиваюсь, глядя на упоенных выигрышем толстосумов.

Второе правило: не ставь все фишки сразу. Следующий кон для соперников будет таким же решающим, как и для меня. Ставки сделаны и весьма существенные для того, чтобы начать действовать. Я хитрю и делаю вид, будто думаю, играть или нет. Мужчины сканируют друг друга взглядом, каждый пытается сделать своё лицо невозмутимым, но для меня все их эмоции читабельны, как открытая книга. Я беру поочередно то один комплект карт, то другой, и уверенно подтасовываю карты из двух раздач так, чтобы собрать Стрит-флеш. В этой комбинации все пять карт одномастные и она вторая по значимости после Флеш-рояля.

Напряжение витает в воздухе, он становится вязким, густым, и почти физически ощущается на коже. Провожу кончиком языка по губам, слизывая блеск с персиковым вкусом, и кладу карты на стол рубашкой вниз, наблюдая, как кожа на лицах игроков натягивается от неприятного удивления. Уголок губ невольно стремится вверх и, не в силах совладать с эмоциями, я широко улыбаюсь, глядя на раздосадованных мужчин. Брюнета с гулькой особенно жаль, уверена, что он обязательно выиграет. Но не у меня. Забрав выигрыш, я направляюсь в сторону бара, чтобы расслабиться.

— Впервые вижу тебя здесь, — мужской голос из-за плеча заставляет меня вздрогнуть и обернуться, — я Тизиан, а тебя как зовут?

Мужчина обошел меня и сел рядом, разместив согнутую в локте руку на мраморной барной стойке. Позабыв, что значит знакомиться с мужчиной вне сети, я смущаюсь и перебираю в голове отмазки, которые использовала когда-то, но ничего не приходит на ум.

— Э-э…Эвтида. Я предпочитаю не играть в одном казино дольше трех раз, одна и та же обстановка утомляет, поэтому…

— Во что хочешь сыграть, Эвтида?

Тизиан странно себя ведет и заставляет мои щеки краснеть от такого натиска. Не знаю, почему я не послала его к черту, как только он подкрался сзади. Может из-за того, что я привыкла отшивать самоуверенных мудаков, а может из-за его природного обаяния. Получив свой коктейль, я оставляю банкноту на столе и перевожу свой взгляд на загадочного мужчину.

Согнув руку в локте и позволив мне опереться на неё, Тизиан облегчает мою участь, которая усложняет жизнь всех женщин на земле — ношение высоких каблуков. Мы идем по ковровой красной дорожке к столу, возле которого уже столпились люди, наблюдая за молодым крупье в классическом костюме и платком с вышитым логотипом, на котором красуются три шестерки. Это число выбрано не просто так, сумма всех чисел, присутствующих на рулетке, равна шестиста шестидесяти шести. Интересно, хозяин этого места знает, 

 еще значение имеют эти цифры, кроме числового? 

 Я нахожу это интересным, потому как владелец казино не стал выбирать пафосное и вычурное название, хотя любое бы подошло, потому что антураж внутри просто завораживает. Три огромные цифры «666» светятся красным заревом на входе заведения и табличках, размещенных на статуях эпохи ренессанс. Меня, как художника в прошлом, восхитило такое смелое решение: создать микс из Модернизма и эпохи Возрождения. Колонны с портьерами по периметру казино дополняют картины каких-то ноу-неймов, больше похожие на граффити, которые можно встретить в гетто. Взгляд привлекает каменное изваяние Давида с огнестрельным в одной руке и сигарой в другой, работа выполнена идеально и даже забавные коррективы не портят плавных, красивых изгибов. Когда я разбогатею, непременно найду мастера, чтобы он сотворил для меня нечто подобное.

Опустив руку, Тизиан осмотрительно пропускает меня к рулетке, позволяя рассмотреть всё поближе. Суть игры в том, чтобы угадать число и цвет ячейки, в которую упадет шар. Кто-то сказал бы, что это чистая удача, но как и в любой другой игре, я владела своими алгоритмами, чтобы выиграть. В каждом казино барабаны разные, встав ближе к столу, сначала я наблюдаю за тем, с какой силой крупье запускает шарик и сколько оборотов он сделает до того, как найдет пристанище в одной из ячеек. Покойный дядя научил меня стопроцентному способу выиграть в Американскую рулетку и сделать владельца казино чуточку беднее, для этого нужно удваивать ставки после проигрыша.

— Делайте ваши ставки, господа.

Я вливаюсь в игру, ставлю на цвет, соответствующий сегодня цвету моего платья и любимую счастливую семёрку. Проигрываю. Тизиан бродит вокруг рулетки, видимо, прикидывая, как бы не оставить здесь несколько тысяч долларов за партию, в то время как мой потенциал только раскрывается. Многие люди ставят на несколько чисел, но чем их больше, тем меньше коэффициент выигрыша. Поставив снова на черное, я удваиваю ставку и подношу к губам соломинку, позволяя ненавязчивой теплоте коктейля согреть меня изнутри. Крупье запускает шарик и весь мир замирает в ожидании, когда маленький белый негодник выберет ячейку. Проиграв несколько раз к ряду, я вновь повышаю ставку вдвое и продолжаю неизменно  выбирать черный цвет.

Тизиан внимательно наблюдает за тем, как из-под носа у меня уплывает ставка за ставкой.

— А ты азартная, да, Эвтида? — он подмигивает и вручает мне очередной бокал с аперолем.

— Зови меня Эва. — Я улыбаюсь, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Коктейли здесь и правда хороши, иначе мне попросту не объяснить свою благосклонность к мужчине.

Еще несколько партий и я теряю счет нулей, падающих в мою сумочку. Это было слишком легко, чтобы в это поверить, но я верю и осушаю бокал, забирая фишки. Перед глазами мелькают обрывки памяти, постепенно воссоединяясь в четкую картинку из прошлого:

Пятнадцатилетняя я, импровизированный стол из деревянных паллет и старая, истерзанная временем колода. Дядя без конца тасует карты между собой, вид мелькающих рубашек завораживает и действует гипнотически. Мы играем в покер до тех пор, пока на моем лице не замирает одна единственная эмоция — безразличие. «Твой вид должен быть нечитаем, но сейчас у тебя на лбу написано, что в руках ты держишь пару». Бесчисленное количество партий и вот он, долгожданный выигрыш, который я выгрызла, обводя вокруг пальца единственного родственника. Дядя сомкнул ладони, а затем медленно хлопнул три раза, одобрительно кивая, и тогда пришло осознание: я готова обдурить его тысячу и один раз, лишь бы снова добиться похвалы.

Вот и сейчас, как в тот самый день, в моем воспоминании Фернандо стоял передо мной и хлопал, хлопал, хлопал в ладоши, подмечая, как упрочнилось моё мастерство. Окрыленная успехом, я обменяла в кассе все жетоны и направилась к выходу. Это заведение мне особенно понравилось, и не потому, что здесь выигрывать было особенно легко, а потому, что я еще никогда не встречала такое необычное смешение стилей: ренессанса и модернизма.  Обернувшись, я мысленно поблагодарила себя за очередную успешную вылазку и направилась к выходу из казино, стуча каблуками по мраморному полу.

У двери меня схватил за запястье Тизиан и прошипел:

— Ты идешь со мной, Лаки.

Решив, что мужчина перебрал с коктейлями, я зыркнула на него не добрым взглядом, вырывая руку. Никто не смеет хватать меня и указывать, что делать. Мне удалось сделать пару шагов, когда стальные браслеты коснулись кожи и обожгли неприятным чувством пробирающего до костей страха. Что нужно этому кретину?

— Ты не в себе? Сними железки и проваливай, пока копов не вызвала.

— Не в себе ты будешь и очень скоро.

Тизиан пытался подтолкнуть меня обратно внутрь, но я замахнулась обеими руками и влепила ему пощечину. Отрикашетивший эхом звук шлепка разнесся по холлу, привлекая внимание. Мужчина затолкал меня за портьеры, открывая сокрытую от чужих глаз дверь. Я изо всех сил сопротивлялась, размахивая стиснутыми наручниками руками, пока не оказалась пятой точкой кверху. Он закинул меня на плечо и понес в неизвестном направлении. Я пожалела, что не обзавелась парой глаз на заднице, хотя бы одним, потому что страх перед неизведанным уже располагался внутри черепной коробки, как у себя дома. Тусклое освещение не позволяло разглядеть, в каком помещении я нахожусь, темнота давила на меня, стены сжимались вокруг и вызывали панику.

— Куда несешь меня? Отпусти или я закричу так, что у тебя барабанные перепонки лопнут от ультразвука!

— Прибереги свою дерзость для другого. — Я не видела, но по тону поняла, что в эту самую секунду он ухмыляется.

Коридор казался бесконечным. Я тарабанила кулаками по спине мужчины, но тот не реагировал и продолжал уносить меня все дальше во мрак. Мне стоило закричать, пнуть его, дать по яйцам. Сделать что угодно, но не позволить запихнуть меня в эту чертову дверь, но теперь уже поздно. От покачиваний в воздухе стало мутить, в нос ударил запах дорогого табака и алкоголя, и я затихла, стараясь глубоко дышать, чтобы прогнать рвотные позывы.

Слуха коснулся гул из нескольких мужских голосов. Боже…Они надругаются надо мной, ограбят и выкинут где-нибудь за городом умирать! Страх перед смертью действует ничуть не хуже пары кубов адреналина, я забрыкалась с новой силой, ударяя мужчину коленями в грудную клетку, я хваталась за его волосы и пыталась укусить, хрипя от сдавливающего ребра плеча, на котором висела.

— Тизиан, поставь эту пигалицу на пол.

Раздался низкий голос, приказывая отпустить меня, и мужчина повиновался. Отбросив волосы с лица, я повернулась всем корпусом и оцепенела. В глаза врезался образ человека, чей вид пугал не хуже ночных кошмаров. Он сидел в окружении мужчин, разложив бумажные денежные прессы на огромном столе. Я слышала о таких, но никогда не видела так близко. По мере того, как мы приближались, очертания человека, сидящего в массивном кожаном кресле, становились все четче. Кожа, волосы, ресницы, все было белым, как снег. Бледно-голубые льдины альбиноса смотрели на меня, будто пробираясь в самое нутро.

Под действием алкоголя и выброса адреналина, я продолжаю пялиться на беспристрастную морду, изучая незнакомца. Вспомнив оскорбление в свой адрес, я поддаюсь порыву и говорю:

— Пигалицами подстилок своих называй!

Молчание воцарилось в комнате, больше походившей на склад с оружием. Все замолкли после моих слов, в ожидании реакции своего босса. Внушительная фигура в костюме встала из-за стола, прихватив с собой один из лежащих на нем пистолетов. Я вжала голову в плечи от нечеловеческих размеров мужчины, такому не нужно было применять оружие, достаточно было один раз ударить, и человек — труп. Оказавшись прямо передо мной, незнакомец скалится и затягивается горьким дымом сигары, тут же выпуская его мне в лицо.

Я кашляю, содрогаясь от протеста диафрагмы. Думай, Эвтида, думай, прежде чем что-то ему говорить.

 решила, что умнее всех, и сможет обокрасть меня. Слышали, парни?

Гогот мужских голосов пронесся по помещению. Не люди, гиены окружили меня, злобно хихикая над моим незавидным положением. Кто он такой? Владелец казино, соучредитель, торговец оружием? Судя по костюму и увесистым золотым часам, на состояние его можно было бы жить всю жизнь, еще и правнукам достанется. Но их у меня может и не быть, потому что мой же совет, пронесшийся в голове минутой ранее, успешно забылся в ту же секунду. Никто не будет смеяться надо мной! Даже этот ряженый пижон!

— Буду поумнее некоторых, а тебе деньги ни к чему, ума не хватит правильно распорядиться. — Выплюнула я, врезаясь в безжизненный взгляд голубых глаз.

Осознание сказанного приходит тогда, когда мужчина подходит вплотную ко мне, хватая за щеки и стискивая их так больно, что хочется взвыть.

— Ты не поняла, девочка. Твоя жизнь отныне принадлежит мне.

— Не т-ты мне её дал, не т-тебе и распоряжаться! — Меня бросило в дрожь от грубого прикосновения холодных рук, я изо всех сил стараюсь сдерживать слезы и подступающую панику, искусывая щеки с внутренней стороны.

— Д-д-д-да? — Белый человек передразнивает меня. Он наклонился и обхватил мой затылок, больно оттягивая волосы у корней, заставляя запрокинуть голову назад, — Тогда смотри.

Через мгновение холодная сталь обожгла кожу. Этот мудак приставил пушку к моему лбу. Мандраж охватил всё тело, пока сердце отбивало чечетку в груди. Страх поработил и заставил, наконец, заткнуться, проглатывая скопившуюся слюну вместе с собственным достоинством. Я видела огнестрельное оружие, даже разбирала его, но эти знания не имели никакого значения, когда дуло пистолета утыкается тебе в лоб. Все трепещут перед страхом смерти. Все, кроме белого человека, ведь сама смерть покровительствовала ему.

— Нет, стой! Остановись…— я выставила ладони  вперед, звеня наручниками.

— Амен, девчонка сейчас откинется здесь от страха, зачем тебе эта грязь. — Сказал Тизиан, прокручивая колечко с ключами на пальце.

И я откинулась бы, лишь бы больше не видеть этого самодовольного лица. Мне было страшно и жутко от одного его вида, не говоря уже о словах, которые он говорил сквозь зубы, и огнестрельном орудии, которое в любую секунду могло выдворить из моей бестолковой головы остатки мозгов.

Мужчина лениво перевел на меня скучающий взгляд. В глазах сквозило леденящим кровь спокойствием, своими ледышками он проникал под кожу, расползался опиумом по всему телу и с неприятным зудом зарывался в самое нутро, никого не оставляя равнодушным.

Каково это, отнимать чужую жизнь без тени сомнений на лице?

— У тебя есть выбор: ты будешь отрабатывать в казино каждый цент, что попыталась украсть, или я отдам тебя парням и станешь зарабатывать другим, более привычным способом, — Он прошелся беглым взглядом по рожам своих подчиненных, растянутым ехидными ухмылками, — Но я не уверен, что они захотят платить. Может, продемонстрируешь свои навыки сейчас?

Белый человек поддел указательным пальцем бретель и небрежным жестом сбросил с моего плеча, затем вторую, и опустил руку к ткани платья, коснувшись внутренней стороны бедра. Ужас от его дальнейших действий начал расползаться от того места, где ладонь мужчины обожгла кожу. Сердце бешено билось в груди, и я вторила его сигналу о приближающемся бедствии. Слезы большими солеными каплями стекали по щекам и падали на грудь. Продолжая дрожать и брыкаться, я посмотрела в безжизненные радужки голубых глаз перед тем, как начать молить о снисхождении, но унижений альбиносу было достаточно. Он убрал руку и сделал шаг назад.

Двое псов схватили меня под руки и оторвали от пола, до боли сжимая трясущиеся от страха конечности. Только через мой труп! Нельзя позволить какому-то мудаку сломать мне жизнь! Я замотала головой и завопила, что есть мочи. Стала брыкаться так, что висящие в воздухе ноги больше походили на лопасти вентилятора. Силы покидали меня, но я не оставляла попыток вырваться из грязных лап.

— Держи её крепче, Шон. Ни то наша Лаки-гёрл  точно вмажет тебе, — Мужчина с гулькой снова вмешался, остерегая напарника.

Их предводитель молча наблюдал за моими жалкими попытками врезать одному из его приближенных. Как маленькая девочка, я мысленно молила Господа Бога, чтобы он уберег меня, пообещала больше никогда не связываться с такими людьми, больше не играть в азартные игры и забыть слово «казино».

Но бог под крышей не видит.

Несколько пар глаз были разочарованы тем, что представление закончилось так быстро. Они с удовольствием наблюдали за жалкими трепыханиями до тех пор, пока я не ослабла. Босс нечестивой шайки кивнул, и двое опустили меня на землю. Ноги сразу же подкосились, как только коснулись твердой поверхности. Упав на пол, я исподлобья покосилась на мужчину, медленно и глубоко дыша. Он упивался моим видом, глядя сверху вниз. Название казино в точности охарактеризовывает его, как человека. Не человек он вовсе, а зверь. Злой, вечно голодный изверг, черпающий свои силы из молодых девушек, изводя их. Альбинос разомкнул губы и оскалился, указывая на меня дулом пистолета:

—  Уберите эту длиннобудылую суку 

 с глаз моих, пока я не передумал.

Соленая жидкость полилась из глаз, точно Ниагарские водопады. Слезы обиды и облегчения от того, чего только что удалось избежать. Мне стоило быть осмотрительнее и выяснить, с кем имею дело, прежде, чем попытаться украсть у него целое состояние. Раньше мне удавалось выйти сухой из воды и вовремя испариться, оставляя толстосумов без львиной доли нулей у них на счету. Не честно и не правильно, но как бы поступили вы, будь на моем месте? А место это незавидное. Сидя на коленях перед белым человеком, я мандражировала, не в силах справиться с охватившим чувством неизбежного: он все равно меня прикончит.

Вопрос в том, сколько мне удастся перед этим пожить.

Колесо фортуны

Мама Оди

The_Shire

В погоне за легкими деньгами Эвтида играет в казино и успешно обводит вокруг пальца многих влиятельных людей, оставляя их ни с чем. Но что делать, если владелец казино сам намерен сыграть с ней в свою излюбленную игру?

Клуб Романтики: Песнь о Красном Ниле

Амен/Эва

Эва/Амен

Большой куш

—  Уберите эту длиннобудылую суку с глаз моих, пока я не передумал. — Сказал я и потерял к ней всякий интерес.

— Подождите, стойте, куда вы меня ведёте? — она завопила белугой, трепыхаясь в руках моих подчинённых. — Я же не украла ничего…не успела!

Поганая девка. Я уже пропустил рейс и теперь вынужден разбираться с этим вместо того, чтобы заключить очередную сделку на поставку оружия. Перекладывая пачки долларовых банкнот в дипломат, прикидывал, как распорядиться судьбой трясущегося недоразумения.

— Тизиан, сколько она выиграла в покер?

— Э-э-э…— он достал телефон из кармана и заглянул в заметки, — порядка семи тысяч долларов только за карточным столом, а ещё…

Цифра резанула слух. Как часто она посещала мои заведения и все ли обошла, прежде чем добраться до трёх шестёрок? Тиз опередил мои размышления, отвечая на не озвученный вопрос:

— В двух из пяти казино была она, я сверил записи с камер видеонаблюдения, которые изучал тогда, одно и то же лицо, — он посмотрел на воровку, а потом на меня, — кудрявая возомнила, что за азартные игры это 

 ей должен заплатить и посещала заведения пару раз в месяц. Может, мы её «того»? Уберём с дороги и бедам конец.

— Даже если ты её прикончишь сейчас, одной  жизнью убытки не покрыть, Тизиан. — Голос подал один из охранников, которым удалось проследить за её резвыми махинациями, — В рулетке она не мухлевала и наверняка знает какие-то алгоритмы, не стоит ли воспользоваться этим преимуществом?

Он не отличался выдающимся умом, но был наблюдателен и силён, поэтому ещё юнцом начал работать на моего отца, а потом и на меня. После того, как один из игроков подставил нас, несколько лет приходилось выкарабкиваться из банкротства всеми возможными способами. Именно тогда я занялся торговлей огнестрельным. И не только. Когда я появился на рынке, все считали меня мелкой рыбёшкой, тыкая носом в неопытность, как маленького щенка. Указывали на недостаток ресурсов для того, чтобы тягаться со смертоносными акулами. Так и было, но юношеский максимализм и желание заработать сносили крышу не хуже красивых девушек, которые вились вокруг, как виноградные лозы. Финансовые проблемы семьи лишь замотивировали  двигаться дальше, даже если путь мой лежал через головы, даже если приходилось их сносить с плеч. Отец взращивал семейный бизнес с нуля, вставал с колен и всегда шёл вперёд, а мать находила слова поддержки и безукоризненно была на его стороне. Сдаться и отступить в моём случае приравнивалось к самоубийству, а вместе с моим телом пришлось бы закопать гордость и родительское уважение.

Сдаться и отступить — это отпустить девчонку по доброте душевной, которая давно исчерпала себя, позволить дальше пользоваться своими данными и обогащаться за мой счёт. Что-то подсказывало мне, что оставив её подле себя, удастся содрать шкуру не с одного полудохлого депутата.

Может, удастся копнуть глубже и добраться до своего главного конкурента?

Мнения разнились, но решение принимать только мне. Я стал отстукивать пальцами по деревянной столешнице, поглядывая на девку, которая тряслась, попадая в такт незатейливому ритму. Глядя на неё в голову лезли вещи, одна извращённее другой: я мог бы её посадить на цепь, как собаку, или надеть на прекрасную длинную шейку ошейник и примотать к выхлопной трубе, заставив бежать следом за машиной.

— Я всё верну, — сиплый голос привлёк внимание, — только отпустите, прошу. Никуда не денусь, клянусь…

Мать говорила никогда не верить слезам, красивым женщинам и тем, кто однажды предал, и все три признака на лице у одной испуганной пигалицы, нервно хватающейся за подол платья. Я подошёл к ней ближе и очертил точёный подбородок дулом пистолета.

— Конечно не денешься, малышка, никуда не денешься, ты ведь не хочешь, чтобы твоё прекрасное тельце разорвали на куски сторожевые псы? — зрачки в испуганных глазах метались от меня к тем, кто крепко держал её за плечи, не давая пошевелиться, — И я сейчас не об этих амбалах.

— Н-н-астоящ-щие с-собаки?

— Д-д-а-а, са-а-амые настоящие.

Тёмные брови жалобно свелись вместе, искажая лицо длиннобудылой. Она молода и на редкость умна для своего возраста, сколько ей? На вид не больше двадцати пяти, но уже успела обвести меня и мою команду вокруг пальца, и не раз.

— Как тебя зовут? — спросил я, продолжая холодить сталью нежную кожу подбородка и шеи.

— Хорошо, Эв-Эвтида. Теперь тебе пора.

Я отпрянул, кивком отдав безмолвный приказ. Новая знакомая не успела пискнуть, Шон занес руку и приложил её прикладом по голове, лишая сознания. Веки сомкнулись, она обмякла, точно кукла, и повисла на руках, по-прежнему крепко сжимающих её в тисках.

— Почему ты везёшь её к себе? — сказал Тизиан, придерживая голову пигалицы, прижимая затылком к сиденью, чтобы та не свернула шею на кочках, — я понимаю, такие ножки кого угодно лишат рассудка, но…

— Но не меня. — Я бросил брезгливо, наблюдая за подрагивающими чёрными ресницами. — Стоило отпустить, чтобы попыталась удрать? Тогда пришлось бы тратить ресурсы на её поиски и поимку, делать лишние ходы. Ты знаешь, я не люблю суету.

— Ты сам-то веришь, что девчонка сможет отработать всё?

— Всё украденное — нет, но я думаю, что с такими внешними данными и навыками шулера, у нас получится словить рыбку покрупнее. Такой экземпляр нужно держать поближе.

Друг кивнул и, наконец, заткнулся. Порой его бесконечные вопросы вгоняли меня в тоску по тем временам, когда существование было наполнено более яркими красками. Всё меняется: работа, окружение, материальное положение, но только Тиз оставался самим собой. Таким же болтливым. Остаток дороги мы провели в тишине, пока мелкая пакость лежала на сиденьях напротив и безмятежно спала, заставив кудрявого прижаться к двери минивэна. К удивлению для самого себя, она меня раздражала даже находясь в отключке.

Дом состоял из комплекса строений Г-образной формы, площадь была огромной, поэтому думать, где разместить свою новую знакомую, мне не пришлось.

— Отнеси её в гостевую зону и выдели одну из комнат.

Бурча что-то невнятное себе под нос, Тизиан взгромоздил бессознательную девку на плечо и понёс в северное крыло, пока я отдавал распоряжение охране о возможности её перемещения по периметру. Мозг закипал от одной мысли о том, что кто-то станет жить со мной под одной крышей, кроме обслуживающего персонала. Может, подыскать ей еще и работу в своем штате, чтобы оправдать проживание незнакомки хотя бы в собственных глазах? Оставалось надеяться, что запугал я её настолько, что и носу не посмеет высунуть без надобности.

У входа в комнату я подозвал друга и сказал:

— Останься здесь и проследи, чтобы она не шлялась без дела, как очнётся. Покажи всё и расскажи, а потом узнай, откуда и чем занималась до того, как решила попытать удачу в моих заведениях.

— Почему я? У меня что, дел больше нет? — он заговорил тихо, будто боялся разбудить спящую красавицу.

— На ближайшие три-четыре дня о делах забудь, а пигалица пусть принимается за работу. Только приодень её и введи в курс дела, в моих казино она должна выглядеть так, чтобы не привлекать лишнего внимания, но достаточно соблазнительно.

— Да ты её видел? — почти криком возразил Тизиан, — как она может не цеплять лишнее внимание?

— Просто, очень просто.

Отрицать привлекательность было бессмысленно, но кудрявый был настолько впечатлителен к женской красоте, что часто приукрашивал действительность. На деле ничего особенного в ней не было: обычное лицо, обычная фигура, обычная сделанная кукла, целью которой было заграбастать в свои сети побольше таких, как Тиз.

— Но если станет дерзить или попытается сбежать — сделай то, о чём говорил в казино. — Он сглотнул и коротко кивнул.

Несмотря на угрожающий вид, кудрявый был мягкосердечным, по-моему, даже слишком, чтобы за обычное колкое слово наказать женщину, но в одном я был уверен: если упустит девчонку, получить наказание от меня он будет хотеть меньше всего, так что в его же интересах наставить её на путь истинный.

Похлопав взбудораженного друга по плечу, я бросил косой взгляд на недоразумение, распластавшееся на кровати, как медуза под палящим солнцем, развернулся и в спешке покинул резиденцию, надеясь попасть на следующий рейс до Нью-Йорка.

Я проснулась от дьявольской боли в голове. Разлепив глаза и поняв, что нахожусь не дома, подорвалась с кровати и стала озираться по сторонам, оценивая ситуацию.

Жива. Главное, что жива. Инстинктивно прошлась ладонями по туловищу и ногам, поняла, что на теле ни ссадин, ни других повреждений. Платье и чулки всё ещё были на мне, как и туфли. Какой недоумок додумался меня уложить в кровать в обуви? Боже…Но лучше уж так, чем…Пыталась вспомнить, что произошло, но головная боль не давала сосредоточиться. Она мигрировала из одного полушария в другое, от виска ко лбу, огибая весь череп и вонзаясь в затылок болезненной резью. Я коснулась кончиками пальцев приоткрытого рта, сминая нижнюю губу. Глаза беспорядочно метались по предметам интерьера, попытаясь ухватиться хоть за одну деталь, чтобы вспомнить.

У входа стояла скульптура Давида. Секунда-две-три, осколки воспоминаний беспорядочно врезались в стенки черепной коробки, прежде чем начали собираться в устрашающий пазл. Меня чуть не убили! Угрожали, хотели расправиться. Безжизненные зрачки каменного произведения искусства приобрели голубоватый оттенок. Ожили, смотрели 

 человек. С нескрываемым презрением и в то же время вселенским безразличием. Образ мужчины так чётко представился, что казалось, можно было коснуться бледной кожи и запустить пальцы в белые, как лунный свет, пряди.

Его голос забрался в голову и громом твердил лишь одно слово: «

Надо бежать. Убираться, где бы сейчас не находилась. Я сняла туфли и небрежным движением ноги пихнула под кровать, подошла к двери, прислонившись к ней ухом. Было тихо. Ни единого звука. Медленно пустив ручку вниз, толкнула дверь и та поддалась. Большой коридор показался бы совсем безжизненным, если бы не панорамное остекление, в котором я увидела…садовника? Молодой мужчина стоял напротив метрах в двадцати, увлечённо орудуя электрическими ножницами. Его вниманием завладела живая изгородь и, пользуясь случаем, я постаралась быстро прошмыгнуть мимо, чтобы не попасться садовнику на глаза.

Адреналин запульсировал по венам, тёплой надеждой разбредаясь по всему телу. Я ускорила шаг и наугад двигалась по нескончаемым смежным комнатам, словно маленькая мышка, остерегаясь кота. По виду из окон стало понятно, что я иду в правильном направлении и, опьянённая удачей, совсем перестала смотреть по сторонам.

— Далеко собралась, Эвтида? — Чья-то рука коснулась моего плеча, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Я зажмурилась, не желая принимать поражение. — К тебе обращаюсь. — Тон мужчины стал грубее и настойчивее, призывая обернуться.

Перед глазами оказался Тизиан, недоверчиво отсматривая меня с головы до ног. В этот раз он был одет так, будто вышел к почтовому ящику за газетой: серые трико, синяя футболка и кружка кофе в правой руке.

— Я…я…— мозг отказывался сгенерировать достойное оправдание, — Где я?

Спасибо, дура. Теперь тебе точно не выбраться.

— Ты в безопасности, красотка. Как и договорились, теперь тебе предстоит отработать украденные денежки моего босса. Это его дом.

— Белого человека? — Мужчина напротив не показался мне агрессивно настроенным, но я всё равно стояла, как вкопанная, с опаской ожидая ответа, но вместо него услышала заливистый гогот.

— Белый…ха-ха-ха, да ты с луны свалилась? Никогда альбиносов не встречала?

Он смеялся над моими словами так, будто это действительно было смешно. Не смешно и даже не забавно.

— Не встречала! — фыркнула я, — А ты бы не хохотал так, услышит твой 

Он тут же замолк, принимая серьёзный вид. Подошёл ближе, поманил меня пальцем и наклонился, сказав:

— Тогда советую не разглядывать его, красотка. Амен этого не любит.

Каждую букву имени я смаковала, несколько раз проговорив его про себя, будто хотела, чтобы оно отпечаталось на кончике языка. Мурашки пробежались по всему телу от мысли о том, что снова встречу его. Будь моя воля, и не виделась бы вовсе. Мужчина вызывал у меня животный страх и оцепенение своим видом. Но, судя по всему, встреч не избежать.

— Да ла-а-дно, расслабься. Здесь его не будет пару дней. Велено было ввести тебя в курс дела, рассказать и показать, где тут что, а вечером уже в казино отправимся, будешь грехи свои отмаливать. Но учти, — он нахмурился, — попробуешь бежать, и мне придётся тебя пристрелить, — и снова улыбнулся так, будто не угрожал секундой ранее. Внешне мужчина с гулькой больше походил на порядочного семьянина с двумя детьми, очаровательной женой и лабрадором, но внешность объективно шла вразрез с тем, что он говорил.

Звучало это скверно, очень скверно, но радовало то, что не придётся пересекаться с белым человеком хотя бы сейчас. Побег откладывался на неопределённый срок, да и бежать мне, наверное, некуда. Через две недели нужно платить аренду за квартиру, но все чёртовы деньги я спустила на бесполезное право остаться инкогнито в чертовом казино.

Придётся принять правила игры и заняться тем, что я умею делать лучше всего — мухлевать.

После того, как странный мужчина по имени Рей привез часть моих вещей из дома, его подручная Дия принялась приводить меня в порядок, охая и томно вздыхая, глядя на предметы гардероба.

— Милая, это никуда не годится. — отбросив длинную косу с плеча, Рэй брезгливо обхватил двумя пальцами ткань очередного платья и разрезал её, даже не моргнув, — вот так, теперь лучше.

— Не обязательно это всё резать! Ты знаешь, сколько оно стоит?! — возразила я, пытаясь выхватить остатки дорогой сердцу вещи из рук вандала.

— Не дороже, чем его кондиционер для волос, дорогая. Просто смирись и восхищайся тем, что мы тебе сейчас подберём. — Темноволосая девушка выглядела ухоженно и стильно, в отличие от меня. Она хихикала над нарядами, но не злорадствовала.

Рассмотрев их с ног до головы в ответ, я ощутила себя замарашкой, которую пытаются превратить в конфетку. Пряди моих волос слиплись, платье помялось, а чулки были все в зацепках. Ещё никогда не было так стыдно стоять перед людьми. И откуда столько денег у тех, кто работает в найме? Остаётся лишь гадать, кого ещё они обслуживают, и кем на самом деле является Амен, раз на его территории они себя чувствуют, как у себя дома.

— И как же ты умудрилась привлечь внимание господина? — заговорщицки сказал Рэй, прикладывая невероятной красоты юбку к моим бёдрам, — ты…Как бы помягче-то…не совсем в его вкусе.

— Я обокрала его. — Сказала я, скривив губы.

Двое посмотрели друг на друга, на секунду замолкнув, а потом заржали, точно кони.

— Ха-ха-ха, ну чувство юмора у тебя отменное, дорогая.

Замарашка, теперь и клоунесса. Браво, Эва.

После часовых приготовлений мне подобрали платье, туфли и украшения, стоимость которых была эквивалентна стоимости человеческой жизни. С чего бы так выряжать какую-то воровку? Платье было похоже на моё, но ткань совершенно отличалась. Оно было чуть длиннее, а вырез — больше, приталенный крой выгодно подчёркивал плавные изгибы и даже Рэй не остался равнодушным к проделанной работе. Хотя, как мне показалось, женщины его мало интересуют. Они быстро собрались и покинули комнату, впуская Тизиана.

— И за что я им заплатил? — он выгнул бровь и сложил руки на груди, опираясь о дверной косяк, — Разве что-то поменялось?

Не понял бы, даже если попытаться объяснить, поэтому я недовольно фыркнула и плюхнулась на кровать, надевая туфли.

— По мне ты и прежде красоткой была, — он поспешил исправиться, вызвав на моём лице усмешку.

Этот лис знает наверняка, как реабилитироваться в глазах женщины.

Ко мне была приставлена охрана, которая неустанно вторила каждому шагу, когда я покидала дом, и после — казино. Два огромных амбала, среди которых был уже знакомый мне Шон, и ещё один, не менее устрашающий, по имени Джон. В заведении они разбредались по разным углам и молча наблюдали за тем, как я обвожу вокруг пальца несчастных. Ещё никогда мои действия не вызывали  столько отвращения. Несколько дней азартных игр пролетели со скоростью света, каждый раз минимум три человека уходили банкротами, остальные возвращались с грошами к своим женам. Я обыгрывала их и оставляла ни с чем, протягивая билет в один конец к жалкому существованию. И на секунду, всего на одно мгновение, мне стало жаль этих людей. Может, во мне проснулась совесть, а может, это досада от того, что в качестве вознаграждения я получаю не круглую сумму на счету, а право жить, пусть даже очень неплохо. Кудрявый тонко намекнул на то, что Амен далеко не деспот, и всё, что мне следует делать — это слушаться, беспрекословно выполнять приказы, и будет мне счастье.

Едва ли можно спокойно сосуществовать в незнакомом тебе месте, с незнакомым мужчиной, который угрожал тебе и хотел отдать на растерзание своим псам.

Тизиан не стал мне устраивать экскурсию по огромному дому своего босса, но показал, где я буду спать, есть, уборную и места, куда ходить категорически запрещено. В отличие от казино, пристанище зверя выглядело мрачнее и выдержаннее, никаких тебе неоновых вывесок, никаких картин от непризнанных гениев забытого гетто, ни намека на то, чем занимается человек, живущий в нём. Лишь пара каменных изваяний, которые  просто не поместились в заведении. Зато природных элементов было в изобилии: камень, дерево, живая растительность у панорамных окон и за пределами огромного здания. Непомерных размеров дом, как и его хозяин, наверняка отражал таких же размеров эго.

Еле передвигая ногами после очередной ночи в казино, я брела по длинному коридору, чтобы упасть на кровать, забыться сном до обеда, а потом снова играть до рвотных позывов от того, до чего я себя довела. Грезя о жизни в большом доме с прислугой, о дорогих нарядах и вкусной еде, я забыла уточнить, что хотелось бы при этом быть свободной.

Чтобы добраться до своей комнаты, каждый раз приходилось идти мимо гостиной, соединяющей два отведённых для разных целей строения. Приглушённое, мягкое освещение клонило в сон, я практически не ощущала ног и рук, а челюсть, будто, вот-вот отвалится, если я произнесу хоть одно слово или выдавлю из себя фальшивую улыбку.

Из ниоткуда послышался леденящий, пробирающий до самых костей тон. Сердце затрепыхалось в груди то ли от страха, то ли от  усталости, но оно стабильно рвалось из груди последние несколько дней. Я поняла, что 

 сидел у камина, когда услышала металлический треск в стакане, но не сдвинулась с места, ошибочно полагая, что мужчина побрезгует находиться наедине со мной. С момента разоблачения я ни разу не встречала белого человека, но безошибочно узнала его голос.

Я сидел у камина в ожидании своей новой знакомой, пронося в воспоминаниях случившееся несколькими днями ранее:

До рейса оставалось три часа, когда ко мне вломился Тизиан со словами: 

— Амен, там така-а-я куколка, — я лениво перевёл взгляд на подручного, перекладывая пачки с долларовыми купюрами, — и, кажется, она здорово тебя обокрала. 

— Кажется или так и есть? Если это очередная шлюха с хорошеньким личиком, которое отвлекает клиентов, то я не против — пусть проигрывают.

— Ага, личико хорошее, — подметил кудрявый, подходя ближе, — и карты она тасует хорошо, а ещё, если ты ничего не предпримешь, то прямо сейчас она заберёт весь выигрыш и свалит в следующее казино. 

— Не понял? — Мне пришлось оторваться от сборов. — Что значит «следующее» ? 

Пламя в зелёных глазах

— Постарайся не двигаться, птичка. Этот ковёр будет трудно отстирать.

Я кричала от жгучей боли в руке, пока Амен шаг за шагом двигался в мою сторону, переживая за свой драгоценный ковёр. Мужчина покачивался от дряни, которую хлестал сидя у камина, но каким-то образом сумел выстрелить и задеть меня. На что способен такой человек в трезвом виде?

Превозмогая адскую боль я смотрела в безжизненные голубые глаза, не отражающие ни вины, ни сострадания, лишь моё искорёженное болью лицо. Белый человек согнул одну ногу в колене и присел, схватив меня за запястье. Каждая клеточка естества пульсировала, когда тёплая ладонь коснулась моей кожи. Я вздрогнула, сжалась, но он медленно перевёл на меня укоризненный взгляд и приподнял бровь, приказывая не двигаться. Осмотрев руку, встал и бросил:

— Жить будешь. Пуля прошла по касательной, так что сиди смирно, никуда не уходи.

Я скривилась, глядя исподлобья на причину моих страданий. Издевался даже тогда, когда по его вине я чуть не погибла. От него исходило непоколебимое спокойствие, как от многовековых гор или человека, который уже ничего не сможет изменить — человека, лежащего в гробу. Такой же холодный и безжизненный.

Оставив меня на полу он пошёл к выходу из гостиной. Я смотрела на окровавленную руку, запачканное платье, и чёртов ковёр со следами крови. Тело била крупная дрожь, будто кто-то схватил меня и лихорадочно пытается привести в чувства. Силы покидали и, казалось, что любое слово выйдет беззвучным дуновением изо рта, но стоило Амену выйти за дверь, я проскулила сквозь сжатые челюсти, завалившись на бок.

Боль никак не утихала, и я даже стала привыкать к жгучему ощущению.

Не знаю, сколько прошло времени, для меня оно тянулось вечность. Амен зашёл в гостиную с бутылкой воды в одной руке и прозрачным ящиком с медикаментами в другой. Опустившись на пол, стал вышвыривать коробки с таблетками одну за другой, пока не добрался до упаковки с бинтом. Обложившись всем необходимым, он снова взял мою руку и промыл рану под сопроводительные звуки из моего рта, больше походившие на шипение. Я старалась медленно дышать и быть стойкой, не желая показывать слабость или страх, но из-за шока продолжала трястись, чем мешала мужчине. Очистив ранение от крови, Амен достал тюбик и обратил внимание на мой косой взгляд, лишённый всякого доверия.

— Браунодин. — Сказал он и тут же потерял всякий интерес, возвращаясь к процессу.

Движения рук были механическими, как будто ему не впервой обрабатывать увечья.

— Почему? — Тихо, почти беззвучно прошептала, заглядывая в лицо мужчине, но он не удостоил меня взглядом, продолжая накладывать повязку.

— Он хорошо ускоряет заживление. Сегодня поспишь так, утром приедет врач и осмотрит.

Он вызывал страх и ненависть, но по какой-то причине я никак не могла удержать язык за зубами. Глупая. Какая я глупая. Мудрая женщина не стала бы вступать в открытую конфронтацию и провоцировать, она отработала бы всё, что заработала нечестным способом, и навсегда исчезла с радаров, я же — могла саморучно подписать себе смертный приговор в тот самый момент, когда выудила из-за его спины пистолет. Ещё никогда и никто не разговаривал со мной в таком тоне, не обращался настолько грубо, не позволял так нагло прикасаться руками к телу, исследуя каждый сантиметр. Следы от его рук до сих пор пылали на моих бёдрах, талии и лице.

Знает… Сначала ничего не знающий обо мне человек возомнил, что может нагло хватать везде, где ему вздумается, потом наградил клеймом, глядя на которое я буду содрогаться от пережитого всю свою оставшуюся жизнь, а теперь сидит напротив и зализывает саморучно нанесённую рану.

— Почему ты выстрелил?

Он молчал, неотрывно забинтовывая руку. Закончив все манипуляции, встал и взял меня под локоть, помогая подняться. Без пушки в руках и угроз мужчина казался самым обычным человеком, а не жестоким извергом с насильственными наклонностями. Что его сделало таким или кто?

Я уже не надеялась услышать ответ, но закончив игру в молчанку, он сказал:

— Научись меня слушать с первого раза. И не принимай доброту за слабость, иначе придётся подбить второе крылышко, птичка.

Я проснулась от визга девушки, вошедшей в комнату. Подружка темноволосого стилиста  посмотрела на меня, затем на подперевшего плечом дверной косяк Амена и Тизиана рядом с ним.

— Да ты совсем с катушек слетел?! — Звонкий голос врезался в слух, окончательно прогнав остатки сна.

-Что она могла такого сделать, что ты её подстрелил? Нет, я знала, что ты давно тронулся умом, но 

подошла к Тизиану и ткнула его пальцем в грудь, — Какого хрена ты поддержал эту затею? У неё же может быть семья, а вы её заперли здесь, как козу домашнюю держите.

Большой куш

Содержание

Колесо фортуны

Пламя в зелёных глазах

Птичка

Лгунья

Демоны не становятся ангелами

Олл-ин

Сделай это для меня

Буря грядёт

Игра началась

Один куст — две розы

Сказка по утру — ужастик на ночь

Карт-бланш

Змеиная нора

Комментарии (0)