Майлз Куоритч был настоящим дураком, раз считал, что РДА в вопросах, связанных с местным населением, полагалось исключительно на него одного. Я усмехнулась, вспоминая его благородную браваду о старых проверенных человеческих методах, обещавших обязательно сработать на том мелком мальчишке, которого он звал сыном. Майлз отказался использовать биоматериал, взятый у Паука, или каким насекомым называл себя тот коренастый паренек. «Мне это не нужно», – вспомнила я сказанные тогда слова рекома, когда он встретился с непониманием Адмор, вызванным его методами.

Очень жаль, что, пользуясь огромным расположением со стороны начальства, Куоритч так опромедчиво ошибся. Я улыбнулась нелепости ситуации, хотя бы для вида, однако Майлзу стоило взять материал Паука. А уж если бы он его просмотрел, – о, там бы он нашел много чего интересного для себя. Может, ему бы удалось легче наладить связь с сыном из прошлой жизни, если бы узнал, чем жил мальчишка все то время, пока он зрел в капсуле с нитью пуповины, вшитой в живот. Но все это Куоритчем было проигнорировано и названо «приблудами яйцеголовых ученых, которым кроме цифр и пробирок все остальное чуждо».

Майлз... Майлз, я усмехнулась; сухую кожу губ неприятно затянуло. Удивительно, Майлз, как ты сам умудрился загнать себя в яму, а мне и делать ничего не пришлось.

Поэтому было вполне ожидаемо, что стоило Куоритчу исчезнуть со своей командой с ближайших радаров, как Адмор уже сформировала отряд для наблюдения за ним. И пусть она придирчиво поджимала губы, наблюдая каждого синекожего рекомбинанта, все равно ей пришлось созвать отряд именно из них. При всей ненависти к коренному населению планеты и к созданным на их подобии рекомбинантам Адмор не могла оспорить факт меньшей эффективности людей в этом деле. Я вспомнила, как дернулось ее изрытое морщинами лицо, как опавшие мягкие щеки передернула гримаса, когда ей пришлось принять мое прошение о временном вступлении в группу. Подкрепленная упоминанием отца и всего массивного сборища учредителей РДА, я не могла уйти с отказом, и сама Адмор это прекрасно понимала, когда кривила свои ссохшиеся тонкие губы.

Благо, хоть неприязнь Адмор к рекомбинантам почти так же сильна, как к На’ви, что не позволило ей отправиться вместе с нами. Вряд ли бы у меня хватило терпения постоянно созерцать ее недовольное выражение лица и язвительный тон. Путь был неблизким, даже несмотря на то, что мы, в отличие от Куоритча, изначально точно знали, куда отправляться.

По последним данным, переданным с корабля, отданным в распоряжение Куоритча, он сейчас вместе с командой находился у скопления рифовых островов. Они оставались там уже долго, для тех, кто неустанно искал Джейка Салли, уже очень долго, а значит они его нашли. Поэтому, начальство решило организовать движение следом: если Куоритч действительно нашел Джейка Салли, то до момента столкновения могли оставаться считанные дни. Ни один, ни второй не отличались терпением (военная выправка давала о себе знать), и все в округе это осознавали.

Наблюдение со стороны было правильным решением – никто не оставался на Пандоре без надзора. Не когда на кону – многомиллионная техника и куча человеческих жизней. Куоритчу было все равно на все, кроме своей команды и миссии по уничтожению Джейка Салли; основная его цель – свести личные счеты и счеты человечества с бывшим сослуживцем, а потому нас отправили спасти мир от катастрофы.

Я кинула беглый взгляд на карту, отмечая подсвеченные красные точки. Если все пойдет не по плану и нужно будет спасаться бегством, в каждую такую точку как можно скорее прибудет по конвертоплану, чтобы забрать попавших под горячую руку. РДА не планировали бросать кого-либо из людей или рекомов на съедение диким миром Пандоры, а потому, даже если датчик, закрепленный в наручный плотный браслет, не сработает, оповещая, что в точке кто-то есть, все равно конвертоплан туда прибудет. Все-таки те огромные суммы страховки, которые они выплачивали из-за несчастных случаев, могли со временем проесть дыру в огромном бюджете проекта. Я не думала, что Адмор за очередные потери погладят по голове, за этим она и сформировала эту группу.

Как бы сильно она мне ни нравилась, уж она-то думала на пару шагов вперед, в отличие от Куоритча, и принимала во внимание все риски, которые могла допустить.

Я снова быстро посмотрела на карту: большая модель корабля Куоритча находилась посередине всего буйства красных точек, находившихся на отдалении от тех рифовых островов, где жили На’ви. «Безопасная зона», как говорили ученые и аналитики, рассчитывая приблизительную опасность коренного населения Пандоры.

Я тихо фыркнула от воспоминаний: если они думали, что безопасно было во всех точках, которые они указали, то были не сильно умнее Куоритча. Быть может, они не потрудились даже посмотреть материал, изъятый у Паука, который прожил с Салли добрую половину своей жизни. Уж тогда бы ученые увидели, что ближайшие точки, к которым скорее всего будут эвакуировать большинство людей, были мягко говоря в опасности. Если не в зоне полного уничтожения.

Одной только Нейтири Салли хватит для того чтобы уничтожить с полсотни человек. Опасная и сильная, ловкая и смертоносная, я погрузилась в воспоминания Паука, пусть она и не мелькала там так часто, как дети. Но каждый раз стоило ее завидеть, чувство опасности мокро лизало затылок, прогоняя по телу волну сковывающего страха. Да даже семнадцать лет назад она представляла угрозу, что уж говорить про сейчас. Когда мастерство боевого искусства было выточено годами непрекращающейся войной с человечеством настолько, что рука со стрелой не дрогнет даже на сильном порыве ветра.

С глубоким вздохом я кинула взгляд на точку, находящуюся на одном из скалистых островов в отдалении. Туда вряд ли кто-то отправится, к тому же, мы сомневались, что что-то вообще произойдёт. Мы были подстраховкой на случай неожиданно распаленной Куоритчем битвы, и если ему хватит ума не доводить ситуацию до бойни, то возможно, нашу группу и вовсе отошлют обратно за ненадобностью.

Это было бы не самым лучшим стечением обстоятельств для меня. Все-таки здесь я оказалась именно из собственного расчета на вспыльчивость как Куоритча, так и Джейка Салли, которые не дадут этим двоим разойтись в разные стороны.

«Ладно», я глубоко вздохнула, успокаивая внутреннее волнение, и кинула взгляд на карту, прослеживая как наш корабль постепенно приближается к кораблю Куоритча. Если нас отправят обратно за ненадобностью, я отправлюсь в лес Оматикайя и постараюсь сама, без помощи Салли, отыскать мать. Пусть у ученых и рекомов до меня это не вышло, кто знал, что они вообще делали в лесах. Быть может, вместо того чтобы искать Грейс Огустин, они наматывали круги по местности, опасаясь даже сунуться на территорию клана. Шанс найти мать самостоятельно в лесах Оматикайя был, хоть и маленький и с приложением в виде огромного количества времени, которое мне придется на это потратить. Но, в отличии от прошлой жизни, торопиться мне было некуда, поэтому возможность одиноких долгих поисков не сильно пугала меня. Просто с помощью Салли все было бы легче нежели одной.

Все-таки не зря Грейс в свое время решила бежать именно вместе с Джейком. Столько времени находиться в постоянном споре с руководством и только после прибытия этого искалеченного солдата на Пандору наконец-то в открытую выступить против. Не думаю, что спустя пятнадцать лет моего отсутствия что-то в их отношениях, доверительных и полных любви к синим аборигенам, могло измениться.

А потому внутреннее чутьё подсказывало мне искать мать возле Салли. Может она и не покинула лес вместе с ними, может осталась в лесах и сейчас укрывалась вместе с племенем. Я не знала, не знали и ученые, спустя семнадцать лет точно об этом никто сказать не мог. Кроме, разве что, Джейка Салли.

По крайней мере, я так думала.

– Готова? – Я обернулась на низкий голос, раздавшийся из-за моей спины, сразу же впериваясь взглядом в рослую фигуру рекома. Бен был в числе тех солдат, что попали в счастливый список людей на перерождение в новом теле со старыми воспоминаниями. Он поправил карман на груди, задергивая звякнувшую молнию плотной куртки, которая наверняка, стоит ей самую малость промокнуть, неприятно налипнет на тело.

Я сощурилась, замечая, как под молнией мелькнул уголок потрепанной фотографии, и я точно знала кто на ней. Бен не раз показывал мне ее, вдаваясь в долгий рассказ о своей семье, оставленной на Земле еще во времена, когда он был человеком. С упоением он погружался в свое сокровенное знание, хранимое где-то в подреберье, и порой мне казалось, что даже если я отойду от него, он этого не заметит. Слишком увлеченный, он так бы и остался сидеть там и пропускать через новое синекожее тело каждое человеческое воспоминание о былой жизни. Насколько я знала, связаться с ними даже несмотря на то, что была предоставлена такая возможность, он не захотел, сетуя на то, что новое тело больше не позволит ему ступить на шаттл для отправки на Землю. А потому, надобности в том, чтобы травить душу себе и любимым Бен не видел.

Я горько усмехнулась, вспоминая свои пару разговоров с отцом, уже давно отправившимся на Землю. Насколько я знала, он был на Пандоре в момент моего рождения и после какие-то пару лет, но после отправился обратно на Землю и уже оттуда продолжил управление РДА вместе с другими учредителями проекта. Это было похоже на него, по рассказам матери он всегда был более отчуждённым и холодным чем следовало. Может именно поэтому мать и впала в помешательство на новой планете, на новом виде, отдавая всю себя ей, нежели мне. Для нее отцу было все равно на нас: на нее, на меня, оставленных здесь на Пандоре. Но сомневаюсь, что, если бы ему действительно было все равно, он стал вкладывать деньги в выращивание тела для его умершей из-за побега матери дочери.

Это было затратное и долгое дело, которое требовало огромного внимания и контроля. И когда спустя месяц после моего пробуждения мы с ним связались, и яркий экран передал мне картинку отца, я впервые с момента как открыла глаза в новом теле что-то почувствовала. Это было тонкое тянущее чувство внутри груди, что особенно сильно трепещет, стоит ощутить, что рядом есть тот, кто что-то для тебя значит.

Проблема была в том, что отец рядом не был. Он был на Земле, куда я должна была отправиться пятнадцать лет назад вместе с группой ученых. Он был там, далеко, когда мать затерялась в густых лесах Пандоры, когда в ее голове вообще поселилась эта мысль - оставить людей. Он не был даже приблизительно рядом, когда весь мой план о жизни на Земле пошел крахом в чистой зоне и вынужденном карантине перед отлетом.

В шее кольнуло, боль пронзила все мое тело и дыхание сперло, сдавливая глотку так сильно, что следующий вздох я сделала через силу. На моей шее ничего не было, я провела по точке пальцами, ожидая нащупать горячую влажность крови, но, как и всегда до этого ничего не было.  Словно в насмешку надо мной, в шее снова неприятно закололо. Боль – как воспоминание, не давала о себе забыть, перенесенная вместе со старым сознанием в новое тело.

– Так готова или нет, Селин? – Бен нагнулся ко мне ниже, настолько близко, что я смогла ощутить запах консервов, которые он ел на обед. Я скривилась и кивнула, сразу же отворачиваясь и спешно застегивая тонкие шлейки на плотных перчатках. – Можем не идти, если хочешь.

«Ну, конечно». Я закатила глаза, радуясь, что Бен меня не видит. Его приставили ко мне для безопасности по распоряжению отца, словом, он не был против оберегать малолетку. Конечно, будь у него воля выбирать, думаю Бен бы выбрал что другое, совсем отличное от того, что диктовало ему руководство. Судя по его тоске по Земле и оставленной там родне, Бен был не против остаться похороненным пеплом в землях Пандоры. Но, так уж вышло, что руководство распорядилось иначе.

И Бен в прошлой жизни сделал неправильный выбор, когда подписывал согласие на программу рекомбинантных организмов. Поэтому сейчас приходилось жить с тем, что есть.

– Я сама просилась сюда, зачем же теперь отступать? – То, что меня приняли в группу по личному прошению, не было ни для кого секретом, и хоть это поселяло в глазах рекомов вопрос, никто так и не осмелился раскрыть рта. Знание зачастую оказывалось или ненужным, или смертельным, а потому лишний раз подставлять свою шкуру никому не хотелось, и все выбирали отмалчиваться и строить свои догадки самостоятельно.

Хотя, я улыбнулась, вспоминая озадаченные лица солдат, когда вступила в группу, это было даже комично в какой-то степени. Даже если бы они набрались храбрости и спросили, вряд ли я бы им что-то ответила. У меня была та свобода, которой они не располагали, подкрепленная отцом на Земле, и сомневаюсь, что лишняя демонстрация этого бы сильно прибавила терпения к моему нахождению среди них.

– Кто вас подростков разберет, – пробормотал с тихим смешком Бен, и я, даже не смотря на него, была уверена, что он поправил карман на куртке, в котором хранил фотографию с родными. – Ты очень сильно похожа на моего сына.

«Нет», подумала я и недовольно поджала губу, чтобы не начать спорить. Я не была похожа на его сына. Искренний и добрый ребенок с порывистым норовом, о котором не уставал рассказывать Бен, совсем не походил на меня, но раз ему так легче, то пускай думает, что хочет. Только потом пусть сильно не расстраивается, когда поймет, что мне до человеческой миссии на Пандоре нет никакого дела, и благие цели никогда не стояли в приоритете, стоило мне открыть не свои зеленые глаза и осмотреть синекожие тонкие запястья.

Личные цели, подкрепляемые волей отца, были куда важнее и ценнее. Холку обожгло острым уколом, и живот болезненно сжался от фантомной боли, прострелившей воспоминанием. Я не скривилась и даже не дернулась, наученная теми месяцами, что провела в новом теле, что это всего лишь воспоминания. Последняя застежка на темной перчатке была утянута, и когда я встала, пистолет тяжело стукнулся о бедро.

Мы прошли темным коридором к площадке с прикрепленными там гидроциклами. Большие вместительные лодки для эвакуации были уже давно направлены вперед, чтобы помогать людям и отвозить их в безопасные точки. Бен немой тенью следовал за мной, его шумные шаги вторили моим, но будь его воля, он бы и не совался туда.

В общем-то не было никакой гарантии того, что я вообще смогу добраться до корабля и найти там Джейка Салли или кого-то из его семьи. О том, где сейчас Куоритч, и жив ли он вообще, информации не поступало, а шанс наткнуться на разъяренного местного жителя Пандоры был очень велик. «Ну и черт с ним», твердо решила я, удобнее усаживаясь и пристегивая тонкие плотные ремни на бедрах, чтобы не свалиться в воду при повороте.

Если так, то возможно смогу увидеть Грейс, когда та пойдет подключаться к своему божеству через косичку и дерево. Собственная коса в один момент показалась мне необычайно тяжелой на спине, и я недовольно передернула плечами перед тем как ухватиться за прорезиненные ручки. На’ви верили, что смерть не означает конец жизни, и что жизнь после продолжается в каком-то божественном чистилище, проводником в который служит их волшебное дерево. Мать твердила об этом постоянно как в живую, так и на сохраненных видеозаписях, которые я пересматривала первые месяцы, оказавшись в новом теле.

Когда я еще была человеком, на’ви не разрешали ей попасть на священную территорию. Чужаков не любили, а после случая со школой особенно сильно, а потому матери приходилось довольствоваться лишь рассказами самих на’ви о том прекрасном месте, где природа планеты спорила со всеми положениями ученых.

Это было что-то сродни мантры, плотно отпечатавшееся в моем сознании. Каждое ее слово, сказанное с восторгом и благоговением, звучало в моей голове настойчивым гулом, стоило мне обратиться в воспоминания о матери. Интересно, если я здесь умру, не будучи даже признанной на’ви, попаду я в это самое чистилище? Заведенный мотор пустил вибрацию по всему механизму, и я поерзала, удобнее устраиваясь на месте. Прорезиненное сиденье неприятно скрипнуло подо мной. Путь предстоял не близкий, а свалиться в воду не хотелось, учитывая какие громадные твари там обитали.

Стоило массивному металлическому навесу закончиться над моей головой, открывая вид на пестрящую звездами синеву, осознание того, что в случае смерти я не попаду ни в какое чистилище, прострелило мои мысли единым порывом. «Конечно», горечь сковала рот, куда уж мне до таких чудес природы. Главное, чтобы в случае смерти отец не решил, что следует еще раз попробовать чудодейственный ритуал воскрешения.

Хотя, если я умру здесь и сейчас, то хотя бы не буду помнить момент смерти и человека, который это сделал в лицо.

Так что, это не было самым плохим вариантом.

Палуба под ногами кренится и шатается, уверена нижние отсеки корабля постепенно наполняются водой,  и совсем скоро эта махина пойдет ко дну. Бен оставляет свой гидроскутер рядом с моим, приковывая его плотным ремнем к торчащему поручню, волны сталкивают две машины вместе, но лучше уж так, чем если они окажутся прибитыми к берегам меткаинских кланов. Мы еще собирались покинуть этот тонущий корабль, и сомневаюсь, что на’ви решат вернуть человеческую игрушку в случае нашей оплошности с потерей.

Я стараюсь аккуратно ступать внутрь, проходя все глубже и дальше. Сирена прерывисто стонет, отражаясь от металлических стен, и вторит эхом по всему кораблю. Адмор придет в ужас, когда получит отчет о такой махине, что затонула по вине Куоритча и его действий, о, это обещает быть весело. Один только вид его искривлённого в ярости лица мог повеселить, что уж говорить о слюне, брызжущей со рта.

– Что мы здесь делаем? – Напоминает о своем присутствии Бен, и я бросаю все силы, чтобы не закатить глаза, продолжая тихо передвигаться вперед. Скорее всего на корабле уже никого не осталось, но перестраховаться все же стоило. Металл стонет и ухает, пол под нами вздрагивает, и Бен громко ругается от неожиданности.

– Проверяем, вдруг кто-то остался на корабле. – Вру ему я и иду вперед, сворачиваю в просторный зал с расположенными у стен рабочими столами и иду к следующей двери, стремительно огибая дрожащую мебель.

Это вранье. Бен будет дураком если сочтет, что я сказала ему правду, но он не задает вопросов и не спорит. Делает как ему приказано, просто следуя за мной, и я ему благодарна за это. Я иду вперед, и чувство тревоги боязливо трепещет у меня в груди, зазывая все дальше и дальше на тонущий корабль. Когда с той стороны куда я направляюсь я слышу череду выстрелов, странное чувство в груди резко подпрыгивает, зазывая именно туда. Я хватаюсь за холодную металлическую ручку, проворачивая ее резко и с усилием, с протяжным скрипом, она таки поддается мне.

Когда дверь передо мной распахивается, я вижу его. Высокий и сильный, даже если бы его не сделали максимально похожим на себя человека, я бы узнала его только по языку тела. То, как выверено крадучись он двигается, как держит оружие, прижимая его к плечу - все это слишком мне знакомо еще с прошлой жизни. Сбоку, там, где на корабле расположен спуск в воды, я замечаю краем глаза движение. На'ви -  еще подростки - быстро скрываются за углом, и солдат Куоритча тихо следует за ними. Я замираю на месте, впериваясь в него взглядом, просматривая знакомые черты и ощущая, как все нутро инстинктивно сводит страхом.

Лайл. Руки, все еще ослабшие после тяжелой металлической ручки, инстинктивно хватаются за пистолет. Я знала, что мы встретимся, слишком уж Пандора была тесным местом для двух рекомов. Знала и думала об этом, представляя этот момент и момент слабости мужчины передо мной. На деле все было совсем не так, как я себе представляла: все мое нутро дрожит и сводит от страха, когда я делаю пару шумных шагов, привлекая к себе внимание. Лайл делает выстрел, и шум перебивает вскрики на'ви, что оказались в западне.  Лязг металла неприятно ударяет по ушам и после сменяется тихим, едва заметным в общем шуме, стоне.

На место страха в моем горле всклочивается волнение, и я готова кинуться туда прямо сейчас. Общность нашей раны, пусть нави и не будет об этом знать, дарила мне какую-то странную уверенность в том, что я смогу помочь.

«Позже» мысленно приказываю себе я максимально твердо, не давая себе дать слабину и упустить мужчину напротив меня.

– Что же это? – Он опускает оружие и, кинув довольный взгляд в сторону подстреленного на’ви, наконец поворачивается ко мне. – Не уж-то решила наконец показаться. Не всё тебе отсиживаться за стеклянными стенами и подслушивать.

– Да, настало время повидаться со старыми знакомыми. – Голос предательски садится, и я сильнее вцепляюсь в пистолет, ощущая дрожь в руках, она пробивает мое тело насквозь. Меня колотит так сильно, что на мгновение кажется, что сердце вот-вот и пробьет дыру в груди. Пальцы немеют, и я сильнее хватаюсь за пистолет, опасаясь вовсе выронить его из рук.

– Ты все так же, больше похожа на папашу, нежели на мать, Селин. – Усмехается Лайл напротив меня, и его нечеловеческие глаза горят насмешкой. Он не боится меня, понимаю я, наблюдая за тем, как он расслабленно стоит, как опускает оружие, вовсе сняв палец с курка. Во мне Лайл не видит никакой угрозы.

– Приятно знать, что какие-то вещи не меняются, да, Лайл? – Я слышу, как позади меня Бен со свистом выдыхает воздух сквозь сжатые зубы. Собственный хвост неприятно бьет меня по бедрам и, если сейчас судно качнется, я уверена, что свалюсь на колени.

«Стой же», мысленно приказываю себе я и глубоко вздыхаю, стараясь успокоить загнанное сердце. «Не сейчас». Страх колет затылок и спускается холодными пальцами ниже, оглаживая загривок, который тут же простреливает острой болью. «Это воспоминание, это воспоминание, это всего лишь воспоминание», твержу я себе, чтобы не скрутиться от боли и привычно не потянуться туда рукой, проверяя кожу.

– Да, приятно знать. – Наконец Лайл сосредотачивает свой взгляд на пистолете, зажатый у меня в руках и смотрящий прямо на него.

– Ты, – я сглатываю и кидаю взгляд в сторону, где видно юное тело распластанного на полу на’ви. Быстро отвожу от него взгляд, когда замечаю, как мелко дрожит сильное тело и как на’ви дергается. – Ты все так же стреляешь в детей.

– Как ты уже заметила, да…–  Бормочет Лайл, и в его глазах нет ни единого отголоска вины. Он звонко цокает языком и кидает взгляд в сторону, щурясь и оценивая опасность. – Можешь пойти проверить. Может, этому повезло больше, чем тебе, и он еще живой.

– Ты прав. – Я опускаю оружие, и его губы снова расплываются в улыбке. Лайл, не стесняясь, окидывает меня насмешливым взглядом с ног до головы и без стеснения задерживается им на моей груди. Мне хочется содрать с себя кожу, от неприятного ощущения.

Бен позади меня шумно выдыхает, и я иду вперед, подходя к Лайлу еще на пару шагов.

– А хотя знаешь, – я снова поднимаю пистолет скорее, чем успеваю полностью осознать принятое решение, и онемевшие пальцы жмут на курок. Выстрел оседает шумом в моей голове, когда Лайл с застывшем на его лице удивлением валится на пол. Волосы поднимаются на теле дыбом, и резкий вскрик Бена раздается словно через толщу воды, когда он припадает на колени к солдату Куоритча и сжимает своими большими руками его расслабленные плечи.

– Селин? – Зовет меня он неверующим взглядом, рассматривая дыру в голове рекома, и после смотрит на меня так, словно я могу отмотать время назад и исправить содеянное. Но это не так, никто не может отмотать время назад и исправить то, что уже произошло, это попросту невозможно, как бы сильно люди не были уверены в своей технологии рекомбинированных организмов, эта иллюзия повернувшегося вспять времени оставалась всего лишь иллюзией.

Не иллюзией было то, что даже будь у меня возможность отмотать время назад, я бы все равно сделала то же самое.

Это не старая жизнь, будь я старой, то уже свалилась бы от шока и переизбытка чувств для маленького человеческого тела. Если бы я была прежней, то вместо юного сильного тела у меня было бы пробитое насквозь в живот дробью из автомата. Если бы я была прежней, меня бы сейчас не интересовал на’ви, что мелко дергается на полу, когда я к нему подхожу.

Я присаживаюсь около него, наклоняясь ближе и вижу до боли знакомые мне черты лица. Красивое юное лицо, вылепленное красотой матери, даже если бы я не видела его до этого на экране, я бы узнала в нем Нейтири. Но все же воспоминания мальчишки Куоритча как нельзя кстати, думаю я, оглядывая на’ви около меня. «Нетейам» приходит в голову его имя, но я молчу не смея позвать его. Имя застывает на языке необычным звуком, непривычным и странным, и у меня язык не ворочается во рту чтобы произнести его. Его веки плотно смежены, а губы дрожат, когда он что-то бормочет на родном языке.

Сын Джейка Салли корчится на полу передо мной, тонкие длинные пальцы цепляются за грудь в месте, где мелкая пуля пробила кожу, размазывая яркую кровь по синей коже. «Синяя» осоловело думаю я, уже нащупывая пальцами карман с аптечкой и судорожно его открывая в поисках клея для ран. Ранее проведенный инструктаж очень кстати всплывает в голове строгим голосом и инструкцией по тому, что может помочь в случае пулевого ранения. «Синяя» снова повторяю про себя я, трясущимися руками открывая тюбик и с силой отдергивая трясущиеся руки от ранения.

«Синяя», думаю я, словно со стороны наблюдая за тем, как затянутые в плотные черные перчатки пальцы касаются гладкой кожи юноши, покрывая ранение плотным слоем медицинского клея. И на мгновение я даже могу представить, что стоит мне их снять и я снова увижу свои ладони. И они будут не синие, а кремовые. Бледные даже по человеческим меркам с тонкими костлявыми кистями, которые особенно сильно сожмешь, и можно переломить. Это не руки на’ви или рекомов, это не гибкие сильные кисти, кости которых сильнее и прочнее человеческих. Совсем не они.

«Успокойся» мысленно приказываю я себе и надавливаю на дрожащую от вздохов грудь под моими руками, вязкая жижа уже начинает схватываться, и я спешно отрываю пальцы, чтобы не оказаться приклеенной к сыну Джейка Салли. Желтоватая жижа светлеет и стягивается на глазах, останавливая кровь, что мощными толчками покидает юное тело.

Это не выход, «одно только это не спасет ему жизнь», понимаю я, рассматривая бледное лицо и то и дело дергающиеся веки. Даже несмотря на ранение, глаза под ними ярко полыхают жёлтым.

– Мы забираем его с собой. – Бен останавливается за моей спиной, и я кожей чувствую его неуверенность. Давай же, если собрался бить в ответ за сослуживца, то делай это сейчас и не тяни.

Но насколько бы сильным не было его потрясение и боль от потери, мужчина позади меня молчит и ничего не дает. Он теснит меня в сторону, хватая юного Салли за руки и поднимая вверх. Я оглядываюсь на неспокойную воду, к которой направлялся паренек. Удивительно, что за ним никто так и не пришел, он был здесь не один, когда я появилась, а значит в любой момент сюда может нагрянуть его отец или, чего хуже, мать. Уж они-то не станут разбираться в том, кто стрелял в их сына и тогда ни мне, ни Бену не жить.

Я смотрю на поднятого с пола Беном юношу, несмотря на явную схожесть с матерью, он внешне напоминает мне и самого Джейка. В воспоминаниях Паука он всегда был больше похож на мать, нежели на отца, но сейчас, видя его перед собой, я не могу отделаться от схожести с обоими его родителями. Яркие желтые глаза широко распахиваются, когда Бен удобнее перехватывает его, вынужденный подчиняться моим приказам и тащить на себе на’ви. Юное тело в его руках дергается, отголоски боли, несмотря на мощное обезболивающее в препарате, все равно дадут о себе знать, понимаю я и закладываю пистолет обратно за пояс.

Если мы хотим уйти отсюда в целостности и сохранности и еще и помочь сыну Джейка, то медлить нам нельзя.

– Надо идти обратно. – Джейка Салли я не нашла, но вот его сын… это не было по плану, но это было лучше, чем ничего. В конце концов, старший сын. Если кому-то кроме жены Джейк и говорил о нахождении Грейс, то наверняка Нетейам был в их числе как будущий преемник и самый старший ответственный ребенок.

– Знаешь, я ошибся. – Бен косится в сторону лежащего Лайла и переводит тяжелый взгляд на меня. Кажется, это был первый раз, когда его взгляд не был подёрнут тоской или меланхолией, которые часто овладевали им, стоило ему, смотря на меня вспомнить о сыне. Это был первый момент осознанности, суровой и бьющей наотмашь. «Должно быть, я могу рассчитывать на спасибо за то, что он наконец-то пробудился от своего сна», с горькой усмешкой думаю я, но улыбаться мне в ответ Бен не спешит.

– В чем же? – Часть меня заранее знает ответ, но часть, все еще привыкшая ощущать себя человеком, хочет услышать его ответ.

– Ты не похожа на моего сына. –Человек, так и оставшийся внутри меня, валится наземь как подкошенный, старая рана отдается болью в животе, и загривок снова пронзает фантомной иглой. Как ранее перед Лайлом, я не дергаюсь и не тянусь рукой к шее, проверять рану, с этого момента слабость становится для меня непозволительной роскошью. Которую я смогу получить обратно лишь когда отыщу с помощью Салли мать.

– Рада, что ты наконец это понял.

Часть 1

T.a.i.s.i.a.

усатый якубович

Куоритч был настоящим дураком если действительно считал материал, изъятый у его драгоценного человеческого сынка, бесполезным.  Я щелкнула мышкой пристально вглядываясь в яркую картинку из воспоминаний мальчишки. Кто-то из детей громко вскрикнул и Паук встрепенулся, быстро уносясь прочь. «Нетейам» прозвучавшее имя осело на языке непривычным звучанием. Я повторила его губами не издав ни звука и отчего-то странное удовлетворение разлилось в моей груди. «Нетейам».

Аватар

Нетейам те Сули Тсэйк’итан/ОЖП

Нетейам те Сули Тсэйк’итан/Селин

Нетейам те Сули Тсэйк’итан

ОЖП

Лайл Уэйнфлит

Майлз Куоритч

Майлз Сокорро

Грейс Огустин

Captive

Я перекатилась с пятки на носок в поисках равновесия, в нос настойчиво ударил металлический запах крови и медикаментов. Голову повело в сторону, и я прикрыла глаза, стараясь прийти в норму. Врач передо мной недовольно засопела, вынужденная в одиночку справляться с бессознательным на’ви больше нее в два раза точно. Бен, из палаты пока не выходил, потому как если он это сделает, то обязательно громко хлопнет дверью в знак своего родительского неодобрения. Он тоже стоял тихо по другую сторону от кровати, время от времени поскрипывая жесткими военными сапогами по полу. Уверена, если подниму сейчас на него взгляд, то столкнусь с уже ставшим привычным осуждением, которое он демонстрировал с самого нашего погружения в конвертоплан. Он не сбавил его ни на мгновение нашего пути на отдаленную от общей базы лабораторию, время от времени кидая подернутый волнением взгляд на Нетейама и после снова возвращая его ко мне.

Бен то и дело старательно кривил губы и морщил брови, так усердно, что кажется действительно думал, что это поможет ему как-то меня вразумить. Заставить раскаяться в содеянном и признаться в собственном проступке перед руководством.

У него был выбор, Бен мог, еще только взойдя на борт, все рассказать по рации про то, кто конкретно убил солдата Куоритча, что это был не Джейк Салли, а всего лишь девчонка, выкормленная руководством. Отчасти мне казалось он это сделает и придется стрелять еще и в него чтобы он не успел закончить, но, когда мы преодолели большую часть пути, а Бен сказал пару слов только пилоту я смогла спокойно выдохнуть. Насколько бы сильным не было его презрение в отношении ко мне Бен остался молчать и кривить неодобрительно губы, видимо принимая на себя роль того, кто должен помочь заплутавшему подростку.

Ладно, если ему так угодно, то пусть играется в психолога подростков дальше.

«Если бы он хотел рассказать, то сделал бы это сразу и не стал тратить ни время, ни силы чтобы стоять над тобой осуждающей скалой», подумала я, стараясь успокоить начавшую разгораться в голове панику. «Да, Бен бы не стал медлить и пережидать если бы действительно уже хотел настучать на меня руководству», и что-то внутри меня от этой мысли успокоилось, тяжело оседая где-то в груди.

– Селин, снимите с него веревки, – Врач быстро повернулась ко мне и очки с ее носа съехали ниже, упираясь в торчащую родинку и открывая мне два темных глаза. Она пылала решительностью спасти этого мальчишку хоть изначально, когда мы только его принести и охнула от ужаса. Она несколько раз переспросила действительно ли это не шутка и не проверка, что спасать мы будем коренного жителя Пандоры и после принялась за дело.

Я скрестила руки на груди, отчего-то что-то в ней напоминало мне мать и под таким требовательным взглядом мне становилось некомфортно. Снять веревки? Она действительно напоминала мне мать. Может это была шутка и сейчас она просто хихикнет и продолжит свое дело. Но врач продолжала смотреть на меня, одновременно с этим разминая какой-то пакет с перекатывающейся в нем жижей. Он противно зашелестел в ее пальцах и что-то внутри гулко булькнуло.

– Он опасен. – Я посмотрела на Нетейама, лежащего на больничной койке. Он выглядел беззащитным и безвольным, но я не могла забыть насколько опасен был он и его мать в лесах. Сомневаюсь, что они не знают о таком приеме, как выжидание и он сейчас не караулит нас чтобы застать врасплох. Если я его развяжу и все окажется действительно так, то плакал мой план по поискам матери с его помощью и, думаю, плакал мой отец по вновь потерянной уже от рук аборигена дочери.

Сомневаюсь, что, освободившись от пут и будь он в сознании, Салли бы побрезговал убить рекомов и человека, которые утащили его к себе на базу против его воли. Во спасение, но все же, не думаю, что в порыве ярости он станет разбираться с нашими мотивами.

Сомневаюсь, что Джейк таскал с собой аптечку, учитывая, что и во времена управления аватаром он был той еще клушей, что вечно забывал то поесть, то помыться. Что уж говорить об аптечках и медицинских клеях, которые могли бы помочь его сыну. Но даже так, даже учитывая, что грудь Нетейама была плотно стянута прозрачной белесой пленкой клея, все равно он оставался слишком слабым.

Пуля прошла насквозь и как бы много мы не наносили в пути клея, как бы не старались посильнее зажать рану, все равно полностью остановить кровотечение у нас не вышло. А потому, когда мы-таки отдали его в руки врачу, только тогда наконец появилась надежда, что парень не умрет.

И не подпишет своей смертью нам смертный приговор от рук его мстительной матери.

– Селин, – предостерегающе начал Бен и, уверена, будь мы на Земле и будь он моим папочкой, то после такого уже надавал бы мне по заднице в воспитательных целях. Пусть законы против домашнего насилия уже давно были приняты и были суровы к тем, кто их нарушал, но отчего-то мне казалось, что Бен этими законами может и поступиться если дело касалось воспитательных мер.

Я лишний раз обрадовалась тому, что не его дочь. Хотя он, казалось, думал иначе, пристально меня осматривая и желая донести свои жизненные уроки, которые увы под выбранный мной жизненный путь совсем не подходили.

Как бы ему это помягче сказать?

Если убивать Лайла отчасти входило в мои планы, я грезила об этом, желая отомстить за прошлую слабую жизнь человека, то убивать Бена мне не хотелось. Если не считать его прилипчивого наставничества и недо-отцовства, то он был не самым плохим рекомом, которого видела эта земля. К тому же он не стал сразу трезвонить на приемники о моем решении убить солдата Куоритча, а потому, хотя бы из благодарности за это решение, мне не хотелось убивать Бена. По крайней мере сейчас. Конечно, если бы это сделал Джейк Салли или Нейтири я бы не долго грустила, может день или два. Но самой мне этого делать не хотелось.

– Мне так будет удобнее работать, – сквозь зубы проговорила врач и ее верхняя губа легко дернулась. О, кажется, она была раздражена. Интересно, тем что ей приходится лечить дикого на’ви или тем, что я не хочу делать так, чтобы ей было удобнее?

Отчего-то мне казалось, что и тем, и тем.

– Он опасен. – Снова повторила я. И почему мысль о том, что все это время он мог притворяться бессознательным появилась только у меня и не посвятила головы этих двух гениев?

– Он без сознания, – снова подал голос Бен и шагнул ближе ко мне. Его крупные ботинки громко стукнули по полу, я опустила на них взгляд, рассматривая мелкие темные капли, что уже успели подсохнуть на коже. Хвост рекома раздраженно дернулся, и отчего же сейчас ты не говоришь, как сильно я похожа на твоего сынка? А Бен? Или он был выдрессирован всегда отвечать на твои слова и делать как скажет папочка?

Скорее всего. Военный, распределенный на службу под специальный проект для развития жизни на другой планете. Сомневаюсь, что с дисциплиной у них дома все было плохо.

– Ты не подумал о том, что стоит нам его развязать и он подскочит и перережет нам глотки? – Я резко подняла голову, встречаясь взглядом с Беном. На мгновение его глаза расширились, но почти сразу он взял себя в руки и снова скривил губы в немом неодобрении-осуждении-порицании меня.

Пф, пожалуйста. Пусть кривится сколько хочет. Я сомневалась, что он знай своего убийцу в лицо, не захотел бы отомстить, а потому не ему было меня судить. Это мог сделать кто-то другой, кто даже не думал распалять конфликт, а заботился только о благодетели. К сожалению таких людей, рекомов или на’ви я не знала, а потому осуждать меня никто не имел права.

«Все равно кто на что имеет права, стоит им узнать, и они будут это делать вне зависимости от того что ты об этом думаешь», снова зашелестел мой внутренний голос, и я готова поклясться, в этом тихом шепоте я расслышала насмешку.

– Вот, – врач дернула меня за руку и если бы я не стояла, пошатываясь от неустойчивости, то вовсе не почувствовала бы ее прикосновения до того мелкой была ее рука. Она резво подскочила к голове Нетейама и оттянула его веки. Глаза остались неподвижными, только зрачок запоздало сузился, стоило ей повернуть его голову так, чтобы свет от ламп попал на яркую желтую радужку. – Он без сознания, как только я закончу можешь привязать его к койке и играть в допрашивателя, а пока, если тебе нужно чтобы он жил - снимай ленты.

Я повиновалась, кидая взгляд на спокойное красивое лицо и одновременно доставая нож из ремня на бедре. Она снова напомнила мне мать, со своим строгим тоном и вьющимися волосами с оттенком рыжины. Я отогнала раздражение, сосредотачиваясь на на’ви перед собой, пусть лечит как хочет. Главное поскорее чтобы больше не замечать этой похожести с собственной матерью.

Его лицо было очень похоже на материнское, с лёгким оттенком черт отца он был красив, и я уверена не только по человеческим меркам, но и по меркам коренного народа Пандоры. Веснушки на его лице слабо мерцали, складываясь в своем неповторимом узоре и я глубоко вздохнула, перед тем как оторвать взгляд от красивого обескровленного лица и посмотреть на свои руки с зажатым в них ножом.

Лента поддалась легко, стоило мне лишь немного надавить на лезвие так она затрещала и разошлась разными концами, безвольно свисая на тонких изящных запястьях юноши.

– А теперь можем наконец поговорить о его выживании. – Впервые за сегодняшний вечер голос врача был довольным, и она легко улыбнулась, поправляя очки на носу и кидая нечитаемый для меня взгляд на Бена. Тот улыбнулся ей в ответ со своего огромного роста.

Отлично, он ей расскажет все, что сегодня произошло, и они сформируют свой узкий кружок осуждения меня. Просто прекрасно. Я снова сложила руки на груди, опираясь бедром о край кровати и наблюдая как быстро работают ловкие тонкие пальцы врача.

Если Нетейам выживет и сейчас у врачихи все получится, то пусть организовывают свой узкий кружок по интересам с Беном сколько хотят. Могут даже посвятить Нетейама, как только он проснется в свои планы по немому осуждению меня, главное пусть сейчас сделать то, что от нее требуется. Ведь без него у меня ничего не получится.

Нетейам не приходит в себя уже четверо суток, я прислонилась лбом к прохладной поверхности окна на двери в его палату. Кажется, единственное что менялось в его виде за эти дни – это белая простыня, которую врачи каждый на свой манер аккуратно подталкивали под узкое запястье с воткнутыми в него катетерами. Врача было всего два, но каждая отчего-то считала своим долгом переделать за второй. Я глубоко вздохнула, запах химии, которой натирали стёкла в этом здании неприятно защекотал ноздри.

Нечеловеческое обоняние улавливает даже самые тонкие запахи, о которых раньше я и знать не знала. Это будоражит сознание, я снова смотрю через стекло, темный пакет с кровью наполовину пуст, постепенно по тонким трубкам переливаемый в тело на’ви. Сколько дней столько и пакетов, вынужденная мера из-за того сколько крови он потерял за то время пока мы его доставляли сюда.

Каждый пакет гарантировал, что он очнется, пусть это и не была кровь чистокровных на’ви, которая подошла бы идеально. Всего лишь кровь, подготовленная для рекомов, но, чтобы юноша шел на поправку этого было достаточно.

Радовало то, что ему не становилось хуже, наоборот с каждым днем, если эти врачихи не врали, таская ко мне свои отчеты, то все налаживалось. И как только Нетейам очнется он будет в силах даже самостоятельно подняться с места. «Молодой и сильный организм», говорили они, раз за разом проговаривая вдохновляющую речь о том, как сильно он борется за жизнь.

«Да», кивала я в ответ. Интересно была бы у него возможность побороться если б вместо нас с Беном его с корабля забрали другие на’ви? Я в этом сомневалась и это рождало сладкое чувство предвкушения, что разливалось в груди от мысли о том, что на’ви чтили закон жизнь за жизнь.

Если верить архиву записей, оставленных после моей матери, на’ви чтили правило жизнь за жизнь так же, как и свое право на кровную месть. Право на месть, я усмехнулась и оттолкнулась от двери проходя по узкому коридору. А что нави делали с теми, кто в своем таком праве ошибся? В записях моей матери о таком сказано ничего не было.

Согласно радиосигналам, которые мы получали с других станций, на людей все чаще стали происходить нападения на’ви. И отчего-то мне казалось, что я точно знаю, кто стоит за этими нападениями. Что в моих воспоминаниях еще с прошлой жизни, что в воспоминаниях Паука она была смертоносной и потому мне не приходилось сомневаться, что группу ученых пару дней назад в густых лесах прикончила именно она. Она двигалась аккуратно, перемещаясь от одной точки в другую, минуя маленькие лаборатории и неумолимо приближаясь к главной станции, обоснованной людьми на Пандоре.

Нейтири шла мстить, шла в самый центр, не упуская возможности пролить кровь по пути.

Быть может материнское чутье Нейтири помогло ей понять, что Нетейам не умер и сейчас она его просто искала. В конце концов они всегда могли обратиться в свое умное дерево и там встретиться с покойниками. Так говорила мне Грейс. Только вот ее внутреннее материнское чутье не помогало ей с поисками, потому как с каждым полученным сообщением о нападении я понимала, что Нейтири движется все дальше и дальше от нас.

Ее манила пустошь, созданная людьми с завывающими ветрами и колючим песком. Когда мы находились у самых кромок территории клана Оматикайя, уступленных местными аборигенами людям еще много лет назад. Маленькая лаборатория ученых с огороженной зеленой зоной для проведения опытов и учебных экспериментов. В ней мало были заинтересованы как на’ви, так и военные. Лишь горстка ученых, обитающая здесь в межсезонье и собирающая образцы в свои пробирки, а в остальном эта лаборатория оставалась в спящем режиме.

Здесь было безопасно. Здесь мы могли укрыться не только от на’ви и хищников, что обитали в этих лесах, но и от других рекомов. До тех пор, пока сами не решим покинуть это место.

Спину неприятно холодит, когда я рывком поднимаюсь на кровати, разбуженная давно знакомым мне кошмаром. Он остался воспоминанием со мной, изъятый вместе со всем остальным иглой из-под кожи в последние мгновения жизни. Пожалуй, это было единственное за что я сейчас могла бы поблагодарить Лайла, не возьми он тогда материал меня бы здесь не было. И он сейчас был бы жив. Боль в холке отдается неприятным уколом, прежде чем я успеваю себя остановить, тянусь рукой назад и ощупываю обратную сторону шеи.

Как и множество раз до этого. Пальцы касаются только взмокшей от напряженного сна кожи, но горячей крови, что преследует меня во снах на моих руках нет. «Лайл мертв», проговариваю про себя я, твердо делая акцент на каждом слове. «Он мертв и это я его убила», сердце постепенно начинает успокаиваться в груди, замедляя свой ритм. Лайл, если его сознание снова будут вселять в тело рекомбинанта, даже не будет знать кто его убил в этот раз. Его тело вместе с его воспоминаниями пошло ко дну вместе с огромным судном, которое в пылу битвы умудрился потерять Куоритч.

Занятно, что вместе с судном он постепенно начал терять и расположение руководства. Всего пара ошибок и можно будет прощаться с вездесущим полковником. Кроме меня и Бена правду о смерти его солдата не знал никто, и пока Куоритч пребывал в неведении я была в безопасности. Цель его мести всегда имела имя Джейк Салли и сводил в первую очередь он свои счеты, а не счеты подчиненных.

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как живот постепенно расслабляется. Боль, что осталась со мной из сна отступила, оставляя вместо себя неприятное ощущение взмокшего тела и прохлады. Кондиционер работал на полную, даже на ночь я не отключала его, слишком привыкшая еще с прошлой жизни к прохладе и сухости. Стоило мне выйти всего на пару секунд на улицу где воздух был влажным и густым, как тело тут же покрывалось испариной и даже короткие жесткие волосы вились у кончиков. Это раздражало, раздражало то насколько этот мир был некомфортным и чужим и насколько сложно мне было приспособиться к нему даже будучи переселённой в тело почти на’ви. Почти коренного обитателя этой планеты.

Я откинула тонкое одеяло в сторону, время было совсем раннее, но спать уже не хотелось. Спустила ноги с кровати, касаясь прохладного пола и спокойно выдохнула. Прохлада и тишина, я с удовольствием скатилась бы прямо сейчас на пол и впитала бы весь холод, который опустился вниз. Это было чудесно.

Я поднялась на ноги, тело после сна приятно заныло от движения, и я уже направилась в сторону душевой, как заметила мигающий красный огонек на экране. За пару длинных шагов я оказалась рядом с мониторами и быстро нажала на кнопку, чтобы сделать изображение ярче. Свет ударил в глаза и мне понадобилось пару мгновений чтобы проморгаться перед тем как смогла нормально разглядеть изображение на экране монитора.

Нетейам. Камеры установленные в его комнате нарушали всякое понятие о личном пространстве установленное еще многие годы назад психологами на Земле. Но только благодаря ним я сейчас могла следить за тем чтобы с Нетейамом все было хорошо. «Хорошо, ну конечно», взвился мой внутренний голос, и я не посмела с ним спорить потому как действительно камеры и датчики были установлены лишь для того чтобы я узнала о его пробуждении первой. Где-то на Земле знакомый психолог Бена неодобрительно покачал бы головой и скривил губы, но результат стоил того.

Я приложила руку ко рту, плотно прижимая нижнюю губу к зубам, всматриваясь в изображение молодого на’ви, что сидел на кровати. Он рассматривал тонкие трубки, что тянулись от его руки к оборудованию, к паре пакетов с какими-то лекарствами, что поступали к нему через кровь. Хвост за его спиной заинтересованно взметнулся, и я почувствовала, как мой хвост сделал так же, неаккуратно ударив меня по спине.

Футболка неприятно прилипла к взмокшей коже спины. Этот хвост… Я неодобрительно покосилась в сторону мелькнувшей в поле моего зрения пушащейся кисточки.

Нетейам сидел, он был в сознании и совершенно точно чувствовал себя не так плохо, как мог бы. То, что он очнулся и смог сам двигаться говорило о многом, радость застряла в горле невысказанным криком, когда я сильнее прижала руку к губам чувствуя, что голова идет кругом.

Это было хорошо. Это было просто прекрасно, наконец-то он очнутся. Наконец-то план, о котором, я могла только думать в последние дни начнет двигаться вперед и исполняться. Ведь его главная движущая сила, в лице Нетейама, наконец-то вступила в ряд шестеренок, что начнут его вращать. Ох это было чудесно, я улыбнулась и быстро направилась в душ, намереваясь как можно скорее расправиться с утренней рутиной и наведаться к Нетейаму, чтобы все ему рассказать.

Я резко открыла тяжелую дверь перед собой. Петли неприятно скрипнули и запах медикаментов ударил в нос, стоило мне сделать шаг в помещение. Я взглянула на Нетейама, он снова лежал в том же положении, что и четыре дня до этого, около него кружила врач, но главным отличием было то, что он был в сознании. Яркие жёлтые глаза пристально наблюдали за действиями человека, когда она аккуратно меняла пакеты на держателях и проверяла показатели на аппаратуре, что-то черкая в своем блокноте.

Напряжение в помещении можно было резать ножом. И его источником был не Нетейам, а врач что аккуратно, но все же торопливо, старалась поскорее закончить со своим каждодневным ритуалом и удалиться. Ее старые слова о том, что он не представляет опасности, растворились в липком страхе и кислом запахе пота, что можно было учуять даже стоя у дверей.

Я усмехнулась. Сейчас она определенна была против того, что на’ви оказался развязанным.

На случай, если Нетейам сейчас кинется на врача или на меня, на бедро я закрепила плоский охотничий ножик. Он был легким и острым, таким орудовать одно удовольствие, а потому мне не было так страшно как врачу. Короткие волосы еще влажные после утреннего душа неприятно щекотали шею, когда, закрыв за собой дверь я прошла в комнату подходя ближе к кровати Нетейама.

Воздух здесь был гуще и теплее. Его не охлаждали так сильно как в других помещениях и точно не выстужали так, как делала это я для себя. Как сказали врачи условия, приближенные к тем, в которых он прожил всю жизнь, помогут ему прийти в себя быстрее, ведь организму не придётся перестраиваться на новый климат. Сомневаюсь, что очнулся он именно из-за этого, но Нетейаму, практически голому, здесь явно было более комфортно чем мне или врачу. Темная кофта неприятно налипла на шею, мне захотелось тут же вернуться в душ, но я быстро отогнала эту мысль подальше. Сейчас мне надо сосредоточиться на Нетейаме.

Спинку его кровати мы приподняли уже на второй день его пребывания здесь, врач очень боялась, что за то время, что он без сознания он может случайно задохнуться запавшим в глотку языком. Потому было принято решение, что сын Салли будет находиться здесь в полусидячем положении чтобы избежать настолько глупой и неловкой смерти. Не знаю, как бы мы смогли это потом объяснить Джейку и Нейтири и вообще представился бы шанс объясниться перед тем как нейротоксин подействует в крови. Но сейчас, благодаря этому, я могла прекрасно рассмотреть сидящего напротив меня юношу.

Расслабленный и безвольный четыре дня назад, сейчас он изменился. Губы были плотно смежены, а глаза опасно блестели из-под прикрытых век и длинных ресниц. Казалось, одно неверное движение врача, и он действительно наброситься. Одни только размеры молодого на’ви внушали благоговейный трепет, подстегивающий страх, что уж говорить о его схожести с матерью. Отчего-то сомневаться в том, что Нетейам перенял от матери ее смертоносность не приходилось.

И воспоминания Паука, в которых старший сын то и дело сновал за родителями, это только подтверждали, а потому я порадовалась тому, что не забыла захватить с собой нож. Не так легко и действенно, как пистолет, но и Нетейам нужен был мне живым и сговорчивым.

Врач отдернула руки и быстро прошла к выходу даже не попрощавшись. Нахождение в одной комнате с на’ви и рекомбинантом явно ее нервировало. Уверена, уж она то жила бы многим лучше если бы мы с Беном не объявились на пороге этой маленькой, наполовину заброшенной лаборатории. Тот немногочисленный персонал, который здесь был, жил практически в свое удовольствие, а потому сейчас, когда работы прибавилось, к тому же не самой легкой, они были, мягко говоря, недовольны.

Если уж совсем мягко говорить.

Я глубоко вздохнула и пошла перед, присаживаясь на кровать у ног Нетейама. Белая простыня скомкалась на его бедрах, прикрывая сильные бедра и оставляя грудь и живот открытыми. Все украшения и традиционные одежды с него мы сняли еще в первый день. Они были в крови и пока он проходил восстановление могли только мешать, перетягивая тело и не давая крови доступ к его частям.

Сейчас, укрытый лишь простыней и находящийся в чужеродной обстановке Нетейам выглядел донельзя уязвимым. Я припомнила, как сильно и смело он выглядел в воспоминаниях Паука, когда мальчишке удавалось застать того возвращающегося с охоты. Нетейам был воином и всегда выглядел собранным и сильным в глазах соплеменников и тех людей и рекомов, которых ему довелось повстречать. До этого момента.

Матрац прогнулся подо мной, и я стукнулась мысками сапог о пол, сосредотачиваясь на прикосновении в ногах, чтобы успокоить, вертящиеся роем мысли в голове. Нетейам на меня не смотрел, он опустил взгляд вниз на свои руки, сцепленные пальцами на сильном подтянутом животе и даже его хвост, не двигался.

– Нетейам, – позвала его я, но реакции не последовало. – Нетейам, – снова повторила я и радость долгожданного разговора неприятно осела на языке. – Меня зовут Селин, я забрала тебя с корабля.

Я глубоко вздохнула. «Он только очнулся, Селин, дай ему время обдумать то что ты ему говоришь», это звучало здраво. Только вот, казалось Нетейаму время было не нужно.

Он не поднял взгляда. Даже его уши, чувствительные ко всякому звуку, не дернулись на зов, что уж говорить о хвосте. Я подавила раздражение, что сдавило мне внутренности из-за того, что он меня игнорировал. В моих мыслях и давно продуманных планах все начиналось совсем не так.

«Спокойно», снова сказала себе я и вздохнула, набирая побольше воздуха, чтобы снова заговорить с ним.

– Нетейам, мы забрали тебя с корабля и вылечили твое ранение, – упоминать Бена не хотелось. Учитывая любовь Бена ко всем, кто был младшего него, он и в Нетейаме мог разглядеть своего сынка и после оградить его от меня и моих затей. Допустить этого было никак нельзя, а потому лучше я не буду о нем упоминать, чтобы Нетейам, если когда-нибудь вообще увидеть рекома, решил, что он чужой.  – Ты мог тогда умереть, если бы остался там.

«Жизнь за жизнь», проголосил поучительный тембр матери с видеозаписи о жизни и укладах на’ви. Злость взметнулась в груди с новой силой и перед глазами замелькали белые пятна. Мне стоило додуматься, что все ее слова стоило делить надвое, как и при ее жизни.

Она не могла обеспечить мое спокойное путешествие на Землю обратно к отцу. По ее милости и милости Джейка Салли я даже не прошла карантин в чистой зоне, что уж говорить о том, что она могла напутать про коренное население Пандоры. Помешанная ученая, я сильнее сжала зубы и пристально всмотрелась в лицо Нетейама.

– Я дочь Грейс Огустин.

Но, как и раньше, это не дало мне никакого результата. Нетейам оставался неподвижен, он даже не моргал и только слабо поднимающаяся грудная клетка выдавала в нем не мертвеца.

Я сжала кулаки настолько сильно, что короткие ногти неприятно впились в ладонь. Хотелось что-то ударить или сломать, хотелось поломать и поудалять все наработки и труды моей матери, что она оставила в архивах РДА. Хотелось сделать это перед ней и потом еще хорошенько потоптаться, втаптывая карты памяти и поломанные части тонкой планшетки в податливую землю аборигенов, которых она так любила. Стопы обожгло болью от интенсивности быстрых шагов из палаты, отлично, даже если, втаптывая ее труды в землю, стопы будут гореть я не остановлюсь.

Я дернула дверь на себя ярко представляя, как сделаю это как только найду ее в лесах. Расстроенное выражение на лице ее аватара, так похожего на ее человеческое, добавило холодного удовлетворения в мою грудь, и я вздохнула уже аккуратно закрывая дверь позади себя.

Я это сделаю, растопчу все ее труды прямо перед ней и посмотрю на ее лицо. Обещание успокаивало лучше сна и таблеток врачей. В груди мягко расползлось спокойствие от яркой картинки и обещания воплотить ее в жизнь.

Все будет. Не сегодня так завтра Нетейам заговорит.

Дверь за моей спиной захлопнулась, оставляя меня в узком коридоре наедине с раздираемой злобой грудину. Шел четвертый день, как Нетейам очнулся, и он не проронил ни слова, с тех пор как открыл глаза, он не реагировал ни на что, продолжая находиться в одном положении. Все шло совершенно не по плану. Я плотнее сжала зубы и врезалась кулаками в противоположную стену, костяшки обожгло болью, сознание на мгновение, прояснившееся от злости сказало мне за это спасибо. «Можно еще раз», подсказал внутренний голос, ласково нашёптывающий мне на ухо, и я занесла правую руку, готовясь вновь ударить блестящую в свете ламп поверхность.

– Знаешь, я бы тоже с тобой не заговаривал. – Я так и осталась стоять с занесенной рукой, когда из-за угла вышел Бен. Он выглядел хорошо, усталость, что последние дни была прописана на его лице темными пятнами под глазами сошла на нет. Ну конечно, просто так просиживать штаны в практически заброшенной лаборатории — это не бегать по поручениям начальства. Неудивительно, что он стал выглядеть лучше.

– Что? – Тупо переспросила я, упустив то что он сказал до этого, за потоком собственным мыслей о том, как он выглядит. Желание бить стенку как-то отошла на второй план, и я опустила руку поворачиваясь в сторону мужчины.

– Я сказал, что я бы тоже с тобой не заговаривал, так же, как и делает этот парнишка. – Я сжала зубы. Желание бить стенку отступило, а вот желание ударить Бена по лицу только набирало обороты. Я сжала руку в кулак, рассматривая его расслабленный вид и прицениваясь куда будет быстрее нанести удар.

Бен, не долго тебе предстояло выглядеть хорошо и свежо. Сейчас получишь удар.

– Знал бы ты как сильно я жду момента, когда ты наконец перестаешь со мной говорить.

Бен ничего мне не ответил, но его лицо в один момент из спокойного стало недовольным. А что он хотел получить в ответ? Сомневаюсь, что его земной сынишка всегда слушал папочку и делал как ему надо.

Это какая-то бессмыслица, я развернулась на пятках, шагая в сторону столовой и скорее унося себя от того, кого мне так сильно хотелось ударить. Ладони зудели, ох, за последние дни Бену удавалось выводить меня всего парой брошенных фраз. Что, вкупе с его постоянным порицанием, бесило меня еще сильнее. Сейчас было время завтрака, как и каждое утро до этого я приходила к Нетейаму до завтрака и пыталась начать разговор который не складывался.

Не знаю, что происходило с Салли, на какое-то время мне даже показалось, что я обозналась и утащила с корабля совершенно другого на’ви. Но стоило мне снова влезть в архивы с воспоминаниями Паука так эта мысль отпала. Это совершенно точно был Нетейам, одно только его внешнее сходство с Нейтири выдавало его родословную и мысль о том, что он просто мог не знать английского покинула мою голову.

Captive

Содержание

Часть 1

Часть 2

Комментарии (0)