Не первый раз мне удается попасть внутрь психиатрической лечебницы госпиталя Балтимора. Я всегда хожу туда, когда моя старшая сестра приносит домой очередную папку с делом серийного убийцы.

За многие годы ее работы психотерапевтом я уяснила одну вещь: ее пациенты никогда не знали о моем существовании. Словно она боится, что кто-нибудь сбежит и первым делом бросится меня убивать. Знала бы она, как меня это бесит. Мне давно уже не пятнадцать лет, и не нужно постоянно оберегать меня от окружающего мира. Тем более я сама в состоянии постоять за себя — я целый год проходила обучение самообороны, но, кажется, Алану это никак не убедило.

Странно, что психопаты способны держать рот на замке, раз я до сих пор не рассекречена. Я не разбираюсь в психологии убийц, но безмерно рада их молчаливости, ведь большего не требуется.

Меня сопровождали по коридору, и наконец мы остановились возле решетки, через которую я сейчас пройду, после чего останется всего пара метров до моего очередного… кого? Для всех они сумасшедшие, но я категорически не воспринимала это слово, ведь они тоже люди, хоть и другие. Я прекрасно осознаю: среди многих из них есть убийцы, но тем не менее я относилась к ним с пониманием.

Друзья нередко говорят, что у меня самой с головой не все в порядке, раз я проявляю такой живой интерес к психопатам. Нередко я задумывалась о том, чтобы пойти учиться на психолога, но дело в том, что я не хотела связывать свою жизнь и дальнейшую работу с этими людьми. Они — мое увлечение в свободное от учебы время. К тому же я уже получаю образование и собираюсь стать адвокатом.

Сестра не упустила возможности и выразила свое недовольство по поводу моей будущей профессии. Она хотела, чтобы я никак не была связана с криминалом. Кем же тогда я должна стать? Косметологом? А быть может, менеджером — продавать товары в магазине? Увольте, такая жизнь мне даром не нужна.

Алана считает, что это ее работа так подействовала на меня, что я захотела крутиться в сфере преступной деятельности. Осталось только сказать, что если я смогу защитить какого-нибудь убийцу, который на самом деле им будет, то потом меня убьют. Или наоборот: не смогу защитить его и преступник останется за решеткой, а «его люди» в отместку найдут меня, ну и сами понимаете, что следует из этого. Попахивает паранойей.

Да, я стремилась получить побольше острых ощущений, но все же старалась держаться от опасностей в стороне, не нарываясь на неприятности.

На данный момент меня устраивало то, какие эмоции я получала от общения с умалишенными. Только вот нередко они говорили мне о таких вещах, после которых я убегала в дамскую комнату и несколько минут проводила в обнимку с унитазом. И все же я продолжала слушать их, стараясь разобрать мотив убийства, понять психологию их поведения. Но чем дальше я уходила в проблемы нездоровых людей, тем больше стала понимать: мне становится неинтересно с обычными людьми. Не то чтобы от этого я впадала в депрессию, но мое поведение явно настораживало, так что я всеми силами пыталась не заходить слишком далеко.

Я лишь боялась, что человек, который пропускает меня сюда, окажется пойманным, и его уволят за превышение полномочий. В таком случае путь в это место мне будет закрыт. Я, конечно, могла бы отправиться в другую психушку, но больше всего меня почему-то привлекала именно эта. Быть может, все дело в категории людей, которые попадают в это место — здесь сидят особо опасные преступники.

— К тебе посетитель — мисс Блум, — пробасил охранник, постучав небольшой дубинкой по стальной решетке.

Видимо, носит ее для самообороны, на случай, если заключенный чудом сможет выбраться на свободу.

Еще раз заглянув в личное дело моей очередной «жертвы», я проверила правильность произношения его имени.

Он лежал на жесткой кушетке, накрытой, как мне казалось, неплотным матрацем. Его голова покоилась со стороны решетки, а ноги упирались в стену. Обычно заключенные лежат наоборот, но этот поступил не как все. Я вспомнила его диагноз, который все объяснял: Грэм не любит общаться с людьми так же, как и смотреть им в глаза. Мне стало интересно, бывает ли он рад визитам моей сестры.

— Алана? — раздался его тихий голос.

Мужчина поднялся и сел на край кровати, сонным взглядом взглянув на посетительницу. Прищурив глаза, он пытался понять, она ли стояла перед ним. Я поборола в себе желание выйти за главврачом и попросить его дать Грэму очки. Если задуматься, то, наверно, и этот аксессуар он как-то может использовать в качестве оружия против рабочих больницы. Я мысленно закатила глаза и сильнее сжала в руках увесистую папку.

— Меня зовут Лилиан Блум, — мягким голосом проговорила я. — Простите, что вас не предупредили о моем приходе, просто я постоянно появляюсь внезапно.

— Постоянно? — озадаченно спросил он, подходя ближе, чтобы лучше меня рассмотреть. — Вы — еще один психиатр?

— Ох, нет, Боже упаси. — Покачав головой, я сделала шаг вперед и проигнорировала оклик охранника, сказавшего не переходить указанной черты. — Я сестра Аланы.

— Она никогда не говорила мне о вас.

— Боюсь, она вообще ни о чем вам не говорила, мистер Грэм. Насколько я знаю, она никогда не переходит черту чисто деловых отношений между врачом-психиатром и его пациентом. Если только вы не стали исключением.

Меня настораживало, что он говорил односложно, словно не доверял или хотел, чтобы я поскорее ушла. Я вспомнила недавний разговор с сестрой, в котором она довольно тепло и трепетно рассказывала о Грэме. Выходит, между ними были отношения, но оба предпочитают умалчивать об этом.

Скорее всего, Алана ясно дала ему понять, что у них ничего не выйдет. Ах да, это правило: никаких личных отношений. Будь их любовь настоящей и сильной, она бы переступила через запрет и была бы вместе с этим мужчиной.

Несколько дней я тайком изучала все раскрытые дела Грэма и те, в которых его обвиняли. У меня в голове не укладывалось, что этот человек мог так зверски убить бедных и беспомощных девушек. Дело не в его милой внешности и каком-то беспомощном виде; я чувствовала, что он не способен на это. Видела по его большим и печальным глазам, как он мучается.

— Как думаете, зачем бы вам понадобилось убивать девушек? Вы ведь раскрывали такие запутанные и страшные убийства и были хороши в этом деле. Что могло пойти не так? В вашем деле указано, что всему виной ваша болезнь. Я изучила ее от и до: все симптомы, причины ее появления. Признаться, я нашла несколько схожих признаков, но мне все еще не верится, что это были вы.

— Вы верите, что я этого не делал? — с сомнением спросил Грэм.

— Я верю в это, но не уверена, что вы верите. Не нужно сомневаться, ведь именно сомнение мешает вам мыслить разумно. Оно путает мысли и не дает осознанно разобраться в своих мыслях и воспоминаниях.

— Похоже, вы всерьез взялись за мое дело. Кто вы?

— Начинающий адвокат, но моя будущая профессия никак не относится к вашему делу. Я здесь как обычный заинтересованный посетитель.

— Зачем вы этим занимаетесь, мисс Блум?

— Я пытаюсь помочь тем людям, которые, возможно, не виновны в якобы содеянных ими преступлениях. И можно больше без вопросов «зачем?» и «почему?»? — спокойно спросила я, чуть склонив голову набок.

— Так я могу задать вопрос?

— Любой вопрос, но только не те, что начинаются с «почему» и «зачем».

— Ваша сестра знает, что вы здесь?

— Нет, и я прошу не говорить ей обо мне, когда она навестит вас в следующий раз.

До чего же не хотелось затрагивать его болезнь, из-за которой у него были провалы в памяти и, вероятнее всего, именно по этой причине он нередко терялся во времени и пространстве.

Я знаю, что ходьба во сне, а самое главное — его первое дело, где он убил человека, совершив десять выстрелов, до сих пор не могут оставить его в покое. Он стал воображать себя Хоббсом. И именно поэтому он считает, что Эбигейл была убита от его руки. Доказательством этого стало ухо, которое было обнаружено в его желудке. Со стороны все это кажется какой-то хорошей и качественной подставой.

— Вы обвиняете во всем Ганнибала Лектера. В том ли дело, что он — бывший врач, способный повлиять на поведение человека, подмешать что-то психотропное, от чего возникнут галлюцинации? И факт фактом, но он был отличным хирургом, а у всех жертв, насколько я знаю, были удалены некоторые органы. Он оставляет их в качестве трофея?

— Он… он их ест, — запинаясь, ответил Грэм и неприятно сглотнул, словно подавил приступ тошноты.

За все время нашего разговора он только один раз поднял на меня глаза — когда я представилась ему. Подойдя еще ближе, я положила папку себе под ноги и обеими руками взялась за холодные прутья решетки.

Меня снова окликнули. Я не обратила на это никакого внимания, но только до того момента, пока охранник не стал силой оттаскивать меня назад. Этим поступком я заставила Грэма поднять глаза. В его взгляде читалось недоумение и любопытство. Он улыбнулся мне, но улыбка вышла кривой и виноватой.

— Да отстаньте вы от меня! — возмущенно прокричала я, отбиваясь от мужчины. — Я подам на вас в суд за сексуальное домогательство, если не уберете от меня свои руки! Я — адвокат, и не сомневайтесь, что мне удастся добиться своего.

— Посетителям запрещено приближаться к заключенным, — невозмутимо ответил охранник, но руки все же убрал.

— Дайте мне бумагу, я распишусь на ней, что не буду иметь к вам никаких претензий на случай, если меня убьют. Я прекрасно знаю, что все разговоры здесь прослушиваются, поэтому я очень прошу вас отойти в сторону и дать мне всего минуту!

Как только охранник отошел, я усмехнулась и вернулась к разговору с Грэмом.

— Эта уловка почему-то всегда работает.

— У вас взрывной характер, в отличие от вашей всегда спокойной и рассудительной сестры.

— Мы с ней совершенно разные, поэтому даже не пытайтесь сравнивать нас, — прохладным тоном ответила я.

— Вы не боитесь меня, — заметил он, подходя ближе и останавливаясь всего в какой-то паре сантиметров от меня.

Нас разделяла лишь решетка.

— Мистер Грэм, вы — обычный человек с психологическими проблемами, от которых вас нужно лечить, но, видимо, никто не торопится делать это. Позвольте мне помочь вам, — прошептала я, чтобы Чилтон нас не слышал.

— Как вы собираетесь это сделать?

— Я не специалист в этой сфере, но могу попытаться. Вы от этого ничего не потеряете.

— Многим вы так смогли помочь?

— К тому, что не стоит попросту тратить свое время на меня, тем более, если вам это не удастся.

— Уважаю людей за прямолинейность, но…

— Вам лучше уйти, мисс Блум.

Собственно, я ожидала, что так все обернется. Он мимолетно посмотрел на меня, заглянул в глаза и тут же отвел взгляд в сторону. У него такие красивые глаза. Напущенная ли эта внешняя беспомощность и беззащитность, но Грэм вызывал во мне желание обнять его и укрыть от жестокого мира, обрушившегося на него так внезапно, когда он был к этому совершенно не готов.

— Во всем виновен Кроуфорд, верно? — прищурив глаза, спросила я. — Если бы он не обратился к вам за помощью, ничего бы этого не случилось. На вашем месте я бы его ненавидела.

— С его участием или нет, но когда-нибудь это случилось бы. Я болен.

— Тогда вас нужно лечить, а не просто держать здесь за решеткой.

— Они собираются лечить меня шоковой терапией.

— На электрическом стуле? Есть и другие, менее травматические способы…

Невдалеке раздался стук закрывшейся решетки и я отчетливо услышала приближающиеся шаги. Я уже морально приготовилась для очередного выступления.

— Вы сказали, что я сомневаюсь, — зашептал Грэм, отчего-то торопясь высказаться, — но я как никогда уверен в своей невиновности.

С удивлением взглянув на него, я только хотела задать мучивший меня вопрос, как позади меня раздался мужской голос, но далеко не охранника, которого я ожидала.

— Доктор Лектер, — медленно протянул Грэм и я обернулась, взглянув на незваного гостя широко открытыми глазами.

Вот уж вовремя так вовремя. 

— Вы знаете, кто я? — неуверенно спросила я, от волнения сжав прутья решетки сильнее и почувствовав рядом прикосновение рук Грэма, тоже схватившегося за них.

— Что вы здесь делаете? — вместо ответа спросил он и, взглянув на заключенного, сказал: — Здравствуй, Уилл.

— Я разбираюсь в деле моей сестры. Пытаюсь ей помочь, — ответила я, нервно сглотнув слюну.

Я испуганно дернулась от решетки, когда Грэм схватил меня за запястье и слегка потянул руку на себя, заставляя, приблизится к нему ближе. Растерянно глядя прямо перед собой, я прижалась ухом между прутьев решетки и услышала еле различимый шепот:

— Никогда, слышите, никогда не оставайтесь с Ганнибалом наедине. В противном случае это плохо для вас закончится.

— Какие-то секреты, Уилл? — любезно поинтересовался Лектер. — Она твоя девушка?

Мое тело больше оцепенело потому, что Грэм был в опасной близости, которая одновременно пугала и почему-то притягивала, нежели его предупреждение держаться подальше от его психиатра.

— Я постараюсь, — так же тихо ответила я Грэму.

Он удовлетворительно кивнул головой и его руки скользнули ниже по прутьям, и я почувствовала, как он положил свои ладони поверх моих. Я расценила этот жест как символ заботы и беспокойства, если только я сама себе не льстила.

— Мне кажется, ваше время истекло.

— Да, уже ухожу, — отозвалась я и аккуратно попыталась расцепить руки, все это время державшиеся за холодный металл.

Грэм одернул от меня руки, словно опомнившись. Опустив глаза в пол, он отошел к стене. Стараясь не смотреть на Ганнибала, я поспешно попрощалась с ним, потом с Уиллом и, подняв с пола папку, покинула помещение. Я поборола в себе желание обернуться назад и удостовериться, что настоящий убийца не провожает меня взглядом. Если он начнет о чем-то подозревать, то я могу стать его очередным блюдом на обед.

— Как ты сегодня себя чувствуешь? — донесся до меня голос Лектера, звучавший, казалось, с заботой и беспокойством.

Глава 1

sнежная

Roxey

Лилиан Блум – младшая сестра Аланы, о которой мало кто знает в окружении ее профессиональной деятельности. Также ей неведома проблема, которая мучает ее сестру уже довольно давно. Лилиан не сидится на месте, и она постоянно тайком навещает всех пациентов Аланы в психиатрической лечебнице госпиталя Балтимора. Сможет ли помочь наркоманка, зависимая от таблеток, Уиллу Грэму с его куда большей проблемой?

Ганнибал

Ганнибал Лектер/Алана Блум

Уилл Грэм/ОЖП

Carpe noctem

На следующий день после учебы я решила снова заглянуть в лечебницу. Признаться честно, теперь я стремилась попасть туда не чисто из-за любопытства или желания разобраться в поведении очередного убийцы, я лишь хотела узнать, как чувствует себя Грэм, все ли с ним в порядке, какие процедуры ему назначил Чилтон.

Хотя, насчет последнего я сильно сомневаюсь. Ему главное поймать человека, на которого можно повесить улики и посадить за решетку, считая, что убийца пойман и тем самым закрыть очередное дело. А на то, что настоящий преступник на свободе, ему глубоко плевать, ведь самое главное — поддерживать свой статус. В этом его винить нельзя, потому что дело должны расследовать агенты ФБР.

На лекциях я все время витала в облаках, практически ничего не записывая и задумчиво грызя кончик колпачка от ручки. Подруги пытались достучаться до меня, но в конечном итоге это им надоело и они попросту махнули на меня рукой. Или сообразили, что лучше меня сейчас не трогать. Нужно отдать им должное: сегодня они не высказали своих упреков в адрес моих увлечений во вне учебное время.

После лекции мы пошли в столовую, и как только заняли свободный столик, Хлоя заявила:

— Ты сегодня на удивление молчаливая.

Ковыряя вилкой в картошке, я в ответ пожала плечами, не зная, что сказать. Подруги недоуменно переглянулись, и Тереза заговорила со мной так, словно она тщательно подбирала слова, дабы не расстроить меня:

— Ты все чаще стала уходить в себя, нас это беспокоит, Лили. Такими темпами ты вообще перестанешь общаться с людьми. Что с тобой происходит?

Как я могу ей ответить, если сама не знаю, почему у меня такое настроение с утра, что ни с кем не хочется говорить и никого — видеть. Со мной такое случалось крайне редко, но в этот раз я не стала злиться, а расстроилась из-за того, что мои подруги беспокоятся обо мне, а я их игнорирую. Естественно, их удивляют такие резкие перемены.

Пару лет назад я была веселой и общительной девушкой, стремилась завести как можно больше знакомых и друзей. А теперь я и с двумя единственными подругами не могу нормально пообщаться.

— Мы с Хлоей решили сходить в кино на днях. Ты с нами?

Взглянув сначала на Хлою, потом — на Терезу, я со вздохом ответила:

— Отлично! — с радостью одновременно воскликнули они.

— Кстати, ты каждый раз рассказываешь нам о своем новой «жертве», но в этот раз умолчала. Тебе не нужно спрашивать, откуда мы узнали, потому, что ты всегда такая задумчивая, когда находишь очередного психопата. Не то, чтобы нам нравилось слушать про них, просто ты сейчас какая-то другая. Не знаю, в тебе что-то явно изменилось.

— Ничего интересного, — коротко ответила я, не желая говорить о Грэме.

— Бог ты мой, — в ужасе прошептала Хлоя и подалась вперед, — он тебе нравится?

— И почему я не удивлена вопросу?.. — скучающим тоном ответила я и, не выдержав пристального взгляда подруги, пояснила: — Он мне не нравится, просто заинтересовал, как и многие другие в этой лечебнице. Правда, он единственный из многих, кто мне по-настоящему симпатизирует, и я не считаю его убийцей.

— По крайней мере, она начала говорить, — прошептала Хелена подруге.

— Знаю, — без тени смущения ответила она и мило улыбнулась.

Бросив сумку на столик у дивана, я направилась в столовую, но меня остановила сестра, которую я не заметила. Алана стояла у окна со скрещенными на груди руками. Ее губы были поджаты, а глаза прищурены — все признаки того, что она чем-то очень недовольна. Застонав от досады, я догадалась, в чем дело и чуть было не топнула ногой от злости, как маленький ребенок.

— Рано или поздно это должно было случиться. Кто тебе накапал?

— Ты можешь объяснить мне причину своих тайных походов в лечебницу?

— Я ничего тебе не скажу, пока ты не ответишь на мой вопрос.

— Даже не пытайся добиться от меня признания, я ничего тебе не скажу. Ты же знаешь, какой я бываю упертой. Так что если хочешь, чтобы разговор получился, сначала ответь на мой на вопрос, а потом мы с тобой мирно поговорим, после чего забудем обо всем сказанном и я продолжу ходить в госпиталь.

— В этот раз я не буду снисходительной и уступчивой, Лили. Твой поступок выходит за все рамки. Ты вообще в своем уме?! — в гневе прокричала она.

Такой тон может сбить с толку случайного прохожего, но не родного ей человека. Не потому, что Алана часто кричала на меня, отчитывая за сумасшедшие выходки; просто таким образом меня точно не напугать.

— Я уже не маленькая и ты не имеешь права указывать, что мне делать, а что — нет. Алана, пойми, мне двадцать три года! Я самостоятельная и дееспособная личность, не нужно контролировать каждый мой шаг.

— Как старшая сестра, я обязана оберегать тебя от опасностей…

— Тебя никто об этом не просил, и я освобождаю тебя от ответственности. Перестань принимать за меня решения, я хочу поступать так, как сама посчитаю нужным. Ты лишаешь меня свободы, не давая вдохнуть полной грудью, твоя чрезмерная опека сковывает меня. Когда ты это поймешь?!

— Ты — единственный близкий мне человек, который живет со мной под одной крышей. Наши родители живут очень далеко от нас, и мы редко с ними видимся, поэтому остаешься только ты. Неужели ты думаешь, будто мне было приятно узнать, что ты скрываешь от меня свои походы в лечебницу, где находятся мои пациенты? Конечно, я переживаю за тебя, потому что боюсь потерять и остаться одной.

— Мне это понятно, но если ты хочешь, чтобы я была с тобой честна и открыта — перестань жить за меня. Ты не сможешь всю жизнь бегать за мной хвостом. Лучше сделать это сейчас, иначе потом будет тяжелее.

— Если я сделаю, как ты просишь, ты перестанешь ходить туда?

— Нет, — безапелляционно ответила я, отрицательно качая головой. — Об этом даже не проси.

— Но почему? — искренне не понимала она.

— У меня нет ответа на этот вопрос. Когда-то ты решила стать психиатром, но так и не смогла объяснить своего решения. Нас просто магнитом тянет к психопатам-убийцам, просто признай сей факт. И заметь, что я никогда не осуждала тебя за выбор такой профессии.

— Прости, но я не могу позволить тебе навещать заключенных. Я скажу Чилтону…

— Ты не сделаешь этого!

— Ничего не окончен, я…

— Я все сказала! — твердо заявила Алана, одарив меня разгневанным взглядом.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы стали врагами? — тихо спросила я. — Не смей что-либо запрещать мне.

— Если от этого решения ты будешь в безопасности и сохранности, то я рискну. Можешь игнорировать меня, не разговаривать, но я буду уверена, что с тобой все в порядке.

— Да меня могут убить вечером в темном переулке, пытаясь ограбить, или в людном месте расстреляет сумасшедший. Их очень много гуляет на свободе, если ты не в курсе. Нас окружают убийцы, Алана! И то, что ты запретишь мне посещать психопатов, никак не защитит меня. Я найду другую лечебницу, где у тебя не будет таких полномочий и я смогу свободно заходить туда.

— Пару лет назад ты была такой хорошей девушкой, а сейчас сама на себя похожа. Они дурно на тебя влияют.

— Убийцы здесь не причем, просто я выросла и осознала, в каком жестоком мире мы живем, поэтому я не могу быть веселой и беззаботной, как раньше.

— Ладно, но я хочу присутствовать при разговорах — буду слушать все из кабинета Чилтона и видеть тебя на экране с камеры наблюдения.

— Прекрасно, — недовольно пробурчала я. — Я согласна.

— Я рада, что мы пришли к решению. Впредь не скрывай от меня таких вещей, хорошо?

— Договорились. Но ты так и не ответила мне на самый первый вопрос. Вообще я могу догадаться, ведь мало кто знает мой секрет. Это мог быть либо один из охранников, который пропускал меня, либо Чилтон. Хотя, они знают обо мне уже не первый год, поэтому я не могу понять, с чего это вдруг они решили сдать меня. Остается только один, — прошептала я и подняла глаза на сестру. — Это Ганнибал, верно?

Алана ничего не ответила, но я и так поняла, что оказалась права.

— Какой благородный поступок с его стороны, — протянула я. — И почему он так поступил? Это из-за того, что между вами что-то есть? Ой, не смотри на меня так удивленно, я вижу по твоим глазам — они загораются, стоит мне упомянуть Лектера. А Грэм знает о вас?

— Это уже слишком. Я не стану слушать эту глупую болтовню, — выставив вперед руки, Алана дала понять, что разговор окончен, и пошла в свою комнату.

— Или все дело как раз в нем?! — крикнула я ей вслед, но ответа не получила.

Вот еще одна причина, по которой Алана не вместе с Грэмом — ей нравится другой человек. Если Ганнибал на самом деле тот самый чесапикский потрошитель, то беспокоиться нужно не обо мне, а о моей сестре.

Меня провели в небольшую стеклянную комнату, посреди которой был стол, а за ним, прикованный наручниками, сидел Грэм. От этих наручников шли тонкие цепи; видимо, это для того, чтобы заключенный мог двигать руками.

Сестра с охранником предупредили, что никаких физических контактов быть не должно. Неужели они боялись, что я передам что-нибудь ему в руки? Бред какой. Сколько можно вот так к нему относиться? Понятное дело, это стандартная процедура, но у меня болезненно защемило сердце, стоило только увидеть Грэма в наручниках. Этому человеку и так тяжело, а они еще морально на него давят, выражая свое полное недоверие.

— В этой комнате включен звук, я буду наблюдать все в паре метров.

— Ты могла бы сделать это из кабинета Чилтона. Кажется, именно так ты и собиралась поступить. А теперь заявляешь, что все это время будешь сверлить меня взглядом? — выразила я свое недовольство и взглянула на сестру. — Не оказывай на него давления, я хочу поговорить спокойно и без свидетелей.

— С чего это ты так беспокоишься о нем? Ты со всеми преступниками так обращаешься?

— Преступниками? Так ты уже крест на нем поставила?

— Ты не знаешь, что произошло.

— Ах да, ты о том санитаре, который чуть не убил доктора Лектера? Хочешь сказать, его заказал Грэм?

— Именно. Я очень старалась поверить в его невиновность, но то, что он задумал сделать, переубедило меня.

— Ты веришь словам подражателя? — искренне удивилась я. — Тому, кто убивал людей? В отличие от Грэма, вина Гидеона была доказана, а ты с такой легкостью поверила ему потому, что хотела услышать нечто подобное? Складывается ощущение, что так оно и есть. Ты будто ждала намека или знака на вину Грэма и радуешься теперь, что твоя уверенность подтвердилась. Я тебя не понимаю.

— Так, сколько минут в моем распоряжении? — сухо поинтересовалась я, проигнорировав слова сестры.

— Столько, сколько потребуется.

Незнакомый мне охранник отворил дверь, ведущую в камеру для допросов, и я прошла внутрь, отметив про себя, что мой соучастник в лечебнице сегодня не наблюдался. Судя по всему, его все-таки уволили. Значит, теперь каждый раз придется обращаться к Алане? Да меня гордость задушит.

Встав напротив заключенного, я одарила сестру последним предупреждающим взглядом, после чего та покачала головой и вышла из помещения. Грэм, казалось бы, не слышал и не замечал моего прихода, уставившись в одну точку. Видимо, он ушел в свое воображение, и мне отчаянно захотелось знать, где и с кем именно он там был. Но прямо спросить об этом было бы слишком неэтично.

Стараясь издавать как можно меньше шума, я села напротив мужчины и, положив руки на стол, скрестила пальцы в замок. Грэм сидел в расслабленной позе, практически не мигая, со все еще отсутствующим взглядом. От волнения у меня пересохло в горле и вышло так, что я пару раз кашлянула, выдергивая тем самым заключенного из его воображения. Он тряхнул головой и поднял глаза, удивившись моему присутствию, но лишь на секунду наши взгляды пересеклись и он повернул голову в сторону.

В качестве извинения я улыбнулась и негромко сказала:

— Здравствуйте, мистер Грэм.

— Вы здесь, — протянул он, похоже, не до конца осознавая, мерещится ему это или нет. — Но почему в камере для допроса?

— Я передумала о предыдущем решении не задействовать мою профессиональную деятельность в вашем деле, — с ходу начала объяснять я и, видя недоумение на его лице, напомнила: — Я учусь на адвоката. Мне нужна практика, поэтому я выбрала вас. Если, конечно, вы согласитесь, чтобы я вам помогала.

— Для вас я что-то вроде подопытного кролика? — спросил он, слегка прищурив глаза, и его губы изогнулись в кривой досадной улыбке.

— Вы неправильно меня поняли.

— Я не стану спрашивать, вы ли поспособствовали тому, что санитар, сопровождающий вас из одной камеры в другую, напал на Ганнибала, — у меня нет на это права. Но если я стану вашим адвокатом, то вам нужно будет мне все подробно рассказать, чтобы я смогла составить цепочку событий и найти в них зацепки, по которым у меня получится оправдать вас перед всем судом.

— А вы непостоянная, мисс Блум.

— Только не нужно спрашивать, почему я передумала, хорошо? Это только мое решение, и делиться своими мыслями я не намерена. Впрочем, вы ничего не потеряете, если дадите мне шанс. Замену для судьи ищут не так долго, так что дело возобновится буквально на днях, я полагаю.

— Меня устраивает мой нынешний адвокат, — ответил Грэм.

Он смотрел либо на свои руки, либо куда-то поверх моего плеча. Я не могла понять, почему он так категорично отказывается от моей помощи. Или все дело в Алане? Неужели он считает нашу логику и решения одинаковыми? Я же говорила ему, что мы разные. Но, похоже, этого не достаточно.

Каким образом можно расположить к себе такого непростого человека? Или он не хочет этого, потому что ему есть, что скрывать? Что-то, что я могу узнать, впоследствии чего поменяю свое решение, именно так, как это сделала моя сестра?

— Вы можете ответить честно, мистер Грэм? Все дело в моей сестре, да? Вы не соглашаетесь на мою помощь потому, что она отка…

На его запястьях звякнули цепи, отчего я вздрогнула и замолчала на полуслове. Грэм всего лишь придвинул руки к себе, отчего цепи на запястьях, тянущиеся от середины стола, натянулись. В моей голове непроизвольно промелькнула мысль, что наручники таким образом натрут ему запястья. А я, дурочка, перепугалась, посчитав, что он от злости набросится на меня. Хотелось удариться лбом о стол за столь глупые мысли, но сказалась давняя привычка.

При разговорах с другими заключенными бывали случаи, что они хотели напасть на меня, когда я узнавала что-то лишнее, но, хвала небесам, Алана об этом не знает. Если задуматься, то за последние годы я только и делала, что врала ей.

Быть может, мне стоит оставить свою затею, прийти домой и заняться домашними делами? Ведь я трачу свое время и силы на человека, которому это совершенно не нужно. Я не привыкла, что мой труд не ценят. На языке уже вертелись едкие и обидные слова, но отчего-то я не могла их произнести. Поняв, что уговаривать его бесполезно, я просто сидела и смотрела на Грэма, ожидая, когда он меня прогонит.

Через пару минут в камеру вошла Алана и, не дав мне возмутиться, сказала:

— Лили, у тебя не профессиональная, а личная заинтересованность, поэтому ты ему не поможешь. Перестань приходить сюда, я прошу тебя!

— Не пори чушь, — отмахнулась я от сестры.

Мужчина посмотрел на Алану, как-то грустно улыбнулся ей, вот только она не спешила отвечать ему тем же. Она поприветствовала заключенного и заявила мне:

— На сегодня достаточно. Изначально ты ведь не собиралась говорить мне о причине своего прихода? Сколько можно водить меня за нос?

— Ты вообще не должна лезть в мои дела, — парировала я в ответ, чувствуя себя крайне неловко, так как у нашей семейной ссоры был свидетель — Грэм.

— А если подумать, то ты слишком переоцениваешь свои возможности. Дело Уилла очень запутанное и сложное, а ты — лишь студентка последнего курса. Даже на практике тебе не дадут взяться за это дело.

— Может, я и переоцениваю их, но в чем я точно уверена, так это в своих силах. Прекрати запрещать мне все подряд. Я любыми способами получу согласия от прокурора и судьи, чтобы они передали это дело мне.

— Ты слышишь себя со стороны? Вот, именно поэтому я и не хотела, чтобы ты становилась адвокатом. У тебя мысли, как у самоуверенного подростка. Говорю тебе еще раз: не лезь в разборки взрослых людей. Займись своей учебой, тебе скоро сдавать курсовую работу. Не думаю, что тебе хочется увидеть в дипломе плохую оценку.

— И долго ты будешь обращаться со мной, как с ребенком? Да, кстати, у меня здесь полным ходом идет разговор, ты не могла бы уйти? Я не желаю спорить с тобой на глазах других людей, — и, переведя взгляд на Грэма, я сказала: — Алана точно запретит мне приходить к вам, если вы добровольно откажетесь от моей помощи. И я прошу прощения за эту убогую сцену.

Глава 2

Подперев голову рукой, я смотрела в учебник с названием «Механизм правового регулирования», чтобы подготовить курсовую работу, но ни одно слово не укладывалось в голове. Мои мысли были далеко отсюда, а воображением я находилась в мрачной лечебнице. Да, мне никак не давал покоя случай с Уиллом Грэмом.

Разумеется, как я могу просто взять и успокоиться, когда нутром чувствую, что этот человек не виновен?! Моя сестра отказывается в это верить, полностью доверяя доктору Лектеру. Он и правда отличный психолог, раз ему до сих пор удается пудрить всем мозги, находя все новые доказательства своей невиновности. Теперь его считают пострадавшей жертвой.

На месте Грэма я бы желала его смерти, но все же поставила под сомнение версию о том, что это именно он попросил об услуге санитара, чтобы тот убил Ганнибала. В конечном счете ситуация обернулась не в пользу заключенного.

Я не заметила, как стала ритмично и нервно постукивать кончиком колпачка о деревянную поверхность стола.

Неужели Грэм предпримет еще одну попытку уничтожить Лектера, сидя при этом за решеткой? Однако, не самый умный ход. Все, кто знает о расследовании этого запутанного дела, могли догадаться, кому выгодна смерть Ганнибала. Чего он этим добивался? Случись все по-другому и доктор все же был бы убит — Уилла без промедления пожизненно оставили бы гнить в тюрьме. Именно такого исхода он желал для себя?

Быть может, он осознал, что ему совершенно нечего терять, или все-таки в тот момент им двигало лишь желание отомстить? Сейчас я никак не получу ответов на свои вопросы, пока без лишних свидетелей не поговорю с заключенным. Хотя, вряд ли он что-нибудь расскажет.

К таким людям, как Грэм, трудно найти нужный подход. Если я хочу разобраться во всем, то мне придется потратить много времени на то, чтобы добиться его расположения. Он ведь не воспрепятствовал, когда расследованием занималась Алана, чем я хуже нее? Что уж там, она даже не была его психологом. Или причина в том, что у меня нет специального образования? Ну, знаете ли, для этого не обязательно учиться пять лет в медицинском университете.

Обычного убийцу, цель которого — убийство ради удовольствия, понять можно, как и психопата, действовавшего в состоянии аффекта или под действием какого-нибудь препарата. Я не из тех, кто любит навязываться, но Грэм должен согласиться на мою помощь, без этого я никак не смогу вести свое собственное дело. А он все не может понять, что я из-за него скоро спать нормально не смогу. То есть из-за его дела и той ситуации, в которой он оказался.

Подруга высказалась по поводу того, что Грэм мне нравится. С чего она вообще так решила? Ведь на тот момент я толком ничего не успела ей рассказать. Знаю, обычно у меня на лице все написано, и за это в глубине души я завидую Алане, способной в любой ситуации оставаться с каменным выражением лица. По крайней мере, такой я ее обычно вижу.

Моменты, когда мы ругаемся друг с другом, не в счет — вот уж где она дает волю эмоциям. Но, опять же, выходит это у нее довольно-таки сдержанно, в то время как я в порыве гнева могу схватить стакан или иной предмет и бросить его о стену. Да, сдерживать эмоции у меня не выходит. Наверно, поэтому я не смогла бы стать психологом. Скорее уж одним из его пациентов.

А это идея. Почему бы и нет? Грэм предупредил меня о том, чтобы я держалась подальше от доктора Лектера. Он сказал это ради моей безопасности или чтобы не дать мне возможности докопаться до истины? А он, оказывается, еще тот манипулятор, раз я сразу не раскусила его замысел.

Мне не нужен обвиняемый для расследования, я могу пойти прямиком к убийце и выведать все у него. Возможно, в ходе беседы он сделает где-нибудь прокол и выдаст себя. Только прийти к нему нужно не в качестве защитника Грэма, а как обычный человек с небольшими психологическими проблемами. О да, Алана с радостью устроит мне встречу с ним и совершенно ни о чем не догадается.

У меня хотя бы появился план действия, а не пустое ожидание согласия от Уилла. Эта новая цель немного успокоила меня и я, наконец, могла дописать курсовую, которую уже завтра нужно защищать.

— Вот уж за что за что, а за права человека ты готова бороться до потери голоса и, наверно, пульса, — удивленно произнесла Хлоя, похлопав меня по плечу, когда мы вышли из аудитории.

— Такого эмоционального выступления у тебя еще не было, — добавила Тереза, но затем она сказала то, от чего я чуть не оступилась на ровном месте и не упала: — Такое ощущение, что ты готова защищать все и вся, даже серийный убийц.

— Это не так, — ответила я как можно сдержаннее. — К твоему сведению: я категорично отношусь к своду некоторых законов. Будь моя воля, я бы переписала их и в исправленном варианте написала о смертной казни. Жаль, что ее отменили.

— Так ты считаешь, что убийца не достоин пожизненно гнить в тюрьме?

— Во-первых, есть вариант, что он сбежит или ему кто-нибудь в этом поможет. Во-вторых, какое он имеет право жить на свете, когда все его жертвы погибли страшной и мучительной смертью? Это не есть справедливость. Кстати, можно еще добавить пытки, дабы было неповадно. На их совесть это не повлияет, ведь ее у них нет, но мозги бы точно стали на место. В-третьих, нельзя сажать их в одиночные камеры. В-четвертых, можно…

Carpe noctem

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Комментарии (0)