— «Ты вернешься домой».

Ни за что — лучше тысячу ступеней к эшафоту, миллион иголок под кожу. Сбитое от бега дыхание разжигало пламя в легких. Темнота. Холодный пол. Мальчик сжимал ее руку.

— Оставь меня, не могу больше, — жалобно скулил ребенок за спиной.

— «Ты вернешься домой. У тебя нет выбора».

Ни за что. Если у стен есть уши, а не рот, откуда тогда доносятся эти пророчества? Еве некогда об этом думать — нужно бежать.

Это неправда. Она не помнила, чтобы этот коридор был настолько длинным, словно с того конца его тянули, точно рукав. Каждый — длиной сто метров — она знала их как свои пять пальцев. Но она бежала, и реальность была такова, что выхода не было. Почему же…

— «Потому что ты как всегда попалась».

Насмешка. Темнота перед ней сгустилась, становясь осязаемой. Темнота разговаривала с ней спокойным мужским голосом. Рука мальчика выскользнула, и она запаниковала, теряя его позади. Стало одиноко до бесконечности и также сильно страшно. Ева остановилась, панически оглядываясь, обхватила плечи руками. Все бесполезно. Она одна, один на один с непроглядной тьмой.

— Кто бы ты ни был — выходи, — отчаянно зарычала она в темноту, расставила ноги, словно готовилась сражаться.

В ответ мягкий вибрирующий смех. Ее прошибли мурашки и опоясал липкий страх. Она сощурилась в кромешную темень, пыталась разобрать, с кем находилась здесь.

Из темноты, в метре от нее возник мужчина. Она на миг подавилась вскриком, парализовавшим горло, отшатнулась и ухватилась за стену, пересиливая ужас. Успела заметить лишь цвет его глаз. Притягательно серый, как утренняя метель. Она наклонилась ближе в надеждах разглядеть… но он снова отступил в назад темноту, был в паре метров, но ощущался недосягаемым. Они будто играли в невидимые прятки, где она раз за разом оставалась в дураках.

— Куда ты уходишь? — она приближалась, но не видела, тянула руку, но не могла коснуться.

— Еще чуть-чуть подойди, — мужчина смеялся над ней, манил.

Ева рванула вперед, прыгнула — рукой уцепилась за ворот гладкого пиджака, подобралась ближе — как же сука темно. Человек перед ней перестал дразнить, замер. Ева сглотнула, пальцы ее в мелкой дрожи нащупали в кармане холодный металл зажигалки. Зик подарил — черт бы его побрал. Одну секунду. Ногтем откинула крышку. Нехотя вспыхнул куцый огонек, но даже от него она зажмурилась, превозмогая резь в глазах.

— Посмотри на меня, — обронил человек. Теплые пальцы коснулись ее подбородка.

Ева решительно распахнула глаза. Зажигалка канула куда-то вниз — пальцы не выдержали первыми. Крики ужаса застряли в горле вторыми. Стало поразительно ярко, будто кто-то включил свет.

Перед ней стояла она сама. Ева сжимала пиджак своей точной копии, разве что глаза серые, а не голубые, как у нее. Близнец улыбалась — дьявольски, хищно. Где-то позади снова заговорил мужчина.

— Ты — это часть меня, Ева. Воплощение моей любви и ненависти, слитых воедино. Твой дом там, где я, 

а значит ты вернешься домой.

Руки ее двойника резко толкнули в грудь, дыхание сперло. Ева почувствовала, как падает вниз, а свет нарастает, медленно вырывая в реальность.

— Ева, Ева!!! — на изнанке сознания ее звал ребенок. — Ну давай уже просыпайся.

Она судорожно вдохнула, как вынырнувший утопленник, и повернулась на бок. Почувствовала, как рубашка прилипла к взмокшей спине, а корсет сдавил ребра — ее тормошила детская ладошка. На этот раз реальная. Она ухватилась за нее.

— Представление через час, кто вообще спит в послеобеденное время? Неужели настолько не волнуешься?

— Только не ори, а? — Ева осторожно разлепила один глаз и оперлась на локоть. Было паршиво, будто ее переехал поезд. Ей нужен перекур. — Ты прав. К черту этот дневной сон. Приснится же всякая дурь.

— Ты так крутилась, что измяла всю рубашку. Вот так, смотри, — мальчик смешно кувыркнулся по простыням, пародируя ее, смешно заметался, сминая простыни и крутя головой по подушке.

— С такими талантами мог бы со мной в цирке выступать, — Ева рассмеялась и подмигнула мальчику, прикладывая ладони к горящим щекам.

— Мне больше нравится наблюдать со стороны, — он смущенно потупил взгляд. — Это ты у нас настоящая звезда.

— Да брось, — отмахнулась. — И много там сегодня народу собралось?

— По ощущениям, весь город, — мальчик восторженно замахал руками, описывая несусветные толпы. — Все проспала, а могла бы со мной подглядывать, как людишки толкаются за входными билетами. Видать, стоя будут смотреть.

— Вот идиоты, — Ева улыбнулась и откинулась на подушки, переводя дух.

Щебетание мальчика ее успокаивало. Хотелось засмеяться от осознания свободы, в которой они находились. Ева ласково потрепала мальчишку по волосам и поднялась. Покрутилась, разминая спину и, накинув пальто, вышла за дверь фургона. Села на ступеньки и достала ту самую зажигалку. Черт бы побрал Зика за вредную привычку — Ева прикусила зубами смятую сигарету. Прикурила в надежде сбросить напряжение, стряхнула пепел под ноги.

— Ева! — ее окликнул седовласый шталмейстер, что направлялся к шатру. — Скоро начинаем. Десятиминутная готовность.

Ева кивнула и отсалютовала ему сигаретой. Запахло предвкушением. Она сладко зажмурилась и, делая глубокую затяжку, озвучила в пустоту:

— Мне обязательно идти? — Леви сверлил взглядом вычурный цирковой шатер на сам

м, мать его, Парадизе. — Я что похож на гребаного клоуна?

— Скорее на папашу, что повел детей в цирк, — подмигнула ему Габи, у которой энтузиазма было полные штаны. — Просто сделайте вид, что это естественно.

— Естественно что? Эти отморозки на ходулях? — Леви презрительно кивнул на ходулистов, снующих среди толпы. — Других способов эффектно сломать себе шею не нашли? А эти мизерные карлики напрягают меня больше всего.

Леви кивнул на жонглирующих мужчин ростом максимум в сто двадцать сантиметров. Дожил — называет людей карликами, по-другому язык не поворачивается.

— Титанов же больше нет, вот люди и развлекаются. Это хорошо ведь, — чуть помедля ответила Габи и широко улыбнулась.

Она беззаботно лизнула круглый леденец. Он был такого же цвета, как выкрашенные фургоны артистов позади шатра. Для Леви здесь было слишком много яркого, ляпистого, в стиле вырви глаз. А глаз у него и так один видящий остался. Да и нога ни к черту — после восстановления все еще давала о себе знать тягучей болью. Вот и стоял он калекой и развозил в кашицу снег.

— Напрягает, что на вас так таращатся?

— Что поделать, с моей нынешней рожей меня впору принять за обитателя шапито, — горькая усмешка тронула лицо Леви.

Он совсем не разделял всеобщего безумия и радости, мечтал лишь о том, чтобы их миссия завершилась как можно скорее.

Снова находиться дома было странно. Он больше не чувствовал себя здесь «своим», скорее — загнанным в клетку раненым зверем, в которого тычут пальцем, приговаривая: смотри, вон как жизнь помотала, живого места не осталось на теле. Народ томился, ждал, и внимание то и дело упиралось в знакомое лицо бывшего капитана разведки, который каким-то чудом не был схвачен йегеристами еще в порту, а мирно, хоть и свирепо глазея по сторонам, стоял в ожидании представления.

Перед лицом махнули. Это Фалько вынырнул из толпы с тремя входными билетами и лицом победителя.

— Урвал, — гордо заявил он. — Люди словно с цепи сорвались: все хотят попасть внутрь, а мест в шатре чуть больше ста. А еще я слышал, что сегодня на шоу будет мэр города… И даже животных покажут…

— Погоди с потоком базара, — осек его Леви. — Хочешь сказать, толстосумы Шиганшины решили посидеть с простолюдинами в одном шатре? И все ради бродячего шапито?

— Молва о необычной девчонке прошлась по всему острову — все жуть как хотят на нее посмотреть, — закивала Габи и прищурилась, разглядывая фургоны.

— Главное, чтобы она была той, кого мы ищем, — резюмировал Леви, прикидывая в уме, сколько времени уйдет на весь этот цирк.

У него на сегодня еще дел по горло: поставить унизительную отметку о своем пребывании в Шиганшине, написать еще более унизительный рапорт о своих телодвижениях и отправить письмо Армину, пока тот не забил тревогу. На Арлерта в последние полгода без слез не взглянешь — скопытился от работы, нервным стал, контролирующим.

Леви умопомрачительно цокнул, когда уловил краем глаза движение с бокового входа в шатер. Туда внеочередно заводили семейство мэра. Довольный полноватый мужчина пропустил женщин внутрь, а сам запыхтел папиросой. Леви вспомнил его лицо. После возвращения Шиганшины его назначили мэром полуразрушенного города, и он тогда воспринял это как кару небесную. Кажется, его звали Патриком. Да, никто в то время не рвался наводить порядки в месте, что столько лет простаивало в ожидании избавления от титанов. Перспектива не из приятных. Но, судя по всему, дела шли в гору, судя по полнеющему брюху.

— Я слышал в толпе, — заговорщически зашептал Фалько, будто вспомнил самую важную сплетню в своей жизни, — что на прошлом представлении эта девчонка вывела из зала постороннего мужчину, который оказался фермером. Она приказала ему приехать к дому мэра верхом на свинье, спеть под его окнами элдийский гимн. И он действительно сделал это. В городе от подобной картины стоял такой переполох, что до сих пор судачат. Мол, он полностью выполнил приказ: пересек улицы на своем самом крупном поросенке и завопил песню так громко, что прохожие зеваки могли видеть перепуганное лицо мэра в окне. И как только мужик закончил петь, а свинья унеслась прочь, он гордо встал во весь рост и звонко чмокнул губами об ладонь, точно кокетливая девка. Крикнул, что это привет от черноволосой красотки из цирка. Теперь этот фермер местная знаменитость, говорят, даже заказов на его свинину прибавилось.

— Неудивительно, что после такого мэр стал поклонником цирка, — усмехнулся Леви. — Может это всего лишь подставные люди, которым хорошо заплатили за подобные дикарские выходки.

— Ну не будьте скептиком, капитан, — возразила Габи, — тем более, сегодня мы сами во всем убедимся. И в лучшем случае, найдем ответ на вопрос: как она делает так, что люди подчиняются ее приказам.

— И все-таки сомневаюсь, что девчонка, имея такую силу, пошла бы в бродячий цирк, — настаивал Леви. — Нужно быть круглой идиоткой, чтобы добровольно привлекать к себе столько внимания.

— Тут она хотя бы может смешаться с другими странными личностями вроде этого клоуна. Кстати, его зовут Карандаш, — сказал Фалько, будто это имело какое-либо значение, и кивнул на очень высокого, под два метра, худощавого мужчину с разрисованным белым лицом. Он делал вид будто двигал невидимую бетонную стену своими застывшими конечностями.

— Все то ты знаешь не хуже любой бабы базарной, — скосился на Фалько Леви.

— Это называется собрать информацию, — чуть надулся на это сравнение мальчишка, который всячески пытался быть полезным.

— Да, но, как ни крути, этот клоун-Карандаш не убедит тебя приехать к дому мэра на поросенке, — вскинула руки Габи, тыча в бледного мужчину с розовым носом.

Изнутри шатра раздался призывный звук музыкальных инструментов, и ткань на входе дрогнула, открывая для гостей небольшой темный коридор. Толпа ломанулась внутрь.

— Зайдем последними, — предупредил Леви и приблизился к ограде, разделяющую зрителей и фургоны циркачей.

Грязь, холод, запах коней. Леви поежился. Мерзость. Само место стоянки цирка было бывшим рынком, который после восстановления города так и не возродили, сделав его площадкой для праздников, и теперь, кто бы мог подумать, — бродячего шапито.

Леви задумался, а что если девчонка та самая, кого разыскивают в Марлии? Неужели они получат ответы на свои вопросы, поймут, что творилось с такими как она раньше? Леви с трудом верил в это. Вопросов слишком много, а разбираться в них пришлось, пройдя через кучу бюрократии и рискованный путь на Парадиз. И всё ради девчонки, в которой они даже не уверены.

— Капитан, ну пойдемте уже, — не выдержала Габи, кивая на свободный проход, в котором довольно быстро растворились люди.

Внутри шатра воцарился настоящий волшебный мир, красно-желтый, мерцающий, манящий. Дети предвкушающе ерзали на своих местах, взрослых будоражило не меньше. Все не сводили глаз с бордовой кулисы, гадая, что их ждет. Смех? Восторг? Слезы? Леви на мгновение даже осознал, что давно не видел на Парадизе такую объединяющую атмосферу. Возрождение Шиганшины удавалось на ура. Стараниями мэра или контролем военных — они не знали.

Громыхнул оркестр, и публика оживилась. Действия внутри закружились калейдоскопом, только и успевая сменять друг друга.

Ходулисты парили над ареной, внизу жонглировали карлики. Акробаты скользили по лентам под куполом, изгибаясь в невесомых позах. Девушка на лошади летела по кругу, ловко перепрыгивая через ее спину. Клоун попытался повторить трюк, но лишь повис на лошадином хвосте, болтаясь на нем, как пугало. Толпа покатилась со смеху.

На смену веселью пришла опасность. Танцоры на канате балансировали над бездной, мужчина с татуировкой укрощал огонь, превращал его в пылающие фигуры.

Цирк жил, дышал, играл с судьбой. Цирк словно стал существом. Голодный, он питался людскими эмоциями, страхами и порождал их воплощение на манеже.

В следующий момент вышла она… зрители шевельнулись, наклонились вперед в надежде разглядеть. Леви разочарованно выдохнул — не та. Чёрные волосы вместо светлых, выглядела старше. Узкий корсет, пышная юбка, сетка украшений на шее, в руках поводки с шестью крупными собаками.

— Это она, — выдохнула Габи.

— Не похожа, — буркнул Леви, вытаскивая фотографию.

Габи выдернула снимок, сверяя детали.

— Всё совпадает, кроме волос. Глаза, губы, выражение лица…

— На фото у неё идиотски торчат уши.

— Волосы скрывают, а покрасить их — плёвое дело.

Леви молча наблюдал за девушкой. Она двигалась спокойно, с ленивой уверенностью. Оркестр взял бодрую ноту. Девушка отпустила поводки — собаки не сдвинулись с места, лишь ждали команды. Она ухмыльнулась.

Собаки подчинились мгновенно.

— На задних лапах, — животные повиновались, пошли по кругу, как люди на ногах.

Зал восторженно ахнул. Ева все командовала и командовала, и собаки творили абсолютно потрясающие вещи: перепрыгивали друг через друга, катались по манежу, танцевали в парах, перебираясь на задних лапах. Потом вынесли кольца, и животные прыгали в них по очереди и вместе, по-всякому.

Леви тем временем осознавал, что все было тщетно. Все эти невероятные истории про чудо-людей — лишь замануха для особо впечатлительных. Ничего интересного их не ждало — дрессированные собаки? Тренированные люди? Он раздраженно дернулся, чтобы покинуть зал, но Фалько схватил его за рукав.

— Капитан, вы чего это, еще не закончилось.

— Пустая трата времени. Это не та девка, и способностями здесь даже не пахнет.

— Нужно посмотреть, что будет дальше, — Фалько не сдавался и держал его с поразительным упрямством. — Еще не конец.

Леви все же сел. Девчонка тем временем скомандовала собакам уйти за кулису и предвкушающе оглядела зрительный зал:

— Я надеюсь вам понравились мои питомцы? — вопрос утонул в бурных овациях, и Ева довольно двинулась вдоль ограждения. — Как считаете, может ли человек также покорно исполнять мои команды?

Зал сдержанно захихикал и зашумел, разгоняя сей вопрос несдержанными выкриками.

— За ночь с тобой я готов на все, — раздалось с последнего ряда, и толпа взорвалась бесстыдным хохотом.

Ева потопила улыбку в хищном оскале и вскинула голову.

— Так спускайтесь же ко мне на манеж, молодой человек, и докажите свои слова.

Мужчина помялся, не ожидая, что его дерзкий возглас найдет свой ответ, но все же двинулся вниз. Чем черт не шутит, вдруг ему сегодня и впрямь перепадет.

— Человека не заставить быть собакой, — уверенно выкрикнула девушка с хвостиками с третьего ряда.

— Прошу вас тоже выйти ко мне. Ну же, выходите еще желающие.

Зал нерешительно молчал, никто не хотел в случае чего опозориться на всю Шиганшину. Но тут мэр города указал своей серенькой помощнице:

Она было протестующе раскрыла рот, но мэр лишь повелительно поднял брови, и та бледной безмолвной рыбой выбралась на манеж. Так подле Евы оказались трое, что стояли с нервными непонимающими улыбками.

Часть l. 1. Добро пожаловать в Дарксайд

Anigina

— Считаю, тебе будет интересно узнать, что на континенте есть еще Аккерманы. О них мало известно, но ты, Леви, должен найти их любой ценой.

Shingeki no Kyojin

ОЖП/Леви Аккерман

Райнер Браун/ОЖП

Габи Браун

Фалько Грайс

Армин Арлерт

Конни Спрингер

Жан Кирштейн

ОЖП

ОМП

Дарксайд

Пламя свечи неугомонно разгоняло тусклые тени на пожелтевшей от старости бумаге и беспрерывно дрожало, из-за чего Алиса бросала полные угрозы взгляды через плечо.

— Янош, можешь держать свечу ровнее? Мне темно.

— Ты рисуешь ее уродливой, отец будет недоволен, — отчеканил брат. — Делай нормально, тогда и держать буду ровно.

— А что, если я вижу ее такой? — ядовито растягивая слова, проговорила Алиса и издевательски подняла брови. — Тупой и уродливой идиоткой, которая вечно ищет приключений на свою задницу. Мне плевать, каким получится ее портрет.

— Проглоти свою желчь, — серые глаза Яноша смотрели отрезвляюще. — Я не хочу расстраивать отца, думаю, ты тоже.

Алиса лишь прикусила нижнюю губу и развернулась к холсту. Ей претило все, что было связано с этой безрассудной девкой. Ну сбежала и сбежала, подумаешь, — скатертью дорожка. Как по ней, так пусть вообще не возвращается. Но вопреки этому Алиса сидела и рисовала в ночи плакат о ее розыске, как покорная дворняга. Отец попросил, чтобы утром на городском стенде светилось ее лицо и вызывало всеобщее сострадание.

Уголь с неистовым нажимом скреб по бумаге и истончался от частых и прерывистых мазков. Хотя для портрета этой девчонки не нужно было много темных тонов — вся она какая-то светлая, яркая, ангельская. Да вот только Алиса знала, что, вопреки внешнему виду, внутри у нее одна сплошная чернь. Червяк проел яблоко и образовалось гнилье. И вот бы выбросить этот червивый огрызок из их совершенного сада, да всё не получалось. Ах, если бы только отец разочаровался в ней окончательно. Понял, что она безнадежная и неблагодарная дура, которая ни капельки его не уважает. Так на самом деле и было. Да пусть сдохнет.

Алиса улыбнулась этой очаровательной мысли, и на ее щеках, рядом с уголками губ, заплясали маленькие милые ямочки. Она брала кусок угля, чтобы добавить четкости линиям, умело скользила рукой, выводя штрихи на волосах, и проклинала свое умение рисовать. Черный цвет густым тоном покрывал ее светлые волосы. Алиса уже не могла остановиться и все чернила, чернила, чернила.

Рука брата больно шлепнула ее по кисти, и от неожиданности Алиса выронила уголь.

— Увлекаешься. Смотри, ты перечернила ей волосы справа.

Алиса лишь импульсивно обтерла ладони. Придирчиво скользнула по холсту. Пламя свечи дернулось, и ей на мгновение показалось, что девчонка с рисунка смотрит на нее реалистично живым взглядом. Сука. Алиса еле сдержалась, чтобы не разодрать бумагу в клочья, вцепиться ногтями в это лицо, расцарапать, смять и сжечь ее в пламени свечи.

Да, пусть Ева Аккерман сдохнет. И это станет лучшим исходом.

Вокруг стола белыми сугробами высились кипы бумаг. Стопки с отчетами росли, так что любой входящий в кабинет не сразу мог разглядеть между ними приунывшего Армина Арлерта. Он, по-старчески сгорбившись, пробегался взглядом по отчетам: сводки до Гула, перепись населения, переселение, гуманитарные поставки… Ближе всего лежали 

Его инициативность когда-нибудь доведет его до могилы. Слова на белых листах плыли, как выпущенные в ручеек бумажные кораблики. Глупо было полагать, что после Гула можно спокойно уйти на покой.

Армин бы хотел пригласить Энни на свидание, в конце-то концов, и прогуляться с ней по морскому берегу. Сейчас казалось, что до этой мечты миллионы световых лет. Когда он вообще последний раз проводил с ней время? Вроде бы, она забегала к нему вчера, приносила обед или ужин, кто теперь разберет? Но он был так увлечен отчетом, что даже не поднял головы. Она бросила ему короткое: «не сиди допоздна», прекрасно понимая, что спать Армин снова будет лицом в бумагах.

Все знали — Армин заебался. Взвалил на себя все новые проблемы человечества, пытаясь их решить, пока уцелевшие чиновники делили между собой территории и власть. Они ему не мешали — пусть работает. Тем более, у Арлерта получалось. Начальнички на местах лишь заполняли бумажки о проделанной работе и с чистым сердцем посылали в кабинет Армина на контроль и проверку.

Бывшие разведчики теперь стали Альянсом, помогали людям выжить, а Райнер с воинами Марлии взяли на себя функции полиции. Но все важные решения все равно проходили через кабинет Армина.

— Есть еще кое-что, что я хотел обсудить с вами, — проговорил Арлерт, не в силах отлепить щеку от кулака.

Сон — это чудесно. Армин предпринял тщетную попытку вновь сосредоточиться на тексте. Что-то там про пропажи людей. За последний месяц пропало пятеро. Точно. Голова налилась свинцом и утяжелилась. Хотелось просто разбежаться и удариться башкой о стену. Бам. Щека скатилась с кулака, и Армин, не успев провалиться в сон, с размаху ударился головой о деревянный стол, мгновенно приходя в себя. Больно.

— Блять, Армин, возьми себе парочку выходных. Исполняешь не по-детски. — Жан недовольно провел пятерней по волосам, приглаживая шевелюру.

Друзья вот уже пять минут сидели и наблюдали, как Армин пялится в бумаги и периодически открывает рот, чтобы начать.

— Серьезно думаешь, что мы не разберем все эти бумажки вместо тебя? — поддержал Конни.

Жан сомнительно скосился на него, словно тот спорол полную чушь:

— Ты когда в последний раз ручку в руках держал, бестолочь?

— Можно подумать, ты каждый вечер сочиняешь великие труды, гений?

— Я хотя бы пишу письма, — гордо откинулся в кресле Кирштайн.

— Хреново пишешь, раз Микаса все еще не растаяла от твоей писанины и не приплыла в Марли, — на лице Конни расцвела такая издевательская ухмылка, что Жан, задетый за живое, вскипел моментально и поднялся на ноги.

— Слышь, яйцеголовый, это не зависит от моих писем.

— Как ты меня назвал? — вскочил разъяренный Спрингер, сжимая руки в кулаки.

— Эй, переростки, убавили громкость и сели, — отрезвляюще процедил Леви, даже не меняя позы — просто мрачно зыркнул, как учитель на особо тупых учеников. — Серьезно, Арлерт, хватит страдать херней, возьми выходные. После всего, что мы пережили, подохнуть от усталости перспектива дерьмовая.

— Все в порядке, — Армин потер лоб и слабо улыбнулся. — Есть кое-что важное, что я хотел бы обсудить с вами и передать на контроль Райнеру.

— Мы все во внимании, — Райнер, как истинный профи, взял пару бумаг и сосредоточился.

— Мне не дают покоя сообщения о пропажах людей, — выпалил Армин, пока мысль не вылетела из головы перелетной птицей. — Пропало пять человек за месяц, в прошлом — исчезло трое. Все они жили в полевых лагерях в окрестностях города. Кто-то пропадал в процессе переселения, когда была массовая суета. А кто-то исчезал в ситуациях из серии: вышел за хлебом и не вернулся.

— Как твой батя, — еле слышно шепнул Жан Конни, от чего тот снова возмущенно открыл рот, но Леви посмотрел на него так, что воздух вернулся обратно в легкие.

— В основном пропадают молодые люди до тридцати, — начал Армин, потирая уставшие глаза. — В разные дни, в разное время. И почти у всех нет семьи или есть один-два родственника, которые их не особо ищут. Явных следов похищений нет.

— Может, просто свалили в другие города, пока никто не заметил? — предположил Леви, лениво крутя в пальцах ручку.

— Массовый побег в райские края? — хмыкнул Армин. — Вряд ли. Да и цифры не сходятся. Я сверил отчеты полевых лагерей: людей заселили больше, чем сейчас числится.

— Кому вообще нужно красть людей? — нахмурился Райнер. — После Гула все только-только в себя приходят.

— Но вам не кажется странным то, что только здесь пропадают люди? Я узнавал в других городах, там все спокойно, — глаза Армина призывно заблестели, и друзья уже знали — так просто он эту тему не оставит.

— Мне тоже кажется это странным, — Пик лениво потянулась на ковре, напоминая кошку. — Начнем с тех, кого официально искали?

— Да. Но таких всего одна, — потер виски Армин и принялся перебирать разложенные листы. — Вот, — воскликнул он, — бабушка сообщила о пропаже внучки Барбары Губерт. Они живут как раз в том полевом лагере, в котором помогает Леви, Габи и Фалько.

— Я буду там сегодня, — скептично изрек Леви, абсолютно не желающий общаться со старухой. Он многозначительно посмотрел на Райнера, скрещивая руки на груди, — давай, мол, начальничек, работай.

— Тогда я поеду с тобой, заодно подкину на машине, — правильно растолковал его жест Райнер, который не так давно приобрел на свое жалованье приличный агрегат с колесами и теперь подвозил всех при каждом удобном случае.

— Армин, оставь это дело нам и отдохни, справимся без тебя, — мрачно выдохнула Энни, которая злилась на трудоголизм Арлерта и ходила с ужасно обиженным лицом, хоть в глубине души понимала его.

Она подошла к окну и распахнула ставни, впуская свежий осенний воздух. Белая тюль вспорхнула, и Армину на мгновение показалось, что перед ним не Энни, а ангел. Ангел с лицом, полным смертельного недовольства.

— Я еще проверю старые архивы, вдруг пропажи начались до Гула, — не унимался Армин. — И чего вы так взъелись, у самих работы по горло: разъезды, куча физического и морального труда, я ж такой не один. Сижу тут, перебираю бумажки, заполняю отчеты и доношу правительству. Ничего особенного, всё, как у всех.

— Ну вообще-то, — не выдержала Энни, которая натянулась как тугая металлическая пружина, готовая вот-вот выстрелить в Арлерта, — все хотя бы ночуют в своих домах и спят в своих кроватях.

— Подтверждаю, — вскрикнул Конни, как мальчишка, которого заподозрили в темных делах.

— Ладно-ладно, — сдался Армин, — послезавтра проведу с вами последнюю встречу и пойду на выходной.

— Ну да, конечно, — Энни скептически прищурилась. — А потом ты случайно обнаружишь еще один заговор вселенского масштаба и отложишь отдых до следующего Гула.

Как же она оказалась права.

На самом деле, Армину хотелось заглянуть в марлийские архивы, которые не так давно были любезно предоставлены в его распоряжение.

— Надеюсь, старина, ты доживешь до послезавтра, а то выглядишь так, будто откинешься через минуту, — Жан слишком хорошо знал Армина, чтобы подчеркнуть, что он на пределе своих возможностей.

— Я еще всех вас переживу, — рассмеялся Армин, складывая документы в стопочку и бережно подправляя края. Настоящий офисный клерк. Синдром порядка, но с тяжелой формой бессонницы.

Их маленькое собрание завершилось. Все расслабленно покидали кабинет. Энни помялась на пороге, вероятно желая сказать что-нибудь едкое и колкое, но тряхнула головой и вышла вслед за друзьями.

— Тебя что-то тревожит, капитан? — обратился Армин к Леви, что продолжал сидеть в кресле после того, как в кабинете остались только они вдвоем.

— Ты уже смотрел старые архивы? — как бы невзначай спросил Леви, отворачивая голову к окну. — Почему их вообще вдруг доверили тебе?

— Как ты уже знаешь, новой главой правительства Марли стал бывший министр финансов Луи Вебер. Амбициозный, к элдийцам настроен дружелюбно. Доверил мне архивы и попросил заняться населением и международными делами, пока формирует правительство. Мы поладили.

— Удобная позиция, взвалить все на одни плечи, пока идет распил власти. А ты и купился на все эти речи о доверии.

— Оно нам на руку, раз теперь мы остаемся жить здесь на неопределенный срок. Можем влиять на новое устройство общества и стараться не допускать новых войн и убийств. И как видишь, с последним пока проблемы, судя по пропажам. Что тебя беспокоит?

Армин знал, просто так капитан никогда не будет задавать вопросы, его что-то коробило, но он почему-то не решался спросить. А Леви просто не был уверен в том, что его внезапная просьба не прозвучит полнейшим бредом.

— Эта обезьяна… — начал Леви, но, видя непонимание на лице Армина, скривился. — Имеется в виду Зик Йегер, — сказал и прочистил горло, словно его имя застряло в гортани, как рыбная кость. — Так вот, он та еще гребаная темная лошадка. Если в этом архиве будет что-то о его деятельности вне воинской службы, надо обратить внимание.

— Что ты имеешь в виду?

— Перед тем как его разнесло громовым копьем, он нес какую-то околесицу, — неопределенно произнес Леви. — Я думаю, он имел доступ к информации, о которой мало кто знал.

Армин глубоко задумался, но мысль то и дело перескакивала с Зика на Леви. Почему его вообще интересуют дела Йегера в Марли, мало ли, что он там наговорил. Леви не из тех, кто будет обращать внимание на всякий бред. Вопрос конечно интересный.

Но мысли изможденного Армина, как блудная девка, все возвращались к его насущным проблемам. Интересно, Энни сильно злится? Пустит ли его домой поспать? Сон казался сейчас огромной жареной курочкой, от которой шел привлекательный аромат. Он сладко прикрыл глаза, утопая в сладких иллюзиях.

— Забей, Армин, — вдруг как-то резко сказал Леви, видя, как Арлерт снова улетел в своих мыслях. Он подобрал стоящие рядом костыли и поковылял к двери.

— Если найду что-то в архивах, дам знать, — спохватился Армин, понимая, что так ни хрена и не понял.

— Проспись уже наконец и своди Энни на свидание, — прозвучало последнее наставление, и дверь за Аккерманом захлопнулась.

Армин рассеянно посмотрел на самую высокую стопку с архивами. Она уже неделю высилась над его столом и казалась вязким болотом. Арлерту даже пришлось привстать, чтобы дотянуться до верхней папки, от вида которой заранее веяло нудными отчетами. Без особых ожиданий Армин с протяжным то ли вздохом, то ли стоном открыл первую страницу, усилием воли фокусируясь на заголовке.

Сон словно смыло утренней свежей волной, Арлерт встрепенулся и энергично дернулся на стуле. Шестеренки в мозгу измученно скрипнули и снова учащенно закрутились, возвращая способность трезво мыслить. Заголовок на развороте вернул Армина к жизни:

«Эксперименты со спинномозговой жидкостью титанов»

— Что думаешь о пропажах? Все действительно серьезно или выдумки особо впечатлительных? — Райнер переключал передачи, изредка поглядывая в зеркало заднего вида. До полевого лагеря было рукой подать, минут десять — и перед ними появятся шатры.

— Пока мало вводных, так что похоже, люди просто свалили. — Леви честно не верил в идею похищений, — Армин просто загнулся на почве переработок и перекладывает с больной головы на здоровые. Раньше вообще пропадали люди?

— Часть умирала на войнах, дохла, как мухи. А часть пропадала из Либерио, но все знали, что их отправляли на Парадиз и обращали в титанов. Сейчас оба этих варианта отметаются.

— Ладно, разберемся. Ты как с ногой? Что говорят врачи?

— Костыли скоро можно убрать, но бегать и прыгать вряд ли смогу. Связки в колене срослись криво-косо, так что без просветов.

Леви безучастно смотрел в окно автомобиля, пока мимо проносились силуэты людей. Строители копошились на окраине города, вынимая из повозок еще теплые после обработки кирпичи. С деревьями теперь была напряженка, поэтому шли более сложным и трудоемким путем. Благо климат Марли теплый круглый год, снегопадов как на Парадизе не было. Это давало возможность сушить и формовать кирпичи прямо на улице. Дома строили слишком быстро, пытаясь поспеть за планами и расселить как можно больше бездомных людей.

— Слушай, — чуть погодя начал Райнер, — на повторную операцию не хочешь? Ну, чтобы исправили.

— Да хватит с меня уже этой расчлененки. И так сойдет.

Райнер хмыкнул и посигналил встречающим у палаток Габи и Фалько. Ребята знали, что Леви обычно возвращается с собраний Армина в одно и то же время, поэтому выходили помочь ему с костылями, хоть он привычно ворчал, что справляется сам.

Завидев машину, они восторженно замахали руками, приветствуя неожиданного гостя. Фалько благоговейно провел руками по гладкому капоту и оценивающе поцокал языком.

— Хочешь покататься? — добродушно отозвался Райнер, выходя из машины. Аккуратно и трепетно захлопнул дверь.

— Еще спрашиваешь? — восхитился мальчик. — Конечно хочу.

— Как справлюсь, можешь порулить.

— А ты какими судьбами, братец? — Габи тем временем уже вытащила костыли с заднего сиденья и передала Леви, придерживая для него дверь.

— Приехал пообщаться с женщиной, у которой пропала внучка, но перед этим надо зайти к надзирателю и покопаться в документах.

— Мы можем предупредить старушку о твоем приезде, она на окраине лагеря живет, — задумчиво протянула Габи и слишком громко захлопнула за Леви дверцу, отчего Райнер поморщился, словно сердце защемило. — Но вроде как бабулька немножко не в себе.

я она какая-то, постоянно всё забывает. Мы и не думали, что у нее и правда кто-то пропал. Она все уши прожужжала про исчезновение, даже заявление написала, а потом затихла.

— Так и знал, что бред все это с пропажами.

Леви не останавливаясь заковылял внутрь лагеря, завидел, как из глубины ему машет его излюбленная мелюзга. Проходит время, меняются места и люди, а к нему всё по-прежнему как магнитом тянуло всю мелочь. Дети необъяснимой любовью любили его суровое лицо, которое частенько выдавало порцию самых скверных и гнусных ругательств.

— Помимо заявления о пропаже, есть еще отчет надзирателя лагеря, в котором число жителей снизилось. Видимо, в их числе та девчонка, поэтому старушке не привиделось.

Дарксайд

Содержание

Часть l. 1. Добро пожаловать в Дарксайд

2. Wanted

3. Развилка

4. Пыль в глаза

5. Звено из цепи

6. Звезды, что не светят рядом

7. Красные губы, белый снег

8. Герой твоего кошмара

Комментарии (0)