руки удерживают, обездвиживают на жестком дереве большого рабочего стола в личном кабинете психиатра. Одри задыхается и скребет ногтями по дорогому лаку, другой рукой впиваясь в запястье придавливающего её к столешнице Малека. Мужчина от этого только сильнее сдавливает в руках осиную талию Одри и жестче вписывается бедрами в её, наслаждаясь, как эротично выступают позвонки на её обнаженной спине от того, как сильно она выгнулась в порыве оргазма, накрывающего её с головой.

Она привлекательно стонет-скулит и, выкрикнув победно и особенно громко имя Синнера, обмякает и валится вперед, укладываясь щекой на прохладную поверхность стола, утопая в ворохе густых шоколадных волос, немного взмокших и прилипших к шее и лопаткам.

Малек испытывает эстетическое и эротическое удовольствие от вида перед собой и, спустя пару таких же жестких толчков, сам достигает своего конца глубоко в девушке. Она снова стонет и вздрагивает, но не меняет позы, наслаждаясь сладкой негой сразу после оргазма.

Синнер блаженно улыбается и проводит костяшками пальцев вдоль позвоночника Одри, собирая бисеринки пота и очерчивая лопатки партнёрши. Она была восхитительна в каждом своем проявлении: каждое слово, каждый жест и взгляд – все было так во вкусе Малека, что он не мог оторваться от этой женщины. С каждым разом он не ощущал столь же сильного удовольствия от разрядки секса с Одри, чем от мысли, что с минуты на минуту она снова явится в его кабинет, или сядет к нему в машину.

Мужчина правда наслаждался каждым моментом с Одри, не думая прекращать. Им же так хорошо друг с другом.

— Сегодня ты была громче, чем обычно. — Голос Синнера заполз змеей в уши пришедшей в себя и уже зашевелившейся Одри. Она не видела, но слышала в интонации довольную и по-доброму насмехающуюся улыбку психиатра. Он любил подчинение и любой его жест сквозил доминированием.

Ощутив неловкость от того, чем они занимаются 

, но всё же в кабинете Малека, Одри закатила глаза и попыталась нащупать край короткой юбки, которую Синнер не потрудился снять и, не дай бог, не порвать. Нет, она не переживала о том, как поедет домой, за месяцы их “связи”, в кабинете у психиатра скопилось немало запасных вещей девушки, потому что мужчина часто не утруждал себя аккуратностью и бережливостью, наслаждаясь треском ткани и стуком разлетающихся во все стороны пуговиц. Просто Одри очень нравилась эта серая юбка из брючной ткани в тонкую белую полоску, что было бы жалко пожертвовать её в угоду хорошему сексу. Нет, конечно, секс тоже очень важен, но с таким человеком как Малек Синнер плохого секса не может быть. Поэтому со временем Одри начала вредничать. 

Одернув, к счастью, уцелевшую юбку, девушка воспользовалась тем, что Малек отстранился от нее и занялся своим штанами и ремнем на них, поднялась со стола. Подхватила лежащую у их ног рубашку и направилась к зеркалу, чтоб привести себя в порядок.

Хороший секс представляет собой грязное и неопрятное действо, что легко игнорируется во время процесса, но после него Одри не могла долго вытерпеть подобного беспорядка.

Попутно застегивая сползший на локти чёрный кружевной бюстгальтер, девушка заметила в отражении свой внешний вид и ощутила, как у неё скручивает живот. Ощущение схоже с волнением перед важным событием, со страхом и со 

Волосы растрепанны от беспощадной хватки Малека, тонкая ажурная ткань лифа просвечивала укус вокруг соска, оставшийся с прошлой их встречи парой дней назад. Сбоку шеи виднелся след от пальцев, ещё свежий — он наливался розоватым цветом, который скоро приобретет сине-желтый оттенок. Лицо раскрасневшееся и блестящее от не до конца сошедшего пота. Одни только губы нетронуто бледнели на фоне пестрящих отметин.

Сглотнув ком в горле, Одри принялась шустро застегивать пуговицы на рубашке, пытаясь как можно скорее скрыться под одеждой. Заметив, что пропустила одну пуговицу, девушка не обнаружила её на своем месте - все же оторвал.

И это стало последней каплей.

— Ты снова испортил мою одежду. — Закатив глаза, Одри пригладила свои волосы и постаралась сделать свой тон максимально насмешливым. Будто, её всё в сложившейся ситуации устраивало.

Малек довольно оскалился и поспешил подойти, чтобы полюбоваться своей работой. Встав вплотную к девушке, он с упоением рассматривал её нахмурившееся и надутое личико, с всё ещё сияющими от недавнего оргазма глазами. Сколько бы Одри ни строила из себя святую, Синнер был уверен, она сама наслаждалась каждой минутой процесса, о чем постоянно говорили её громкие стоны и просьбы не останавливаться.

— Не переживай о тряпках, я куплю тебе новую. — Мужчина усмехнулся и не обделил себя удовольствием огладить волевой и чувственный овал лица Одри, наслаждаясь её греховной красотой сполна. Наслаждаясь тем, что только он мог видеть её такой два раза в неделю. — Сколько захочешь – столько и куплю, ты же знаешь, 

Для тебя… — мужчина выдержал паузу, чтобы заправить волосы девушке за уши. — Всё, что только попросишь.

От сладкого мурчащего голоса Одри хотелось прикрыть в наслаждении глаза, и она почти поддалась очарованию Малека – мужчина поймал глазами трепет её ресниц. И от этого ему верилось в собственные слова всё крепче. 

Всё, что она только попросит. Всё.

— Мужчины, что вы только не готовы сделать ради секса с женщиной. — Хитро сощурилась девушка, смотря точно в серые глаза напротив.

— Некоторые мужчина готовы сделать то же самое ради секса с другими му… — Малек решил пропустить мимо ушей колкое утверждение Одри, которое точно 

Но Синнер был в курсе всех игр с разумом, он их сам искусно вел, поэтому не поддался девушке. Однако был перебит на полуслове.

— Речь же не о них. — Накрыв нахальный рот Малека ладонью, Одри хитро сощурила глаза и не позволила слезть с темы, которая её с недавних пор, оказывается, сильно волновала.

Синнер продолжал стоять без движения, цепким взглядом удерживая глаза Одри напротив. Хитро щурил их, выискивал в лице напротив причины завести и развить подобный диалог, а ещё позицию Одри во всей этой ситуации.

Малек привык просчитывать не то что несколько, десяток шагов наперед, чтобы точно быть впереди собеседника и подстроиться под ситуацию, говоря и делая то, что хочет или не хочет услышать человек напротив. 

Хладнокровный расчет и ничего более.

Смутив Одри, Синнер прикусил ладонь, всё ещё закрывающую ему рот. Он также ошеломил её, заставляя эмоциями от его выходки перекрыть мотивацию на развитие опасного, по мнению психиатра, диалога. Малек не любил говорить о привязанностях.

Он любил красивые и редкие вещи, любил приходить и брать свое, не делясь абсолютно ни с кем, упиваясь собственной добычей.

— Ай, сколько тебе лет, Синнер, что за детские выходки! — Одри отдернула свою руку и отошла на пару шагов, едва устояв на ногах, обутых в утонченные кожаные лодочки с ремешком вокруг лодыжек.

Отвернувшись от Малека, Одри взглянула на город, накрывающий сумерками, благо огромные панорамные окна позволяли любоваться видом, да не абы каким, а весьма живописным. Малек Синнер не мог выбрать другой для своего рабочего офиса.

Только звучание его имени и фамилии олицетворяло господство, превосходство и доминацию. Успешный успех, и всему тому подобное.

Его можно описывать именитой киношной фразой 

“Гений. Миллиардер. Плейбой. Филантроп”.

Однако сейчас Одри испытывала крайне сомнительные и даже пренебрежительные чувства, которые с дотошностью психиатра, коим она всё ещё(на минуточку) являлась, скрупулезно пыталась разобрать, проанализировать и 

Понимать-то, может, она и понимала, но вот признаться в этом самой себе – уже дело не профессионализма, а силы характера. Её у Одри было достаточно, но все же не настолько, чтобы признать наличие каких-то сильных и глубоких чувств к своему бывшему профессору в институте и ныне к постоянному любовнику.

Особенно, когда с абсолютной точностью она знала, что объект её внезапной, но очень закономерной, с точки зрения психологии, влюбленности и привязанности не испытывает таких же чувств в ответ.

Она если покажет чувства – окажется полной дурой, и Синнер будет смотреть на нее с тем унизительным снисхождением терпеливого преподавателя. 

— Милая, я бы хотел с тобой провести больше времени, но через 15 минут придет мой пациент. — Неожиданно возникший прямо за спиной бывший профессор очертил изгиб шеи костяшками пальцев и потерся носом о волосы на макушке девушки. Как бы показывая, что ему очень жаль.

— Понимаю. — Для Одри это как глоток свежего воздуха. Она только этого и ждала, чтобы трусливо сбежать и спрятаться в темном углу, где её никто не увидит.

Девушка накрывает руку, теперь покоящуюся на её плече и, несильно сжав, убирает оттуда. Развернувшись к психиатру лицом, Одри сдержанно улыбается и отходит к одному из удобных кресел, едва зацепив взглядом глаза Малека – только задержит свои на нем – расколется. Когда имеешь дело с умным и наблюдательным мужчиной, сложно что-то упрятать от его взора.

Не имея никакого желания задерживаться и выбирать во что переодеться вместо подпорченной рубашки, Одри взглядом цепляется за пиджак Синнера, аккуратно покоящийся на спинке кресла в зоне отдыха. И секунды не прошло, когда Одри посчитала это неплохим выходом из ситуации и накинула на плечи мужской пиджак, оценивая, как на это отреагирует Малек. Против он точно не будет, девушка это точно знала.

— Ты расстроилась? — Малек внимательно следил за силуэтом Одри, собирающейся покинуть его в гордом молчании. Ей настроение что-то явно подпортило, но то ли, что им уже пора прощаться? Синнер предполагал, что не только это повлияло на настроение любовницы.

Одри замирает на секунду, с напускным непониманием смотря на бывшего профессора.

— Ох, Одри, не смотри на меня таким взглядом. — Как обычно, хитрая улыбка растянула рот Малека, он медленно зашагал навстречу девушке, засунув руки в карманы брюк. — Просто скажи, о чем ты думаешь, и мне не придется быть дураком в твоих глазах.

— Ты же не дурак, Малек, забыл свои слова? — невинно хихикнула Одри, уходя от темы так же искусно, как это делает сам Синнер. Она тоже много чего умеет.

— Смотрю на тебя и чувствую себя таковым. — Запустив пальцы в волосы Одри, Малек зафиксировал её голову в одном положении, чтобы девушка не смогла “убежать” от его пронзительного взгляда бесконечно голубых глаз. Однако холодными от этого они ей не казались, в зрачках напротив Одри видела вечно пылающий огонь.

— А ещё чувствую, что мне очень нравится, как мои вещи смотрятся на тебе. — Мужчина приблизился и шепотом добавил в самое ухо, опаляя жарким дыханием ушную раковину. Прикрыв глаза от накативших ощущений, Одри сводит колени, чувствуя, что ноги подводят её. — Кажется, этот пиджак на тебе выглядит гораздо лучше, чем на мне. Но я даже не удивлен, именно ты украшаешь одежду, а не она тебя.

Смутившись от комплимента и всё ещё пронзающего взгляда психиатра, Одри и представить не могла человека, который смог бы устоять и не поддаться обаянию с харизмой Малека Синнера. На таких людей хотелось смотреть с открытым ртом. Пусть Одри уже привыкла к обществу мужчины и могла спокойно возразить ему и даже поспорить, всё-таки до конца избавиться от чувства восхищения ей не удалось.

— А ты знаешь, что нужно сказать, чтобы поднять настроение. — Хитро прищурив глаза, Одри ловко вывернулась из рук профессора и, взглянув в греховно притягательное лицо Малека в последний раз, зашагала в сторону выхода. Застегивая пуговицу на пиджаке по пути к двери, Одри думала, как бы ей хотелось прямо сейчас очутиться у себя дома, в полной тишине и уединении. Где её, полную неудачницу, не увидит никто, пока она будет утопать в собственном самокопании и закапывании по самые уши в дерьме мыслей. А их у нее много, даже слишком, особенно о Малеке Синнере.

— До встречи, Одри. — Ровный и вежливый голос донесся до девушки уже у самого выхода из кабинета.

Одри даже не обернулась.

Решив, что ей необходимо проверить голову и собраться с мыслями, Одри выбрала добраться до дома пешком, тем более дорога была не дальней. Идя вдоль оживленных вечерних улиц, девушка почти не смотрела по сторонам, лишь под ноги, стыдливо пряча лицо, будто прохожим было дело до чужих проблем. Но отчего-то сегодня Одри себя чувствует нашкодившим котенком, который из раза в раз портачит, не понимая, что нужно делать, чтобы все исправить.

Плотнее запахнув полы мужского пиджака, Одри опустила взгляд на свои бесконечно длинные и оголенные короткой юбкой ноги, 

, в дорогих туфлях именитого бренда – очередной подарок Малека, и ощутила приступ тошноты. Ей стало мерзко от самой себя, от того, чем являлась их связь – жесткий секс без чувств и обязательств, тупая потребность завладеть ею, каждой клеточкой её тела и разума, распалить и заставить почувствовать унижение от преклонения, но вкупе с этим удовольствие и наслаждение. Открыть новые грани близости и узнать себя под другим углом. Так и было в самом начале, пока глупая Одри не заигралась и не утопла в этом болоте по самый нос.

Думать, “в чем именно” ей не хотелось.

Иногда они могли поужинать в одном из любимых ресторанов Синнера, иногда, побывать на каком-то мероприятии, где мужчина был приглашенным гостем, а Одри – его неизменной спутницей, но каждая из этих встреч заканчивалась тем, что они трахались во всех возможных местах. Комфортных и некомфортных. Нередко Одри это давалось с трудом и не без давления этических норм и стыда. Всю свою сознательность девушка прививала себе сдержанность в поведении, проявлении эмоций. Она не привыкла к риску в один момент выставить личную жизнь напоказ в достаточно неприличном виде.

Всё это скапливалось в одну большую кучку нюансов, не до конца устраивающих Одри, но все же не таких веских, чтоб решиться уйти и разорвать “свободные отношения” с Синнером. Может, Одри боялась, а может ей больше нравилось, чем НЕ нравилось быть с ним. С каждой новой встречей держаться отстраненной становилось всё труднее, казалось, будто Малек нарочно мучил и изводил бывшую студентку, заставляя нуждаться в себе и испытывать противоречивые чувства. Природу со временем появившейся привязанности Одри до конца понять не могла, даже рассматривая ситуацию под углом психоанализа. А может, просто не могла поверить, что, 

, попалась на крючок Малека Синнера. Это было даже оскорбительно по отношению к её психологическому образованию и достаточному врачебному опыту.

Именно поэтому думать и копаться в своей голове было так трудно и неприятно, несмотря на то,  с какой легкостью она могла помочь своим пациентам разобраться в своих головах.

21 Февраля. Четверг

avalon77

Статус вконтакте: «Все сложно»

Клуб Романтики: Разбитое сердце Астреи

Одри/Малек Синнер

Рут

Филлип Мор

Decadence

Последние несколько дней Одри старалась с головой окунуться в работу, которая у нее вновь появилась благодаря всё тому же Малеку, который  не только вернул ей врачебную лицензию, но и помог набрать клиентов для начала. Как тут убежать от мыслей о нем, если он занял такое серьёзное место в её жизни. Даже в работе не выйдет спрятаться от бывшего профессора. Теперь она психолог, ведущий онлайн-сессии с пациентами. Да, в прошлом у неё было более престижное и прибыльное место работы, но сейчас ей грех жаловаться, ведь Одри в своем положении даже и мечтать не могла, чтоб продолжить работать в сфере психологии-психиатрии. После таких громких скандалов мало кто остается на плаву.

Попрощавшись с пациенткой, Одри закончила последнюю сессию на сегодня и взглянула на время. Наручные часы утонченной формы показывали девять двадцать пять. В выходные всегда больше работы, нежели в будние дни.

Голова немного отяжелела, спина затекла от длительного сидения на барном стуле. Поскольку раньше Одри не использовала свою небольшую квартиру для работы и принимала пациентов в клинике, то до сих пор ещё не обустроила у себя дома уголок для проведения онлайн-сессий. И, кажется, этим стоит заняться как можно скорее, потому что спина и шея девушки были не очень в восторге, а в последнее время и вовсе мучительно против.

Решив заварить себе успокаивающий чай с жасмином и мятой, Одри прокручивала в голове, чем же ей забить свою голову, чтобы не оставаться один на один с собственными мыслями. В последнее время эта погоня утомила и так забитую работой голову девушки, но Одри ни на секунду не останавливалась, продолжая убегать от самой себя.

Да, глупо, Одри согласна признать это, ещё глупее выглядит сие действо с точки зрения психологического образования девушки. Как она может помогать людям разобраться в своей голове, когда не может банально помочь себе.

Но тренеры ведь не играют, верно? Поэтому Одри упрямо продолжает стоять на своем, и пока закипает чайник, подходит к книжному стеллажу, чтоб выбрать, что почитать этим вечером.

Забавно, как взрослый человек ведет себя хуже подростка, полностью уверенный в своей правде.

Внезапный рингтон телефона заставил Одри вздрогнуть и едва не выронить книгу из рук. Взглянув на абонента, всё внутри сжалось.

— Добрый вечер, Одри. Надеюсь, я не отвлекаю тебя? — Спокойный завораживающий голос раздался в трубке, специально поставленный для того, чтобы успокоить и заворожить собеседника, но от него у Одри в животе завязался тугой узел.

— Нет, я как раз только закончила. — Упершись глазами в серый кухонный гарнитур, в голове Одри интенсивно зашевелились шестеренки, подбирая правильные выражения и сквозь толщу волнения едва разбирая слова Малека.

Она так упорно и долго, по меркам уровня своего терпения, избегала любого контакта и хотя бы прямого упоминания психиатра, потому что косвенное буквально преследовало её на каждом шагу,  став частью повседневности. В последнее время любое упоминание о Синнере в голове Одри становилось красной тряпкой для быка, то есть поводом для не самых приятных размышлений. А заниматься самобичеванием она умела на твердую пятерку.

— Рад это слышать. — Позволил себе улыбку, которую Одри ощутила через телефон. Он не мог сейчас не улыбаться, причем самым обворожительным образом, возможным лишить на пару секунд способности говорить. — Ты свободна в пятницу вечером? Примерно часов в пять-шесть. — А вот и главная тема разговора, к которой мужчина подходит без лишней прелюдии.

— Что-то важное? — Одри не хотелось сразу соглашаться, не прощупав почву для вида.

— А если нет, то откажешь? — хитро поддел её Малек, прекрасно зная, что Одри ему вряд ли откажет. Предложение ей понравится.

— Вполне возможно. — Загадочно ушла от ответа Одри, но отчего-то переживала, будто её тон не выглядел так небрежно и игриво, как задумывалось.

— Ох, Одри, зная, какая ты привередливая, я бы не стал тратить твое время на всякие пустяки. — Снова улыбается. Ему даже стало весело от их разговора, ведь Одри всегда могла поднять ему настроение и рассмешить чем-то таким простым, но от этого не лишенным шарма.

— Заинтриговал, Малек. Рассказывай, что там у тебя.

— Мой очень талантливый знакомый выставляется в одной галерее. Я бы хотел взять тебя с собой на открытие. Работы там весьма…

. — Та заминка в голосе Синнера натолкнула Одри на настороженные мысли. Если Малек 

говорит о работах своего знакомого, предупредив девушку заранее, ей стоит переживать. Однако внутри нее так же загорается огонек любопытства.

Понимание “странного” и “нормального” в жизни Одри кардинально поменялось с появлением Малека Синнера. Казалось, теперь её мало что могло удивить или смутить. Консервативное католическое воспитание больше даже не отзывалось в сознании Одри, замолкнув навсегда. 

За исключением одного момента.

— Поведешь меня познавать искусство? — послышался крайне довольный голос Одри.

— Для тебя всё самое лучшее, 

. — Этот тон звучал слишком заботливо и как-то…по-покровительски, заставляя и так раненное сердце Одри сделать кульбит в груди. — Так ты согласна?

— Прекрасно. В пять вечера я заеду за тобой, постарайся быть уже готовой.

— Разумеется. — Для Одри пунктуальность – один из трех китов, на которых должно базироваться воспитание любого человека. Она почти никогда не позволяла себе опаздывать.

— Тогда до встречи, Одри, хорошего вечера. — Малек вежливо прощается, как и всегда, не став задерживать и “нагружать” пустой болтовней о погоде и природе.

— Тебе тоже, пока. — Послышались гудки.

Иного ожидать от Синнера не стоило. И Одри это знала, поэтому 

не расстроилась холодному прощанию.

Пребывая в смешанных чувствах, девушка по наитию двигается на кухне, заваривая в чайничке микс из мелиссы, мяты, жасмина и зеленого чая, который помогал ей разгружать голову и легче засыпать. Думать о Малеке и в целом об их ситуации было подобно двенадцатичасовой смене на заводе – пиздецки утомляюще. Но совсем выкинуть все мысли из головы не получалось.

Поднимать трубку и слышать голос Синнера было немного необычно, учитывая, что она буквально избегала его контакта в телефоне все эти дни, даже не обменявшись парой бездумных сообщений, как они время от времени делали.

В нынешней ситуации Одри это казалось неуместным, а ещё в глаза бросился тот факт, что в девяноста процентах случаев инициатором переписок была сама Одри, что-нибудь написав или прислав фотку себя или чего-то интересного, встречающегося в течение ее будней. Синнер же предпочитал звонки, но те были четко и по делу, редко отходя от формальных рамок. Что как раз начало бросаться в глаза недавно прозревшей Одри.

У подобного мужчины не просто так в таком возрасте нет невесты или жены. Работа и личные интересы стояли выше каких-либо отношений и женщин. Малек ими пользовался и не скрывал того, что и девушки могут получить от их связи свою выгоду. Так же и Одри – была просто слишком хорошим способом получать удовольствие, чтобы так быстро распрощаться с ней. И, чёрт бы всё побрал, в самом начале она тоже так думала о Синнере, решая, что в своем возрасте и при нелюбви к случайным связям на один-два раза иметь постоянного партнера для секса, “причем очень хорошего, прошу заметить!”, было рациональным решением.

Она думала, что уже достаточно эмоционально очерствела за года, проведенные в психиатрической больнице, что могла бы также отстраненно, как Малек, относиться к их “свободным отношениям”, которые таковыми и не были даже. Но Одри казалось, что это не проблема, она справится, и ей так даже будет проще – без привязанностей. Но, похоже, ее натуре они были необходимы. И как бы девушка ни старалась отсрочить момент, когда она все же 

к Синнеру, он всё-таки… настал.

И до Одри постепенно начало доходить, что она выбрала совершенно не того человека.

24 Февраля. Воскресенье.

Одри нервно отбивала ритм пальцами по кухонной столешнице, в ожидании пяти часов. Она уже была собрана и готова выходить.

Прикусив щеку с внутренней стороны, Одри поднесла стакан воды ко рту и как можно аккуратнее отпила, стараясь не смазать помаду. 

Главное не пить слишком много…

Хотя девушка была частым гостем подобных мероприятий и любила искусство в любом его проявлении, волнение все же присутствовало. Конечно, сегодня она не сама по себе, а вместе с Малеком, тем более едет на выставку его приятеля. Поэтому не хотелось ударить в грязь лицом и опозорить Синнера.

Ком волнения подступил к горлу. И не отпускал всю дорогу до галерее, и был с ней, даже когда они оказались перед 

Единственными источниками света в помещении были светильники, направленные на полотна. Мягкий свет давал хорошо разглядеть написанное, не нарушая интимности обстановки.

Одри держала железную осанку, надев на лицо маску утонченной вежливости и учтивой отстраненности. Она сдержанно улыбалась, кивала и держалась рядом с Малеком, не ощущавшим себя на иголках ни на йоту. Казалось, нет в мире такого места, где бы Синнер не чувствовал себя хозяином положения и испытывал волнение.

— Я не планирую задерживаться здесь надолго. — С гримасой муки признался Леон Ван Дорен, ака хозяин выставки, ака вольный художник, творец и так далее по списку. — Вся эта серая панорама ужасно меня раздражает и вгоняет в кризис.

Немного манерный мужчина лет двадцати девяти, возможно, даже ровесник Одри, достал портсигар из нагрудного кармана своего винного пиджака, фасон которого подчеркивал его высокую и стройную фигуру. Он небрежно закурил прямо посередине павильона, окинув отстраненным взглядом собеседников. По глазам его читалось, как насрать тому на мнение окружающих.

…с прибабахом», подумала Одри и, стиснув между пальцами предплечье Малека, намекнула, что им пора бы пройтись.

— Будешь продолжать бегать? — Малек обратился с естественной серьезностью к приятелю.

Синнер украдкой ущипнул Одри за бок рукой, под которую девушка его держала. 

От этого девушка только сильнее прильнула к мужчине, ощущая от него ауру спокойствия и безопасности.

— Бегать? Вообще, предпочитаю серфинг. — Невозмутимо поинтересовался Леон, не понимая и не желая вникать в игры разума, которые 

любил Синнер. Это несколько раздражало, но что-то в Малеке отзывалось и в самом Ван Дорене, и именно благодаря этому 

такие разные, на первый взгляд, люди поддерживают общение столько лет.

— Бегать от проблем. Принятие реального – первый шаг на пути к взрослению, Дорен. —  уколол его Малек.

— Ты, как обычно, остроумен. — Леон картинно закатывает глаза и затягивается сигаретой. Улыбка сама просится на лицо Одри от карикатурно недовольного выражения лица Ван Дорена. Он ей кажется чересчур драматичным.

— Не обижайся, профессия не позволяет мне переставать анализировать окружающих.

— Но мы не твои пациенты, Синнер. В этом вся разница.

. — Одарил собеседника одной из своих обезоруживающих улыбок Малек. Рукой параллельно скользнул за спину Одри, оглаживая линию поясницы, но не позволяя себе вольности опуститься ниже.

По кислому лицу Леона понятно — беседа ему наскучила, что только лучше для Одри. Ей все это уже надоело. Хотелось внимательнее осмотреть павильоны и работы Леона. Хотя, картины обнаженных женских тел, написанные углем на желтоватых холстах, окружавшие компанию из трех человек, не вселяли надежду. Кажется, девушка уже знает, что увидит дальше.

— Прекращай копаться в моей голове и лучше приезжай как-нибудь сам ко мне на виллу. Сразу поймешь все прелести Фиджи и мое нежелание оттуда надолго уезжать.

Малек усмехается и, неожиданно, обращается к Одри, что уже давно не вмешивалась в разговор двух приятелей.

— Что скажешь, как насчет Фиджи?

Одри не подала виду, но челюсть у нее упала до самого пола. С чего бы вдруг им куда ехать 

Губы, растянутые в дежурной улыбке, охватила мелкая дрожь, дав брешь всему её утонченному выражению лица. Маска трещала по швам.

— Далековато. — Всё, что смогла выдавить из себя девушка, понимая, что её дурное сердце не выдержит мыслей о том, как они поедут на райские острова 

. Нет, ещё таких фантазий не хватало. Ей не шестнадцать, чтобы мечтать о подобном бреде. И уж тем более думать, что всё это взаправду случится.

— Ну, как знаете. Я пожалуй пойду, поприветствую других гостей. Отдыхайте и, если возникнут вопросы, обращайтесь, с радостью на все отвечу. — Дежурно улыбается Леон, элегантным движением поправив свою прическу перед тем, как выйти в главный зал.

Наконец можно было немного расслабиться.

— У него шумная голова. — По-отечески усмехается Малек, продолжая смотреть на проход, в котором недавно скрылся Леон.

— У людей искусства своя картина мира. — Пожимает плечами Одри, не желая задерживать внимание на владельце выставки.

— Кажется, работа и правда заполоняет все наши мысли. — С улыбкой заметил Малек, смотря на Одри сверху-вниз и отмечая соблазнительность открывшегося вида на её декольте.

— Самое время наконец пройтись и посмотреть 

работы маэстро Ван Дорена. — Одри искушающе улыбается и вторит словам Синнера, обещавшего ей интересное времяпровождение. Они приехали полчаса назад, но так и не посмотрели ни на один экспонат.

Смотря на неё такую, Малек ощущает, что единственный экспонат, которым он хотел сегодня любоваться – был перед ним. Тесно прижимался и большущими преданными глазами прямо внутрь залезал, вызывал привыкание. Синнер не желал сопротивляться. 

, если свою жертву поймают, ни за что её из лап не выпустят.

Увлеченные друг другом, они не заметили, как люди начали мелькать на периферии и заполнять до этого пустой зал разговорами. Одри машинально расправляет плечи и озирается по сторонам.

Только бы не опозорить Малека. Только бы не опоз…

— Ты резко куда-то уплыла, милая, что тебя беспокоит?

Так и не дождавшийся ответа на свой вопрос, прошедший мимо спутницы, Синнер приблизился к ней и мягко, но по-свойски огладил обнаженное плечо Одри, даря легкое успокоение.

— Не хочу, чтобы, глядя на меня, о тебе подумали что-то неподобающее. — было стыдно признавать, но психотерапевту лучше всегда говорить правду – одно из главных правил психотерапии. 

Которому Одри придерживалась не совсем честно.

— Милая, я без тебя прекрасно справляюсь с ролью того, о ком неподобающе думают.

Малеку было глубоко плевать на то, что о нем думают люди. И очаровательная маленькая Одри не способна опозорить, а, наоборот, только украсить его своей компанией. Он был спокоен, как удав, но ещё бОльшую уверенность мужчине придавала стоящая рядом девушка, которая выглядела просто восхитительно.

В этот раз она предпочла полностью скрыть свои ноги под черной тканью платья, так порочно обтягивающего каждый изгиб её точеного тела сверху. А волосы были собраны китайской заколкой, оголяя соблазнительный изгиб шеи, перетянутый молочной кожей. Следы, оставленные им, сошли, что очень кстати, потому что ничто не должно было оттенять естественную красоту кожи. Малеку доставляло греховное удовольствие любоваться ею, держать свою руку так 

на её тонкой талии, на гибкой спине.

— Я хочу, чтобы ты расслабилась и получила множество впечатлений от этого вечера, а не ходила с видом, будто палку проглотила. — В подкрепление своих слов Малек ведет ладонью вдоль идеально ровного позвоночника и накрывает заднюю сторону шеи. Просит послушать его и подчиниться.

Одри упрямо смотрит в ответ, до последнего упирается, 

. Но, в конце концов, слабо кивает, признавая правду Синнера.

— Умница. — Малек поощряюще улыбается и гладит по загривку. Он вновь галантно подает ей свою руку и уводит из зала прочь.

“Наконец-то”, проскакивает в мыслях Одри нетерпеливо. Однако львиной доли энтузиазма будто и не было, стоило немного пройтись и порассматривать “творчество талантливого знакомого”. Стало ясно

общего у Малека и Леона.

Порочная откровенность и любовь к разврату.

Чтобы продолжить невозмутимо рассматривать причудливые полотна Леона, Одри пришлось практически залпом осушить бокал просекко, так удачно переданного ей в руки от проходящего мимо официанта.

— Это достаточно…экстравагантно. — Как Одри ни старалась сохранить нейтральное выражение лица, мышечная судорога ее выдавала.

Послышался раскатистый смех Синнера, который с упоением наблюдал, как его любовница, с который они как только ни грешили за эти месяцы вместе, пытается подавить смущение, стоя перед психоделической картиной, с нарисованной на ней женской гениталией. Буйство цвета, конечно, не сразу давало понять, что же изображено, но мотив был слишком узнаваем.

— Знал, что тебя это не оставит равнодушной.

Малеку очень нравилось, по мнению Одри, это было его хобби, вгонять ее в краску, смущать и заставлять испытывать все возможные грани эмоций.

— Ты и правда грешник, профессор Синнер.

Опасный огонек сверкает в глазах Малека. Как бы ни рделась эта девушка, словно распускающиеся бутоны мака, Одри никогда не была так проста. Не упускала ни одной возможности добавить «перчинки», разжигая Синнера изнутри.

Тихий смех и медленный шаг вдоль павильонов сменился нетерпеливым топотом двух пар туфель по длинному коридору элитного отеля. Наспех захлопнув дверь излюбленного номера, в котором Малек часто ночевал, он тут же пригвоздил Одри к ней изнутри.

Оказавшись зажатой между дверью и жарким и крепким телом мужчины, Одри почувствовала тепло, растекающееся внутри, стало нечем дышать.

— Так не терпится, да?  — От цепкого и властного взгляда мужчины деться было некуда, поэтому Одри не мешкала – смотрела точно в серые глаза-дыры, затянутые поволокой вожделения. Её хотели и уже очень давно, девушка замечала, как напряжение нарастает в теле Синннера с каждым её играющим и, как бы, ненавязчивым жестом. Не то, что бы она специально хотела распалить мужчину, просто настроение отчего-то сегодня было очень хорошим. И шампанское, кстати, тоже.

— Изводишь меня. — Малек сжал между двух пальцев подбородок Одри и жадно принялся рассматривать её бессовестное лицо. 

Как же оно ему доставляло

. — И жаждешь наказани?

— Никак нет, профессор Синнер. — Хитро прикусывает губу. Вид девушки Малеку показался не то, что бессовестным, а по-змеиному коварным.

игры ты сегодня хочешь сыграть? — В глазах мужчины Одри видит зарождение чего-то страшного. Рука плавно опустилась на тонкую шейку и слабо сжала её.

Честно признаться, Малеку это 

понравилось. Слова девушки навевали ему воспоминания об их общем прошлом, пусть и достаточно косвенном. Синнер довольно смазано помнит Одри в годы университета, зато её подругу…возможно, тогда он ошибся в выборе, ведь 

Она была просто бесподобна.

— Только если Вы позволите, — с придыханием зашептала Одри, рукой взявшись за пояс брюк Малека.

И их было уже не остановить.

После очень изнуряющего и поистине жаркого секса, Одри была рада оказаться в расслабляющей воде. Откинувшись на теплую грудь Синнера, она почти ощутила себя счастливой. Сегодняшний день удивил её. Они очень хорошо провели время на выставке, пусть и творчество Леона ей показалось чересчур похабным, а когда попали в номер…щёки Одри обдал жар. Боже, тоже 

провели время. Кажется, даже лучше, чем на выставке.

Лежа с прикрытыми глазами, клонило в сон, девушка бы с радостью так и уснула. Щеку внезапно обдало холодом. Вздрогнув, Одри раскрыла глаза и заметила у самого лица бокал с шипящим шампанским в нем.

— Кажется, тебе оно пришлось по вкусу. — Довольно улыбнулся Малек и передал ей фужер.

— Думаю, вкуса ему придавало желание абстрагироваться.

Тихий смех Синнера прошелся эхом по внушительной ванной комнате. В центре стояло джакузи, которое они оккупировали.

— Не думал, что ты такая консервативная.

— Кажется, всё же такое выражение искусства не для меня.

— Прошу прощения, что потратил твое время зря.

Волнение подступило к горлу комом, когда Одри услышала в голосе Синнера грусть. Но, обернувшись, наткнулась на расслабленную улыбку. Попалась.

— Думаю, ты не забудешь этот опыт. — Костяшками пальцев мужчина ведет по влажной скуле Одри, успокаивая. Разволновалась, потому что он мог расстроиться? Что-то новенькое, но достаточно 

Словно ей важны его чувства.

— Определенно. — Посмеивается Одри с самой себя. Она дала прочитать себя, как открытую книгу. Какая она дурочка.

В голове красным мигает вопрос, ответ на который очень беспокоит Одри. Она, как взрослый человек, должна не бояться и спросить, а не грызть ногти и допытываться, что об этом думает Малек.

— Тогда, в галерее, ты говорил серьёзно?

— Конечно, кажется, отдых нам обоим не помешал бы. — Мужчина отпил из своего бокала и выглядел в тот момент абсолютно спокойно.

— Но, тебе не кажется это как-то…странно? Мы вдвоем полетим на остров.

— Милая, мы видели друг друга голыми, а ты считаешь странным парудневный отпуск?

— Думаешь, для такого мы достаточно близки? — В понимании Одри в такие поездки отправляются только…

Decadence

Содержание

21 Февраля. Четверг

24 Февраля. Воскресенье.

29 Февраля. Пятница.

5 Марта. Среда.

7 Марта. Пятница.

8 Марта. Суббота.

Комментарии (0)