Декабрь 1945 г. Германия, г. Вюрцбург

— Нам пора развлечься, — безапелляционно заявил капитан Эмметт МакКарти, грохнув по столу своим огромным кулаком.

— А сейчас мы, по-твоему, чем заняты? — осведомился майор Джаспер Уитлок, рассматривая свои карты. — В этой дыре покер — лучшее развлечение!

В маленький баварский городок Вюрцбург (1)  их батальон зашел в августе, чтобы обеспечивать в этой местности порядок. Но делать тут было совершенно нечего. И сотни американских солдат по всей округе бездельничали, пьянствовали и всеми доступными способами прогоняли скуку в надежде, что большую часть из них скоро доставит домой «волшебный ковёр» (2). Но близилось Рождество, а приказ на репатриацию все не приходил. И все они уже смирились, что наряжать ёлку и ждать Санту им придется в этом чужом безрадостном краю. Впрочем, это Рождество всё равно будет самым прекрасным за последние годы. Ведь это будет первое Рождество после окончания войны.

— К черту покер, — опрокинул в себя половину кружки пива МакКарти и вытер губы рукавом. — Тут столько симпатичных немочек. А мы штаны за картами просиживаем!

— Уймись, МакКарти, — фыркнул майор Уитлок и с довольной улыбкой выложил на стол свой стрит-флеш. Проигравший капитан Эдвард Мэйсон сердито заскрипел зубами, а Уитлок продолжил: — Эти немки, они тут весь батальон обслуживают. Подцепишь всякую заразу, а потом своей невесте домой привезешь.

— У меня нет невесты, — тут же возразил МакКарти, поднявшись на ноги. — Вы как знаете, а я пойду искать себе шёнес фройляйн (нем. — красивую девушку)  с большими сиськами.

— МакКарти, а ты слышал, что в округе уже три обескровленных трупа наших солдат обнаружили со следами укусов на шее? — поинтересовался капитан Мэйсон, налив себе еще пива. — И на стене их кровью было написано слово «Rache».

— Что-что написано? — не понял возбужденный сверх меры своими эротическими фантазиями Эмметт.

— «Rache», — повторил зловещим голосом капитан Мэйсон. — Это по-немецки означает «месть». Как в «Шерлоке Холмсе» (3). И кстати, по словам их сослуживцев, они тоже уходили на поиски развлечений. И не вернулись.

— Да это все страшилки для детей, — махнул рукой МакКарти и направился к дверям номера. — Сидите тут, трусы, а я пойду и подцеплю Марлен Дитрих!

— Сифилис ты подцепишь! — крикнул ему вслед Мэйсон и тут же получил удар по голове подушкой.

— Быстрая подача (4)! — завопил МакКарти и выскочил из номера.

— Бейсболист чертов! — в один голос прокричали Уитлок с Мэйсоном и весело расхохотались.

Просидев за картами до часу ночи, они легли спать, так и не дождавшись Эмметта. Но и когда они встали утром, кровать МакКарти была пуста. И судя по тому, что она была аккуратно застелена, а покрывало даже не примято, Эмметт в гостиницу не возвращался вовсе.

— Где он может быть? — недовольно произнес Уитлок.

— Наверное, спит на большой мягкой груди своей шёнес фройляйн, — ухмыльнулся Мэйсон, застегивая ремень.

— МакКарти, конечно, тот еще гуляка, но с дисциплиной у него всегда был порядок, — нахмурился майор.

— Да ладно, командир. Ты же не думаешь, что его на самом деле утащил Носферату (5)? — засмеялся Мэйсон.

— Не думаю. Но кто-то ведь на самом деле убил тех парней и выпустил из них всю кровь, — хмыкнул Уитлок. — Надо было хотя бы узнать, куда именно наш гризли на охоту пошел.

— Ладно. Не будем бить тревогу раньше времени, — сказал Эдвард. — К ланчу он уж точно появится. Ланч МакКарти ни за что не пропустит!

Но Эмметт не появился к ланчу, и никто из сослуживцев так и не видел его со вчерашнего вечера.

— Всё. Идем на поиски этого дамского угодника, — решительно заявил майор Уитлок.

Вместе они покинули гостиницу, где была расквартирована их рота, и направились в город. Или вернее в то, что от него осталось после войны. Эдвард видел в кабинете бургомистра, который теперь занимал командир их батальона, довоенные фотографии Вюрцбурга. И то, что было сейчас вокруг них, вызывало у капитана желание больше никогда не выходить из гостиницы. Обгоревшие стены домов с пустыми темными окнами, разрушенная ратуша с остатками когда-то красивейших витражей, вырубленные на дрова парки, заброшенное здание школы и руины старого готического храма, у чудом уцелевших дубовых дверей которого лежала сорвавшаяся с башенки статуя ангела с отколотой головой. Каждый раз, проходя мимо, Эдвард видел скорбь в глазах этого ангела и всегда вспоминал Таню. Когда она провожала его на войну, у неё были именно такие глаза — лучистые и полные слез. Она как будто что-то понимала тогда. Как будто знала, что через полгода ее тоже призовут на войну медсестрой, и где-то у Филиппин японские самолеты потопят ее корабль. А Эдвард даже не сможет ее похоронить.

— Мария выходит замуж, — вырвал его из воспоминаний голос Уитлока.

— Что? — спросил с удивлением Эдвард.

Мария была невестой майора. Красивая и бойкая техасская девушка. Мэйсон видел ее на проводах.

— За моего брата, — сказал Уитлок. — Она мне написала.

— Какого черта? — опешил Эдвард.

— Не дождалась, — пожал плечами Джаспер. — А Питер всегда любил её.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивился Эдвард. Родители Уитлока давно умерли, и брат был его единственным родным человеком. И если бы сейчас Эдварда предали брат и любимая девушка, он бы рвал, метал и требовал немедленно отправить его домой. Уитлок же был спокоен, как буддийский монах.

— Да. Потому что они там, а я здесь, — всё таким же ровным тоном сказал Уитлок.

— А если бы они были здесь? — посмотрел на майора Эдвард.

— Я бы их убил. Обоих, — ответил тот всё так же спокойно, но глаза его полыхнули такой яростью, что Мэйсон сразу понял: Марии и её жениху пора бежать из страны, пока этот Отелло не вернулся на своё ранчо.

— Ну, и где может быть этот балбес? — тут же сменил неприятную тему Эдвард.

— Осмотрим все злачные местечки, — предложил майор. — Я его фото с собой захватил.

Пивные, кабаки и бордели были первыми заведениями, восстановленными в Вюрцбурге после окончания войны. Счастливые победители требовали хлеба, зрелищ и шлюх. Пиво здесь варили отменное, и на Октоберфесте, который их комбат организовал для своего батальона, согнав в город всех лучших пивоваров, они с парнями так надрались, что Эдварда до сих пор подташнивало при мысли об этом.

Они посетили уже все известные им кабаки, где повстречали кучу веселых нетрезвых товарищей, которые пытались зазвать их к себе, но Эмметта так и не нашли.

— Идем в бордель, — сказал Уитлок. — Может, там мы его отыщем.

— Это сколько же заплатить надо, чтобы весь день там проторчать, — хмыкнул Эдвард. — Да и не любит МакКарти шлюх. Он нормальных девчонок предпочитает.

— Нормальные девчонки сразу к мужчине в постель не прыгают, — усмехнулся Уитлок.

Когда они добрались до борделя на окраине города, день уже клонился к закату. В дверях их встретила полногрудая блондинка в традиционном немецком платье, которая, увидев потенциальных посетителей, тут же проворковала на плохом, но понятном английском:

— Какую девочку вы хотите, господа офицеры? Молоденькую или зрелую? Блондинку, рыжую?

— Мы по другому вопросу, — сказал Уитлок, и немка сразу скисла. — Мы ищем нашего друга — американского капитана, — он показал проститутке фото МакКарти. — Он вчера ушел поразвлечься и пропал.

— Пропал? — немка покачала головой. — Нет, я такого у нас не видела. Сейчас другим девочкам покажу. Стойте здесь, — и исчезла с фотографией Эмметта в недрах борделя, который наполняли звуки «Lili Marleen» (6)  и веселые визги проституток, развлекавших своих клиентов.

Вернулась она уже через пять минут и отрицательно помотала головой:

— Никто не видел здесь вашего друга. Жалко парня. Такой красивый был…

— В каком смысле был? — насторожился Уитлок.

— Его, наверное, похитил ночной убийца, как и тех троих, — сообщила проститутка, горестно вздохнув.

— Кто? — не понял Эдвард.

— Nachttöter. Blutsauger (прим. с нем. — ночной убийца, кровопийца, все это баварские наименования вампиров), — залепетала немка с большими глазами и добавила уже на английском: — Кровопийца!

— Вампир, что ли? — засмеялся Эдвард. Хотя он и пугал вчера Эмметта историей с обескровленными трупами, сам он ни во что сверхъестественное не верил.

— Зря смеёшься, американец! — заявила проститутка. — Мне бабушка говорила, что они здесь были всегда. Все в нашей деревне сидели по ночам дома, а двери и окна мы обмазывали чесноком и развешивали вокруг боярышник, чтобы рыцари ночи не утащили наших детей. У вас есть черная собака?

— Черная собака? — переспросил Джаспер.

— Заведите черную собаку и нарисуйте на ней еще одну пару глаз, тогда кровопийца испугается ее и не придет за вами! — вещала блондинка с вытаращенными глазами.

— Какой бред! — воскликнул Эдвард, у которого уже не хватало терпения это слушать. — Эмметта тут нет. Идем!

— Смотри, — хмыкнул Уитлок, показывая на развешенные за окном борделя гроздья боярышника, и спросил у проститутки: — Вы правда верите, что тех троих солдат убили вампиры?

— Конечно! — проговорила блондинка. — Они мстят вашим солдатам за то, что вы сделали с нашей страной!

— А что вы сделали со всем миром, их не волнует? — одернул ее Эдвард. Блондинка надула пухлые губки и обиженно пробурчала:

— Не хотите девочку заказывать, auf Wiedersehen (нем. — До свидания). Ко мне тут уже целая очередь выстроилась, пока я с вами болтала.

Проститутка ушла под руку с каким-то лейтенантом, а Эдвард с Джаспером переглянулись.

— Они тут совсем уже свихнулись, — проговорил со смехом Мэйсон.

— Ты почувствовал, как там воняло чесноком? — задумчиво произнес Уитлок.

— Да. Вот я и говорю, что им всем пора в психушку, — ухмыльнулся Эдвард. — Командир, ты же не поверил в эти вампирские бредни?

— Нет, конечно, — хмыкнул майор, но в его голосе не было железобетонной уверенности. — Похоже, придется поднимать всех на ноги. МакКарти и правда пропал.

Понурые, они возвращались в гостиницу по жутковатому темному городу. С освещением в Вюрцбурге было плохо, и разрушенные дома окутывала густая клочковатая тьма. Эдвард был не из трусливых, но даже у него по спине пробежал холодок, когда из темной подворотни на них с лаем бросился огромный черный пес.

— Может, поймаем, и глаза ему нарисуем? — рассмеялся Мэйсон.

— Вы кого-то ищете? — услышали они вдруг рядом женский голос.

Эдвард с Джаспером повернулись. Позади них стояла стройная молодая девушка с корзинкой в руках. Странно, но они даже не слышали, как она подошла.

— Мы ищем нашего товарища, фройляйн, — откликнулся майор Уитлок, а Эдвард внимательно посмотрел на девушку. На ней было простое серое пальто и шляпка, от которой на лицо падала густая тень. Видно было только ее пышные белокурые локоны и маленькие узкие руки в перчатках, которыми она сжимала плетеную ручку корзинки.

— Возможно, я видела его и смогу вам помочь, — проговорила девушка. У нее был мягкий, приятный голос, правильная осанка и практически идеальный английский. Она, определенно, не была шлюхой. Но что делает на улице такая очаровательная девушка в такое позднее время, когда по улицам толпами ходят пьяные и весьма далекие порой от джентльменства американские солдаты?

— Вот его фотография, — Уитлок протянул незнакомке снимок Эмметта, и та вдруг звонко рассмеялась:

— Это ведь тот милый американец, с которым вчера познакомилась Джейн. Он, наверное, и не знает, что вы его ищете!

— Хайди, где ты? Тут опасно ходить поодиночке, — снова послышался женский голос, и из темноты появилась еще одна девушка, так же скромно и со вкусом одетая. — Ох, Хайди, ты встретила знакомых? Ты нас представишь?

Вторая незнакомка была повыше первой и обладала пышной огненно-рыжей гривой, на которой едва удерживалась маленькая шляпка с вуалью.

— Виктория, эти господа офицеры не мои знакомые, — проговорила Хайди. — Они ищут того капитана, который пришел вчера вместе с Джейн.

— О, капитан МакКарти — ваш друг? — воскликнула вторая девушка. — Хотите, мы отведем вас к нему?

— А вы знаете, где он? — удивился Уитлок.

— Да. Он у нас в гостях, — сказала Хайди. — Идёмте. Зачем нам стоять посреди этих мрачных руин. У нас дома вам будет уютно и весело. И нам не будет так страшно ночью одним.

Уитлок и Мэйсон переглянулись. Приглашение было неожиданным. Но весьма приятным. И хотя темнота скрывала их лица, Эдвард чувствовал, с каким интересом смотрят на них эти девушки. Они не были похожи на развязных размалеванных фрау, которые вертелись вокруг их гарнизона. Эти девушки были женственными, милыми и естественными. И они просто не хотели быть одни в полупустом доме в темную суровую декабрьскую ночь.

— Примем предложение? — подмигнул командиру Мэйсон.

— Уже поздно, нам давно пора быть в гостинице, — сказал Уитлок.

— Эй, майор, с какой стати МакКарти будет развлекаться, а мы пойдем торчать в гостинице, как невинные школьницы, которые боятся строгого папочки? — со смехом произнес капитан Мэйсон.

— Это на тебя не похоже, Мэйсон, — с удивлением посмотрел на него майор, и Эдвард сам вдруг понял, что, разглядывая красавицу Хайди, ни разу даже не вспомнил о Тане. Это ощущение свободы было таким пьянящим, что Эдвард просто не мог упустить свой шанс.

— Может быть. Но скоро мы уже вернемся домой, — подмигнул командиру Мэйсон. — Так пусть мы увезем отсюда хотя бы одно приятное воспоминание!

Вслед за девушками они направились по темной улице к неплохо сохранившимся домам в соседнем квартале. Вместе они поднялись по лестнице, и Хайди открыла перед ними дверь квартиры.

— Заходите. И простите, что у нас так темно, — проговорила извиняющимся тоном Виктория. — Керосин закончился, и у нас остались только свечи.

— Со светом сейчас везде тяжело, — сказала Хайди.

— Эмметта здесь нет, — произнес Уитлок, осмотревшись. Эдвард усмехнулся. Будучи весьма полезной в бою, в мирной жизни подозрительность майора его порядком угнетала.

Квартирка оказалась совсем маленькой, но очень уютной. И что было большой редкостью в послевоенном Вюрцбурге, совсем не пострадала от бомбардировок. Картины на стенах и фортепиано со стопкой нотных тетрадей только убедили Эдварда в том, что эти девушки действительно не деревенские простушки, с которыми обычно развлекаются их сослуживцы.

Через час Эдвард уже играл на фортепиано, а Хайди прелестным голоском пела всё ту же вечную «Lili Marleen». Веселью не мешало даже то, что в квартирке было чудовищно холодно. Но девушки как будто не замечали этого, сбросив пальто и показав гостям свои точеные, словно у статуэток, фигурки. И шляпки с вуалью только придавали им шарма и загадочности.

— Вы прелестно играете, капитан Мэйсон, — Хайди прильнула к Эдварду, и от ее прикосновений ему сразу стало жарко. Даже с Таней у него никогда такого не было. Она была восхитительна, как Марлен Дитрих в «Голубом ангеле». Аромат тела Хайди сводил его с ума. Он был прекраснее самых лучших духов.

— А ваша подруга придет? — спросил Уитлок всё ещё настороженно. Боже, ну почему он всегда такой сухарь! Хотя ему, как старшему по званию, это уставом положено.

— Конечно, придет, вместе с вашим товарищем, — кивнула Виктория, положив руки на плечи майору. — Хотите вина? У нас есть прекрасное вино столетней выдержки. Чудом уцелело в разрушенном погребе.

— Отличная идея, — воскликнул Эдвард.

Пальчики Хайди игриво поглаживали его шею, и внутри у Эдварда все задрожало. Если бы здесь никого не было, никакой холод не помешал бы ему освободить эту девушку от лишней одежды и согреть ее своим телом.

Виктория вернулась с бутылкой вина и наполнила бокалы.

— Ваши штыки принесли нам мир и освободили Германию от тирании Гитлера, — произнесла Виктория, с кокетливой улыбкой глядя только лишь на Уитлока, и Эдвард увидел, что майор, наконец, смягчился и забыл о своей неверной Марии. В конце концов, их прошлое осталось там, за океаном, а они сейчас здесь. И рождалась здесь не только новая Германия, но и новое будущее самого Эдварда. После этой войны никто уже не останется прежним.

— За мир, — предложил Эдвард, подняв бокал.

Глава 1

MaryKent

Германия. Декабрь 1945 г. Трое друзей-офицеров ждут возвращения домой в США. Американцев одолевает скука, и хочется приключений. Пиво льется рекой, и прекрасные фройляйн готовы развлекать скучающих победителей. Вот только в округе все чаще находят обескровленные трупы американских солдат, и на стене их кровью написано слово «Rache»...

Сумерки. Сага

Майер Стефани «Сумерки»

Эдвард/Изабелла, Джаспер/Алиса, Эмметт/Розалия

Die Rache (Месть)

Изабелла Шван (7) ненавидела американских солдат. Война была для них развлечением. Она могла понять евреев, французов, англичан или русских. Немцы сделали им много зла, и они имели право на месть. Но в Америке войны никогда не было. И чудовищные зверства сыновей Дяди Сэма были всего лишь услаждением похоти и жажды убийства.

Хотя Изабелла больше не была человеком, и воспоминания о прошлом как будто накрыло пеленой, а чувства притупились, до сих пор в том месте, где недавно билось ее сердце, возникала невыносимая боль, когда она вспоминала Якоба. Якоба, с которым они были вместе с раннего детства. Якоба, который сделал ей предложение сразу после школы. Якоба, который никому в своей жизни не сделал зла и никогда не поддерживал НСДАП (8). Якоба, которого убили американские солдаты за то, что он отказался отдать им на ночь свою невесту.

— О чём ты думаешь, Белла? — спросила Алиса.

Она как всегда улыбалась, и Изабелла в очередной раз позавидовала ей. Алиса совсем не помнила свою человеческую жизнь. И это было ее спасением. Потому что «Валькирии» нашли и обратили ее в Дрездене после налета английских и американских ВВС (9). Вся покрытая кровью, безумная, не способная даже говорить, она бродила по развалинам домов с трупом своей маленькой сестренки и баюкала ее на руках.

Сама Белла не была там в те дни. Тогда она совсем не могла себя контролировать, и ей было запрещено покидать убежище.

Но Эсми рассказывала ей о том, что там происходило. Бомбы градом сыпались с неба на жилые дома, школы и церкви. За несколько дней прекрасный старинный город превратился в дымящиеся руины. Тысячи сваленных в кучи тел гнили на улицах. И страшный смрад поднимался над Дрезденом.

— О том, что нам снова нужно перебираться на новое место, — сказала Изабелла. — Охотиться здесь становится опасно.

— Виктория говорит, что мы скоро отправимся в Берлин, — произнесла вошедшая Розалия. — Сегодня у нас будет новая добыча, девочки.

Белла, Алиса и Розалия были лучшими подругами. Вместе им было легче пережить то, что у них никогда уже не будет нормальной человеческой жизни и любви, о которой все они мечтали до войны.

— Как думаешь, какими они будут? — спросила Алиса, прихорашиваясь перед зеркалом.

— Как всегда — мерзкими похотливыми животными, — с презрением произнесла Розалия.

Розалия стала «Валькирией» после того, как её изнасиловали, избили и бросили умирать трое американских солдат. Когда она освоилась со своей новой сущностью, она нашла и убила их всех. И хотя те солдаты были уже давно мертвы, Розалия до сих пор пылала жаждой мести.

Впрочем, месть была главной целью всех «Валькирий». Потерявшие мужей, детей, родителей и друзей, повсюду видевшие несправедливую смерть, они хотели отомстить за свои разрушенные жизни. Да, война всегда несет зло, и жертвы неизбежны, но те, кто убивает простых людей, детей и женщин ради забавы, достойны самой страшной кары. И прекрасные валькирии несли им справедливое возмездие. Они не могли жить без человеческой крови, но пили кровь лишь тех, кто совершал преступления — насиловал, грабил и убивал.

— Сюда, мои валькирии! — послышался громкий голос Виктории.

Виктория была их создательницей, их матерью и предводительницей. Самой первой Валькирией. Белла не знала ее историю, но вряд ли она так уж отличалась от судеб ее дочерей. Всех их привела сюда мужская жестокость и насилие.

Все вместе молодые вампирши вышли в главный зал их убежища. Старшие валькирии, выстроившиеся перед ними стеной, следили за тем, чтобы они не подходили к добыче слишком близко.

— Смотрите, какой у нас сегодня богатый улов, — с гордостью сообщила Хайди, самая красивая из валькирий.

Изабелла опустила взгляд и увидела двоих американских офицеров, которые без сознания лежали на полу возле входа. Виктория виртуозно владела ядами. Её снадобья могли ввести человека в многодневный сон, а некоторые — сразу же убить.

— Они симпатичные… — сказала Розалия. — Жаль, что красивые мужчины обычно бывают подлецами.

Вампирши были сыты и поэтому могли сдержать свое желание наброситься на добычу. И этого времени хватило, чтобы другие валькирии отволокли американцев в карцер, где им предстояло ждать своей очереди на заклание.

— Алиса, что с тобой? — вдруг обеспокоенно воскликнула Розалия, и Белла, повернувшись, увидела, что Алиса дрожит, как лист, и бормочет что-то, будто безумная. Неужели опять видение? После обращения у Алисы проявился редкий дар, которого она очень боялась. Она могла видеть будущее. Короткими вспышками видения настигали ее внезапно и всегда сбывались.

— Идём, — Изабелла схватила её за руку и повлекла за собой в ту часть убежища, где их никто не мог увидеть. Алиса боялась говорить кому-то о своем даре, потому что не хотела никому навредить. Ведь даже то, что все её прошлые видения сбывались, не гарантировало того, что новое тоже окажется правдой. А неверно истолкованное видение могло привести к трагедии.

— Что ты видела? — спросила у подруги Белла, когда та пришла в нормальное состояние.

— Я видела, как мы с тобой и Розалия выходим замуж, — ответила Алиса. — За тех офицеров, которые сидят сейчас в карцере. И в моем видении все они тоже были вампирами!

— Этого не может быть! — воскликнула Белла. — Они насильники или убийцы!

— Но я видела это, Белла! — прошептала Алиса. — Клянусь тебе!

— Я верю тебе, — сказала вампирша. — Но как это возможно? Я никогда не свяжу свою судьбу с мерзавцем! И тем более не стану дарить ему вечную жизнь!

— И я тоже! — проговорила девушка, глядя на Беллу испуганными глазами. — Но тогда что означает моё видение?

— Я это выясню, Алиса, — успокаивающе прикоснулась к её плечу Изабелла. — И сделаю это прямо сейчас.

— Командир, — губы не слушались Эдварда, и сознание возвращалось к нему урывками. Голова раскалывалась от боли, и его невыносимо тошнило.

Что произошло? Почему он не может пошевелиться?

— Мэйсон, — услышал он голос майора Уитлока. — Если стошнит, полегчает.

— Нет, нет, не надо, — вдруг раздался рядом голос МакКарти. — Будем потом сидеть как в канализации. Тут и так везде крысы бегают.

МакКарти? Эмметт? Сознание тут же вернулось к Эдварду, и он разлепил отяжелевшие веки.

— Очнулся, — констатировал Уитлок, лежащий рядом с Эдвардом и связанный по рукам и ногам толстыми флотскими веревками. МакКарти тоже был связан, но цел. Впрочем, все они были целы. Целы и похищены… вампирами?

— Мне это приснилось, или на нас на самом деле напали вампиры? — пробормотал Эдвард.

— Не вампиры, а вампирши, — поправил его Эмметт.

— А ты бы помолчал, МакКарти, — осадил его Уитлок. — Мы тут все из-за тебя, между прочим.

— Да я-то откуда знал, что девчонка, которую я подцепил в кабаке, вместо вина пьет человеческую кровь? — завозился несчастный МакКарти. — Не надо вам было меня искать. Так бы меня одного сожрали, а теперь нас всех втроем на обед подадут. С яблоками в заднице.

Тут дверь вдруг приоткрылась, и в дверном проеме появились две девушки-вампирши. Даже с жуткими красными глазами они были прекрасны, как мраморные римские статуи. Одна из них была маленькой и рыжей, с милой детской улыбкой, а вторая — изящной, стройной, элегантной красавицей с волосами цвета спелого каштана.

Они были настолько не похожи на кровожадных монстров, что страх внезапно покинул Эдварда. Хотя умом он и понимал, что эти вампирши пришли сюда вовсе не поболтать.

— Вы готовы покаяться, американцы? — вдруг заговорила темноволосая вампирша, глядя прямо на Эдварда. Она как будто почувствовала, что привлекла его внимание. Девушка стояла у самой двери, не приближаясь к пленникам ни на шаг, и вся дрожала, как будто от холода. Её тело было сжато, словно пружина, и Эдвард догадался, что вампирша с огромным трудом удерживала себя сейчас от немедленной расправы над ними. Удивительный самоконтроль для кровожадного чудовища из фильмов ужасов. Впрочем, ее полные гнева и горечи глаза принадлежали вовсе не чудовищу, а человеку, пусть даже переродившемуся в живого мертвеца.

— Покаяться? — переспросил Уитлок. — Нам не в чем каяться.

— Да. Это не мы вас похитили, связали и собираемся сожрать, — произнес, ворочаясь, Эмметт. — А вы — нас!

— Значит, вы говорите, что ничего не сделали? — с холодной насмешкой посмотрела на них вампирша. — Сюда не попадают невиновные. Кто вы — насильники, мародёры, убийцы?

— Мы — офицеры американской армии, — сказал Эдвард.

— Это не мешает вам быть ещё хуже нацистов, — заявила красавица-вампирша, с презрением глядя на них, и повернувшись к своей рыжей подруге, что-то шепотом спросила по-немецки. Рыжая ответила, и на лице у вампирши отразилось сильнейшее изумление. Она опять заговорила со своей подругой, и та вновь сказала ей что-то такое, отчего вампирша лишилась дара речи. А вернув его, уже совсем не так злобно спросила:

— Вы действительно не совершили никаких преступлений в отношении мирного населения?

— Эмметт зажарил и съел всех кур у одного фермера в деревушке на Рейне, а я стащил бочонок пива на Октоберфест, — нервно пошутил Эдвард. — Но больше ничего не было.

— А кто сказал, что мы — преступники? — спросил Джаспер.

— Валькирии наказывают только тех, кто делает зло простым людям, — заявила девушка. — Идём, Мэгги, — она тут же выскочила прочь, так хлопнув дверью, что та чуть не отвалилась. Рыженькая вампирша последовала за ней, перед уходом окинув трёх друзей таким взглядом, каким смотрят на полный всяческих вкусностей стол.

— Я только что стал вегетарианцем, ребята, — задумчиво протянул Эмметт, глядя ей вслед. — Теперь я понимаю, как чувствует себя свинья, которой собираются вспороть живот…

— Мэгги, ты уверена, что они не лгали? — спросила Изабелла. Её до сих пор трясло. Чтобы не притронуться к этим американцам, ей пришлось собрать в кулак всю волю, и теперь ее терзала мучительная жажда.

— Белла, мой дар никогда не ошибается, — тихо проговорила Мэгги и съежилась, почувствовав присутствие Виктории.

Мэгги стала вампиром благодаря Эсми — та обратила умирающую от воспаления легких девочку в одном из переполненных ранеными лазаретов. Но когда новообращенную привели в убежище, Виктория внезапно потребовала прогнать ее и отказалась принимать в «Валькирии». И лишь когда стало ясно, что обращение в вампира наделило Мэгги даром чувствовать ложь, Виктория смирилась и позволила ей остаться. Но Мэгги она по-прежнему не любила и прогоняла её каждый раз, когда видела.

Вот и сейчас глаза Виктории гневно окинули взглядом маленькую рыжую девочку, и вампирша зло бросила ей:

Мэгги послушно исчезла, а Изабелла проговорила:

— Мне нужно кое-что спросить, Виктория.

Но их разговор вдруг прервал высокий красивый светловолосый вампир, который совершенно по-хозяйски вошёл в зал и произнёс:

— Виктория, твои валькирии прекрасны, но ты прекраснее их всех.

— Ханс! — Виктория вихрем метнулась к нему, и незнакомый вампир крепко сжал ее в объятиях.

Вампиров-мужчин здесь никогда раньше не было, и Белла насторожилась. После того, что случилось с ней, она не доверяла мужчинам, особенно таким красивым, как этот незнакомец. Но Виктория с неистовством настоящей страсти покрывала поцелуями его шею, ревниво принюхиваясь, не оставила ли на нём свой запах другая ночная охотница.

— Идём, — прошептал, проведя рукой по пышным волосам подруги, вампир. — Нам о многом нужно поговорить.

Вместе они быстро ушли куда-то, оставив Беллу в глубочайшем недоумении. Виктория никогда не говорила, что у неё есть пара.

И тут Белла увидела, как в зал стремглав вбежала бледная, как смерть, Алиса и бросилась к подруге. Она дрожала всем телом, и взгляд ее был безумен.

— Кто был тот вампир? — спросила она, заикаясь. — Зачем он приходил?

— Это возлюбленный Виктории, Ханс, — ответила Белла. — Что случилось, Алиса?

— Я видела его, Белла… — проговорила Алиса чужим, хриплым голосом. — Я видела его на плакатах. В форме CC (10). Он — новый фюрер. Вождь армии вампиров. Они захватили Рейхстаг и провозгласили новый, Четвертый Рейх… Они убивали людей. Тысячами. Пили кровь детей и женщин. По всему миру. Я видела Париж, Лондон… Концлагеря для людей, где их держат как скот. Он обратил в рабство все человечество…

— Нет, Алиса, что ты говоришь, — Изабелла встряхнула её, чтобы привести в себя.

— И я видела Викторию, — продолжила Алиса свистящим шепотом. — Она была рядом с ним. На ней тоже была нацистская форма. И она пила кровь маленькой девочки…

— Тихо! — воскликнула Изабелла.

— Что случилось, мои дорогие? — послышался рядом голос Эсми.

Эсми была правой рукой Виктории, но отличалась от неё, как небо и земля. В отличие от воинственной и резкой главной валькирии, Эсми была доброй, нежной и сострадательной, как сестра милосердия. Изабелла любила ее, как мать, хотя внешне они выглядели, как сёстры. Эсми была знакома с Викторией еще тогда, когда обе они были людьми. Но ничего о прошлом не рассказывала, и Белла догадывалась, что прошлое это было безрадостным.

— Ничего, — сказала Белла, поглаживая по спине всё еще дрожащую Алису.

— Ничего? Разве твоя подруга не видела сейчас в будущем что-то ужасное? — вдруг произнесла Эсми, и Алиса вздрогнула.

— Не бойся, Алиса. Я никому не расскажу про твой дар, — пообещала ей Эсми. — Но ты должна мне всё рассказать о своём видении.

— Это было не видение о будущем, а просто ужасная галлюцинация, — воскликнула Белла.

— Ты уверена в этом? — посмотрела на неё Эсми, и глаза её наполнились горечью: — Боюсь, что правда покажется тебе еще ужаснее, чем это видение.

— Так я и думала, — произнесла Эсми, когда Алиса пересказала ей своё видение. — Там нигде не было указания на точную дату?

— Нет, — покачала головой взволнованная Алиса. — Но на деревьях были зеленые листья, когда они входили в Рейхстаг.

— Значит, весна или лето… У нас совсем не осталось времени… — пробормотала Эсми и вдруг взяла Беллу за руку. — Идём, Изабелла. Пока они не вернулись, я должна тебя кое с кем познакомить.

— Но я не могу покидать убежище без разрешения Виктории, — воскликнула Белла.

— Доверься мне, — мягко попросила её Эсми. — Алиса, не говори никому, что мы ушли. А если Виктория вернётся, отвлеки её как можно дольше.

Алиса кивнула, но в глазах её плескался страх. За неподчинение Виктория жестоко карала своих валькирий. Окруженные врагами, они должны были оставаться незаметными. И к людям могли выходить только те из них, кто в состоянии был сдерживать свой голод. А Белла всё ещё часто срывалась и однажды чуть не загрызла молодого солдата прямо на глазах у проститутки, которую тот вёл к себе в казарму. Тогда Виктория заставила её выпить всю кровь той проститутки, а сама полакомилась солдатом. И Белла с тех пор боялась появляться на улицах. Она не хотела невинных жертв, пусть даже это были продажные женщины, за деньги ложившиеся под оккупантов.

— Не волнуйся. Сейчас ночь. На улицах совсем нет людей, — успокоила её Эсми. — Идем скорее.

Растерянная, Белла последовала за ней к большой железной двери, которая отделяла их убежище от внешнего мира. Этот бункер с разветвленной сетью подземных ходов построил для себя один из местных богачей, который раньше многих осознал, что Третий Рейх долго не простоит, и стал готовиться к нашествию союзников. Но воспользоваться своим бункером он так и не успел: его внезапно арестовало гестапо, и в город он уже не вернулся. «Валькириям» же его детище подошло идеально — в подземных лабиринтах их жертв не мог обнаружить никто.

Вместе они шли по темным разрушенным улицам Вюрцбурга, и как всегда Беллу охватывала безумная ярость при взгляде на то, что осталось от прекрасного цветущего города, когда-то наполненного жизнью и смехом. Война уничтожила и убила всё прекрасное, что было в мире. И город этот был мертв. Мертв, как и она сама.

Откуда-то из тьмы вдруг выбежали двое беспризорников и бросились к ним с Эсми в надежде, что женщины дадут им денег или еды. И Белла тут же почувствовала запах. Чарующий запах крови. Она уже не видела бледных детских лиц с синяками под глазами и маленьких ладошек, протянутых к ней. В ушах у нее раздавалась призывная дробь их сердец. И Белла уже не могла сопротивляться этому зову. Но тут рука Эсми легла ей на плечо, и послышался её строгий голос:

Дети заныли вновь, но Эсми что-то швырнула в них, и беспризорники исчезли в подворотне.

— Всё хорошо? — спросила она, и Белла кивнула, хотя всё внутри неё клокотало, и хотелось немедленно бежать за этими попрошайками, догнать их и вонзить зубы им в шеи, всасывая теплую пряную кровь и проклиная себя за это.

— Тогда идем скорее, — Эсми взяла её за руку и повела какими-то подворотнями вглубь пахнущих смертью руин.

На окраине Вюрцбурга чудом уцелело несколько домов. До них не долетели бомбы англичан. И именно в один из них привела Беллу Эсми. Поднявшись по узкой лестнице, они оказались перед ободранной дверью без всяких опознавательных знаков. Эсми трижды постучала по ней, и дверь тут же распахнулась.

— Ты рискуешь, Эсми, — с беспокойством произнес на английском красивый вампир-блондин и поманил их за собой.

— Знаю, — тоже на английском ответила та, запечатлев поцелуй на его губах. — Но у нас слишком мало времени.

Изабелла была поражена еще сильнее. У Эсми тоже есть пара?

Die Rache (Месть)

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Комментарии (0)