Хорошо, она смогла бы, если бы действительно захотела. Её организм 

 нуждался во сне, но она никак не могла уснуть. Она просто не 

Салли знала, что в ту секунду, как она закроет глаза, она снова увидит его лицо. Лицо её сына, Перси Джексона; чьи яркие глаза и улыбка никогда не переставали дарить ей счастье, ради кого она бы сделала что угодно, кто был для неё всем миром.

Перси, который пропал шесть месяцев назад.

Эти сны не были проблемой. На самом деле нет. Эти видения были очень хорошими снами большую часть время: воспоминаниями о счастливых временах, когда её сын был рядом, и этот мир был правильным.

Проблема заключалась в том, что сны всегда, неизбежно, заканчивались. Проблема в том, что реальный мир был не таким простым и счастливым, как ее мечты о Перси. Проблемы начинались, когда она просыпалась и была вынуждена снова встретиться с реальностью. И эта реальность такова: ее сын ушел, и она не знала, почему или как и где он был. И даже был ли он еще жив.

Прошло шесть месяцев, и они все еще ничего не слышали о нём. Его никто не мог найти. Перси уходил и раньше, но никогда на такой долгий срок. Никогда он не был закрыт ото всех. Это ... это намного превосходило всё, что он когда-либо делал. Она знала, на самом деле, что наиболее вероятным сценарием было то, что его удача, в конце концов, оставила его, и Салли больше никогда его не увидит. В противном случае он нашел бы способ связаться с ней к настоящему времени.

Но это была слишком болезненная мысль, чтобы задержаться надолго. Салли не могла так думать. Потому что мир без Перси Джексона, без её сына, был ужасно холодным, темным, ужасным местом. Она не могла поверить, что его просто нет, и без доказательств она все еще могла надеяться. В конце концов, Аннабет не сдавалась; значит, и Салли не должна была.

Тем не менее, просыпаться, чтобы обнаружить, что смех ее сына просто был сном снова и снова, было слишком болезненно. Не тогда, когда эта маленькая, безнадежная часть ее, единственная часть, которая была действительно честной с самой собой, говорила ей, что Перси больше нет. Столкнувшись с таким днем, когда реальность ситуации рушилась на нее снова и снова каждый раз, когда она просыпалась, и каждый раз казался все более невыносимым.

Итак, вот она, ее усталые глаза жгло, когда она смотрела на потолок и спальню Пола в темноте, ее воля снова сражалась с ее телом, как это было каждую ночь в последнее время, за то, осмелится ли она закрыть веки. Рядом с ней Пол спал, одной рукой обняв ее, словно защищая. За это, по крайней мере, она была благодарна. Она не могла контролировать ситуацию с сыном, но хотя бы один из них смог получить необходимый отдых. Пол, в конце концов, был тем, кто работал полный рабочий день.

Медленно, аккуратно, чтобы не нарушить сон ее мужа, она перекатилась, чтобы лежать на боку, лицом к нему. Она изучала лицо Пола, все контрасты и тени в темноте: нежная кривая линия его скул, тень щетины, покрывающая его челюсть, темные круги под глазами, видимые даже в полумраке, которые выдавали всю правду: она не была единственной, кто потерял сон после исчезновения Перси.

И даже сейчас, когда все казалось таким жутким, она благодарила богов за него. Пол был единственным ярким пятном в темноте, окружающей её последние несколько месяцев, и Салли не могла быть более благодарна за него.

Затем ее глаза блуждали по помещению, сфокусировались на цифровом дисплее будильника на тумбочке на другой стороне кровати. Он показывал: 12:26. Она вздохнула. Они спали всего два часа. Ночи никогда не казались ей такими длинными, как те, что она проводила сражаясь со сном, потерявшись в печальных мыслях. Но часть её была благодарна и за это. Ночь – единственное время, когда она могла позволить себе быть слабой, - ночь и иногда во время пары в неделю встреч с Аннабет. Она заставляла себя вести себя как обычно как можно дольше, хотя бы для того, чтобы избавить Пола от беспокойства большего, чем, она знала, он уже испытывал.

Ее мысли снова переместились к Перси, сосредоточившись на мелочах о нем, которые заставляли Салли тосковать о нём больше всего: как его глаза сверкали, когда он был счастлив, делая его похожим на отца; как его волосы находились в вечном беспорядке, как он все еще краснел даже от малейшего дразнящего упоминания об Аннабет; как его руки были в постоянном движении - бессознательно постукивая или вертя Анаклузмос; его привычка извиняться за вещи, которые не требуют извинений.

Как он улыбался, когда они оставались одни ...

Она была так сосредоточена на мыслях о ее сыне, заставлявших ее чувствовать себя одновременно и лучше, и хуже, что она не заметила, как звонит телефон в гостиной, пока мелодия не зазвучала во второй раз. Даже тогда она не предприняла никаких попыток, чтобы ответить на звонок. Ей было удобно лежать в постели с мужем, и если бы Салли попыталась выскочить из-под его руки, она, вероятно, разбудила бы его. Время было уже после полуночи, и она просто не была в настроении говорить с кем-то прямо сейчас. Они могли оставить сообщение, если это было важно. Утром она перезвонит в более разумный час.

Она закрыла глаза и рассеянно слушала, как телефон зазвонил еще раз в другой комнате до того, как сработало голосовое сообщение, записанное Полом. После звукового сигнала была небольшая пауза, как если бы вызывающий колебался, прежде чем раздался голос, и глаза Салли широко распахнулись, ее сердце больно сжалось, не совсем уверенное, что она не заснула и не погрузилась снова в свои мечты; шок сковал ее, сделав неподвижной: "Мама."

Стена, отделяющая их спальню от остальной части квартиры, заглушала звук, и связь была плохой, но она узнала бы этот голос где угодно: «Эй, я жив».

Затем она словно оттаяла и выпуталась из объятий Пола и одеял с достаточной осторожностью, чтобы не вывихнуть его плечо в процессе, пока Салли не поднялась и не проскользнула через темноту к двери спальни, когда голос, 

, продолжал звучать с автоответчика: «Гера усыпила меня на какое-то время, потом забрала мою память и ...»

Она смутно осознавала голос Пола, кричавшего ей вслед: «Салли?» но она выбежала из комнаты прежде, чем успела ответить.

«В общем, я в порядке. Извини. Я сейчас в поиске».

Салли в спешке споткнулась на пороге гостиной и едва успела поймать равновесие до того, как упасть лицом вниз. Тем временем голосовая почта продолжилась: «Я вернусь домой. Обещаю. Люблю тебя».

"Нет, нет!" Она подошла к столу, вслепую ища в темноте телефон. Ее рука сомкнулась на трубке, и Салли поднесла её к уху, нажав кнопку ответа через миллисекунду после отключения сообщения. Связь оборвалась.

В течение секунды или двух всё, что она могла делать, это смотреть на аппарат, разевая рот и тяжело дыша, пытаясь решить, плакать ей или прыгать от радости. И затем ее мозг снова начал работать, и она нажала кнопку повторного набора в тот миг, когда гостиная озарилась светом, и Пол вошел в комнату, прищурившись: «Салли, что случил ...»

Она подняла руку, чтобы заставить его замолчать, внимательно сосредоточившись на исходящем звонке, когда он подключился, и через четверть минуты или около того начал звонить. Он звонил снова и снова, и с каждым гудком ее сердце падало всё ниже, когда стало очевидно, что она упустила ее первый, и, возможно, единственный шанс, наконец, поговорить с Перси спустя шесть месяцев.

На линии продолжали идти гудки, так как на устройстве явно не было подключено голосовой почты, но было очевидно, что никто не собирался отвечать, и после минуты, или часа, она медленно опустила телефон от ее уха и завершила звонок.

Пол, стоявший позади нее, одетый в пижаму и подслеповато щуря глаза, снова заговорил: «Салли ...?»

Ее единственным ответом было посмотреть на него и нажать кнопку воспроизведения на телефоне. Она осталась там, стоя на коленях на полу перед аппаратом, когда роботизированный голос устройства пропищал: «Сегодня в двенадцать двадцать девять утра». И тогда сообщение Перси снова заиграло, и на сей раз Салли слушала эти слова, глаза Пола расширились при звуке голоса его пасынка.

 «Гера усыпила меня на какое-то время, потом забрала мою память...» 

 Она подумала о том, что это может означать. Она почти ничего не понимала, это правда, но почему никто не смог найти его и почему он ни с кем не связался? Потому что богиня была вовлечена? Потому что он был в каком-то сне, который длился шесть месяцев?

Она услышала, как он сказал: 

 «В общем, я в порядке. Извини. Я сейчас в поиске...» 

 и она заметила, как он оборвал свою фразу, как будто осознав, что именно он говорит, и что это заставит её беспокоиться о нём. Эта мысль заставила ее улыбнуться, и внезапно ей пришлось сражаться со слезами.

 Слова зазвенели у нее в голове. 

«Он жив», - прошептала она, наполовину про себя. Пол все еще стоял на том же месте, выглядя шокированным, но ее слова, казалось, немного вывели его из оцепенения. Он вздохнул, и вздох перерос в облегченный смех. Он улыбнулся и двинулся вперед, присев, чтобы заключить её в свои объятья. - Он в порядке, - пробормотала она сквозь слезы, которые начали стекать по её щекам, когда он подтянул ее ближе к себе:

- Он жив, - подтвердил Пол, положив подбородок на её макушку.

Трудно сказать, как долго они сидели на полу, обнимались, улыбались и плакали, но когда они встали, Салли почувствовала себя значительно легче, как будто она несла на своих плечах ужасный груз до этого момента и только после того, как он свалился, она поняла, насколько тяжела была ноша.

Перси по-прежнему отсутствовал. Салли всё еще не знала, где он, что он делает или какое задание Богов он выполняет, но он был жив; ее маленький мальчик был жив, и после шести месяцев беспокойства, пока его не было, этого было более чем достаточно.

Я вернусь домой. Обещаю.

Он пообещал. Он пообещал ей, что он вернется, и она поверила ему. Потому что Перси за все свои годы много чего совершил, но он никогда не нарушал своих обещаний, и Салли просто не могла поверить, что он не сдержит слова сейчас.

Потому что это был её сын.

Он всегда возвращался домой.

На другой стороне страны, так далеко от дома, как он никогда раньше не был, Перси Джексон побежал к поезду, следующему в южном направлении; его путь лежал к леднику, где сына Посейдона и его друзей ожидали гигант, скованный цепями бог и жестокая битва.

И когда он побежал, таксофон, с которого он только что пытался связаться с домом, начал звонить; звонок, который он никогда не получит, от своей матери, с которой он не виделся и не разговаривал полгода; единственный шанс поговорить с ней, прежде чем приступить к смертельному поиску, определяющему судьбу мира.

Он не смог использовать этот шанс.

Но он пообещал. И не важно, поиск ли, с воспоминаниями или без, злая Мать-Земля, возродившаяся или нет, он не собирался нарушать клятву.

Пропущенный звонок

LiveLaughLove728

Рэнха Сэрши Релла

Драбблы, относящиеся к теме о голосовом сообщении Перси из "Сын Нептуна".

Риордан Рик «Перси Джексон и Олимпийцы»

Риордан Рик «Герои Олимпа»

Перси/Аннабет, Салли/Пол

Персей Джексон

Аннабет Чейз

Салли Джексон

Пол Блофис

Доказательство

ru-dokazatelstvo-livelaughlove728-perevodchik-renha-sershi-rella

Аннабет остановилась перед дверью в квартиру мистера и миссис Блофис и сделала глубокий вдох, прежде чем постучать в нее, сражаясь, как и всегда, с ужасным волнением, которое грозило сокрушить ее каждый раз, когда она приходила сюда. Эта квартира, такая знакомая для неё, стала её убежищем в последние месяцы, но в то же время была наполнена болезненными воспоминаниями. Потому что у нее было так много удивительных воспоминаний о визитах сюда 

, и теперь она не могла войти внутрь, без того, чтобы они все не возвращались к ней снова и снова.

И все же, приход сюда дарил ей освобождение, в котором она нуждалась, возможность уйти от всех любопытных глаз и обеспокоенных взглядов. Это было место, где ей не нужно было быть сильной; где от неё ничего не ожидали и не требовали. Здесь она могла поддаться слабости и просто плакать.

. Не прошло и ночи, когда бы она ни видела 

 во сне. Во снах, не кошмарах. Они не всегда были плохими. Но худшим из всего как раз и были хорошие мечты о Перси. Потому что они всегда, неизбежно кончались, и вся боль, беспокойство и страх охватывали ее заново каждый раз.

Она просто хотела получить ответы; какой-нибудь знак, что они правильно трактовали происходящие события; хоть какой-нибудь знак, что с 

 всё хорошо. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Джейсон и его друзья появились в лагере и выяснили, что происходит, и все еще не было никаких знаков от Перси. Что-то должно было произойти к настоящему моменту, и с каждым днем, который прошел без единого слова от него, всё сильнее Аннабет приходилось сражаться с голосом в ее голове, который твердил ей, что Перси ушел, что она потеряла его навсегда.

Она не могла в это поверить. Она не хотела. Да, возможно, не было никаких доказательств того, что Перси был в порядке, но также не было ничего подтверждавшего обратное, и этого было достаточно, чтобы удержать ее надежду от полного погашения. Перси не мог исчезнуть, повторяла она себе снова и снова. Он не мог. После всего, через что они прошли, как бы нелогично это ни звучало, она могла узнать, жив ли он, она могла почувствовать это. Она знала, что могла.

Это не значит, что сейчас она не чувствовала ничего плохого. На самом деле, как раз наоборот. С того самого утра, когда впервые обнаружилось его исчезновение, Аннабет чувствовала, как в ее груди появилась зияющая дыра, как будто кто-то пробил отверстие прямо через нее, прямо там, где было ее сердце, и оставил ее пустой. Потому что ее сердце было у Перси, и он пропал.

С тех пор Аннабет приходила сюда каждую неделю. Ей всегда нравилась Салли, задолго до того, как она и Перси стали чем-то большим, чем просто друзьями, но за последние несколько месяцев они с мамой её парня удивительно сблизились. Салли была единственным человеком, с которым Аннабет чувствовала себя комфортно, с кем она позволяла себе быть уязвимой. Миссис Блофис была единственным человеком, который хотел, чтобы Перси вернулся так же сильно, как и сама девушка. Вдвоём они будут говорить и плакать, и Аннабет станет чувствовать себя немного лучше, чем когда она пришла сюда. Салли, Чейз знала, также пользовалась возможностью, чтобы кормить ее хорошей едой каждый раз, когда она заходила, и Аннабет позволяла ей, потому что она знала, что мать Перси наслаждалась возможностью побаловать её немного и потому, что Аннабет не ела особенно хорошо или регулярно в любое другое время.

Обычно она приходила два или три раза в неделю, и, возможно, заскочила бы сегодня немного позднее даже без телефонного звонка, который она получила рано утром от Салли, чей голос был более обнадеживающим и оптимистичным, чем Аннабет слышала за долгое время, просившей, чтобы она приехала, как только смогла; было что-то, что Аннабет должна была услышать. Аннабет, ведомая любознательностью, цветущей в ней и уменьшающей общее несчастье, ставшее в последнее время постоянным компаньоном, спросила, что произошло. Салли не ответила ей, кроме как сказать, довольно затаив дыхание: «Он жив», и Аннабет, не нуждаясь в большем поощрении, чем эти два слова, уверила миссис Блофис, что примчится так скоро, как только сможет.

Дверь открылась, вырвав девушку из ее мыслей, чтобы показать Салли Блофис, стоящую перед ней. Она выглядела усталой и бледной, что не было необычным в последнее время, но какой-то более легкой, чем Аннабет привыкла видеть ее, как будто какой-то вес и беспокойство, которые она носила с собой, оставили её. «О, Аннабет», - сказала она, сжимая младшую девушку в крепких объятиях, прежде чем последняя смогла сказать или сделать что-нибудь.

- Салли, что происходит? - спросила Аннабет, когда мама Перси отпустила её и провела внутрь, закрыв за собой дверь, - Перси ... - Она замолчала, не зная, что именно она собиралась сказать.

- Он позвонил, - ответила Салли с улыбкой, по тону которой было ясно, что она сама все еще не могла до конца в это поверить. Она выглядела безмятежно.

Аннабет моргнула, обрабатывая слова. Ее мозг работал медленно из-за шока.

- К-когда? - через несколько секунд она справилась с собой, следуя за Салли дальше в квартиру.

Аннабет вздрогнула, пока ее дух взлетел.

Вместо ответа Салли повела ее в гостиную. Сбитая с толку и слегка раздраженная из-за отсутствия полезности

 старшей женщины, Аннабет последовала за ней.. Салли направилась к столу рядом с диваном, и, когда девушка посмотрела, она нажала кнопку на автоответчике. Следующее, что Аннабет знала, голос, который она слышала лишь во снах за последние полгода, наполнил ее уши.

Аннабет ахнула, когда ее сердце пропустило удар. Голос был жестким и искажен плохой связью, но это не имело значения. Её захлестнула настолько мощная волна облегчения, что она сразу почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. 

 «Эй, я жив. Гера усыпила меня на какое-то время, потом забрала мою память и...» 

Гера. Мгновенно праведный гнев вспыхнул внутри Аннабет  по отношению к королеве богов. Это она сделала. Они предполагали так, основываясь на мнении Джейсона, но только что услышанные слова Перси сделали это фактом. Чейз казалось, что она раньше ненавидела богиню, но это было ничто по сравнению с тем, что она чувствовала к ней в тот момент. Однако ее ярость была недолговечной, когда голос Перси после короткой паузы снова зазвучал в комнате. Облегчение и переполняющая радость слишком поглотили её, чтобы отвлекаться на что-либо другое.

 Аннабет почти улыбнулась, когда он прервал эту мысль, как будто его мозг осознал его слова, и он понял, что его мама будет волноваться, если он скажет ей это. Вероятно, именно это произошло. 

 «Я вернусь домой. Обещаю. Люблю тебя». 

Сообщение отключилось, но голос Перси продолжал заполнять голову Аннабет. 

Я вернусь домой. Обещаю. Люблю тебя.

 Ее сердце все еще сжималось при мысли, что он где-то там, вне ее досягаемости, но он 

. Он был жив, и он был в порядке, и после стольких долгих, мучительных месяцев, когда она опасалась худшего, это доказательство было всем, что она могла бы попросить, в чём она нуждалась.

Он был жив и в порядке. Гера взяла его, как взяла Джейсона, стерла его память и подкинула его, полагала Аннабет, в Калифорнию к римлянам. Где-то в это время он, по-видимому, потерял шесть месяцев для какого-то сна, вызванного богиней, но теперь он не спал и находился в поиске. Эта мысль заставила её сердце рухнуть в пятки. Сама идея, что Перси отправится в поиск без нее, была непередаваемо 

. Она всегда была с ним. Но Перси, она знала, мог справиться с собой, и в тот момент она была слишком рада, чтобы позволить мыслям сосредоточиться на этом ещё больше.

Отведя взгляд от автоответчика, на который она смотрела с широко раскрытыми глазами с самого начала сообщения Перси, Аннабет встретила влажные глаза Салли, она улыбалась. Сама Аннабет впервые заметила, что слёзы, наполнившие её собственные глаза в начале сообщения, по-видимому, вырвались наружу, ведь она ничего не сделала, чтобы их сдержать, и стекали по её лицу, пока она прислушивалась. Глубоко потрясенная, дочь Афины не могла пошевелиться, чтобы стереть их даже сейчас.

Ей потребовалось еще секунда или две, чтобы вернуть себе голос, и когда она это сделала, Чейз смогла выговорить не более чем: «О, Боги ...» В ее ушах раздался смех Салли, и мать Перси снова обняла ее. «О, мои Боги», - повторила Аннабет, и она снова поняла, что дрожит.

С каких это пор она стала такой размазнёй?

«Он позвонил посреди ночи», сказала Салли после того, как она, наконец, отпустила ее. «Я просто пропустила его. Я попыталась перезвонить, но никто не ответил, и не было автоответчика». Аннабет могла сказать, что тот факт, что женщина пропустила звонок сына, тяготил Салли, но она тоже казалась слишком счастливой и облегченной этим доказательством существования своего ребёнка, чтобы это слишком обременяло её.

В какой-то момент во время передачи сообщения Перси, Пол бросился с кухни и встал в дверях между двумя комнатами, с улыбкой на лице наблюдая за сценой перед ним. Теперь он встретился глазами с Аннабет и улыбнулся шире.

Что касается Аннабет, у нее возникли проблемы с воспоминанием, почему она была так несчастна ещё сегодня утром. Прямо сейчас, она чувствовала, что была на вершине мира. Вся работа, которую они делали, чтобы подготовить Арго II для поездки на запад, казалась ей полезной. Она не могла дождаться отплытия. Она почувствовала прилив бодрости. Она так давно была готова бросить всё, убежденная, что всё, что они делали, могло быть напрасным; ведь Перси нашел бы способ сообщить им, что с ним все в порядке, если это действительно было так. Теперь он был. Это было всем доказательством, в котором она нуждалась. Как только корабль будет готов, они отправятся в путь. Перси ждёт их, ждёт её.

Аннабет глубоко вздохнула, чтобы удержать себя в руках. «Я действительно ненавижу эту богиню», - сказала она с облегченным смехом. Салли и Пол, знакомые с бесконечной борьбой Аннабет с Герой, также засмеялись.

Перси был жив. Аннабет никогда не верила, что могло быть иначе, но с каждым днем ​​ей было труднее и труднее реально убедить себя в этом. Теперь она нашла силы, ей стало легче верить в то, что она увидит его снова, с этим доказательством.

Перси был жив. Он был в порядке. Он был где-то там, в поиске, сражался, она не сомневалась, чтобы вернуться к ней, так же, как она так долго сражалась, чтобы добраться до него. И она будет продолжать бороться, пока он не будет с ней снова. Они вместе уже слишком много пережили, чтобы она рассматривала любой другой вариант. Ее мать, скорее всего, предпочла бы умереть, просто услышав эти мысли, ведь она всегда видела себя в своей дочери, но Аннабет не могла найти ее отражения в себе. Она знала, чего она хочет, и она никогда не была той, кто сдаётся.

«О, Аид, конечно, ты вернёшься, Рыбьи Мозги»

, - подумала она. Она не собиралась позволять ему делать что-либо еще.

Перси отворил входную дверь и вошел в квартиру, сразу же закрыв за собой.

- Мам? - позвал он, снимая обувь, - Пол? Я дома.

Когда он не получил ответа, он решил, что он дома один, и беспечно пошел дальше. Полубог вернулся немного раньше, и он также знал, что у малышки на это время был назначен приём у врача, и вероятно именно на осмотре сейчас все и были.

После окончания школы он, как и планировал, отправился в лагерь на первые с его двенадцатилетнего возраста мирные летние каникулы, но на каждые выходные Перси привык возвращаться домой. В качестве старшего члена лагеря, не говоря уже о его статусе неоднократного Спасителя Олимпа, он обладал правом свободного посещения занятий, и мог регулярно видеть его семью – он провёл слишком долгий год без этой роскоши, в то же время все еще имея возможность провести свое лето в лагере Полукровок. Аннабет часто приезжала с ним на выходные в город, но Хирон попросил ее помочь ему с уроком мифологии в субботу на этой неделе, поэтому в этот раз она осталась.

Перси, подхватив синее печенье с накрытой тарелки на кухне, которую его мама всегда оставляла полной, ожидая его скорого возвращения домой, пробрёл в гостиную с намерением занять себя просмотром телевизора, пока его семья не вернётся. Автоответчик мигал на столе рядом с кушеткой, сигнализируя о новой голосовой почте, и Перси нажал на кнопку, когда проходил мимо, ища пульт, который вечно куда-то пропадал.

Сообщение, которое оставили всего за несколько минут до того, как он вошел, было от его мамы, что не было необычным, поскольку Перси все еще не думал, что преимущество носить мобильный с собой стоило того, чтобы подвергаться риску быть обнаруженными монстрами, и зачастую он мог использовать телефон Аннабет, если бы у них не осталось другого выбора. «Сегодня, в четыре тридцать восемь вечера», - сообщил роботизированный голос машины, прежде чем передать сообщение:

«Привет, Перси, - прозвучал голос Салли из маленького динамика, - Аннабет сказала, что ты уже покинул лагерь, так что, если ты опередил нас, приехав домой раньше, я просто хотела сообщить, что визит немного затянулся. Мы должны скоро освободиться. Увидимся позже. Люблю тебя.»

Аппарат подал звуковой сигнал, сообщая о конце голосовой почты, и когда Перси, все еще занятый поиском пульта от телевизора в небольшой гостиной, ничего не сделал, чтобы отключить его, продолжил, переходя к сохраненным сообщениям. Первое, примерно два месяца назад, было от издателя, с которым его мама работала над возможной публикацией книги к концу года, и мало заинтересовало его.

Перси только обнаружил, что пульт был зажат между диванными подушками и находился в процессе его извлечения, когда механический голос снова подал сигнал, переходя ко второму сохраненному сообщению. «Июнь двадцать четвертое, 2010, в двенадцать двадцать девять утра». Время и дата не сразу отозвались в памяти у Перси, но он застыл и быстро выпрямился; недавно найденный пульт был забыт в руке, когда парень повернулся, чтобы посмотреть на маленький аппарат, из которого звучал его собственный голос. «Мама. Эй, я жив».

Неподвижный, Перси прослушал всё сообщение целиком, оно вовсе не было длинным, возвращаясь в воспоминания больше года назад, когда все было так по-другому. Он не знал, когда оставлял это сообщение для своей мамы с Аляски, сколько всего еще ожидало его и его друзей впереди. В то время он не заглядывал особенно далеко. Он просто хотел поехать домой к своим родителям и Аннабет.

До сих пор Перси никогда не узнавал судьбу голосового сообщения, которое он оставил из Сьюарда. Он вспомнил, как его мама кратко упомянула об этом в тот день, когда он вернулся домой после окончания войны, но она не вдавалась в подробности, будучи потрясенной, и в то время он не заботился о том, чтобы спросить. Он предположил, что Аннабет, вероятно, тоже об этом знает, но они никогда не поднимали этот вопрос, и с тех пор он почти забыл о своём звонке.

С того момента, как он снова оказался дома, мама Перси была вне себя от радости, что её сын вернулся и при этом целым и невредимым. Фактически, ее самым большим поводом для недовольства стал знак службы, которым в лагере Юпитера заклеймили его предплечье. Он, несомненно, знал, что время, на которое он пропал, было самым худшим шестимесячным периодом ее жизни; и, хотя Салли никогда бы этого не признала, она боялась, что он не вернется. Ей не нужно было говорить об этом, чтобы Перси знал, что это правда. Именно поэтому он чувствовал себя так плохо, когда его воспоминания, наконец, стали возвращаться на Аляске, и почему брюнет в первую очередь позвонил из того таксофона.

Если он думал об этом, он еще больше расстраивался из-за украденных Герой шести месяцев и всего горя, которое испытали за этот период его родители. Он знал, что богиня сделала то, что, по ее мнению, должна была, и видимо не было другого пути и бла, бла, бла, но в конце концов он не был бессмертным, и его жизнь обещала быть короче*, чем у большинства людей, и каждый день был драгоценным. То, что супруга Зевса сделала, было далеко не в порядке. Но от богини, особенно Геры, получить признание в совершённой ошибке – то, что никогда не произойдет, и это просто не стоило того времени и энергии, которые были бы потрачены, чтобы получить от богини извинения.

Перси не мог поверить, что его родители хранили сообщение, 

запись на 20 секунд низкого качества, в которой он, запинаясь в словах, просил прощения,

 уже более года, после того, как он вернулся домой. Он задавался вопросом, помнила ли его мама о сохраненном голосовом письме. Для него было бы совершенно неудивительно, если бы со всем, что происходило в прошлом году - рождением его сестры, его окончанием школы - если бы она полностью забыла о сообщении. И, в то же время, он всё же не был бы удивлен вообще, и, когда эта мысль пришла ему в голову, он полностью уверился, что Салли знала, что письмо там, что она намеренно сохранила его.

Честно говоря, было удивительно, что Перси нашел эту запись спустя столько времени. Он жил в этой квартире регулярно почти весь прошлый год, но впервые слушал собственное голосовое сообщение. Мысли об этом звонке даже не пощадили его прошлым летом, во время поиска, когда он падал с Аннабет в течение девяти дней подряд в глубины Тартара. Те дни в постоянном падении были почти хуже, чем когда они действительно оказались на дне. Внизу, по крайней мере, они были способны что-то сделать. Пока они падали, они ничего не могли, кроме как держать друг друга, ждать и думать, страшась неминуемой смерти, подстерегавшей их внизу. Именно во время падения и размышлений Перси вспомнил о голосовой почте, которую он отправил своей маме, и о данном ей обещании. Я доберусь домой. Обещаю. Он никогда не нарушал обещаний перед своей матерью, и мысль о том, что он вскоре может быть вынужден сделать именно это, испугало его почти так же, как осознание того, что он и Аннабет падают в буквальный ад и, вероятно, в этот раз не смогут остаться в живых.

Теперь, стоя посреди гостиной, слушать то самое голосовое сообщение спустя год, казалось, по меньшей мере, удручающе. Вся война казалась дорогой к концу, но в итоге, всё встало на свои места, так что с ним все было в порядке. Он вспоминал все те дни, проведенные в страхе перед тем, что должно было произойти, даже не из-за неизбежного факта смерти, но что они не смогут, в конце концов, спасти мир от захвата Геи и ее Гигантов и что так долго и тяжело боролись ни за что; что все, кого они любят, умрут вместе с ними из-за них; что в 

Это было странно, думать о том, что все их усилия были ради этой цели - все они снова живут в мире. Честно говоря, идея о том, что наконец-то наступил мир, даже спустя всё это спокойное время, оставалась сюрреалистичной для Перси. К этому моменту он провел почти половину всей жизни, постоянно борясь за защиту Олимпа и мира от врагов, которые хотели уничтожить их, и теперь мысли, что он, наконец, 

, пожинает плоды всех боевых действий и поисков, и может вести практически нормальную жизнь, казались мечтой. Совершенно удивительный сон, который был всегда недостижим для него, полубога, и все же…

Телевизор оказался полностью позабыт, Перси пересек маленькую гостиную к столу рядом с диваном и, сев на подлокотник, нажал кнопку воспроизведения на автоответчике, вновь прислушиваясь к сообщению и возрождая тот момент, когда сын Посейдона записывал его, и позволял себе чувствовать невероятное счастье и признательность, что он справился, что он победил и преодолел все, что стояло у него на пути.

Сообщение приближалось к концу повтора, когда Салли появилась в дверном проеме, слегка озадаченная. Он был настолько поглощен своим открытием, что, по-видимому, пропустил приезд своей семьи. Они вместе слушали как слова; «Я вернусь домой, обещаю, люблю тебя ...» исчезли в тишине, и автоответчик снова зажегся, сигнализируя о завершении записи и замолкая.

Перси встретил ее взгляд.

- Ты сохранила его? - спросил он.

- Конечно, да, - ответила миссис Блофис, подходя к нему, - это сообщение было моим спасением почти два месяца прошлым летом. Ты думал, что я просто удалю его?

- Нет, наверное, нет, - ответил он.

- Ты в порядке? - тихо спросила она, садясь рядом с ним. С его места, на подлокотнике дивана, она была немного ниже, чем он. Обычно Салли, вероятно, выговорила бы его за подобное, как она это делала довольно часто, но она, по-видимому, на данный момент решила проигнорировать это.

- Да, я просто ... не ожидал этого. Это как бы вернуло меня в прошлое. - Без слов Салли положила руку ему на колени, приняв его слова за плохой знак. Всё ещё потрясённый Перси не мог справиться с собой и описать своё состояние. Он расплылся в улыбке и снова посмотрел на свою маму. - Не могу поверить, что ты всё ещё хранишь сообщение.

Улыбаясь, она ответила:

- Я не могла заставить себя избавиться от него, - она покачала головой, задумчиво глядя, - я слышала, как в тот вечер звонил телефон. Я проигнорировала его, потому что было так поздно, и я была не в настроении с кем-либо разговаривать. - Его сердце слегка вздрогнуло от этой информации, но ее улыбка становилась всё шире, когда она смотрела на него, по-видимому, удивляясь, хотя Перси знал, что факт улыбки в такой момент, должно быть, был  несколько безрассудным. - Я выскочила из нашей комнаты и побежала к телефону, чтобы взять трубку, но я споткнулась в темноте и пропустила тебя на секунду. Я была в ужасе, я пыталась перезвонить, но никто не ответил. - Она сильно моргнула, словно стараясь избавиться от слез. - Я слушала это сообщение почти каждую ночь, пока ты не вернулся домой. Я показала его Аннабет на следующий день. Не думаю, что ты понимаешь, насколько оно помогло нам. - Она подняла руку с колена и потянулась, чтобы ласково провести рукой по его волосам.

- Почему ты не сказала мне об этом?

- Я не думала об этом, честно говоря, я была так счастлива, когда ты пришёл домой, я почти забыла обо всём остальном. С тех пор я не слушала сообщение, но я знала, что оно там. Я находила его несколько раз с того дня, - она снова пожала плечами. - Мне оно нравится.

Джексон немного улыбнулся.

- Я сдержал свое обещание, - тихо сказал он и снова встретился с ней взглядом. - Потребовалось немного больше времени, чем я думал, но ...

В тот же момент он затих, и Салли, чьи глаза снова наполнились слезами, обняла его. Перси съехал с подлокотника дивана на подушку рядом с мамой, когда она держала его.

- Я знаю, - пробормотала она, улыбаясь, - спасибо. - Через секунду она добавила, - я солгу, если скажу, что никогда не сомневалась, что ты это сделаешь.

Он улыбнулся ей в плечо.

- Спасибо, что доказал, что я была неправа, - сказала она, наконец, отпустив его.

Перси откинулся назад и посмотрел на нее, ухмыляясь, когда его мама пододвинулась, освобождая место, чтобы он мог сесть с ней более комфортно. - В любой момент.

Миссис Блофис улыбалась ему еще несколько секунд, прежде чем глубоко вздохнула, успокаивая себя, и сказала: - в любом случае, я так понимаю, ты получил мое сообщение раньше?

- Да, как прошла встреча?

- Все было в порядке, на этот раз никаких неожиданностей, слава богам. Как лагерь?

- И как Аннабет? - она спросила, как всегда, со знающей улыбкой на губах, и Перси почувствовал, что его щеки заалели против его воли.

Его мама широко улыбнулась, прежде чем встать на ноги:

- Хорошо, я собираюсь начать обедать, пока твоя сестра спит. Ты ведь не перебил аппетит, наевшись печеньем, не так ли? - Она подозрительно подняла бровь.

- Нет, я взял только одно, - усмехаясь,  прилежно ответил Перси.

«Хорошо». - И затем, не сказав ни слова, она пересекла гостиную и исчезла на кухне. Перси остался там, где был еще несколько секунд, глядя на то место, где его мама исчезла, прежде чем он тоже встал и, бросив последний взгляд на автоответчик, двинулся за ней, намереваясь украсть еще одно или два печенья до обеда и чувствуя, что его шансы на успех были весьма неплохими.

Ссылка на исходную публикацию - https://ficbook.net/readfic/6047746

Доказательство

Содержание

Пропущенный звонок

Доказательство

Promise. Обещание

Комментарии (0)