Холодный ночной воздух ударяет по коленям. Неоновые вывески Нью-Пари тают в скорости. Звуки города утопают в реве мотоцикла.

Эллиоту восемнадцать. Он молод. Кажется, что завтрашний день никогда не наступит.

Будущее кажется очень далеким. Эфемерным.

А между тем, время не останавливает свое течение — набирает обороты, поднимается как стрелка спидометра.

 восемнадцать. И он стоит на перепутье жизни.

Попытка разобраться в себе заканчивается перемоткой воспоминаний. В голове кружится калейдоскоп пережитых моментов.

Это его первое воспоминание.

Солнце пробежало сквозь юную листву и весело проскакало по лицу малыша. Эллиот, окруженный мамиными руками, зажмурился.

— Ох, Лу! Почему без носков? — послышался обеспокоенный голос бабушки — Энн Рид. — Еще погода обманчивая.

Ласковые бабушкины руки сжали пятки, проверяя холодны ли они.

— Мам, нормально с ним все. Эллиоту так нравится. — теплые губы оставили нежный поцелуй на макушке.

— Вдруг заболеет? Давай надену?

— Может, тебе не холодно, но он же маленький. Носки нужны обязательно.

Мама устало вздохнула. Эллиот вскинул голову и встретился с ней взглядом. Она нежно улыбнулась ему. Поцеловала курносый носик.

— Закаляться полезно. — ответила мама, поудобнее перехватив Эллиота. — И он уже не младенец.

Через плечо увидел приближающуюся папину фигуру.

— Но вдруг простудится?

— Не ругайся при ребенке, Лу.

Эллиот растерянно огляделся. Ему не нравился тон, с которым говорили взрослые.

— Слушайте, предлагаю компромисс. — папины пальцы ловко натянули яркий носочек на пятку.

Отчего-то все волнения растворились.

Эллиот звонко засмеялся и потянулся к нему: — Папа!

— Предлагаешь ходить с одним носком? — удивилась мама.

— Ну да. Зато все довольны. Да? — папа, улыбаясь, поднял его на руки.

Эллиот закивал головой:

Эллиоту запомнилось, как стало тепло и спокойно в папиных объятьях.

Он помнит этот день не только по своим воспоминаниям, но и по рассказам родителей.

Рано или поздно это должно было случиться. В этот день никто из близких не мог остаться с Эллиотом. Обе бабушки приболели, а мамины друзья были на работе.

Сегодняшний день предполагал присутствие обоих телохранителей.

Родители очень долго думали. Сомневались. Переживали.

Но все же взяли Эллиота с собой в Корпус Содействия.

Для него это был праздник — ведь он наконец-то увидит работу мамы и папы!

Мальчик то и дело с нескрываемым трепетом смотрел в окно, ища глазами заветное здание.

— Не волнуйся, Лу. — папа взял маму за руку и ободрительно сжал ладонь. — Все будет хорошо. Ты поедешь в Синод с Мартеном, мы будем здесь. Потом приедет Йонас, заберет его, а я перехвачу вас на открытии на служебке.

— Звучит даже нормально. — пробормотала она.

— Но это же ребенок, Кей. По твоему КС — детская площадка?

— А кто такой Мартен? — спросил Эллиот, наклонив голову.

— Очень важный человек, солнышко. Мы с мамой охраняем его от злых людей. — ответил папа.

— Думаю, да. — папа пожал плечами.

Эллиот до сих пор помнит, как дыхание перехватило от вида просторного холла Корпуса Содействия. Для четырехлетнего мальчика все казалось таким огромным и странным, прямо как в космическом корабле.

— Вау… — выдохнул он, смотря на поднимающуюся капсулу полупрозрачного лифта.

Папа сел перед ним и взял за ручки.

— Эллиот, давай договоримся. От меня ни на шаг, хорошо? Бегать здесь нельзя. Тут работают очень серьезные люди. Им нельзя мешать.

— Хорошо. — кивнул мальчик.

— Хорошо. — вторил папа.

Эллиот пошел вместе с родителями, крепко сжав папину ладонь. Оглянулся. Странные взрослые в темных костюмах очень странно смотрели на него.

Спрятавшись от назойливых взглядов в кабинку лифта, он устало выдохнул.

Дотронулся до чистого зеркала. С отражения на него смотрел светловолосый мальчик с распахнутыми карими глазами.

Случайно бросил взгляд на отдаляющийся под ногами Холл и, почувствовав колкий страх, прижался к маме.

Захотелось вернуться домой.

— Ты чего? — мама погладила его по волосам. — Испугался?

— Н-нет. — нахмурился мальчик.

Мама перекинулась взглядом с папой.

— Непривычно, да? — папа положил ладонь на его плечо. — Людей много…

Эллиот закивал головой. И как папе всегда удавалось понимать его?..

— Может, лучше я с ним останусь? — спросила мама.

— Нет. Собрание в Синоде должно быть не долгим. Мы справимся. — папа улыбнулся.

Двери лифта разъехались в стороны. Перед Эллиотом открылся вид на приёмную Приора.

— Идем, Эллиот… — мама взяла его за руку.

Непонятные картины, темные стены, скользкий пол. Ему вдруг стало так некомфортно. Неуютно.

— Всё хорошо. — папа перехватил другую ладонь. — Идём, солнышко.

Тогда, в детстве Эллиот не понимал почему ему становилось так тепло и спокойно рядом с папой.

Родителей отвлек высокий мужчина. Первыми, что бросилось в глаза мальчику, были усы незнакомца.

Эллиоту захотелось спрятаться от его строгого взгляда.

— Рид, Стоун, вы совсем из ума выжили, я предполагаю?

Эллиот не переносил на дух такие разговоры.

Попятившись назад, прикоснулся спинкой к прохладным дверям. Те бесшумно раздвинулись, открывая доступ в комнату.

Мальчик обернулся. Родители, нахмурившись, беседовали с усатым незнакомцем.

— Мы его предупредили, месье Баретти… — вкрадчиво начал папа. — Эллиот будет здесь до пяти.

— Это возмутительное нарушение безопасности!

— А лучше надо было оставить его дома? Одного на весь день? — прямо спросила мама. — И где тут безопасность?

Ведомый любопытством, мальчик прошел в чей-то кабинет. Голоса стихли, стоило дверям закрыться.

До носа долетели приятные ароматы чего-то — Эллиот ещё не понимал.

В дальнем конце комнаты расположились кожаный диван и кресла. Эллиот нахмурился.

Дома у бабушки Ребекки тоже был кожаный диван, с которого мальчик вечно скатывался. Сидеть на нем было невозможно. Но у взрослых, видимо, был иммунитет. Все могли спокойно сидеть на нем, кроме Эллиота.

Люстра, висевшая над столом, приковала взгляд мальчика. Красивая.

Эллиот не сразу заметил человека, сидевшего в другой стороне комнаты. Он внимательно смотрел на него. С неподдельным интересом.

— Здравствуйте… — выдохнул мальчик.

— Здравствуй. Как тебя зовут? — мужчина поднялся из-за стола.

— Мама запретила общаться с незнакомцами…

Эллиоту не нравился черный цвет, а неожиданный собеседник был одет во все черное. Но, как ни странно, мужчина не выглядел угрожающе. Наоборот — излучал спокойствие и уверенность. Мальчику захотелось продолжить разговор.

— Эллиот Стоун. — добавил он.

— Приятно познакомиться, месье Стоун. — на губах незнакомца промелькнула улыбка.

Прежде Эллиота никогда так не называли. Мальчик смутился от официальности.

Мужчина тем временем неспешно подошёл к нему. Плавно опустился на корточки.

Темные глаза внимательно рассматривали его.

— А вас? — спросил Эллиот.

— Мартен! — мальчик широко улыбнулся, озарившись догадкой. — Вы тот самый…

Эллиот не успел договорить — в кабинет зашли встревоженные родители.

Детство

Rufina Hamada

О детстве и взрослении, о первых шагах и падениях.
Эллиоту восемнадцать. Он стоит на перепутье жизни.

Клуб Романтики: Пси

Кей Стоун/Лу Рид

Энн Рид

Ребекка Стоун

Иво Мартен

Йонас Бэр

Кей Стоун

Лу Рид

Эллиот

Double exposure

«Это же сон? Правда? Этого не может быть… Нужно проснуться!..»

Кожу уже щипало от ледяной воды. Бледные щеки приобрели пунцовый оттенок.

Подняв тяжелую голову, Эллиот посмотрел в зеркало.

Осколки доверия блестели на дне покрасневших глаз.

Он в одночасье перестал узнавать себя. Казалось, с отражения на него теперь смотрел абсолютно чужой человек.

И на кого же он был похож? Чьи эти карие глаза? У кого были такие же черты лица? От кого из родителей он унаследовал светлые волосы?

Чье отражение он видел каждый день?

Теперь стало понятно, почему родители так странно отреагировали на слова Ирмы.

Потому что Эллиот никак не мог быть похож на них. Он был чужим.

Эллиот болезненно скривился, похлопал себя по покрасневшим щекам.

После выслушанного рассказа о той судьбоносной командировке, он выбежал из гостиной, не чувствуя ног.

От слов Лу и Кея весь привычный мир затрещал по швам.

Острая головная боль прошибла парня, а приступ паники сковал тело. Не давал сделать вдох, железным капканом сжав лёгкие.

Кровь барабанами застучала в ушах, адреналин заставил внутренности пылать огнем.

Эллиот не решился даже взглянуть на черную папку с тем делом, предпочтя лишь краткий рассказ о своём происхождении.

И он узнал ужасную правду — его настоящих родителей повесили шестнадцать лет назад…

Родная мать позаботилась об его спасении: перед собственной казнью предусмотрительно спрятала его и попросила Лу спасти малыша.

Эллиот живо представил, как на губах женщины, качавшейся на виселице, застыла лишь немая мольба о спасении.

Не о своём. О спасении своего сына, своей плоти и крови.

Она любила его до последнего вздоха.

А Эллиот даже не знал о ней…

Ласковые руки мамы, крепкие объятья папы, песни и сказки перед сном… Это все было неправдой.

Эллиота трясло от противоречивых эмоций, что клокотали внутри него — скорбь, ужас, отвращение, гнев.

В груди невыносимо жгло и от обиды. От него утаили такие значимые вещи… Не посчитали достойным, чтобы знать это.

Вся его жизнь была пронизана ложью, построена на фальши.

Эллиот грустно усмехнулся: «Если задуматься, то ничего настоящего никогда и не было»

Все оказалось хорошо поставленной игрой двух актёров — Лу и Кея.

Вновь ополоснув лицо, парень вышел из ванной комнаты. Перед заплаканными глазами все плыло.

Родные, до сегодняшнего вечера, стены теперь невыносимо давили.

«На воздух… нужно на воздух… Нечем дышать, сейчас вырвет…»

— Эллиот, давай поговорим…

Он не хотел никого слушать. Только не сейчас, когда его норовило вот-вот вырвать. Не сейчас, когда стены родного дома внезапно стали чужими, а лица со лже-семейных фотографий злобно усмехались вслед.

Все сознание кричало: «Бежать. Бежать, как можно дальше и скорее. Здесь нельзя оставаться!»

И Эллиот не мог противиться этому порыву.

Потому что знал, что ещё немного и сломается: рухнет камнем на пол, впиваясь руками в волосы, пытаясь убедить себя, что это все сон, это происходит не с ним.

Потому что знал, что еще немного и сорвётся в пропасть, перечеркнув связь с приемными родителями.

Как бы обидно и больно не было — Эллиот не хотел ссориться с ними. Но ослепленный эмоциями понимал, что может сказать что-то лишнее, то, о чем потом пожалеет.

Ему лишь хотелось, чтобы все происходящее оказалось очередным кошмаром.

Эллиот надеялся, что этот лихорадочный сон вот-вот закончится. Родители скоро позовут его на кухню, пить травяной чай с оставшимся со вчерашнего дня черничным пирогом, а на фоне будет играть сериал, который они не досмотрели. А потом мама и папа будут интересоваться завтрашним соревнованием и, может, даже смогут отпроситься с работы, чтобы попасть на него.

Но это случится уже в другой реальности.

Не в этой, в которой родители оказались совсем чужими людьми, а происхождение Эллиота — чудовищным произволом судьбы.

Не в этой реальности, что безжалостно била по рёбрам, выбивая воздух из легких, ударяла по коленям, заставляя замедлить шаг, и выстреливала ядовитыми словами прямо в сердце.

«Бежать. Нельзя оставаться»

Парень, пройдя мимо приёмных родителей, зашёл в свою комнату и быстро закинул все самое необходимое в рюкзак.

Он видел, как Лу и Кей пытались до него докричаться, но в ушах водопадом гремела собственная кровь.

Они выглядели как в немом доштормовом кино — раскрывали рты и в сердцах размахивали руками в попытке достучаться до подростка.

«Быстрее уйти. Надо бежать. Прочь отсюда. Прочь…»

Эллиот не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего жара, но краешком здравого смысла помнил, что на улице царствовала поздняя осень. Поэтому, зайдя в прихожую, небрежно накинул на плечи утеплённую джинсовую куртку.

Идущий за ним Кей попытался схватить его за локоть, но Эллиот ловко вывернулся.

— Куда ты? — никак не унимался мужчина. — Поздно же. Я понимаю, тебе больно, Эллиот, но поговори с нами, пожалуйста…

Парень бросил на него долгий взгляд, держа дистанцию. Не хотел, чтобы эмпатик, забравшись в душу, почувствовал эту боль.

Но Эллиот и не догадывался, что псионик уже пропустил через себя все эмоции.

От услышанного обращения мужчина был готов рассыпаться жухлыми лепестками увядшего цветка.

Эллиот и сам опешил от своих слов, закрыл ладонью рот. Он увидел, как вздрогнул псионик — будто от невидимого удара.

И от захлестнувшего стыда парню захотелось быстрее покинуть дом. Убежать. Раствориться в ночном Нью-Пари и никогда не возвращаться…

— Эллиот, пожалуйста, не надо. — выдохнул Кей, словно прочитав его мысли. — Давай поговорим?

— Нет, я… Мне на воздух надо…

Эллиот блуждающим взглядом окинул прихожую. Озарившись дурной идеей, незаметно стащил с полки ключи от байка Лу, делая вид, что ищет пачку жевательной резинки.

Он получил права полгода назад, но Лу все ещё не разрешала ему в одиночку кататься на своём любимом Харлее. Не потому что не хотела делить с ним байк, а потому что боялась, что Эллиот не справится с управлением.

Чужие ключи камнем опустились на дно кармана куртки.

Эллиот нагнулся, натягивая на ноги потертые кроссовки, и обернулся, почувствовав на спине тяжёлый взгляд.

Лу стояла позади Кея, в углу прихожей, неподвижно как мраморная статуя. Взгляд был потухший, уставший. Обычно расправленные плечи теперь поникли, она обхватила себя руками, будто пыталась согреться.

— Только… будь осторожнее, ладно?.. — вздохнула Лу. В ее тихом голосе Эллиот услышал неприкрытую дрожь, отчего его сердце заныло.

Он никогда не видел её такой…

Эллиот послушно кивнул. Сделал шаг к двери, но женщина не шелохнулась.

Парень удивился. Лу не стала навязываться, не пыталась его остановить.

Она словно… понимала его.

Словно знала какого это — хотеть убежать, скрыться ото всех. Чувствовала его лучше эмпатика с третьей пограничной ступенью.

В последний раз кинув взгляд на псиоников, Эллиот вышел из квартиры, хлопнув за собой дверью.

Оставляя позади грязную ложь приемных родителей.

Оставляя их тонуть в собственных сомнениях и вине.

Оставляя их предаваться омуту воспоминаний.

Кей шумно выдохнул в сложенные ладони — его сознание разрывалось от коктейля эмоций Эллиота.

Даже после ухода подростка они тяжелым грузом остались висеть на плечах эмпатика. Давили, неумолимо склоняя к земле, подкашивая ноги.

Прихожая внезапно поплыла перед глазами псионика.

Кей, пошатнувшись, схватился за стену. Лу бросилась к нему.

— Сейчас отпустит. — он вскинул руку, останавливая ее.

Кей медленно опустился на пол и провел пятерней по волосам, взъерошивая их.

Под светом точечного светильника в темно-русых волосах заблестело серебро.

— Ему было так больно… — мужчина покачал головой. — Мы так сильно его ранили, Лу… Так сильно.

Лу кивнула, прикусив нижнюю губу, пытаясь не заплакать.

— Он сбежал от нас. — прошептал Кей, уставившись пустым взглядом в пол. В полутьме комнаты, под грузом чужих эмоций он выглядел старше своего возраста.

Эмпатик устало потёр переносицу, прикрыв заблестевшие от слез глаза.

Лу сжала губы. Ей оставалось только представить каково это — переживать побег близкого человека во второй раз.

— Вернется. — Лу опустилась рядом и положила голову на его плечо.

Кей вздрогнул от холодной грусти, окатившей его, и зажмурился от острой боли в висках.

В следующую секунду по его щекам покатились густые кровавые слезы.

— Приехали… — обреченно вздохнул он, дотронувшись до лица. Пальцы заблестели от крови.

— Кей?.. — Лу взволнованно посмотрела на него и осторожно вытерла его слезы рукавом кофты. — Так, тебе нужно прилечь. Давай помогу…

— Не надо, Лу. — Кей мягко похлопал по ее ладони, сжавшей его локоть. — Это пустяки в сравнении с тем, что Эллиот сбежал от нас. Единый, мы… Разве мы такие плохие родители? Разве мы старались недостаточно? Поверить не могу… Вдруг с ним что-то случится? Вдруг он не вернётся?

Мужчина шумно выдохнул в сложенные ладони, оставляя на них кровавые разводы.

— Он вернется, милый. Эллиот не маленький. Ему просто нужно остыть. Вернётся. — Лу попыталась произнести громче, тверже, но надреснутый голос утонул в тишине квартиры.

Кей кивнул, но ничего не ответил.

Супруги молча сидели на полу прихожей, пытаясь понять, где ошиблись. Когда допустили промах?

Как они дошли до такого? Как допустили? Как позволили себе так сильно его ранить?

Лу запустила пальцы в волосы. Тяжело вздохнула.

Ей было противно от самой себя. Больно от вида Эллиота.

Переломный момент

Эллиот выскочил из тёплого подъезда, катя под боком тяжёлый мотоцикл.

Double exposure

Содержание

Детство

Переломный момент

Падение

Последствия

К чему приводят мечты

Страшная ночь

О виноватых и виновных

Момент истины

Эпилог

Комментарии (0)