Рейнира сосредоточенно пристегивает ремни. Затем скрупулезно проверяет, хорошо ли они пристегнуты. В душе царапаются страхи и скребутся сомнения. Что, если она опоздала? Опоздала на целых двенадцать лет… Что, если в доме отца она более не желанная гостья, вопреки содержимому письма. Нет, не так. Что, если в доме отца она теперь 

Поняв, что дальше тянуть уже нельзя, она через плечо оборачивается назад, на мужа и натыкается на внимательный, изучающий взгляд фиолетовых глаз. Деймон расслаблен, на губах ее любимая кривая улыбка, которая вкупе с этим спокойным, уверенным взглядом — самое нерушимое обещание из всех, что ей когда-либо давали. Давящие тиски немного расслабляются, позволив вспомнить, что она не одна. Никогда не была и не будет.

Короткий приказ, и Сиракс в пару взмахов взмывает в небо, вся в предвкушении долгожданного возвращения в Логово, где выросла. 

 Позади раздается задиристое клокотание Караксеса, подначивающего подругу ускориться. Когда драконы набирают нужную высоту и берут правильный курс, у Рейниры постепенно отлегает от сердца.

Так всегда бывает в небе. Это обманчивое ощущение контроля, власти, силы, вседозволенности и неминуемой победы — неизменный спутник полета. Разве может быть иначе, когда вся древняя мощь Валирии, ее несокрушимые владыки — истинные владыки — подчиняются вашей воле? Когда ты всем своим существом чувствуешь, как под тобой двигаются мышцы, как взмахивают могучие крылья самых загадочных существ на свете, и одного твоего шепота достаточно, чтобы весь мир сгорел в их пламени.

Рейниру всегда успокаивал полет, дарил ей умиротворение, помогал собраться с мыслями, разобраться в себе. Через несколько часов ей предстоит встретиться с самыми близкими ей людьми, часть которых — о, она была в этом уверена! — страстно мечтают о ее смерти. Рейнира задумывается, когда все началось. Когда она позволила всему зайти так далеко? Прикрыв глаза, она вспоминает.

Король — вдовец, которого все больше гнетет отсутствие сына и на которого все усерднее давят подданные уговорами о браке. Рейниру страшно злила их самоуверенность. Они овцы! И смели указывать дракону, что ему делать! Но отец стал задумчив, начал приглядываться к потенциальным невестам. Среди них была Алисента Хайтауэр, дочь десницы, и Лейна Веларион, дочь Почти Королевы и мастера над кораблями. Алисенте было восемнадцать, Лейне — пятнадцать, и она была ровесницей Рейниры.

Рейнира тогда сделала все от нее зависящее, чтобы выбор отца не пал на дочь неприятного ей Отто Хайтауэра. Ее методы борьбы были подлыми, она не гнушалась наговорами на бывшую подругу. И Деймон, ненавидевший Отто, ей в этом помогал. Когда Визерис объявил о помолвке с Лейной, Рейниру переполнило ощущение своего маленького триумфа, своей первой политической победы. Она еще не ведала, что нажила себе непримиримого врага в лице Отто и Алисенты. Какое ей дело до этих овец, когда она наследница трона, а нынешняя королева ее подруга? Так говорил Деймон.

Но время шло, и Рейнира сначала с недоумением, затем с недовольством, а после с негодованием все чаще замечала, что Лейна видит в ней соперницу. Соперницу за внимание Визериса, соперницу за любовь двора, соперницу за власть. Лейна Веларион, никогда не отличавшаяся излишней скромностью и смирением, стала методично теснить наследницу с ее места под солнцем. Все больше слышалось восхвалений ее красоте и уму, ее мудрости и доброте. Двор разделился в своих симпатиях. Отрада Королевства и Сияющая Королева. Власть Лейны усилилась с рождением первенца, названного в честь Эйгона Завоевателя. Все больше влияния имело слово Лейны и на Визериса, и все чаще эти ее слова шли вразрез с желаниями самой Рейниры. Отец все чаще злился на дочь по поводу и без, и Рейнира с горечью ощущала в этом наущения королевы.

Последней каплей стало решение Визериса выдать ее за Лейнора Велариона, брата королевы. В том, откуда дул этот ветер, наследница не сомневалась ни минуты. Тогда Рейнира, не заботясь о выражениях, высказала все, что думает, не понимая, что собственноручно срезает сук, на котором сидит. Разочарование в глазах отца раскаленным ножом прошлось по ее сердцу, оставив после себя обожженную, еще дымящуюся, но уже мертвую плоть там, где раньше было безграничное обожание. Визерис тоже не остался в долгу, заявив, что Рейнира выйдет за Велариона, хочет она того или нет.

Но Визерис не знал одного. Его родной брат уже давно был желанным гостем в покоях дочери. Деймон успел совратить племянницу не только телом, но и духом. Он успел просочиться в ее разум. Порочный принц желал племянницу? Он ее получит. Спустя полтора года, после брака короля, Рейнира и Деймон тайно обвенчались на Драконьем Камне, не дожидаясь, пока ее официально обручат с Лейнором.

Визерис рвал и метал. Веларионы строили из себя оскорбленных и намекали, что подобное поведение недостойно той, что наследует трон. Корлис и вовсе высказал мнение, что за такое стоило бы лишить права наследования. Но отец проявил тогда небывалую мудрость или величайшую глупость, отказавшись принимать поспешные решения.

Прошло несколько лун, прежде чем остывший и вновь вспомнивший о том, как сильно он любил свою первую жену и дочь, ею рожденную, Визерис объявил свою волю: наследницей трона и принцессой Драконьего Камня останется Рейнира, а ее муж будет принцем-консортом при ней. Это была вторая победа Рейниры, только вот ее заслуги в том не было.

Но последующие годы показали, какую роковую ошибку она совершила, поддавшись чувствам. Пока Деймон и Рейнира наслаждались друг другом и забывались в своей любви, Веларионы усиливали позиции. Лейна родила спустя два года близняшек — Бейлу и Рейну, затем сына Эймонда. Отто Хайтауэр, так и не простивший Рейнире и Деймону оттеснения Алисенты от трона, вовремя подсуетился и вступил в партию Сияющей Королевы. Спевшись с Корлисом, он выдал дочь за Лейнора, несостоявшегося жениха Рейниры. Плодом этого союза стало трое детей — семилетний Люцерис, шестилетний Джоффри и четырехлетняя Хелейна. Правда, до Драконьего Камня доходили пикантные слухи, что отцом этих детей является вовсе не неспособный возлежать с женщиной Лейнор, а Корлис, занявший место сына в ложе невестки. Верить им или нет, было неясно.

Рейнира и Деймон и сами не отставали от них. За прошедшие годы в родовом замке их предков появились на свет Джекейрис, Бейлон, Элейна, любимица Деймона, и три года назад Визерис. Рейнира и Деймон уже подумывали о том, чтобы в будущем обручить Бейлона с Элейной. Но пока на Драконьем Камне царила идиллия, в Красном замке плелась сине-зеленая паутина, день за днем опутывавшая Визериса. Паутина, в центре которой восседали Веларионы, а рядом поддерживающий их Хайтауэр. Веларионы были как никогда сильны, желающих встать под их крыло было много, жаждущих просто изъявить им свою верность было еще больше. Кто-то из придворных однажды метко пошутил, что Красный замок в скором времени можно будет называть Синим.

Лейна оказалась коварным и опасным противником. Она плела веревки из короля сладкими речами, притворной покорностью управляла им, его устами продвигала свою волю, порой противоречившую даже воле ее родителей. Она была своевольна и решительна. Очень скоро ей удалось заставить считаться с собой не только других членов семьи, но и собственного отца.

Все эти годы между Красным замком и Драконьим Камнем дули промозглые ветра, усиливавшиеся с каждым проявленным неуважением, с каждым рожденным сыном… За эти годы Рейнира ни разу не посетила столицу, ни разу до этого дня — именин годовалого Дейрона, пятого ребенка и третьего сына, подаренного Лейной Визерису. Еще один ребенок, рожденный с единственной целью — пошатнуть ее, Рейниры, права на трон.

— Напомни мне, сколько раз Лейна оказывалась на родильном ложе? — Деймон небрежно бросает письмо на стол и начинает перечислять: — Эйгон, потом близняшки, потом Эймонд. Ни разу нас не приглашали на их именины. С чего вдруг мой дражайший брат решил…

— Тебя подводит память, Деймон, — Рейнира напряженно ходит из угла в угол. — При рождении Эйгона нас пригласили, однако мы ограничились прохладным поздравительным письмом.

— Суть не в этом, любовь моя, — Деймон ловит ее за руку и сажает себе на колени. — Мой брат болен, так мне сообщают мои шпионы из дворца. Говорят, его состояние с каждой луной ухудшается, и не за горами день, когда он отдаст душу Неведомому.

Равнодушные слова больно ранят Рейниру. Что бы ни произошло между ними с отцом, она любит его. Любит ли брата Деймон, сказать сложно. Даже сейчас, говоря о вероятной смерти Визериса с такой пугающей отстраненностью, он как ни в чем не бывало скользит губами по ее шее. Порочный принц, ее персональный грех, искуситель, давным-давно обучивший ее урокам разврата и удовольствий. Рейнира до сих пор не знает, чего он желает больше: ее или трона. Как и не знает, сколько в его словах и ласках правды, а сколько холодного расчета. Но кроме него у нее никого больше нет, а значит, она должна держаться за него. Они — два грешника, прочно сплетенные между собой.

— Лорды присягнули мне, они не посмеют, — выдыхает Рейнира, подставляя шею его поцелуям.

— Ты по-прежнему наивна, душа моя, — Деймон отстраняется и заглядывает ей в глаза. Его зрачки расширились, отчего ей кажется, что тьма в них затягивает ее, впитывает и поглощает. Его последующие слова звучат колдовским шепотом: — Таргариены всегда брали свое через силу, а не разговоры. И даже когда садились за стол переговоров, за спиной у них сидели их драконы. Веларионы сильны, но в итоге все решит то, у кого будет больше драконов.

Сиракс издает радостный рык, возвещавший, что она заметила высокие башни Красного замка. Рейнира вновь оборачивается к мужу в поисках потерянной уверенности. Он сдержанно кивает, и драконы, облетев вокруг замка, направляются к Драконьему Логову.

Если у нее и оставались сомнения по поводу власти Веларионов, они растворяются, стоит им предстать в тронном зале перед королем. Визерис восседает на своем троне, справа от которого стоят королева Лейна, Корлис, Рейнис, слева — Отто, Лейнор и Алисента.

Визерис радостно улыбается им и как будто с трудом сдерживается от того, чтобы не подскочить к ним навстречу. Но в глаза Рейнире бросается его бледность и худоба, потухшие глаза и поредевшие волосы. Король болен. Королю осталось немного. Окружающие его стервятники сдержанно улыбаются. Корлис и Отто прохладно кивают, не скрывая своей неприязни, Рейнис источает высокомерное достоинство, зато Лейна, эта хитрая дрянь, сверкает фальшивой улыбкой.

Корлис всегда был тщеславен и полон амбиций, всегда желал видеть на Железном троне своих детей или внуков. Потому его властолюбие не удивляет. Как и не удивляет молчаливое согласие на все Рейнис. Почти Королева — мать, матери всегда будут стоять за своих детей.

Но Лейна… Что стало с ней? До того, как на ее голову опустилась корона, она вовсе не мечтала о власти, не была она корыстна и амбициозна, нередко посмеивалась над «горем» своего отца, что не сумел посадить жену на Железный трон. Неужели близость к этому изваянию настолько губительна, настолько ядовита для сердца?

ехидно шепчет голосок внутри.

 — Если бы кто-то попытался попрать права твоих сыновей, не стала бы ты бороться за них с большим остервенением, чем за свои собственные?»

Она не попирает ничьих прав! Отец выбрал ее наследницей!

«Лишь за неимением сыновей. А значит, сейчас ты попираешь их права».

— Рейнира, дочь моя! — голос Визериса звучит слабо, без привычного мальчишеского огня. — И ты, Деймон! Как же я рад видеть вас! Сколько лет прошло, а вы все не навещали старика.

И на мгновение перед ней предстает не король, а отец, тосковавший по дочери. Глаза Визериса блестят… не от слез ли? Сердце сжимается в невидимых тисках.

— Если ты старик, Визерис, то что тогда стоит говорить Корлису? — усмехается Деймон, притворившись, что не заметил упрека в словах брата.

Визерис скрипуче смеется, лукаво поглядывая на Велариона, который все же утруждает себя скупой улыбкой. Визерис же находит в себе силы медленно спуститься с трона, опираясь на трость, затем подойти к ним и поочередно обнять. От Рейниры не ускользает тот особый запах, сопутствующий тяжелобольным — запах мазей, настоек и идущей по стопам смерти.

— Я рад, что вы приехали, — продолжает Визерис. — Но где же дети?

— Мы спешили, отец, потому прилетели на драконах, и решили не брать с собой детей, — ломким голосом отвечает Рейнира. — Ваше письмо дошло до нас только вчера, очевидно, вороны стали медленнее летать. — Шпилька адресована королеве, чья подпись стояла на письме.

— Вчера? — удивляется Визерис, переводя взгляд на Лейну. — Когда вы послали письмо?

— Неделю назад, Ваша милость, — уверенно произносит королева, но Рейнира не сомневается, что каждое слово ложь. — Оно должно было прийти раньше, я спрошу у мейстера, с чем связана задержка. Возможно, причина в погоде.

Визерис поджимает губы, но предпочитает не развивать эту тему, и Рейнира его понимает. Негоже первый же день начинать со ссор.

— Вы устали после пути, дочь моя. Отдохните, вечером будет пир.

Рейнира с Деймоном покидают покои, спиной чувствуя сверлящие их взгляды. Здесь душно. Воздух Красного замка пропитан смрадом подлости и алчности. Рейниру не покидает чувство, что все происходящее неспроста.

Когда-то она любила королевские пиры. Когда-то она готова была устраивать празднества каждую неделю и танцевать до утра. Ведь тогда пир был всего лишь пиром, а не ареной, где все готовы вцепиться тебе в глотку голодными зверями.

Она явственно понимает, что более не является Отрадой Королевства. Придворные льют ей в уши свои льстивые речи, а стоит ей отвернуться или отвести взор, многозначительно переглядываются и тонко улыбаются друг другу. Если раньше в их речах была изрядная доля искренней симпатии, то теперь это лишь дань традиции и пока еще живому королю.

Ей невыносимо находиться среди этих людей и кожей ощущать лживость, витающую в воздухе. Она словно попала на спектакль, организованный специально для нее. Деймон почти не отходит от нее, коршуном следует за ней, и сарказм его почти так же беспощаден, как и Темная Сестра, оставленная в покоях. Единственный, кто, как будто, искренен в своих словах, это Тиланд Ланнистер, мастер над монетой в Малом совете. В обращенных на нее медовых глазах Ланнистера она видит прежнее восхищение и обожание.

— Моя принцесса, вы так же прекрасны, как и в тот день, когда я безуспешно просил вашей руки, — с добродушной самоиронией замечает он, подходя ближе и кивая Деймону.

— Лорд Тиланд, — Рейнира лучезарно улыбается в надежде, что хотя бы одного союзника она не растеряла за эти годы. — Вы тоже моложавы и статны, как и прежде. Я слышала, вы недавно женились, — она судорожно пытается вспомнить имя его жены.

— Все верно, моя принцесса, ровно пять лет назад, — смеется Тиланд. — Моя Джейн подарила мне два года назад прелестную дочь.

— Наши поздравления, Тиланд, — растягивает в улыбке губы Деймон, а Рейнира молится, чтобы он не сказал какую-нибудь грубость. Но, похоже, опасаться нечего. — Уверен, это не предел для вас, и вскоре у вас родятся и сыновья.

— Как будет угодно Богам, — улыбается Тиланд, а затем с тем же выражением произносит: — Жизнь и смерть — все в руках Семерых, мой принц. Так любила говорить моя матушка. Но ведь и нам тоже не стоит стоять в стороне, ожидая свою судьбу, порой стоит брать узды в свои руки.

Рейнира приглядывается к мужчине. Двусмысленная фраза и открытый, пристальный взгляд лишают сомнений. Рейнира выдыхает с облегчением.

— Милорд, иногда, когда момент упущен, остается только быть… гостем на чужом пиру. — Она оглядывает просторный зал. — Вы не знаете, почему я здесь?

— Улыбайтесь, моя принцесса, — Тиланд показательно смеется, будто она озвучила некую шутку, и Деймон ему с удовольствием подыгрывает. — К сожалению, вы правы. Вы слишком долго отсутствовали, и многие ваши слуги забыли, кто истинная Отрада Королевства. Они ослепли в лучах Сияющей Королевы.

Он слегка поворачивает голову в сторону, где Лейна, окруженная придворными, весело смеется, не забывая одаривать каждого своего подданного ласковой улыбкой и вниманием. Рейниру гложет злость и зависть.

— Неужели все потеряно, милорд?

— Потеряно? — дивится Ланнистер. — Не говорите так, моя принцесса. Во дворце еще есть люди, преданные вам. Если к вам подойдет кто-то и скажет: «Сиракс выросла, как и наша радость при виде вас», — знайте, что этот человек предан вам.

Незаметно Тиланд отводит их в сторону и проговаривает тише, обращаясь по большей части к Деймону:

— Синяя партия при дворе сейчас очень сильна. Настолько, что открыто поддерживать принцессу Рейниру опасно, если не желаешь по какой-то причине лишиться места при дворе или земель, или и вовсе титула. Королева не говорит об этом открыто, но я убежден, — она подготавливает почву для своего старшего сына. Во дворце все чаще можно слышать про законные права старших сыновей и про то, какая неразбериха возникнет в стране, если король передаст трон дочери в обход сына. Мол, тогда любая старшая дочь лорда может заявить свои права на наследство отца вместо брата. До короля этот шепот пока не доходит, но он уже достаточно громок.

Деймон тихо ругается под нос, а Рейнира только собирается что-то спросить, как замечает плавно плывущую в их сторону Рейнис. Годы почти не сказались на Почти Королеве. Все так же горд ее взор, все так же легка походка, все так же пряма спина.

— Кузина, ты как обычно, приходишь в самый интригующий момент, — хмыкает Деймон, отпивая вина из кубка.

— И что же такое интригующее вам рассказывал лорд Ланнистер? — Рейнис подозрительно щурится, а Рейнире хочется выколоть ей глаза и стереть эту всезнающую ухмылку с ее лица.

— О своей дочери, — смущенно смеется Тиланд. — Принц Деймон неизменен в своей ироничности. Таким завуалированным способом он намекает, что ему надоело слушать болтовню излишне гордого отца.

— Помилуйте, я готов слушать о детских соплях хоть весь день, — скептически замечает Деймон, поднимая руки, и Рейнира с трудом натягивает на лицо напряженную улыбку.

Рейнис переводит недоверчивый взгляд с одного на другого, а затем, кивнув самой себе, обращается к племяннице:

— Моя дорогая, из-за всей этой суеты мы так и не смогли толком поговорить. Как насчет того, чтобы завтра поужинать всей семьей?

— Отличная идея, что может быть лучше семейного воссоединения! — как можно искренне восклицает Рейнира, но подкованную Почти Королеву не так-то просто сбить с толку. От нее не укрывается ни напряженность Рейниры, ни злость Деймона.

Тут раздается голос Отто Хайтауэра:

— Внимание! Его милость говорит!

А Его милость поднимается со своего места, опираясь на трость. Окружающим подобная картина немощного дракона привычна, но Рейнире вновь больно видеть 

— Мои подданные, — заговаривает Визерис, вкладывая в голос все свои силы. — Мои дорогие гости. Я и моя королева благодарны вам за ваши ценные дары и пожелания. Сегодня знаменательный день для нас. Сегодня, ровно год назад моя королева в четвертый раз осчастливила меня отцовством. И я хочу, чтобы этот день стал особенным вдвойне. Вернее, втройне. — Визерис подмигивает приехавшему с Севера посланнику из Винтерфелла, двоюродному брату лорда Старка.

В зале воцаряется любопытствующее предвкушение. Оглядываясь по сторонам, Рейнира замечает спокойные улыбки Лейны и Рейнис, а также торжествующее выражение Алисенты. Что происходит?

— Сегодняшний день да будет днем помолвки, — громче продолжает Визерис, — между моим старшим сыном, Эйгоном и юной Хелейной Веларион, дочерью сира Лейнора и племянницей вашей королевы.

Зал взрывается аплодисментами, но король еще не закончил. Подняв левую руку, он просит тишины.

— Это не все, не все, — устало улыбается он. — Когда-то давно мой предок, Эйгон Завоеватель прилетел на Север и заключил союз с Торрхеном Старком, присягнувшим ему на верность. — Визерис деликатно не стал упоминать драконьи обстоятельства, при которых Старк был вынужден преклонить колено. — И пришла пора нам, их потомкам, укрепить нашу дружбу. Я объявляю о помолвке моей дочери Бейлы со старшим сыном лорда Старка, Криганом!

Вновь звучат поздравления, крики и рукоплескания. А у Рейниры темнеет в глазах. Она переводит взгляд на мужа, чье лицо перекошено от гнева. Рейнира же не может злиться — пока не может. Шок — единственная эмоция, переполняющая ее. Теперь связь дома Веларион и Хайтауэр с троном стала еще сильнее. Теперь у них есть один сильный союзник — союзник грозный и непредсказуемый. Север.

Невольно она поворачивается, чтобы взглянуть в глаза своей когда-то близкой подруге, а теперь злейшему врагу. Лейна тоже смотрит на нее не отрываясь. И на этот раз ее красивое лицо озарено триумфом.

Напрасно ты сделала меня королевой.

 Вот что говорят глаза Сияющей Королевы.

Семейный ужин больше напоминает фарс. Комедию, на которой все преувеличенно, и оттого неправдоподобно любезны друг с другом. Где на каждом лице улыбающиеся маски и ножи за пазухой.

Рейнира хотела поговорить с отцом утром, но ее к нему даже не подпустили, объяснив запрет его состоянием: королю стало хуже, ему нужен покой. Пока все, что остается Рейнире это наблюдать за теми, кто волей судьбы считается ее семьей.

Взгляд цепляется за Алисенту Хайтауэр. Еще одна почти королева. Хрупкая и застенчивая, красневшая от каждого комплимента девушка стала немного уверенней в себе, но веселости у нее не прибавилось ни на йоту. Она серьезна и холодна, показательно надменна. Такое высокомерие обычно свойственно глубоко несчастным в браке женщинам. И, наблюдая за Лейнором и его взглядами на застывшего в дверях гвардейца, Рейнира понимает, что слухи о незаконнорожденности алисентиных детей могут быть и не столь надуманны. Что было бы, стань королевой Алисента Хайтауэр? Был бы мир в Красном замке? Стала бы она исподволь оспаривать права наследницы и плести интриги за спиной мужа-короля? В одном Рейнира была уверена: Алисента не была бы и вполовину так опасна, как Лейна. А значит, триумф Рейниры был на самом деле ее самым большим просчетом.

Рядом Рейнис и Корлис беседуют с Деймоном о прошлом, о детских проказах так, будто не виделись только пару лун, а не добрых десять лет. К слову, Деймон, какая бы буря не бушевала в его груди, держится так, словно ничто в этом свете не способно растревожить его безмятежности и невозмутимости.

— Рейнира, — к ней склоняется сидящая справа королева, — ты почти не притронулась к еде. Тебе не понравилось? Быть может, стоит выпороть поваров?

Вопрос задан полушутя, но у Рейниры сводит зубы. Одним Богам известно, каких трудов ей стоит повернуться и с самой сердечной улыбкой ответить:

— Блюда превосходны, но у меня, увы, проблемы с желудком. Не могу есть пищу, приготовленную с плевками.

— О чем ты? — округляет глаза Лейна.

Какая мерзость! Каждый ее жест, каждая эмоция, каждое слово настолько насквозь фальшивы, что Рейнира поражается, как этого не видят остальные.

— Меня расстраивает, что столь серьезные решения, как союз с Великим домом, принимаются без моего участия, а ведь я — будущая королева. Что о подобных важных для нашей семьи решениях я узнаю среди собственных подданных, как будто я уже не член этой семьи.

Рейнира не будет говорить, как, вернувшись в свои покои, они с Деймоном еще долго спорили, решая, что им теперь делать. Не будет говорить, что ей с трудом хватило самообладания, чтобы в ту же секунду не броситься к Сиракс и не улететь к чертям.

— О, моя дорогая, — Лейна кладет свою холодную руку на ее и с тошнотворно-участливым видом проговаривает: — Я не думала, что это тебя так расстроит. Его милость хотел сделать сюрприз для всех.

— Я не все, — ледяным тоном отрезает Рейнира, высвобождая руку. — Я его наследница. Или уже нет?

— Разумеется, так оно и есть, — улыбка Лейны становится обворожительнее. — Но тебе стоит чаще бывать в столице, чтобы твои подданные чаще видели свою будущую королеву. Память черни, да и лордов тоже, если на то пошло, слаба. Они задаются вопросами — где их королева, почему она годами безвылазно сидит в своем замке?

Говоря это, Лейна уже флегматично разрезает мясо в своей тарелке. А у Рейниры отчего-то волосы встают дыбом. Ей на мгновение чудится, что это не оленина в тарелке Лейны, а ее собственная плоть, в которую та так сосредоточенно вонзает нож.

— Ни у черни, ни у лордов нет права голоса. — Против воли голос предательски дрожит. — Пусть сколько угодно задаются вопросами. Когда придет время, все они преклонят передо мной колени.

Лейна медленно поворачивает к ней голову, словно желая что-то сказать. Но передумав, лучезарно улыбается.

— Конечно, моя принцесса, так и будет.

Рейнире кажется, что разговор завершен, и она, не чувствуя облегчения, берется за вилку, когда слышит тихий шепот Лейны над ухом:

Глава 1. Дракон Черный. Рейнира I

бронзовая_ласто4ка

Edd_Watcher_on_the_Wall

Как повернулась бы история Вестероса, женись Визерис Таргариен на Лейне Веларион, а не Алисенте Хайтауэр?

Мартин Джордж «Песнь Льда и Пламени»

Игра Престолов

Дом Дракона

Деймон Таргариен/Рейнира Таргариен

Визерис I Таргариен/Лейна Веларион

Корлис Веларион/Рейнис Таргариен

Лейнор Веларион/Алисента Хайтауэр

Эйгон II Таргариен

Эймонд Таргариен

Дейрон Таргариен

Джекейрис Таргариен

Бейлон Таргариен

Элейна Таргариен

Визерис II Таргариен

Люцерис (Люк) Веларион

Хелейна Веларион

Джоффри Веларион

Дракон Синий, дракон Черный

ru-drakon-sinii-drakon-chernyi-bronzovaya-lasto4ka-beta-edd-watcher-on-the-wall

Королева медленно потянулась в постели, нежась на мягких перинах, пока расторопные служанки раздвигали тяжелые портьеры, впуская в королевскую опочивальню солнечные лучи, заносили тяжелый чан с водой для умывания, расставляли серебряные приборы на столе и готовили одежду Ее величества. А та тем временем неспешно поднялась с широкой кровати и протянула руки под струю холодной воды, зачерпнутой служанкой из чана. Она всегда умывалась холодной водой, этому ее приучил отец в детстве.

День Ее величества всегда начинался одинаково: она пробуждалась с рассветом, завтракала, затем наряжалась в платье, отобранное и подготовленное еще с вечера, скрупулезно выбирая украшения к этому одеянию. Педантичность в данном вопросе порой удивляла несмышленых слуг, однако каждый выверенный шаг, каждое взвешенное слово, каждое сияющее украшение королевы Семи Королевств несло определенный смысл. Жемчуг при приеме гостей — Ее величество благосклонна, алмазы и сапфиры — гостям или просителям необходимо показать их место и собственную власть, рубины — королева настроена мрачно и решительно, изумруды — она весела и желает расслабиться.

Позавтракав горячими булочками, нежнейшими сырами и фруктами, Ее величество направилась в гардеробную, где две служанки, низко поклонившись, принялись ее одевать. Ночная сорочка была сброшена на пол, откуда ее отнесут прачкам вместе с остальным бельем. Королева облачилась в кремовую камизу, затем надела котту из черного сатина с длинным рукавами, а сверху коралловое сюрко из тафты с расширяющимися рукавами и удлиненным лифом. Декольте расширялось к плечам, на две трети оголяя ключицы — Ее величество предпочитала подчеркивать свою женственность. Сюрко было украшено черной вышивкой, и, если приглядеться, можно было разглядеть на нем изображения драконов, всадников, а также кораблей в морской пучине.

Затем служанки в четыре руки собрали ее длинные, серебристые локоны в высокую прическу. Раньше она предпочитала распускать волосы, зная, как супруг любит ее вьющиеся локоны, но с его смерти изменился и ее статус, а потому теперь королева проявляла сдержанность в прическах… но только в них. Сегодня ее выбор пал на тяжелое ожерелье с кроваво-красными рубинами и кольцами под цвет. Служанка нанесла ей немного белил и румян на лицо, опрыскала на ее шею и руки немного ароматической воды. Придирчиво оглядев свое отражение в высоком зеркале, Ее величество королева-мать Лейна Веларион осталась довольна.

Годы неумолимо бежали вдаль, и, если приглядеться, можно было заметить тонкие ниточки морщинок, тянувшихся от уголков ее глаз при улыбке, или почти незаметные морщинки на лбу, но в целом время было к ней благосклонно. Все так же сверкали ее глаза, все так же заливист был ее смех, все так же были прекрасны черты лица и чувственны губы — Сияющая Королева не переставала сиять.

Далее начиналась обычная рутина с мейстером Орвилем: разбор писем, вопросы продовольствия, жалованья слуг, жалобы и провинности. Главный королевский повар захворал, послать к нему помощника мейстера. Ночной Дозор просит больше людей, пусть начальник золотых плащей заглянет в темницы замка и отправит на Север пару десятков мелких преступников. И так далее…

— Вели подать чай в сад, — бодро приказала она одному из слуг, когда разбор дел был окончен.

Спустя час она сидела в беседке, увитой ветвями фиолетового клематиса в компании лорда Лариса Стронга и неспешно попивала чай, наслаждаясь свежестью утра и щебетанием птиц. Мастер над шептунами сперва рассказал ей о настроении в городе, о повышении цен на продукты и растущем недовольстве среди населения, затем поведал несколько незначительных сплетен и, наконец, перешел к главному:

— Корабль с принцессой Рейнирой и принцем Деймоном отплыл из Драконьего Камня три дня назад, и, полагаю, завтра они будут здесь, — молвил он.

— Не знаете, взяли ли они с собой принца Визериса? — поинтересовалась Лейна, предвидя ответ. Все же это повторялось из года в год.

— Насколько мне известно, нет, Ваша милость, — Ларис поковырял тростью в мелкой гальке, отбрасывая в сторону особенно большие камешки. — Принц Визерис — это все, что у них осталось. Они не будут им рисковать.

— Я бы на их месте тоже не стала, — усмехнулась Лейна.

Она отпила из кружки, задумавшись. Вот уже двенадцать лет, как Рейнире и Деймону позволено посещать столицу лишь раз в год, чтобы увидеть трех своих старших детей. А началось все с той давней, как полузабытый сон, ночи.

Визерис умер быстро и без мучений — Лейна позаботилась о том, чтобы ее муж не страдал. И даже по прошествии стольких лет она продолжала свято верить, что тот поступок, который многие, без сомнения, нарекли бы гнусным злодеянием и цареубийством, был на самом деле величайшим милосердием с ее стороны. Ее муж был неизлечимо болен, он гнил заживо! Силы неуклонно покидали его тело, а ей оставалось только смотреть на его мучения и подносить ему лекарства. И каждый раз с омерзением думать о том, что будет, если он пожелает с ней возлечь. Но последний год своей жизни Визерис уже был не способен возлечь ни с одной женщиной. Одним Богам известно, сколько прошло бы лет, прежде чем те решили бы забрать к себе его страждущую душу, сколько бы мук ему еще довелось пережить. И Лейна освободила его тогда.

Как ни погляди, это было мудрое решение. Она дождалась, пока Визерис, внемля ее совету, обручит Бейлу с Криганом Старком, а Эйгона с Хелейной, затем выждала еще несколько лун, за время которых успела заручиться тайной поддержкой Баратеонов, пообещав им брак с Дейроном. Теперь все зависело лишь от ее решимости и твердости. Будь на ее месте другая, более мягкосердечная и богобоязненная особа, то остереглась бы взять судьбу в свои руки.

Но Лейна никогда не страдала малодушием, именуемым набожностью. Боги слепы к грехам своих слуг, если те успевают вовремя умыть руки. Нужно было действовать быстро, пока новые драконьи всадники еще не подросли, пока драконье преимущество было у них, пока Чёрные раздумывали, какие брачные союзы им выгоднее всего заключить. Пока Черная принцесса и Порочный принц думали, что у них еще есть время, Лейна лишила их его. Несколько капель «Слёз Лисса», и с ее шеи со звоном спали оковы, а с ног кандалы.

К тому времени, когда Деймон на своем драконе прилетел в Штормовой Предел, там уже находились Рейнис и Лейнор со своими драконами. Об этом маленьком нюансе Деймон узнал лишь когда, мокрый с ног до головы, вошел в тронный зал Борроса и обнаружил там кузину с сыном. Переговоры закончились быстро — Деймона просто схватили и бросили в темницу пленником. Без своего наездника Караксес улететь не мог, как и не смог бы без прямого приказа напасть на замок, в казематах которого сидел Деймон.

Рейнира, ожидавшая возвращения мужа, получила ворона с посланием: ее муж отныне пленник Синих, и если она желает его возвращения живым, то должна присягнуть на верность своему брату, Эйгону, Второму своего имени и принять все условия Синей партии. Неозвученным повисло другое послание, вшитое между строк: в случае отказа смерть ожидала всю ее семью и ее саму.

Черная принцесса оказалась в крайне безвыходном и с каждой минутой становившемся все более плачевным положении. Север, Простор, Штормовые земли, флот Веларионов присягнули Эйгону. Речные земли, видя расстановку сил, вскоре также отправили ворона в Королевскую Гавань с сообщением о своей готовности преклонить колено перед законным королём. Лорд Тиланд, вкусив тюремной еды и общества крыс, очень скоро смекнул, кого стоит держаться в этой борьбе. Джейн Аррен в Долине колебалась до последнего, но и она в итоге предпочла не отдавать жизнь за проигравших.

Рейнира сдалась. Так начались долгие переговоры. Лейна требовала лишения Рейниры каких-либо привилегий, связанных с титулом наследницы, а также, ни много ни мало, ее детей в качестве заложников в Красном замке. Всех четверых. Рейнира рвала и метала, разрываясь между нелепыми порывами спалить Красный замок, умереть там же, унеся за собой в пекло столько Синих, сколько получится, и здравомыслием, а также желанием вернуть мужа — свою единственную оставшуюся опору в этом равнодушном к ней мире. Лишь спустя месяц борьбы Чёрной гордыни и Синей расчетливости, материнских инстинктов и женских слабостей им удалось прийти к согласию. Рейнира выторговала себе своего младшего сына, Визериса, взамен согласившись на увеличение налогов с Драконьего Камня в два раза, а также помолвки двух своих детей с детьми Лейны. Так Джекейрис оказался обручен с Рейной, а Элейна неофициально с Эймондом.

Последнее требование было продиктовано попыткой не дать Чёрным в будущем обзавестись выгодными союзниками через политический брак. Лейна не смогла отказать себе в удовольствии лично сообщить о результатах переговоров Деймону. О, она никогда не забудет, как грязный, обросший, поверженный Порочный принц кинулся на решетку, вытягивая руки в тщетной попытке дотянуться до ее горла, как, брызгая слюной, выплевывал проклятья на ее голову вкупе с кровавыми клятвами мести. Это воспоминание стало одним из самых ею любимых, ведь что может быть слаще, чем бессилие твоего врага и вкус собственного триумфа?

— Их драконы вновь остались на острове, — заметил Ларис, вырывая ее из дебрей прошлого.

Печально. Ее падчерица начисто разучилась делать сюрпризы и удивлять. За прошедшие одиннадцать лет Рейнира и Деймон посетили столицу ровно одиннадцать раз — чаще появляться в Королевской Гавани им было запрещено. Ни разу они не прилетели на драконах, всегда на кораблях. Похоже, своих драконов они берегли больше собственных жизней. Можно подумать, Лейна бы их съела.

— Все готово к их приезду? — спросила она, имея в виду, конечно же, не покои гостей.

— Да, Ваша милость, — угодливо улыбнулся Стронг. — Слежка за юными принцами и принцессой усилена, как обычно. Слуги для принцессы Рейниры и принца Деймона отобраны мною лично, стража у их покоев — тоже.

— Отлично, — удовлетворенно кивнула Лейна, откладывая в сторону чашку. — Что слышно про войну на Ступенях?

— Увы, ничего обнадеживающего, — Ларис поглядел в сторону садовника, вдалеке методично обрезавшего листья розового кустарника. — Торговые пути между Тирошем и заливом Работорговцев по-прежнему в руках Лисса, а это означает, что в ближайшие месяцы цены на продукты из Браавоса снова взлетят. Браавосийцы не упустят возможности поживиться на чужой глупости.

Лейна поджала губы. Это было плохо. На Малом совете ее сын уже выдвинул предложение вступить в войну, но лорды мялись и медлили. Вот только с каждым понесенным убытком и каждым поднятием цен со стороны дорнийцев и браавосийцев их возражения становились все тише, чего и желал ее сын. Лейна не понимала эту тягу мужчин к кровопролитию, но тоже не могла отрицать, что вступление Семи Королевств в эту войну становится вопросом времени.

Прежде чем ответить, Ларис поколебался. Или, что более вероятно, сделал вид, что колеблется.

— Я уже заводил с вами беседу на эту тему, моя королева, — вкрадчиво протянул он, заглядывая ей в глаза. — Это касается Его величества и принцессы Элейны.

Услышав это имя, Лейна поморщилась. Эта девчонка превращалась в ее головную боль. Она уже подросла, и время официального объявления помолвки с последующей свадьбой с Эймондом давно пришло, однако Лейна медлила. Дочь Рейниры вполне можно было обручить с одним из сыновей Лейнора, чтобы связать Отраду Королевства, а Эймонду еще можно было подобрать более выгодную в политическом отношении партию. Да и терпеть эту подколодную змейку всю жизнь — то еще испытание. С этим соглашались мейстер Орвиль, лорд Уайлд, лорд Тиланд и, конечно же, Корлис. А вот Эйгон не горел желанием отдавать еще одного взрослого дракона Веларионам.

— Я помню, что вы мне сообщали в прошлый раз, лорд Ларис, — холодно отрезала она. — Я уже говорила, что Его величество обручен со своей кузиной и никогда не опустится до подобного бесчестия. Если у вас нет ничего конкретного, не беспокойте меня более вашими домыслами.

— Вы совершенно правы, Ваша милость, — покорно склонил голову Ларис, однако всем видом олицетворяя упрямую готовность договорить, — но порой чутье и глаза служат нам лучшими предвестниками надвигающейся бури. И мой долг сообщать вам об этом.

— Хорошо, говорите, что вас беспокоит, только быстрее, — раздраженно взмахнула рукой королева. Этот жук просто издевался над ней, целенаправленно портя ей настроение с утра пораньше.

— Принцессу Элейну все чаще видят в обществе Его величества. И взгляды, которые на нее бросает наш король, далеки от… родственных. Если, конечно, такое определение применимо для…

— Их замечали в неподобающей связи? — перебила Лейна, внутренне напрягаясь.

— Нет, Ваша милость. За принцессой ведется слежка, и я могу с полной уверенностью сказать, что она так же невинна, как и при приезде в Красный замок в пятилетнем возрасте.

— Тогда что вас смущает? Его величество — король, и не вам обсуждать его… увлечения. Девчонка хороша собой, — нехотя признала очевидное Лейна, — и неудивительно, что мой сын заинтересовался ею.

— Если окажется, что дело в обычном увлечении, я буду только рад! — заверил ее этот хитрый хромоногий калека. — Но что, если чувства Его милости сильнее, чем мы думаем? Женщины опасны, а женщины, которых любят, опасны вдвойне.

— Вы ведь не забыли, что говорите о девице семнадцати лет? — с напускной беспечностью и самым искренним презрением полюбопытствовала Лейна.

— Возраст весьма коварный, ибо наряду с примитивной хитростью ему сопутствует безрассудная глупость, лишенная сдержанности. Именно от девиц такого возраста не поймешь, чего ожидать, — тоном септона выдал Ларис.

Восхитительно! Теперь ей будут рассказывать, какой она была в свои семнадцать лет.

— И что вы советуете? — скрипнув зубами, признала его правоту Лейна.

— Поговорите с Его величеством, как мать с сыном, напомните ему, что дети Черной принцессы по-прежнему остаются нашими врагами. Наконец, что девушка, обещанная его младшему брату, не должна стать камнем преткновения между ними.

Лейне стало не по себе не столько от слов Колченогого, сколько от прозорливого, пронизывающего взгляда, которым он ее одарил. Она потянулась к печенью, притворившись, что обдумывает его слова.

Трое детей Рейниры и Деймона выросли на ее глазах. Лейна никогда не была дурой и прекрасно понимала, что эти дети могут однажды стать грозным оружием в руках своих родителей против нее. Потому она заключила, что оружие выгоднее всего обратить в непробиваемый щит. Поначалу казалось, что осуществить это будет проще простого. Нужно было медленно, шаг за шагом, вслепую нащупывая почву под ногами, завоевывать их доверие, отвоевывать себе место в сердцах этих детей, а затем очень осторожно, капля за каплей, зерно за зерном сеять в их душах такую простую и такую жестокую мысль, что собственная мать от них отказалась. И тогда трое покинутых, отвергнутых родной матерью почти что сироток станут отзывчивыми на малейшую заботу, на легчайшее проявление нежности. Они станут зависимы от нее. А когда придет время, они станут ее идеальным щитом против своих родителей, ведь те не посмеют ударить по собственным детям.

Больше всего она преуспела с Джекейрисом. Старший сын Рейниры вырос добрым, несколько меланхоличным, безынициативным, лишенным каких-либо амбиций и ведомым юношей. Спокойный, уравновешенный, он мечтал сесть на корабль, плывущий в Эссос и никогда не возвращаться в Вестерос. Свою жизнь в Красном замке он воспринимал не иначе как пленение и оттого был глубоко несчастен и одинок.

Год назад Лейна поженила его на Рейне, а через шесть лун дочь должна была разродиться первенцем. И хотя мягкая, добрая и чувствительная Рейна была лучшей парой для него, брак их не стал счастливым, но и несчастным он тоже не был. Из разговоров с дочерью и собственных наблюдений Лейна поняла, что Джейс недолюбливает свою жену, а порой во взгляде, обращенном на нее, просвечивала тщательно сдерживаемая в узде неприязнь. Причина крылась, возможно, в том, что Рейна невольно стала еще одним витком той цепи, что сковала его по рукам и ногам, еще одним ярмом на его шее. Кто знает, быть может, будь на ее месте властная и вспыльчивая Бейла, ей удалось бы частыми ссорами и вспышками растормошить мужа, пробудить в нем драконий норов, но это было совершенно не в интересах королевы-матери. Спящий дракон — безобидный дракон.

С младшим братом у Джейса отношения были далеки от близких. Сказывалась кардинальная разница в характерах. Девятнадцатилетний юноша был веселым и беззаботным, для которого жизнь представлялась огромным кладезем всевозможных веселий и удовольствий, каждое из которых дожидалось, когда Бейлон Таргариен придет испробовать их. Как и старший брат, он был лишен амбиций, но не видел беды в своем положении заложника. Как он выражался, Королевская Гавань была райским уголком по сравнению с угрюмым и мрачным Драконьим Камнем.

Он был беспечен, добродушен, тепло относился к детям Лейны, но в нем ощущалась врожденная, пока не созревшая ярость. Юноша был вспыльчив и скор на гнев, смел, не пасовал перед опасностью, больше объятий блудниц любил лишь танец со сталью. Фехтование стало его общей страстью с Эймондом, превратившейся в крепкую дружбу двух неуловимо похожих юношей. Бейлон совмещал в себе черты Порочного и Весеннего принцев, в честь которого был назван. От Рейниры он не унаследовал ничего. Единственной причиной его расстройства было отсутствие дракона. Из четверых детей Чёрных он был единственный, чье яйцо не проклюнулось. У Джейса был Вермакс, у Элейны — Гискар, у Визериса — Эссовиус. Лет до двенадцати мальчик страдал, но после нашел себе иные поводы для радости.

Однако источником тревог была дочь Рейниры — Элейна. Все дети Черной принцессы получили прекрасное образование, достойное принцев и принцесс валирийской крови, но именно Элейна стала книжным червем, и, как полушутя говорил мейстер Орвиль, будь она мальчиком, могла бы получить несколько звеньев в Цитадели. Девица увлекалась музыкой, искусством, математикой, немного разбиралась во врачевании, но больше всего историей. Она знала наизусть практически все дома Вестероса от малых до больших, их историю, кто с кем в родстве и кто с кем и почему враждует. Но больше всего Элейна была одержима наследием предков. Высокий валирийский в ее устах звучал подобно песне, историю Валирии она знала лучше мейстеров и могла по памяти перечислить всех драконьих наездников и их драконов, чьи имена сохранились до их времен.

Хитрая и двуличная, острая на язык, но что еще хуже, проницательная стерва. Она умела мастерски притворяться невинной овечкой, строить из себя святую наивность и чистейшую, незапятнанную ни одной злой мыслью доброту. Она умело очаровывала короля и Рейну, придворных, но так и не сумела одурачить Эймонда и саму королеву-мать. Элейна была дочерью Рейниры, однако, каждый раз глядя на нее, Лейна узнавала… себя, свое искаженное отражение в зеркале. И от того непроизвольно опасалась девчонки. Что бы она не твердила Ларису, Лейна никогда не питала ложных иллюзий по поводу дочери Порочного принца.

И словно всех этих мелких опасений было недостаточно, ее собственный сын — король! — начал проявлять к Элейне слишком много неуместного внимания. Это было опасно, потому что у девчонки могло хватить ума воспользоваться этим мимолетным увлечением (а в его мимолетности Лейна не сомневалась) и связать прочно короля с собой, а уж после вить из него веревки. Так когда-то поступила сама Лейна.

— Ваша милость, — громкий голос Стронга, пыхтя поднявшегося на ноги, привлек ее внимание.

Пары мгновений потребовалось, чтобы понять, что обращается он не к ней. По искусственной тропинке шел Эйгон в компании одного из своих гвардейцев, кажется, это был сир Аррик. Или Эррик. Лейна залюбовалась сыном: статный, высокий, твердая походка, под тканью дуплета угадывались крепкие мышцы. Эйгон всегда коротко постригал свои волосы, словно даже в этой детали не желал иметь ничего общего ни с Порочным принцем, ни с собственным отцом. Точеные скулы, твердый подбородок и внимательный взгляд, который словно проникал в самую душу, выдавали в нем острый ум и холодную мужественность. Не та мужественность, когда мужчина готов необдуманно прыгать в пекло, не заботясь о последствиях, а та, при которой любой шаг будет взвешен и тысячу раз обдуман.

— Мама, лорд Ларис, — Эйгон остановился в паре шагов от них, не заходя под тень беседки. — Я смотрю, вы решили начать собрание Малого совета пораньше, да еще и снизив число участников до минимума.

Под безобидной насмешкой угадывался тонкий намек, и Лейна поспешила развеять подозрения сына:

— Ну что вы, сын мой, лорд Ларис посвящал меня в дворцовые сплетни, слишком мелкие, чтобы обсуждать их в Малом совете, — улыбнулась она.

— Вот как. В условиях мира темы для обсуждения мельчают, так что я с удовольствием послушаю эти сплетни через час на Совете, — небрежно бросил он, усаживаясь напротив матери. — А пока, милорд, если вы закончили, не могли бы сообщить остальным лордам, что собрание Совета начнется несколько позже? Мне нужно поговорить с матерью.

— Как прикажете, Ваша милость, — с готовностью поклонился Стронг, сообразив, что его прозрачно выпроваживают, и заковылял в сторону замка.

Эйгон дождался, пока глухой стук трости о гальку не затихнет, с невесомой улыбкой слушая чириканье птиц. И лишь спустя некоторое время перевел взгляд на мать. Пытливый, заинтересованный взгляд, не предвещавший ничего хорошего.

— Я смотрю, мой мастер над шептунами сперва доносит новости до тебя, матушка, — протянул он. — Ты их фильтруешь, и только после на собраниях я узнаю то, что ты сочтешь достойным моих ушей.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — Лейна расслабленно откинулась назад, предварительно взяв в руки мандарин и принялась его очищать. — Как я и сказала, мелкие женские сплетни о том, кто с кем спит, тебя вряд ли заинтересуют.

Эйгон продолжал сверлить ее взглядом, нисколько не поверив.

— Знаешь, что я сегодня вспоминал? — внезапно сменил он тему. — День окончания твоего регентства. Помню, как первые годы ты самоотверженно правила вместо меня, как ты обучала меня таинству сидения на Железном троне, но очень скоро я уловил небольшую деталь: ты обучала меня ровно тому, что нужно знать королю-марионетке.

— Эйгон… — Лейна устало прикрыла глаза. Опять этот разговор! Но сын взмахом руки остановил ее:

— Тогда, поняв, что ты уже вкусила плоды власти и не сможешь самостоятельно от них отказаться, я начал учиться сам, дабы однажды снять с твоих плеч это тяжкое бремя, а твои клешни убрать с собственных. О, я помню, как в тот день, день моего пятнадцатилетия, я объявил об окончании твоего регентства, помню эту растерянность на твоем лице и лицах твоих прихвостней. Помню, какую сцену ты учинила мне после, оставшись наедине, как убеждала меня, что я еще не готов править. Что пока на Драконьем Камне сидит «эта сучка», Железному трону нужна опытная рука. И как горячо тебя поддерживал Корлис.

Эйгон склонил голову набок, изучая ее. Лейна ответила сыну твердым взглядом и уверенной улыбкой. Он любил вот так провоцировать ее, словно нащупывая брешь в ее доспехах, проверяя, насколько сильно нужно ударить, чтобы она сорвалась. А начало этой поганой игре положил тот день, когда он, тринадцатилетний, узнал правду.

— Ты же не думаешь, что я буду извиняться? — елейным голосом пропела она. — Я, посадившая тебя на трон? Я, что уберегла тебя и твоих братьев с сестрами от неминуемой смерти, если бы Деймон Таргариен пришел к власти?

Глаза короля опасно сверкнули. Этот стальной блеск в его глазах появился впервые лет в тринадцать, но Лейна до сих пор не могла привыкнуть к тому, что в ее жизни есть мужчина, способный одним взглядом заставить собеседника внутренне сжаться. И что этот мужчина ее сын, которого она баюкала в колыбели. Визерис такой силой никогда не обладал.

— Не спорю, ты сыграла свою партию блестяще, матушка. И ты поступила весьма дальновидно, своевременно облегчив страдания отца. Но не жди от меня пожизненного превращения в твою марионетку за эту… услугу.

— Я лишь хочу уберечь вас, моих детей, — Лейна отправила в рот дольку мандарина. — Ты молод и порой бываешь неосмотрителен. Например, эта война на Ступенях, в которую ты так упорно хочешь ввязаться, когда у тебя в тылу сидит враг по имени Деймон Таргариен.

Были у ее первенца черты, которые неимоверно раздражали ее. Эйгон мог казаться вполне миролюбивым и благожелательным, напоминая отца, ослабляя бдительность окружающих, но малейшая провинность пробуждала в нем непримиримую суровость. И все же он был лишен главного порока Таргариенов — жестокости. Будучи по характеру серьезным, порой он доводил взыскательность до деспотизма, не терпел инакомыслия, неугодный ему разговор обрывал на корню, редко когда удавалось заставить его изменить свое мнение, а уж если он вбивал себе что-то в голову, даже сам Завоеватель не заставил бы его передумать. И Лейна подозревала, что вопрос войны был одной из таких ситуаций.

— Ты правда думаешь, что я так глуп, что не учту этого обстоятельства? — притворно оскорбился ее сын. — Если мы решим участвовать в этой войне, я в первую очередь предоставлю моему дядюшке замечательную возможность преумножить свои военные подвиги.

— Ты отправишь на войну Деймона? — округлила глаза Лейна.

— Да. А уж на войне случается всякое. С некоторых войн люди и вовсе не возвращаются, — как бы невзначай заметил Эйгон.

Нахмурившись, Лейна серьезно задумалась над словами сына. Затем кинула на него оценивающий взгляд. Неужто он затеял всю эту военную кампанию, преследуя цель не только освободить торговые пути и усилить свое влияние на островах Узкого моря, но и избавиться от непредсказуемого родича? Это было весьма умно, хотя и затратно. Но чего не сделаешь, чтобы уничтожить угрозу, именуемую Порочным принцем, при этом не запятнав свое имя родственной кровью. Зато в случае победы они бы убили одним выстрелом двух зайцев.

— Что ж, идея неплоха, — признала она. — Я бы еще посоветовала тебе устроить свадьбу с Хелейной до войны. Ведь, вероятнее всего, флот моего отца также отправится на войну, а с ним и Лейнор. Было бы хорошо укрепить наш союз заранее.

Взгляд Эйгона похолодел при упоминании невесты.

— Хелейне всего шестнадцать, она может подождать, — отрезал он.

Дракон Синий, дракон Черный

Содержание

Глава 1. Дракон Черный. Рейнира I

Глава 2. Дракон Синий. Лейна I

Глава 3. Дракон Черный. Бейлон I

Глава 4. Дракон Синий. Эйгон I

Глава 5. Дракон Черный. Элейна I

Глава 6. Дракон Синий. Лейна II

Глава 7. Дракон Черный. Джекейрис I

Глава 8. Дракон Синий. Эймонд I

Комментарии (0)