Мраморный пол в холле издательства сверкает чистотой, и Кире кажется, что она даже может увидеть отражение своего лица, но не слишком стремится это делать — она едва не проспала важное собеседование и даже не стала краситься, просто причесалась и полетела в Сити на общественном, прости Господи, транспорте. А в Сити не принято приезжать на тачке, которая стоит меньше десятка миллионов. Хорошо, если рублей. Несколько минут приходится простоять под пристальным взглядом охранника на входе, который, кажется, оценивает стоимость вещей на девушке. Она и так может сказать — весь образ обошёлся ей дешевле, чем один ботинок этого охранника. Корпоративный стиль — выёбываться? Но девушка смиренно хранит молчание и ждёт выдачи временного пропуска.

Да, она приехала из относительно небольшого города, где закончила факультет журналистики, и идёт устраиваться младшей ассистенткой некоего Арсения Сергеевича Попова, потому что больше никуда её даже на собеседование не пригласили, хотя резюме она отправляла всем подряд без разбора. Девушка любовно оглаживает пальцем распечатки своих статей и само резюме, которые торчат из нелепой большой сумки, и надеется на то, что здесь рассмотрят её талант и пригласят на иную должность — хоть колонку какую-нибудь вести. Хотя не факт, что в «Spring Fashion» вообще есть тексты, модные журналы — это же просто фаст-фуд для глаз.

На этаже издательства мелькают калейдоскопом яркие платья (Кира вскидывает брови — неужели, блять, реально вечерние?!), цокают шпильки на изящных туфельках, но девушка лишь фыркает себе под нос и озирается по сторонам в поисках приёмной главного редактора, где она условилась встретиться с новой старшей ассистенткой, на чьё место и устраивается Кира.

— О, Господи, в отделе кадров совсем ёбнулись, раз позвали на собеседование тебя, — слышит Кира девичий голос за спиной. Девушка в таком же модном, как и у всех кругом, прикиде подлетает к ней и держит в руках два стаканчика из «Starbucks».

— Э-э, привет, я Кира, — она старается миролюбиво улыбнуться и следует по пятам за летящей девушкой. Та смотрит в экран смартфона и нервно дёргается.

— Ага, Оксана. Блять, ведьма на метле! Он через пять минут будет здесь! — кричит Оксана, распахнув стеклянную дверь, все как муравьи расползаются по своим рабочим местам и перешёптываются.

— Да что за перец этот ваш Попов? — бурчит Кира и отходит в сторону, чтоб Оксана поставила на стол в кабинете главного редактора кофе, разложила какие-то журналы веером, налила стакан минеральной воды — Кира подмечает, что это «Aquadeco», а стоит одна бутылка, на секундочку, чёртовы девятьсот рублей — и встала у входа с широкой улыбкой.

— Так, слушай и запоминай. Арсений Сергеевич — самый лучший редактор в России и странах СНГ, пробивается на мировой уровень, — Оксана не говорит, а шепчет, и Кире приходится вытягивать шею. — Если продержишься на моём месте двенадцать месяцев, тебя возьмут куда угодно. Видимо, ты метишь в «Тёщин язык», но мне в целом до пизды. «Spring Fashion» — это модный журнал, а ты, пока все стояли в очереди за хорошим вкусом и чувством стиля, жрала пирожки. Понимаю, каждому своё, но не думаю, что ты сможешь заменить меня. Ясно?

Кира оторопело кивает и одёргивает вниз немного растянутый джемпер. Ишь, какая цаца. Двери лифта открываются, и в помещении появляется одетый с иголочки мужчина в костюме по фигуре и удлинённом пальто, с безупречно уложенными волосами, на нём дизайнерские прозрачные очки и часы, стоимость которых наверняка могла бы разорить всю семью Киры до двадцать третьего колена. Оксана лепечет что-то приветственное Арсению, кажется, Сергеевичу, но тот и бровью не ведёт, лишь поднимает пронзительно-синие глаза на Киру и отвлекается на то, чтоб швырнуть своё пальто на стол в приёмной. Кира тушуется и прячет взгляд, а потом наоборот старается гордо вскинуть подбородок. Попов уходит в свой кабинет и жестом подзывает Оксану.

— Подтверди вечернюю встречу с Алёной, только подбери приличное заведение, а то ощущение, что в прошлый раз мы ужинали в бистро. Никаких созвонов на сегодня не ставь, я буду занят предстоящим выпуском. К слову, я не понимаю, почему так трудно уточнить, состоится ли моя встреча? Сегодня я за пятнадцать минут до выхода узнал, что мой стилист, видите ли, сломал руку.

— Простите, Арсений Сергеевич, я уточняла вчера вечером, рука была цела… — всё время, что Попов говорит, Оксана конспектирует каждое его слово.

— Мне не интересны Ваши оправдания. Да, скажите Марку, что я не собираюсь одобрять то, что он предложил для февральской фотосессии — я просил утончённую и изящную, а эта выглядит больной и одновременно беременной. Я принял приглашение на банкет, который состоится в пятницу, меня нужно привезти туда к семи, а забрать в семь пятнадцать и ни минутой позже, это ясно?

— Ни минутой позже, — эхом повторяет Оксана.

— Позвоните в кондитерскую и скажите, что мне не нужен муссовый торт, мне нужны кейк-попсы на финиковом сиропе. А ещё напомните Алёне, что завтра родительское собрание у Кьяры. И скажите позавчерашнему фотографу, что его ретушь — это полная безвкусица. Неужели так сложно было подобрать конвенционально красивых моделей с отсутствующими конечностями, а не набирать кого попало? Я что, прошу невозможного?

— Ни в коем случае, Арсений Сергеевич, Вы не просите невозможного, я передам всё фотографу.

— А это?.. — Попов взглядом цепляется за Киру и замолкает. Оксана отвечает достаточно громко, чтоб Майская, стоящая в приёмной, слышала.

— Отдел кадров предложил эту кандидатку на место Вашей младшей ассистентки, но они очевидно рехнулись. Это недоразумение, она совершенно нам не подходит, я провела собеседование, и она уже уходит, не беспокойтесь.

— Предыдущие девушки, которых отбирали Вы, были абсолютно безнадёжны и ни на что не годились. Пусть зайдёт, — холодно отвечает Попов и садится в кресло, делая небольшой глоток кофе из картонной чашки. Оксана глупо переспрашивает. — Я сказал, пусть она зайдёт. Что непонятного? Это всё.

Оксана натянуто улыбается, мямлит что-то и пулей вылетает из помещения, чтоб жёстко пихнуть Киру в спину и шикнуть: «Ну, иди, недоразумение». Кира бессмысленно расправляет складку на джемпере и идёт в кабинет, прихватив с собой распечатки. Попов перелистывает страницы какого-то из многочисленных журналов и лишь ненадолго поднимает сканирующий взгляд. Задерживается на ботинках Киры, и ей хочется крикнуть: «Да, они на плоской подошве! Я не собираюсь переломать все ноги ради этой работы!», но она молчит.

— Кто Вы? — начинает Арсений Сергеевич. Кира кладёт на его стол резюме, у него загнулся уголок, и губы Попова на секунду презрительно изламываются, будто ему отвратительно само присутствие чёрно-белых листов среди глянцевых журналов.

— Меня зовут Кира Майская, я закончила Воронежский государственный университет по направлению журналистика, писала много статей, состояла в профкоме, проходила практику на местной радиостанции, но больше пишу тек-… — Попов не даёт Кире договорить и поднимает ладонь, призывая замолчать.

— Что Вы делаете здесь?

— Эм, я хотела бы стать Вашей ассистенткой, — Кира мнётся. — Приехала в Москву, чтоб стать журналисткой. Я направляла резюме во все возможные издательства, отозвались только из Вашего; Вы, получается, мой последний шанс. Либо Вы, либо кассиршей в «Пятёрочке», — хмыкает девушка, но ответной улыбки очевидно не дожидается, Арсений Сергеевич лишь сохраняет каменную маску на лице.

— То есть Вы не читаете модные журналы и никогда не читали «Spring Fashion», — Попов дожидается жалко-вопросительного «Нет» со стороны кандидатки. — И никогда не слышали обо 

? — Арсений Сергеевич заметно выделяет последнее слово интонацией и поправляет очки на переносице, которые и без того выглядели идеально. Кира опять отрицательно мычит. — А стиль и чувство моды Вам не свойственны.

— Ну, думаю, это зависит от того, что Вы…

— Нет-нет. Это был не вопрос, — улыбка на губах Киры окончательно меркнет под оценивающим взглядом Попова, она теребит рукав и опускает взгляд, как провинившаяся школьница.

— Я была главным редактором университетской газеты, а также моя научная статья о журналистике индексирована в РИНЦ…

— Это всё, — мужчина жестом просит Киру покинуть кабинет и окончательно погружается в яркие картинки.

Кира хмурится, разворачивается на пятках и собирается уже уходить, но чувство несправедливости распирает изнутри и заставляет горло печь от невысказанных слов. Она мнётся всего несколько секунд, но решение принимает быстро.

— Хм, да, Вы правы. Я из другого теста: я полновата, ну… не стильная и мало что смыслю в моде. Но знаете, что? Я не глупа, схватываю на лету и готова к ежедневной рабо-…

— Арсений, я получил эксклюзив для Ирины, но головные уборы — это просто полный провал, она в них выглядит просто колхозно, как сельская продавщица.

В кабинет врывается без стука и предупреждения низковатый мужчина с бородой, кичкой и выбритыми висками вместе с затылком — и это в модном, блять, издательстве? и это к Майской претензии? — и протягивает Попову планшет, на котором открыты яркие фотографии. У Киры рябит в глазах уже от этого глянца, но она терпеливо ждёт какой угодно реакции от руководителя. Не дожидается.

— Э, ну, спасибо, что уделили время, — наконец произносит девушка и направляется к выходу. Гордость-то надо иметь, думает она.

— Что это за жалкое существо? У нас что, новая рубрика «До и После»? — с иронией в голосе произносит мужчина и вновь опускает взгляд к экрану, перелистывает кадры. Арсений Сергеевич пару секунд наблюдает за удаляющейся Кирой.

Спустя несколько минут Майскую, уже сдавшую временный пропуск на пост охраны, окликает Оксана и жестом просит идти за ней, закатив глаза — видимо, обратно. Кира мысленно танцует ча-ча-ча, но виду не показывает — покорно следует за девушкой и в итоге остаётся в офисе, чтоб наблюдать за мастерством Окс и перенимать опыт.

— Старшую ассистентку Арсения Сергеевича повысили, теперь её место займу я. А тебе останутся всякие мелочи, знаешь, в духе «принеси, подай, иди нахуй, не мешай», — Оксана хмыкает, видимо, забыв, что сама занималась тем же самым буквально позавчера. Кира внимательно слушает и пытается открыть блокнот, но тот постоянно выпадает из рук. — В общем, слушай список обязанностей: принимать звонки, разбирать рабочую почту, покупать кофе, заниматься мелкими поручениями. Ну, а я буду вести личное расписание Арсения Сергеевича, возить Книгу и весной полечу с ним на неделю моды, — Оксана мечтательно вздыхает и закусывает губу.

— Книгу?.. — переспрашивает Кира. Оксана снова закатывает глаза.

— Книга — это макет предстоящего выпуска. Каждый вечер я отвожу её Попову, а наутро он привозит Книгу с пометками к исправлению. Это обязанность младшей ассистентки, но тебе ещё рановато заниматься подобным. А, и самое главное! Никуда не уходить со своего рабочего места, если ты тут одна. У меня перерыв на обед двадцать минут, у тебя — пятнадцать. Уходишь, когда прихожу я, ясно?

— Никуда. Не. Уходить, — дробит Оксана и отворачивается.

Кира думает, что ей придётся ой как несладко в этом журнале. Остаётся надеяться, что оно того стоит.

      — Постой, тебя взяли на работу в журнал мод? Собеседование было по телефону? — говорит Антон, лучший друг Киры, и хихикает. Девушка окидывает взглядом свой внешний вид: ну, предположим, что её толстовка — не самый последний писк моды, но она ведь не обязана тратить на одежду сотни тысяч просто ради работы в треклятом «Спринг Фэшн». Да и в толстовках просто удобно и тепло.

Илья ободряюще сжимает руку Киры и тепло улыбается ей, подливая вина в бокал. Старается всем своим видом сказать: 

даже если никто в тебя не верит, всегда есть я.

 Майская подмигивает своему парню и тыкает Антона пальцем в бок.

— Не стыдно, Шастунишка? Между прочим, это отличная возможность заполучить по истечении года должность в любом издательстве. Любом!

Антон понимающе кивает и делает глоток пива из запотевшего стакана.

— Да, Арсений Попов — та ещё акула. Берегись, как бы не сожрал. Но о твоём месте мечтают тысячи, если не миллионы, девчонок, так что я за тебя рад, — хмыкает Дима и салютует своим сидром подруге.

— Откуда ты знаешь про Арсения Попова? Даже я о нём ничего не знаю, — хмурится Кира.

— Забыла? Я же занимаюсь продвижением в агентстве, у нас один раз был заказ от их издательства. Мы думали, что рехнёмся, пока Попов одобрит макет обычного, блядь, баннера на сайт! — Дима потирает переносицу и даже губы поджимает от неприятных воспоминаний. Кира кивает: она и правда помнит рассказы о каком-то ёбнутом заказчике, который всю душу из Позова высосал, а мозг выжрал чайной ложкой.

До полуночи за их столиком не стихают разговоры, пока Кира не спохватывается: ей вставать в шесть утра, чтобы добраться до Сити из своего Хуево-Кукуево и купить правильный кофе до появления Попова в издательстве:

«…Пур-овер кофе и отдельно маленькие сливки, большой пустой стакан, чтоб можно было смешать, дополнительно флет-уайт, и весь кофе должен быть горячим, очень горячим!»

 — говорит в голове Окс.

      — Недоразумение! — говорит Оксана вместо приветствия. — Я приняла за тебя четыре звонка.

— Но я ведь опоздала всего на пару минут! — оправдывается Кира и бежит к своему столу, чтоб принять новый входящий вызов. Ни в одном офисе раньше Майская не видела, чтоб рабочими телефонами пользовались так часто: обычно все перебрасываются сообщениями в общих чатах или по почте, никто не любит болтать по телефону в наши дни. — Э-э, офис «Spring Fashion», Вас слушает Кира…

— Что ты несёшь? — верещит шёпотом Оксана и берёт трубку на своём телефоне, перехватывая вызов. Кира краснеет. — Офис Арсения Сергеевича Попова, здравствуйте. Нет, он не может подойти к телефону, что ему передать? Да, конечно, всего доброго.

Окс записывает что-то на стикере и прикрепляет его прямо на лоб Майской, от чего девушка неловко хихикает и берёт в руки белую бумажку: «Звонил Иван по сумкам». Девушка непонимающе сводит брови и смотрит на Оксану в ожидании хоть каких-нибудь пояснений, но не успевает получить ответа, потому что в офис заходит Попов. Он привычным жестом бросает пальто на стол Кире и уходит в кабинет.

— Оксана, где мой кофе?

— Теперь ты Оксана, иди, — кивает Окс и садится в кресло, чтоб заняться своими восхитительно важными и очень модными делами. На той туфли на тончайшей шпильке — странно, как она вообще стоит на них? — строгая юбка-карандаш, блузка и массивные серёжки. Кире даже не завидно, ей совершенно комфортно в джинсах и толстовке. Она уточняла: официального дресс-кода в офисе нет.

Кира прихватывает подставку со стаканчиками и семенит в кабинет, чтоб поставить кофе на стол и дождаться указаний. Вспоминает о стикерах, расклеенных по её монитору, и перечисляет всё, что умудрилась запомнить.

— Арсений Сергеевич, звонили по поводу сумок. Вроде, Иван или Илья… Кампания часов переносится в следующий выпуск, поскольку фотограф, которого Вы утвердили, болен, и… Звонила ещё какая-то Алёна, сообщений не оставляла.

— Можете идти, — отвечает Арсений Сергеевич, дождавшись, пока ассистентка закончит. Хмурится почти на каждом слове, но никак не комментирует.

Зато в приёмной её встречает разъярённая Оксана.

— Все имена звонивших нужно запоминать, это раз. Следующее — Алёна не «какая-то», это бывшая жена Попова, — Окс почти визжит и оттаскивает Киру за плечо за угол, чтоб Арсений Сергеевич ничего не услышал. Майская закатывает глаза и кивает. Ничего страшного ведь не произошло, она не обязана знать всё в первый же день!

— Оксана, совещание перенеслось на час, срочно забронируйте мне переговорку, — повышает голос Попов. Кира, почти смирившаяся с новым именем, идёт к рабочему телефону, чтоб прошерстить справочник и найти человека, ответственного за бронь переговорок.

Свободных комнат нет от слова «совсем», Кира умоляюще смотрит на Оксану в поиске помощи. Та закатывает глаза в стопятидесятый раз за день — скоро увидит свой мозг — и берёт трубку, чтоб набрать тот же номер, и заискивающим голосом просит некоего Филиппа освободить для Попова лучшую переговорку. Спустя пару минут разговора она благодарит собеседника елейным голоском и отключается, тут же меняясь в лице. «Удивительная стерва», — думает Кира.

К концу дня после сотни идиотских просьб и заданий от Попова Майской хочется только одного — рухнуть рожей в подушку, согреться о Макара и уснуть глубоким сном. Прекрасные сновидения разбиваются благодаря мерзкому писку телефона: Кира специально установила самый противный рингтон на звонки от Арсения Сергеевича. Тот посреди ночи вспоминает, что ему срочно нужно купить билеты на утренний «Сапсан», и Кира почти взрывается от ярости, когда мониторит все доступные сайты с билетами и не видит ни единого доступного к покупке места. Ни в бизнес-классе, ни в экономе, ни, блядь, в проходе стоя.

Илья просыпается от шипения девушки и старается уложить ту обратно спать, но Кира кратко извиняется и сбегает на кухню, чтоб продолжить поиски билетов. Оксана трубку не берёт — ужасный сотрудник, её нужно лишить премии, — и спасение находится в лице Димы, которому Майская записала голосовое тупо от отчаяния.

«Для нашего агентства выкупили билеты как раз на этот поезд, и я как раз не еду. Пляши, бизнесом твоя цаца поедет». Кира пляшет и сбрасывает видео своих танцев Позу — кто она такая, чтобы отказать другу? Это не самая большая плата за такую огромную помощь.

Остаток ночи Майская спит беспокойно, боясь, что Попов выкинет ещё что-нибудь. К счастью, этого не происходит, и Кира позволяет себе опоздать аж на двадцать минут — шеф всё равно уехал в Петербург на охуительно важные переговоры. Все в этом офисе какие-то охуительно важные, как хуи бумажные, Кире аж тошно, но пережить в серпентарии остаётся всего год — что это в сравнении с блестящей карьерой, которая будет после?

Молодая провинциалка

sluchaynaya

— Постой, тебя взяли на работу в журнал мод? Собеседование было по телефону? — говорит Антон и хихикает. Кира окидывает взглядом свой внешний вид: предположим, эта толстовка — не самый последний писк моды, но она ведь не обязана тратить на одежду сотни тысяч просто ради работы в треклятом «Спринг Фэшн».

[приблизительный ретеллинг фильма «Дьявол носит Prada», где Миранда Пристли — это Арсений Попов; премерзкий начальник, который взял на работу новую непутёвую ассистентку вместо Оксаны]

Comedy Club

Импровизаторы (Импровизация)

Арсений Попов

Арсений Попов/ОЖП

Оксана Суркова

Сергей Матвиенко

Антон Шастун

Дмитрий Позов

Илья Макаров

Андрей Бебуришвили

Дьявол носит Brioni

Если без долгих прелюдий, Кира заебалась.

Быть на связи двадцать четыре на семь, принимать все входящие вызовы от великого и ужасного Попова, выслушивать насмешки Оксаны, терпеть непонимание друзей и даже Макара, который обещал поддерживать во всём. Сам Илья совсем недавно устроился на работу в бар и крутит там шейкером, ни под кого не подстраиваясь. А Майской волей-неволей приходится хоть немного вникать в тему высокой моды и стиля, при этом не изменяя своим любимым толстовкам и кедам. Арсений Сергеевич ежедневно накидывает, кажется, испытания на прочность для новой ассистентки, при этом называя её именем предшественницы тоже намеренно издеваясь. При этом он каждый ёбанный день швыряет свои роскошные пальто на стол Кире. Она потихоньку закипает.

— Забронируйте столик в самом дорогом ресторане Москвы. У меня важные переговоры.

— Я терпеть не могу рыбу и морепродукты! На кой чёрт мне столик в «Peshi»?!

— Просмотр пройдёт в одиннадцать, а не в час.

— Почему ничего не готово? Я разве не предупреждал заранее, что переношу просмотр? Я не прошу невозможного.

— Где лист бумаги, который был у меня в руках вчера вечером? В смысле «какой»?

— Немедленно отгоните мою машину на техосмотр.

— Я умоляю, не вставайте из-за своего стола во время моих совещаний, Вы запятнаете репутацию моего журнала, если ещё раз появитесь здесь в этих жутких джинсах!

— Оксана, где мой кофе? Кира что, умерла?

— Закажите мне тот торшер, который я вчера бросил в «Избранное». Что значит «где»?!

— Меня не волнует то, что у Вашей матери день рождения, это её проблемы, Вы обязаны забрать у Станислава образцы в течение получаса!

— Тебе бы похудеть, недоразумение. О, Арсений просил тебе передать, чтоб ты помогла его дочери с проектом по астрономии. Да, сделать за неё домашку.

И так каждый божий день, практически круглосуточно. Ни слова похвалы за всё время, что Кира работает в этом журнале, Арсений Сергеевич не удосужился даже натянуто улыбнуться — только и делает, что концентрируется на мелких косяках, а все «подвиги» старательно игнорирует. Даже поплакаться некому — Антон с Димкой уехали на неделю в Воронеж, а Майской не дали отпуск; остаётся один Макар, который и без того устаёт. Откуда у неё может взяться отпуск, правда? Ей до слёз обидно, но периодически плачет в издательстве каждая вторая, а гордо задирает нос одна Кира. Она старается держать марку.

В кафешке на первом этаже бизнес-центра очень дорогая еда, и это ещё один минус этого треклятого издательства, но на обед у Киры всего пятнадцать минут — времени даже добежать до Мака нет. Поэтому она терпеливо стоит в очереди и берёт себе сытную солянку: самое оно, чтоб утолить голод до конца рабочего дня и больше не думать о еде. Позади в очереди стоит Серёжа (как выяснилось в процессе адекватного знакомства, Матвиенко) и громко хмыкает.

— У-у, почти четыре сотни калорий и абсолютный рекорд по вредности! В заведении тьма полезной еды, а ты выбрала солянку, — усмехается Серёжа, но без особой злости, скорее со снисходительностью. Он на самом деле довольно приятный, но совсем немного — сноб.

— А где-то в корпоративном кодексе прописано обязательство съедать в день один лист салата и больше ничего? — язвит девушка и открывает крышку пластикового контейнера с едой, сразу съедая ложку. Часики-то тикают. Капля супа попадает на свитер.

— Нет. О, не переживай, наверняка у тебя в шкафу есть ещё море синтетики, — Матвиенко улыбается тому, как Кира затирает пятно бумажной салфеткой, и отвлекается на экран — приходит уведомление. Кире, кажется, тоже, но у неё руки заняты тарелкой с супом и салфетками. — Сука. Просмотр перенесли на полдень.

— И что? — спрашивает Майская, как вдруг Матвиенко вырывает из её рук тарелку и бросает в большой мусорный бак. — Эй!

— Арсений всегда приходит на пятнадцать минут раньше. А это значит, что ты уже опоздала, — говорит мужчина уже на ходу.

На просмотре Попов придирчиво рассматривает пиджак от Michael Kors и водит пальцами по швам, проверяя качество. Кругом вьются напомаженные вкусно пахнущие девицы: рядом с начальником они все превращаются в жалких мямлящих пятилеток, которые делают всё, чтоб угодить. Судя по словам Оксаны, в офисе есть целая система невербальных сигналов, которые подаёт Попов, и люди умеют считывать любой полувзмах ресниц. А они у Арсения Сергеевича, к слову, зачётные, Кира себе такие хотела бы. Серёжа стоит рядом и с умным видом то поддакивает, то советует что-либо: на удивление, его мнению Арсений Сергеевич порой доверяет и даже не гавкает на него, как злобная цепная псина. Кире даже немного завидно. Она долго разглядывает тот же самый пиджак и в какой-то момент слишком громко и слышно фыркает от смеха.

— Что смешного? — и без того пронзительно холодные синие глаза Попова покрываются толстой ледяной коркой, когда он обращает взгляд на вмиг покрасневшую Киру.

— Э, нет, ничего… Простите, но… Просто я на днях видела точно такой же пиджак в Эйчике, — у Матвиенко удивлённо вытягивается лицо, он пытается незаметно для остальных шикнуть, чтоб Кира замолчала, но она и так затыкается, слыша, какая звенящая тишина стоит после её высказывания.

— О, конечно, разумеется. H&M для Вас — предел мечтаний и плевать, что все вещи там — это удешевлённая версия того, что отбираю лично я среди груды тряпок, Вы ведь считаете это всё просто тряпками? Вам точно невдомёк, что покупка вещей в масс-маркетах — это настоящая катастрофа как для планеты с экологией, так и для Вас, как личности. Вы сами ставите себя на уровень, где Вы достойны лишь копии, дешёвки. А тем временем Майкл Корс создаёт уникальные коллекции, в которых вещи взаимозаменяемы, а о материалах я вообще молчу. Попробуйте один раз купить не десять дешёвых толстовок, а один хороший жакет. Вы сами удивитесь, — отбривает Попов и отворачивается, переходя к следующим вещам. Кира стоит оглушённая и обиженная. Этот Арсений Сергеевич — реальное чудовище. И почему ему не поебать на эти несчастные толстовки?

Серёжа хихикает в кулак, но под взглядом Майской тушуется и откашливается, принимая серьёзный вид.

— Кира. Меня зовут Кира, — напоминает в очередной раз девушка и смотрит, как Попов натянуто улыбается, но при этом двигаются лишь уголки его губ, никаких морщинок у глаз и прочих изменений — в присутствии других сотрудников он хотя бы пытается не сразу прирезать провинившихся, а держит злость в себе до поры до времени.

— Мне нужно десять жилеток от Кляйна.

— Боже, избавьте меня от Ваших вопросов, — Арсений Сергеевич едва заметно поджимает бледные губы. — Это всё. Коллеги, благодарю, — Попов подливает сладкой патоки в свой тон, когда обращается к людям, равным ему по статусу. Кира старается не закатывать глаза слишком уж явно и покидает студию.

Она направляется к Оксане, чтоб уточнить, как можно понять, чего хочет человек, если он этого не объяснил. Окс лишь хмыкает в ответ, а потом вдруг меняется в лице.

— Ты что, задавала уточняющие вопросы Арсению Сергеевичу? Ты с ума сошла? — Оксана и впрямь крутит пальцем у виска. — Послушай, его выводит, когда ему задают вопросы. Я напишу тебе, какие нужны жилетки, поезжай за ними сейчас же.

— А у тебя есть другие планы? Ну да, наверняка в секонд-хенде распродажа уродских джинсов, — Оксана фыркает и отворачивается к монитору своего компьютера, давая понять, что разговор окончен. Кира возводит глаза к небу (потолку) и просит всех богов помочь ей не свихнуться к вечеру. А желательно к концу года работы в «Спринге» тоже.

После поездки в Кляйн Матвиенко без лишних слов вручает Кире пару классических лодочек на не самой высокой шпильке и произносит: «Надеюсь, угадал с размером». Девушка долго мнётся, прежде чем замечает очередной презрительный взгляд на своей обуви от Арсения Сергеевича, и в тот же момент надевает злосчастные туфли, стоявшие до этого момента под столом. Если присмотреться — не так уж и плохо. Наверное.

В какой-то момент Кире кажется, что она вот-вот сойдёт с ума. В такой вечер к ней на диван подсаживается Макар с траурным видом, который уже месяц кряду ежевечерне выслушивает, как плохо живётся на планете, где есть Арсений Попов. Вот и сейчас он прерывает страстную тираду: «Доволен Попов бывает только тогда, когда все либо в панике, либо на грани самоубийства!».

— Кир, ты… Нам нужно поговорить. Ты стала другой в этом своём 

, мы совсем не проводим время вместе, — Илья намеренно коверкает слово, чтоб показать всю степень своего презрения, и Майская невольно морщится: она-то ведь поддерживала его всегда, в любых начинаниях, даже когда Макар пытался выступать с объективно не смешными шутками на телевидении. Она ночами редактировала с ним материал и искала открытые микрофоны, где программу можно обкатать на живой публике. Вот и благодарность.

— Я такая же, какой была на последнем курсе университета и позже. Я не разговариваю о Прада и Гуччи, не меняю мечты о журналистской карьере на мечты о подиуме и «Spring Fashion», я та же. Илья, мне просто нужна твоя поддержка, понимаешь? Я каждый день ебашу на износ, а дома ты заявляешь, что тебе мало секса и меня. Это просто ахуй, — претензии парня оказываются взаимными. Макар тихо хмыкает себе под нос и закатывает глаза.

— Может, я ревную тебя к этому ёбнутому Попову, — старается отмазаться Илья и даже не поворачивается в сторону девушки, чтоб увидеть и почувствовать кожей, как та наэлектризовывается от одной этой фразы.

— Ты с ума сошёл?! Илья…

— Тебе платят копейки, ты круглосуточно пропадаешь на работе, и это даже не фигура речи! Реально круглосуточно! Ты начала носить эти ебланские туфли на шпильке, хотя я полюбил тебя другой, независимой и… в кедах.

— Ты говорил, что для тебя неважно, какая я. Ты обещал любить меня любой, а теперь обычные лодочки от Джимми Чу заставляют тебя изменить мнение. Ты лицемер, Илья. Пожалуйста, оставь меня одну, — холодно цедит сквозь зубы Кира и скрещивает руки на груди. Задерживает дыхание, пока Макаров, даже не пытаясь оправдаться, собирает какие-то мелочи в рюкзак и хлопает входной дверью. — Пиздец, — произносит вслух Майская, но не успевает даже расплакаться: звонит Попов.

— Кира, в 2020 году вышла третья, последняя книга Хилари Мантел, называется «Mirror & Light», о Томасе Кромвеле. Алёна фанатка автора и первых двух книг, поэтому к завтрашнему дню я прошу Вас найти перевод и передать Алёне в три часа дня в Сиксти. Если Вы не справитесь, можете искать новую работу. Это всё.

— Пиздец! — вновь повторяет Кира и рычит сквозь зубы после того, как Арсений Сергеевич отключается.

Приходится начать копаться в телефонной книге в поисках хотя бы одного относительно полезного в данном деле человека, но на выходе, конечно, пук. Взгляд цепляется за имя Станислава Шеминова, который был крайне мил на одной из вечеринок, куда Кира ездила за образцами ткани для своего босса.

— О, Вы новая Оксана? Поздравляю, тысячи девушек мечтали бы оказаться на Вашем месте, — говорит Станислав и галантно склоняет голову в знак приветствия. Кира не знает, как правильно реагировать на такое, поэтому лишь мило улыбается.

— Да, новая Оксана, правда немножко Кира, — хмыкает девушка и наблюдает за тем, как впервые человек из данной сферы и тусовки весьма искренне посмеивается.

— Значит, Вам определённо необходимо выпить чего-нибудь покрепче. Текилы этой девушке, — произносит мужчина и присаживается на высокий стул у барной стойки. — Вам искренне интересна эта сфера? Простите мою нескромность и любопытство…

— Да ничего. Нет, я планировала работать в совершенно другой сфере. Возможно, Вы слышали о «The Route», — Кире подают текилу, но она не спешит напиваться — наверняка Арсений Сергеевич ещё что-нибудь выкинет этим вечером.

— Слыхивал, ага. Я там какой-то как будто бы главный редактор, — Станислав хмыкает, а у Киры брови стремительно ползут по лбу вверх.

— Серьёзно? Вау, это… Очень приятно с Вами познакомиться! Я писала материалы о Вашем издании в университетской газете и приводила в качестве примера в научной статье.

— Может, пришлёте мне парочку своих текстов? — редактор тепло улыбается.

— Правда? Да, конечно, это было бы чудесно!

Теперь этот Шеминов видится единственным спасением, особенно в час-то ночи. Он на удивление быстро берёт трубку и почти мгновенно вспоминает, где они с Майской пересекались. Мужчина пытается завести разговор об обещанных материалах, но Кира старается вежливо съехать с темы и попросить о помощи. Что предложить взамен — она, разумеется, не знает, но прибегает к коронному приёму: «Это для Арсения Сергеевича, Вы же понимаете».

— Нет, если честно, не понимаю. Это же абсолютно невыполнимо. Есть план «Б»?

— Это же Попов, — вздыхает Кира. — Только план «А». Ладно, стоило ведь попытаться, правда? Благодарю.

Майская отключается ещё до того, как Шеминов пытается объясниться или сказать что-либо ещё. К утру ей позарез нужен ёбанный перевод, и 

После бессонной ночи девушка не продвинулась в поисках ни на шаг, хочется натурально выть в голос, потому что ко всему Илья всю ночь написывал длинные сообщения, почти письма, которые Кире даже открывать не хотелось. Сейчас хочется лечь на рельсы в метро и умереть как-нибудь максимально быстро и безболезненно. А ещё вдруг хочется закурить, а она бросила ещё на третьем курсе университета. Состояние очевидно становится хуже, но помочь Майской тупо некому — она даже писала на форумы фанатов и умоляла продать перевод за любые деньги. Даже связывалась с переводчиком, который отрезал: «До редактуры и вычитки никто не увидит этот текст».

Телефон звонит уже в кофейне, где милый бариста понимающе спрашивает: «Как обычно?» и быстро выдаёт заказ, будто начал готовить заранее. На том конце линии Шеминов, и Кира уже рвётся закатить глаза, потому что разговор вряд ли пойдёт о переводе — её же сам переводчик нахуй послал.

— Я спас Вашу жизнь, Кира Майская, — торжественно произносит Станислав и ждёт реакции. — Перевод могу передать Вам в час, если Вы согласитесь на чашку кофе или чая.

— Боже, хоть целый чайник! Как? Как Вы это сделали? Я же связывалась с переводчиком, он ни в какую не соглашался поделиться текстом перевода, — тараторит девушка и нетерпеливо тыкает в кнопку вызова лифта, чтоб поскорее оказаться в офисе — желательно раньше Попова.

— Он мой старый должник, — просто сообщает Станислав и отключается, пообещав прислать координаты встречи сообщением. Кира едва не плачет от облегчения.

      Майской кажется, что передача перевода Алёне и копии Арсению — самый торжественный момент в её жизни. Это кажется ей настоящим подвигом, ведь никто, кроме Шеминова, не смог бы помочь. В ответ от бывшей жены Попова девушка получает сухое «Псиба» сквозь зубы, та даже глаза не поднимает от экрана смартфона. Арсений Сергеевич просто кивает и отворачивается, утыкаясь взглядом в монитор компьютера. Кира застывает на месте и продолжает каменным изваянием стоять напротив своего начальника.

— Это всё, — сухо и холодно произносит мужчина. Майская разворачивается на шпильках и вихрем вылетает из кабинета: это уже, блядь, слишком.

Ноги сами приносят её в студию к Матвиенко. Тот встречает её так же безрадостно, как и все работники этого издательства — даже уборщицы тут какие-то скукуруженные. Кире некомфортно до зубовного скрежета, до воя, но она старается не подавать виду.

— Арсений Сергеевич меня ненавидит.

— Это слишком сильное чувство, детка, он не тратит свой ресурс на ненависть. Не бери на себя слишком много, — качает головой Серёжа.

Кира задыхается возмущением пару секунд, но вскоре осознаёт, что Сергей, вероятнее всего, прав: этой Снежной Королеве снисходить до ненависти негоже, челядь можно просто игнорировать и переступать, как говно на асфальте. От такого сравнения становится ещё обиднее, Кира чувствует подступающий к горлу плач, а в уголках глаз скапливаются солёные слёзы. Она жёстко смаргивает их и продолжает:

— Я стараюсь, я лезу из кожи вон, чтоб угодить ему, а он даже ни разу не сказал мне простого «спасибо». Я прошу невозможного?

— Ты говоришь его фразами, — подмигивает Матвиенко, но на пару секунд поднимает взгляд шоколадных глаз, показывая собеседнице, что она может продолжать свою тираду.

— Я правда очень стараюсь ради него, а он всем своим видом демонстрирует, что я и ногтя его не достойна. Это просто по-человечески, сука, обидно!

— Тысячи, десятки тысяч девушек мечтают о твоей должности, а ты снизошла до неё, девчонка. И искренне ждёшь, что он каждый день будет аплодировать тому, что ты исполняешь свои обязанности, и целовать тебя в лобик? Он выстроил практически целую империю, а ты ждёшь спасиб за горячий кофе? Вернись с небес на землю, ты не в маня-мирке. Это реальность.

Кира замирает и даже забывает о своём желании расплакаться — под таким углом она, разумеется, не рассматривала. Матвиенко понимающе хмыкает и берёт девушку под локоть, направляясь в сторону лифтов. Майская едва успевает за коллегой, потому что проклятые туфли, разумеется, ей жмут. Мир красоты и лоска всё больше раздражает девушку, но она не планирует сдаваться: ей хочется показать этому железобетонному Попову, что она чего-то, да стоит. Раз уж с книгой не прокатило.

— Какой у тебя размер? — Матвиенко оглядывает Киру строгим взглядом и разочарованно вздыхает. Наверняка все местные не больше сорокового; девочки-модели, вопреки трендам на боди-позитив и любовь к себе, сплошь тощие и болезненно бледные.

— Сорок шестой, — отвечает сдавленно Кира и озирается по сторонам: кажется, Серёжа допустил девушку в святую святых, в мир ярких и блестящих шмоток, сплошь испещрённых лейблами и фамилиями именитых дизайнеров.

— О, Господь Иисус… Тут вряд ли есть что-то хотя бы сорок четвёртого. Ладно, овер-сайз никто не отменял. Шагай давай, чё застыла? — Серёжа направляется вглубь помещения, искусно лавируя среди набитых вешалок.

За час Матвиенко нагружает Киру кучей плечиков, на которых и платья, и брючные костюмы, и комбинезоны, и юбки, и чёрт-те что вообще. Майская на бренды не особо облизывается, но пара вещей западает в душу. От этой мысли девушка съёживается и вся встряхивается: она не собирается продаваться за шмотки.

На следующий день Арсений Сергеевич позволяет себе в изумлении приподнять одну бровь — это самые яркие эмоции, которые Кира видела у начальника, а у Оксаны из носа льётся чай, когда Майская заходит в офис. Кире смешно: от того, что Окс заляпала какие-то распечатки отчётов, от того, как легко впечатлить людей одной обёрткой, от того, что охранник на входе её не узнаёт и не желает хорошего дня в ответ, лишь внимательнее всматривается в фотографию на пропуске и сравнивает изображение с обладательницей.

      — Кира, зайдите в переговорку через двадцать минут.

— Да, Арсений Сергеевич, — отвечает Майская и параллельно конспектирует то, что надиктовывает голос из трубки — какой-то курьер напоминает о доставке мебели в квартиру Попова и просит записать артикулы.

В переговорной комнате тихо и прохладно — везде кондиционеры работают нормально, только в туалетах и переговорках какой-то ноябрь. Кира каждый раз проводит ассоциацию с холодным взглядом Попова и думает, что это его инициатива — создать комфортную для него атмосферу хоть где-то.

Арсений Сергеевич сидит за столом и разглядывает личное дело Киры, а ещё, кажется, резюме. От этого Майская широко распахивает глаза, но быстро надевает маску безразличия и садится в кресло напротив. Их разделяют километры разного культурного фона, а ещё метра полтора стола из прочного красивого дерева. Переговорки — это вообще оплот классического стиля в минималистичном стерильно-белом офисе; иногда Киру от белизны неиронично подташнивает.

— Кира, Вы внимательно читали контракт, который подписывали в эйчар отделе? — Арсений Сергеевич снимает очки и устало потирает глаза. Кире на секунду кажется, что тот и правда живой, а не робот, запрограммированный на захват модного мира. Она неуверенно кивает. — Я думаю, что недостаточно внимательно. Вы не имели права распространять информацию о работе в «Spring Fashion». Речь идёт как о хвалебных отзывах, так и о критике. Так почему же сегодня я нахожу в сети статью о том, что Попов Арсений Сергеевич — капризный тиран? Если Вас не устраивают условия работы, Вы можете катиться на все четыре стороны.

Кира искренне удивляется, у неё даже рот в изумлении приоткрывается. Девушка пытается как-то оправдаться, но не может — об этой статье она впервые в жизни слышит вообще. Арсений Сергеевич выглядит как будто на самом деле оскорблённым, — словно он не знает, как на самом деле руководит подчинёнными, — и от этого Кире вдруг становится его просто по-человечески жаль.

— Позвольте взглянуть на статью и автора. Я могу заверить Вас в том, что не распространяла подробную информацию. Если я и говорила что-либо о Вас, то в уважительном ключе. Безусловно, Вы требовательный руководитель, но я никогда… — Кира врёт и не краснеет. Однако среди слушателей её нытья лишь Дима, Антон и Илья. Майская думает, что даже матери на босса не жаловалась.

— Не позволяю, — отрезает Попов и складывает руки на груди, выжидательно глядя на ассистентку.

— Да Арсений! — на эмоциях выпаливает девушка. Попов старается скрыть свои эмоции, но у него подрагивают крылья носа, и он даже немного краснеет от возмущения и ярости — Кире хочется приложиться лбом о стол. — Сергеевич в смысле, Арсений Сергеевич. Все разговоры о моих трудовых успехах и провалах происходили исключительно «в кулуарах», — девушка жестом изображает кавычки, — я никому бы не позволила опубликовать подобный материал. Какой от него резон? Я же журналист, я прекрасно понимаю, что от такой статьи ущерба тьма, а толку… Примерно ноль. Это вообще не в моих интересах, Вы же знаете, что я держусь за эту должность.

— Тогда я даю Вам времени до вечера, чтоб подумать, в чьих интересах подобная публикация, и потребовать опровержения. Вам ясно? — Кира кивает и закусывает губу, пытаясь понять, кто мог так жёстко подставить её, когда карьера в журнале, кажется, пошла в гору.

На Оксану думать нечего — та же добилась желанной должности старшей ассистентки, вовсю готовится к предстоящей поездке на неделю высокой моды и вообще вздыхает на каждом углу о том, как сильно любит «Spring Fashion» (пусть и наверняка врёт). Матвиенко тоже из круга подозреваемых можно исключать сразу — он бы не стал тратить все эти вещи на девушку, которую он планировал вышвырнуть из издательства. За размышлениями девушка не замечает, как начинает бубнить себе что-то под нос: Попова такое, к слову, бесит.

А что его вообще не бесит, блядь? Цаца.

Подняв взгляд на начальника, Кира понимает, что произнесла последнюю фразу вслух. Ей становится до подкашивающихся коленей страшно, потому что маска холодности вдруг трескается на бледном лице Арсения Сергеевича, и он выглядит искренне… разочарованным?

— Боже, Кира, я думал, Вы выше подобных разборок и не станете предъявлять мне претензии по поводу моих методов управления издательством. Вы думаете, журнал прожил бы хотя бы полгода, не будь я требовательным?

Майской искренне стыдно перед руководителем, потому что — да, любое издательство пошло бы по пизде, будь их начальник просто милым и приветливым. Если спускать людям с рук непрофессионализм и халатное отношение к работе, они с радостью сядут на шею и свесят ножки. В случае с Поповым — свесят стройные ножки-спички, обтянутые дорогими чулками, в каких-нибудь лакированных туфлях на смертельно длинной шпильке.

— Нет. Думаю, не прожил бы, — честно отвечает Кира настолько тихо, насколько это вообще возможно.

— Мне казалось, Вы настолько же карьеристка, насколько я. Вы же пришли в «Spring», чтоб потом работать в «The Route», я прав? — Майская вновь удивляется — Попов не устаёт поражать — и коротко кивает головой. Попов вздыхает. — Так и какого чёрта Вы сплетничаете обо мне направо и налево?!

Арсений Сергеевич поднимается со своего кресла и начинает измерять шагами переговорную комнату. Подходит к панели на стене и делает температуру в помещении на пару градусов выше — Кира благодарно выдыхает и потирает замёрзшие ладони друг о друга, вставая с места вслед за начальником (рефлекс, как у собаки Павлова). Ей почти хватает смелости и решительности, чтоб положить руку Попову на плечо в успокаивающем и извиняющемся жесте, но тот резко разворачивается к ней, и всю решительность будто сдувает.

Попов красивый — это факт. И в этот раз, не разгорячённая яростью и злостью на босса, Кира это подмечает в очередной раз. У него немного растрепались волосы от того, что тот нервно водил пятернёй по голове, губа закушена, а в глазах плещется где-то на дне ледяного моря искреннее разочарование и даже печаль. А костюм от Brioni — это вообще пиздец, тут никаких эпитетов не хватит, чтоб описать восторг девушки. Как он сидит на подтянутом теле, как подчёркивает плечи…

Кира не соображает ничего вообще, когда Арсений Сергеевич впечатывается в её губы жёстким поцелуем. Никакой нежностью и не пахнет — он сильно прикусывает нижнюю губу Майской, та приоткрывает рот, чтоб возмутиться, но Попов воспринимает это как разрешение и оглаживает языком всё, до чего дотягивается. Кире приходится вцепиться в его плечи крепко, чтоб не потерять опору и не рухнуть замертво, из-за чего Арсений вдруг мычит и рвано вздыхает.

Майской кажется, что она попала в сраное шоу Трумана, но ей пока не хочется покидать реалити. Хочется прихватить зубами губу Попова, что она и делает, на что Арсений, мать его, Сергеевич притирается бёдрами и вжимает Киру в себя почти всем телом. Он мелкими шагами придвигается к столу, держа ладонь на пояснице у Киры, пока она не упирается в столешницу. Продолжает жадно вылизывать её рот и дышать неровно. Руками начальник начинает оглаживать тело Майской, ей срывает тормоза от ощущения холодных пальцев на шее, и она стонет. Попов перемещает ладонь с поясницы на ягодицы и грубо сжимает. Киру ведёт, приходится облокотиться на стол, и блядские шпильки вообще не помогают.

Провинциалка на каблуках

Выйдя из переговорной, Кира направляется в ближайший магазин и действительно покупает любимый во времена университета «Чапман», но после первой затяжки выбрасывает сигарету, благородно отдаёт пачку проходящему мимо мужчине и просто пытается выветрить из головы мысли. Они путаются и слипаются в огромный неповоротливый комок, его хочется выскоблить из черепушки и бросить в мусорку к недокуренной сигарете. Спустя двадцать минут ветер пробирает до костей, — но голову не освобождает, — и приходится вернуться в офис к перекошенной от злости Сурковой. Кира отмахивается и открывает ссылку, которую девушке направил по корпоративной почте Попов. Спецоперация по поиску автора статьи занимает всего пару часов и разрешается благодаря звонку Шастуну, который ломается всего несколько минут, а в итоге выдаёт:

— Макар сказал, что так будет лучше, если тебя уволят. Для тебя и для нас, — Шаст вздыхает. — Ты найдёшь нормальную работу и вновь станешь собой, — бубнит Антон, уже не такой уверенный в гениальности этой задумки. — Ничего не говори, сам понимаю, что дерьмо собачье, а не план. Мне стыдно.

— Могу понять Илью, наверное, но тебя с Позом никак не получается. Тох, ты не хотел сначала спросить у меня, будет ли мне от этого лучше?

— Ты не поехала с нами в Воронеж, не заходишь в соцсети неделями и всё время трещишь про своего Аркадия, мы решили, что ты на нас хрен забила, — в голосе Антона искренняя, но очень детская обида. Злиться не получается, а было бы полезно.

— Арсения, — на автомате поправляет девушка и мнёт бумажную салфетку в руках, пока бариста вновь готовит кофе «как обычно». Попов после всего случившегося слинял на деловую встречу и сухо бросил: «Кофе к пяти принесите», надевая стильное пальто. Подставы Кира ожидала с какой угодно стороны, но только не от Макара, с которым они, кажется, даже не расстались ещё, а просто повздорили. Конечно, после такого ни о каком примирении думать не хочется, сердце неприятно сжимается от обиды: хотелось наивно верить, что Илья это навсегда.

Можно было бы включить режим королевы драмы на полную, но, откровенно говоря, Майской становится чуточку легче несмотря на обиду и расстройство. При таком раскладе нет необходимости постоянно оправдываться перед кем бы то ни было за позднее возвращение домой и забитую работой голову. Илья был крепким плечом и надёжной стеной на четвёртом курсе университета, в общей команде КВН; Илья здорово помог с переездом в Москву, но потом будто выгорел. Практически дотла. Отдалился и стал более холоден (от постоянных мыслей о холоде Киру перекашивает), а работа в «Спринге» его, видимо, попросту добила. Размазывать чувства, как желе по тарелке, не хочется. Майская мысленно сравнивает расставание с походом на эпиляцию — чем резче, тем проще. В данном случае легче обоим.

Опровержение выпускают в этот же вечер.

      Кира продолжает заёбываться и почти не думает о том, что всё вокруг стремительно рушится: на первом месте остаётся карьера, мысль о блестящих успехах в «The Route» и оплате коммунальных счетов. После произошедшего Арсений Сергеевич не превратился в краснеющего подростка, не изменил поведение вообще никак, и это, пожалуй, к лучшему. Майской больше всего на свете не хотелось бы сейчас разбираться ещё и с этой фигнёй, будто ей мало поручений и телефонных звонков.

Однако голову почти незаметно просверливает назойливая мысль о том, что начальнику не свойственны такие порывы, присущие обычно подросткам, которые не умеют контролировать свои чувства. Вот с чем-с чем, а с контролем у Попова всё в полном порядке. Тут что-то нечисто.

На этот раз ко всем прелестям офисной жизни младшей ассистентки прибавляется очередная беда — Оксана заявляется в офис с покрасневшим от постоянного трения носом, севшим голосом и соплями по колено. Как ни странно, даже простуженная та выглядит лучше, чем Кира выглядела при трудоустройстве. Сейчас она в настолько же дорогом брючном костюме и туфлях на шпильке: у Окс больше не находится поводов для подколов, но смотрит та по-прежнему волком и беседует сквозь зубы.

У Майской появляется добрая традиция ходить на обеды вместе с Матвиенко. Тот по-прежнему молчалив, остёр на язык и кристально честен, но в компании Сергея Кира чувствует себя крайне спокойно. Коллега не делится никакими переживаниями и подробностями своей жизни, а вот Кира весьма охотно жалуется на происходящее. Сегодняшний обед сопровождается болтовнёй девушки о том, что она чувствует, как отдалилась от семьи: с мамой созванивалась последний раз больше недели назад, и даже тот разговор был прерван входящим вызовом от Попова. А отношения с парнем и вовсе пришлось разорвать.

— Это признак того, что карьера идёт в гору, — хмыкает вдруг Матвиенко. Кира, до этого не ожидавшая вообще никакой ответной реакции, заинтересованно приподнимает бровь и поворачивает корпус к Серёже, ожидая продолжения. — Когда всё совсем пойдёт прахом, жди повышения — верный знак.

Майская плотно задумывается над сказанным, оставляет недоеденным салат и покидает кафе в прострации. Кажется, Матвиенко отлично знает, о чём говорит. Тот ужасно успешен и может похвастаться рекордным количеством повышений: значит, на личном фронте всё печально. Эта мысль заставляет девушку чувствовать нежность и жалость к коллеге — тот ведь и правда интересный, с классным чувством юмора… Только причёска долбоёбская, тут вообще без вопросов. Кире не хочется думать о том, где та самая категория «пошло прахом» — может, это уже оно? Иначе как ещё воспринимать тот факт, что практически сразу после расставания она без особых сомнений поддалась порыву и была в шаге от того, чтоб снять подрагивающими руками брюки с грёбанного Арсения Попова? Девушке стыдно, но не из-за произошедшего. Главная загвоздка — осознание того, что будь ещё один шанс — она бы им воспользовалась, не раздумывая. Попов стоит около шкафа и надевает шарф, хмурясь каким-то мыслям. Майская замирает и бесстыдно пялится; кажется, новым хобби становится поиск и запоминание любых проявлений эмоций босса. Наверняка вы бы занялись чем-то подобным, если бы увидели улыбку бесстрастной до того статуи.

— Кира, еду на обед с инвесторами. Будьте любезны, заберите мой костюм.

— Из химчистки? Да, Ваш водитель уже забрал его и оставил у консьержа дома, не беспокойтесь, — Попов смотрит немного неверяще на подчинённую, но тут же находит, чем крыть, не дав Кире даже шанса обрадоваться и гордо задрать нос:

— Что ж, отлично. Значит, у Вас будет время помочь Кьяре с проектом по истории.

— С проектом по династии Романовых? О, мы закончили его ещё в субботу, — мило улыбается Майская и чувствует, как радость распирает изнутри: девушка невероятно горда собой, потому что смогла влиться в абсолютно ебанутый график жизни Арсения Сергеевича и потихоньку учится угождать ему.

К слову, Кьяра оказалась очаровательной девчонкой: в меру шебутной и улыбчивой в отличие от каменного отца. Половину времени, которое Кира хотела провести в работе над проектом, Яра рассказывала про мальчика из класса, с которым мама запретила дружить, про то, что её папа на самом деле любит не крепкий кофе, а сладкое какао (в этот момент Майская не сдержала ехидного смешка), а учительница по истории купила красную машину. Ещё бы, в частной школе зарплаты преподавателей наверняка повыше.

— Тогда к четырём принесите кофе, я вернусь в офис к этому моменту. И завезите сегодня книгу, Оксана, кажется, — Попов переводит взгляд на старшую ассистентку и поджимает губы, подбирая слова, — не в форме. Это всё.

Дьявол носит Brioni

Содержание

Молодая провинциалка

Провинциалка на каблуках

Почти москвичка

Просто запутавшаяся девчонка

Москвичка

Московская провинциалка

Эпилог

Комментарии (0)