Смех, звонкий как колокольчик, лёгкие каштановые кудри, веселая улыбка, губы чуть приоткрывают белые ровные зубки. Вся в своих любимых магловских штучках. Мобильник, беспроводные наушники… Как не любоваться ей, как не поддаться соблазну прикоснуться к её пушистым волосам?

Когда он первый раз захотел её?

Наверное тогда, когда она ела маршмеллоу, и разноцветные крошки забавно таяли на её губах. Внезапно он почуял практически непреодолимое желание подойти и яростно слизать их. И сам испугался этого порыва. А она, словно поняв эти его смешанные чувства, рассеянно подняла на него глаза и… Малфой пропал. Окончательно и бесповоротно.

На лице Драко почти появилась улыбка. Но мгновенно исчезла — даже тайно нельзя улыбаться той, кого яростно презирал все эти годы. Допрезирался. Влюбился, как последний идиот.

Невозможно делать суровую физиономию, когда весна в душе, когда хочется любви до зубовного скрежета, когда кусаешь губы, чтоб глупые слова не сорвались и не испортили твой имидж недоступного циника.

Пересёк коридор, лениво, вразвалочку. Всё как мы любим — ебало на ноль.

— Грейнджер… Отойдём на пару слов, — какой прекрасный повелительный тон, хвалю самого себя, молодец, — Профессор Снейп просил передать тебе важную информацию.

— Малфой? — тревожно-настороженное выражение лица Грейнджер убедило его, что отыгрывает прекрасно, девушка не видит того, что бушует, как пожар, внутри.

Вечно ждет от него подвоха. И не раз дожидалась.

Отвел в сторону. Забавная такая. Еле до его груди достаёт, а смотрит дерзко. Видно, что в обиду себя не даст, приготовилась защищаться — рука нервно сжимает волшебную палочку, спрятанную в складках мантии.

— Говори быстрей, я очень тороплюсь.

— Куда тебе торопиться? Ботаны твои все здесь. Смотрят сюда, бдят. У Уизли глаза от напряжения скоро вывалятся.

— Ты хочешь обсудить Рональда? Навряд ли у тебя есть приятные слова на его счёт. Давай к делу.

— Давай… — Малфой замялся.

— Что там профессор просил передать?

Вложил ей в руку билет в кино. Магловское развлечение. Должно подойти.

Не ожидал он согласия от подружки Поттера, не был готов морально. Спокойно, Малфой, сейчас она тебя жестко отошьёт, скажет, что ей надо учиться, как вообще ему пришли эти глупости в его блондинистую голову. В глубине души, он ждал этого и даже надеялся. Тогда можно будет опять ненавидеть, проходить мимо и больше не дёргаться, оборачиваясь на её голос, и не выискивать её глазами. Станет ясно — она — Грейнджер, он — Малфой. Непересекающиеся прямые.

Посмотрела внимательно прямо в глаза, рассматривая то, что скрывается в глубине, что он задумал, пытаясь отыскать намёк на вечные подколы и грубые шуточки. Внезапно мило улыбнулась и еле заметно кивнула. Положила билет в карман мантии и побежала обратно к своим гриффиндорцам, оставив на его теле нежное прикосновение от кончиков длинных мягких волос. Вроде бы ерунда. Но жарко стало за секунду — аж кровь прилила к щекам.

А ведь Драко всегда был достаточно избалован вниманием девушек. Спокойно смотрел на их попытки заинтересовать его, на все эти ужимки, флирт — иногда откровенный, чувственный, иногда наивный — и от этого более притягательный. Но никогда он не испытывал ощущение такого накала, бурлящего, вырывающегося наружу, заставляющего светиться радостью.

Встретились в кинотеатре, молча прошли в зал, как двое чужих людей, не обменявшись даже парой банальных и вежливых фраз. Погас свет, понеслись первые кадры. Его это вообще не заинтересовало. Что там показывают и зачем… Он видит в темноте только ее профиль. Она рядом, но почти недосягаема. От близости пробивает дрожь, и сердце стучит быстрей и болезненней. Улыбается, глядя на экран, рука так естественно легла на подлокотник, нежные пальцы белеют на темном дереве старенького, видавшего виды кресла.

Драко бросил взгляд на пустоту слева и справа от них. Это ведь так несложно. Просто взять и купить все билеты на последний ряд, позвав не кого-то, а именно её, Грейнджер.

А сейчас Малфой тупит. Рядом с той, кого хочет так, как не хотел никого в своей грешной жизни. Решился. Положил свою руку поверх ее, провел нежно по запястью. Не повернула головы, упорно смотрит неинтересный для него фильм. Только пальцы вздрогнули в ответ на его ласку. Можно…

Если бы взглядом можно было раздевать, она была бы давно голой. Хорошо, что не смотрит на него, умерла бы со стыда. Девочка. Такая наивная. Драко улыбнулся своим мыслям, в которых поимел Грейнджер в самых извращенных позах.

Рука, между тем, гораздо смелей, чем Гермиона могла предположить. Уже на ее коленке, нетерпеливо мнет край юбки, трогает ее. Самое время сказать «нет».

Но так сладко. Что ноги сами раздвигаются, впуская его внутрь. Не удержалась, посмотрела на его лицо. Прожег взглядом, испугал своей страстью. И, не дав опомниться, припал губами к ее шее.

Целовал, до легкой боли вдавливая губы в ее тело. Но эта боль желанна, отдается ниже, стучит в висках, рождает ответ.

Это не первый поцелуй Грейнджер. Но самый охуенный.

Его пальцы коснулись клитора, прошлись по нему осторожно, нежно. Какая влажная и горячая. От его ласк, от него.

Стояк заебал еще с того момента, как он дотронулся до ее руки. Сейчас помог себе сам, выпустив зверюгу на волю. Расстегнул ширинку, достав член.

Только не оттолкни, не откажи! Как девственник готов молить её о благосклонности.

Послушно позволила вложить в свою ручку возбужденный орган, начала подрачивать…

Какого хуя он орёт в ночи ее имя? И почему всё так реально? Стопудово сглазили ведьмы, которым не дал и которых не взял.

Ночь, улица, фонарь…. И он с членом в руке. В теплой постельке. Здравствуйте, подростковые поллюции. Надеюсь, хоть прыщи мимо пройдут в этот раз. Недоёб он такой. Суровый.

Не, нормально? Хоть наколдовывай себе эту сучку срочно. Мог бы и немного подольше поспать, а не будить себя орами.

Ну, что, радуй теперь самого себя, Малфой. Всё равно хрен уснешь.

Днём он не может смотреть на снег. Слишком слепит глаза эта чистая, девственная белизна. Как её душа, мысли, поступки. Что он может дать ей? Из своей темноты. Он смотрит на тату. Змея зловеще струится темным пятном по руке. Это не просто рисунок. Это знак. Его суть. Глупо проводить жизнь, прячась от чувств и себя самого. Поэтому тоска и тяжесть переполняют, пугают, тянут на дно.

Ничего не хочется делать, невозможно ни с кем общаться. Одно глухое раздражение на взволнованные взгляды матери и подозрительные — отца. Хочется послать всех так далеко…

Одни домовики, тихо шуршащие вокруг, сочувствующие, прячущие от глаз Малфоя-старшего магловские гаджеты, которые он видел у Герми и именно поэтому решил обязательно иметь их у себя, не бесят и не выводят из равновесия.

Снег сыпется мелкими, частыми крупинками, стучит в стёкла. Вьюга завывает, перекрывая тишину ночи. Февральская стужа в саду мэнора. И в сердце Драко. Всё предельно ясно. Люди ищут взаимности. Любое существо тянется к огню, страсти. А что может дать девушке тот, чьи глаза прожигают её душу презрением и даруют только боль и страдания?

Малфой вгляделся в своё призрачное отражение. В стекле виден блеск его глаз, но не видны слёзы.

Всё забывается и лечится. Любые раны. Но обидней всего понимать, что нельзя повернуть вспять время, подойти и сказать, сделать то, что надо. А не то, что ты уже сотворил.

Сотни людей жалеют о своих тупых и ранящих любимых людей поступках. О словах, которые вырвались изо рта.

Оттолкнули, предали, извратили чувства.

Или о молчании. Которое было не ценней золота. А помогло разбить хрупкое, нежное, обманчиво крепкое…

Драко так саданул по оконной раме, что стекло жалобно задрожало, грозя высыпаться сверкающими осколками и впустить в тепло комнаты ледяной, обжигающий вихрь.

Да похуй. Он уже внутри. В нём самом.

Убивает, не даёт ничего делать ни днём, ни, тем более, ночью. Лишает его покоя.

Самый маленький домовик бесшумно подходит, неся наушники, и смотрит с жалостью, всё его существо выражает доброту и заботу.

— Возьмите, хозяин. Вы так любите музыку в это время суток. Я чувствую, как вам становится лучше… Вы такой красивый… И несчастный. Почему? Мы все вас очень любим, — сам испугался своей смелости, сжался, отошел в сторону.

Малфой удивился, что такое крошечное существо способно на сострадание. Первый раз он не хочет никого послать, язвить и ненавидеть.

Эльф утвердительно кивает лопоухой головой и доверчиво улыбается.

Драко гладит его по голове, чувствуя под рукой дрожь. Флип просто не знает, что такое ласка, исходящая от человека. Но ему приятно, он зажмуривает глаза от удовольствия, как крупный домашний кот. Только что не мурлыкнул радостно.

И первый раз в жизни Малфой дарит домовику свои наушники, а вместе с ними — свободу.

— Пусть хоть ты будешь счастлив, — вымученно улыбается он.

Эльф прижимает маленькими лапками бесценное сокровище к груди. Внезапно порывисто прижимается к Драко, обнимая его ноги. Маленькое тельце сотрясают рыдания. Это от счастья.

К глазам Драко тоже подкатывают слёзы. Не может остаться безучастным к подобным эмоциям. Внезапно руку пронзает боль. Змея как будто жалит его, причиняя физические страдания. Стараясь сдерживаться, всё-таки стонет сквозь зубы.

Домовик протягивает руку и дотрагивается до хвоста змеи, принимая часть боли на себя,

излечивая древней магией.

— Я не уйду. Пока ты не будешь радоваться. Ты мой друг, Драко Малфой. Навсегда.

СЕГОДНЯ

Ivan Pekonkin

Почитал старое описание фф. Не подходит. Пришлось переписать. Здесь есть жёсткий секс с фетишами. Написано по запросу: Драко-гинеколог. Есть чувства, любовь, не всегда взаимная, но мат я не убрал - люблю его и в жизни. Обман, интриги, персонажи взаимодействуют не совсем стандартно. Мне кажется, получилось захватывающе))

Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Аберфорт Дамблдор/Беллатрикс Лестрейндж

Люциус Малфой/Пэнси Паркинсон

Драко Малфой/Гермиона Грейнджер

ОМП

ОЖП

Виктор Крам

Гарри Поттер

Люциус Малфой

Пэнси Паркинсон

Джинни Уизли

Эксперимент

Люциус Малфой орал целый день. До звона в ушах домочадцев. Летал по комнате как огромный сыч, белоснежные длинные волосы еле успевали за ним, перестав идеально струиться по спине, а яростно топорщились, растрепавшись от быстрой ходьбы и нервов.

Но его сыну было как-то похуй. Фирменным равнодушно-презрительным взглядом он провожал каждое движение отца. И старался абстрагироваться от неприятной ситуации.

Наконец, Малфой-старший исчерпал весь запас ругательств, которые с гордостью сохранял и передавал друг другу по наследству их род. Драко делал вид, что это не для него, не о нем. А ведь он посмел ослушаться отца. Поступил в медицинский. Магловский. Туда, где ему реально было интересно.

— Да как ты будешь учиться? Ты понимаешь, что невозможно совмещать магическое обучение с этой…. — Он тщательно пытался подобрать наиболее подходящее к ситуации слово. — Мерзопакостью.

— Маховик времени мне в помощь, отец. Я говорил с Дамблдором, он его и дал. Одобрил. Хоть тоже является не самым прогрессивным человеком в обозримой Вселенной.

— Ну на хрена тебе это надо? Я не понимаю Что это и зачем? Ты хоть примерно представляешь, что тебя ждет?

— Мне всё равно. Пойми. Я устал. Ты выпил из меня всю кровь, лишил детства, части юности. Будь добр… Оставь мне тот отрезок жизни, который есть. И дай мне пройти его самому. Без твоей опеки.

Новая порция гнева и оскорблений полилась на голову непутёвого сына.

— Что я скажу родственникам??? Ты представляешь реакцию Беллатрисы? Она отавадит тебя, меня и всех, кто принимал в этом участие. Нет, это невозможно даже представить. Хотя, почему бы и нет. Потомок древнего рода Малфоев копошится в гениталиях грязнокровок. Я сам тебя заавадю, честное слово. Нарцисса, почему ты родила такое бестолковое животное?!

Блядь. Как раствориться в пространстве за пять минут? Чтобы не настигла новая волна гнева отца. Чтобы не слышать эти обвинения в неблагодарности, в тупости и эксцентричности.

Да, возможно, он и ёбнулся. Не отрицает. Но и слушать всю эту херь он не намерен.

Ушли те времена, когда отец мог повлиять на его решения, и одним взглядом запретить дружбу с теми, кто ему нравился.

Друг тоже поддержал. От души, со знанием дела. Как только он один мог и умел.

— У тебя бешенство хуя, Дрейко! Признайся. Ты просто хочешь трахать не только наших ведьмочек, но и магловских сучек. Иначе зачеееем. Зачем эта ерунда?

Так его только Забини называет — Дрейко. И пусть. Пусть думает, что Драко не в себе. Никто не поймет его. Не поддержит.

Как объяснить? Да и нужно ли…

Ещё со второго курса. Когда его стал притягивать мир людей. Обычных, неинтересных волшебникам, отвратительных для его родственников. Но ОНА пришла оттуда. И принесла с собой цвет осенней листвы, вкус дождя на губах, яркость летнего утра, нежность его душе. Непонятная, странная и манящая девочка, имя которой потом так часто слетало с его губ. Особенно, когда он понял, что гораздо интересней по ночам заниматься мастурбацией, чем просто разглядывать в бессоннице потолок и представлять истории с участием теней на стене от заклятия Люмос.

Первый раз почувствовав эту тянующую, сжимающую тело истому, удивился. Он изучал себя, думая о ней. Проводил рукой по члену, сначала несмело, неуверенно, потом активней, жестче, проходясь от основания к такой чувствительной головке, оттягивая крайнюю плоть. Учащенное дыхание, рваный ритм сердца, закушенная губа. С выстрелом семени в воздух — выкрик её блядского, сладкого, охуенно красивого имени — ГЕРМИОНААА! Капли спермы размазаны по телу, одежде, простыням… Его грудь вздымается и опадает, он улыбается и думает, какой он идиот и еще не знает, сколько раз он будет выкрикивать это слово и, закрывая глаза, представлять как она нежными губами прикасается то к уголку его рта, то жадно выпивает до капли белую тягучую жидкость…

Эти фантазии стали основой его ночной жизни, успокоением.

Как устроены эти загадочные девушки, что ими движет, как удовлетворить не только себя, но и их. Прочитаны десятки книг, просмотрены гигабайты порнухи.

Стало ясно одно. Техника без практики — ничто.

Первый секс лучше не вспоминать. Смех и грех. Выбирал недолго. Кто даст? Та, кто постарше, поопытней, кто смотрит на него давно и откровенно. Слизеринка. Роскошная и распутная девка, о ней не сплетничали только ленивые и наивные. За такой не надо долго ухаживать и не стоит стесняться. Дождался момента, когда она будет одна, притёр к стенке, неумело тыкаясь в область шеи губами, а вставшим членом — в район её бёдер.

— Ты нужна мне, сучка. Хочу тебя пиздецки.

Так жарко сказал, что в эту ночь она забыла обо всех. Неопытность сгладилась похотью и самоуверенностью Малфоя. И совсем чуть-чуть размерами его волшебной палочки.

Ну, как чуть-чуть. Сантиметров на 21. Смех же заключался в том, что Драко также упорно заорал имя Грейнджер. Хорошо, что заткнулся на полпути, а девица, у которой от его напора глаза закатились и слюна текла по подбородку, было похрену, как её называет самый лучший самец Хогвартса.

Что он лучший, Малфой узнал уже на следующее утро. С этого момента, он уже сам никогда и ни к кому не подходил. Просто не было необходимости. Очереди выстраивались.

Изучив анатомию членом, руками и языком, захотел понять и другие механизмы, скрытые пока от него.

Каким бы он ни был популярным, рядом с Грейнджер он становился тем же девственником, который первый раз смотрит на понравившуюся ему девочку, не смея сказать комплимент. Вот дерьма он мог много сказать. Не рефлексируя. Радостно портя возможные отношения и делая их призрачными и невозможными.

Прекрасное время. Днём — попытки найти её, увидеть, подойти, вдохнуть её запах. Как только заметит — послать нахуй и радостно пойти туда самому. Чтобы ночью, трахая других или самоудовлетворяясь, думать только о ней.

Когда она уезжала на каникулы, возвращаясь в свой магловский мир, всё становилось ужасно. Как-то раз не выдержал, свалил в Лондон. Знал её адрес, решил найти и просто понаблюдать издали.

Этот мир сразу поразил, захватил, расколол его сознание на две части. Он бродил по улицам, всматривался в ночные, горящие неоном витрины огромных магазинов, забыв, зачем он здесь. Всматривался в лица разноязыкой толпы у пабов, заходил в них, пробовал напитки и еду. Обнимал и целовал девчонок.

Развлекся по полной программе и понял, что её мир близок ему, он хотел бы родиться и жить здесь, проводить время в простых удовольствиях и забыть чопорность и лёд магических аристократов, к которым принадлежал.

До Грейнджер он так и не доехал. Но стал частым посетителем The Red Lion. Легендарного паба

с викторианским интерьером, закрытыми вип-залами и посещающими его журналистами, с которыми он быстро перезнакомился, увидя во многих из них родственные души — они также любили бухать, рассуждать обо всем на свете и заниматься любовью.

Особую извращенную радость ему доставляло осознание того, что Красный Лев хоть как-то, но относился к Гриффиндору.

Там же он столкнулся и с не очень красивой стороной жизни.

Залетный французик притащил свою подружку — совсем молоденькую и милую девчонку с глазами цвета апрельского неба — голубыми и прекрасными. Через какое-то время она исчезла, Драко даже не обратил бы на это внимания, но выпитое пиво настойчиво позвало его прогуляться и, проходя мимо двери с надписью Woman, он услышал тихий, но какой-то надрывный стон. Не задумываясь, распахнул дверь — девчонка сидела на корточках, сжавшись, под ней натекла приличная лужа крови. На бледном лице страдания и ужас.

— Мне кажется, это…. моя беременность…. Помоги! Прошу!

Кинулся в зал за придурком, который её привел. Как только он услышал о том, что происходит, слился. Всё ясно — женат, публичный человек. Ни новые дети, ни проблемы ему не нужны. Заклятия произносить Драко воздержался, кто посмотрит с пониманием на человека, размахивающего волшебной палочкой в центре Лондона?

Вызвал скорую. Из-за пробок ехала час. Девочка истекала кровью. Единственный, кто хотел помочь, был он. В итоге в её крови было всё — пол, их одежда, он сам. Поехал вместе с ней в госпиталь. Потому что не смог расцепить её пальцы, сжавшие до боли его руку и бросить её умирать.

Благодаря его решительности и активности, дело закончилось нормально. Пока сидел перед больничной палатой, думал.

О том, что если Гермиона будет рожать, то только от него.

А если это случится здесь, где нет волшебства?

Вспомнил свою беспомощность и растерянность.

Нужно знать, как помочь и уметь это делать.

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 1

Если бы на месте Люциуса Малфоя был Драко, получивший достаточно опыта в Сохо, ему было бы проще описать то, что с ним происходило. Легко выражать негативные эмоции матом, он льётся красочной и оптимистичной рекой, далеко выходя за берега аристократического воспитания. Но лорд не может позволить себе роскошь назвать сына мудаком, а жену блядью. Даже если это непреложная истина.

Люциус задумчиво накручивал прядь волос на палец. Что за дурацкая привычка появилась в последнее время? Позвать домовиков и распрощаться с длинными волосами навсегда. Но именно эти платиновые волосы — его визитная карточка, позволяющая магам сразу понять, кто перед ними. Как он будет смотреться и не станет ли одним из тех невзрачных людишек, которых так презирает?

Даже сейчас думает только о безупречности и блистательном внешнем виде. Раздражение прорвалось сквозь маску равнодушия. Хотелось в ненависти разнести замок, сжечь его и никогда больше не видеть вещи, с любовью подобранные Нарциссой.

Малфой-старший привык к вниманию. Богатство и древность рода всегда притягательны и действуют магически. Ему же достался еще один подарок, от природы — блистательная внешность.

Но, ни в мире волшебников, ни в мире людей, нельзя расслабляться. За ним следят в десятки раз активней, ждут когда оступится, совершит ошибку. А в понятие «безупречность» включаются все члены твоей семьи. Единственное чувство, которое они должны вызывать — гордость. Видит Мерлин, он пытался сделать из Драко человека. А ведь ему от рождения было дано многое. И он так похож на отца внешне.

Сын перестал приезжать на каникулы, встречаясь с матерью за пределами отчего дома. В этот раз всё должно было быть иначе. Мэнор был наполнен гостями. Люциус сильно скучал по Драко и разослал приглашения его друзьям. Тем, которых знал давно, проверенных, чистокровных, одобренных. Драко не ответил на его письмо, но он знает. И, скорей всего, прибудет с минуты на минуту.

Как они выросли, изменились. Многих он не сразу узнал. У Пэнси Паркинсон, кстати, очень красивые ноги. Длинные, загорелые, с идеально тонкими лодыжками… Представил как Малфой-младший задирает ей юбку…

Помотал головой, отгоняя соблазнительные картины. Чем ближе ночь, тем активней фантазии. Ровесница его сына. Смешно даже представить себе.

Чья-то рука легла на сгиб его локтя. Вздрогнув, нервно обернулся.

— Белла! Здравствуй. Ты-то какими судьбами? Нарциссы нет…

Вот уж точно ведьма! Принесла её нелегкая. Такой знакомый шипящий голос, холодная улыбка и совершенно сумасшедший взгляд. Люциус забеспокоился — не остались ли в доме какие-либо свидетельства буйной магловской жизни Драко. Сын у него один. И убивать он его планировал сам. И не сейчас.

Беллатриса Лестрейндж расценила его беспокойство по-другому.

— Люци, я в курсе событий, — неожиданно мягко сказала она, — и очень сочувствую. Поверь. Она больше не сестра мне. Я отомщу этой суке, не беспокойся. Бросить тебя! Променять на ничтожество.

Она засмеялась таким приятным смехом, что Люциуса оторопь взяла. Он всегда опасался активных женщин, а Беллатрису — вдвойне. Да что уж там, сам Темный Лорд иногда мандражировал в её присутствии. Хотя ему-то чего было бояться? Как у кошки — семь жизней.

Надо как-то отвлечь её внимание от планов мести.

— Выбрось эти мысли из головы. Я не переживаю. Всё не так страшно, как кажется на первый взгляд. Маленькие семейные неурядицы, с кем не бывает.

— А где мой беспутный племянничек?

Годрик тебя забери, Белла! Родственники всегда найдут самые нужные темы для разговоров, за секунду доведя до желания аккуратно расчленить, разложить по мешочкам и приказать домовикам припрятать в тайных местах.

Люциус принял самый приветливый из всех возможных видов — криво улыбнулся уголком рта.

— Драко скоро будет. У нас намечалась вечеринка.

— У вас… Люци, ты хотел сказать «у них». Тебя навряд ли порадуют такого рода развлечения. Ты для них слишком…

— Неееет. Ты далеко не старик, — так могла улыбнуться кобра перед броском, если бы могла.

Лестрейндж держала Люциуса в напряжении и одновременно парализовала его волю.

Надо выпроводить её как можно скорей.

Вместо этого предложил выпить. Ничуть не лучше Драко — такой же идиот.

Она сразу согласилась и через пару-тройку рюмок стала немного похожа на человека. Наверное потому, что Малфой-старший тоже принял на грудь и рассматривал Беллу сквозь многогранную рюмку с остатками огневиски.

— Так что у вас там произошло с моей недалекой сестрой?

Говорил же сам себе — грязнокровок не должно быть в мэноре. Никогда. И что? Нарцисса убедила, что на такие работы, как уход за цветами и прочими растениями, способны только маглы-садовники, желательно, итальянцы. Теперь-то он знает почему.

А ведь даже укола ревности не почуял. Ни когда этот мачо появился на пороге, ни когда его Нарци стала усиленно интересоваться сортами роз и пропадать в саду, ни когда он увидел, как этот бастард дотронулся невзначай до рукава её платья. Уже тогда надо было увидеть и понять. Но гордость не дала. Как можно рассматривать этого жалкого недомерка в качестве соперника? Самое неприятное — имела наглость написать ему послание, которое он выучил почти наизусть.

Ты знаешь, я любила. Страстно. Ждала от тебя, что мечты моей юности о романтических отношениях обретут плоть и кровь, перестанут быть эфемерными. Но ты холоден, жесток и интересуешься только положением в обществе, помешан на правильности, заинтересован во мнении таких же, как ты, снобов. Вам нет дела до желаний и чувств, вы безжалостны даже к своим близким.

Тебе никогда не понять истинных мотивов моего поступка. Уверена, что я буду более счастлива там, где море, ласковый ветер и прекрасная природа Италии.

Немного денег на существование я, конечно, захватила. Прости, но это моя часть.

Искать меня ты не будешь, за это я не беспокоюсь.

Но наладь контакт с Драко. Не ломай нашему сыну жизнь. Думаю, ты любишь его. В пределах своих возможностей.

Будь счастлив. И полюби хоть кого-нибудь, кроме отражения в зеркале. Оно слишком холодно и не ответит тебе взаимностью.

Эту историю Люциус оставил для воспоминаний у камина. Для длинных зимних вечеров, когда ему будет далеко за восемьдесят. Он сможет даже посмеяться и назвать всё это фарсом.

Для Беллатрисы был заготовлен другой рассказ.

Нарци устала, была издергана, переживала за Драко и просто решила отдохнуть от семейных забот в своем замке, который ей давно подарил ее заботливый супруг.

История с итальянским жеребцом — сплошные фантазии экзальтированной дамы. Пусть побудет на море, вкусно поест и сладко поспит. И вернется. Обязательно.

Белла поджала и без того тонкие губы.

Потом сделала невозможное. Привстала на цыпочки и пылко поцеловала расслабившегося Люциуса прямо в ничего не ожидающий рот, обдав сладким алкогольным запахом.

Сказать, что он прихуел — не сказать ничего. Это было неприятно. Очень. Мозг лихорадочно искал пути к отступлению. Вечер сразу стал напитываться мрачной энергией. Беллатриса же и не думала успокаиваться. Она обвила его руками и пыталась повторно дотянуться до его губ, прикрыв веки и явно получая от этого извращенную радость.

— Беллатриса, постой… Ты очень привлекательная женщина. И дело не в тебе, — зачастил Люциус, заикаясь.

— Замолчи, Люци. Я так давно этого хотела. Я мечтала о твоем поцелуе с первого дня нашего знакомства. Если бы не эта тихоня Нарцисса. Ты сразу запал на нее. Я чувствую такие вещи. Конечно, ты любишь тех, кто подчиняется. Со мной было бы гораздо сложней. Но веселей и интересней. Теперь мы можем попробовать еще. Я не собираюсь упускать эту возможность.

Она просто подпрыгивала от нетерпения. Пришлось удерживать её, уперев в грудь руку. Грудь была так себе. Больше похожа на дерево. Ну, никакой мягкости, округлых линий. Не женщина, а цельнометаллическая конструкция, не обрезать бы руки об это тело.

— Мне нужна твоя ласка, любовь. Оооо, какой ты горячий. Признай, ты тоже хочешь этого!

«Да, да, очень хочу. Член аж уменьшился на пару сантиметров. Ты была бы очень неприятно поражена этими знаниями, дорогая».

— Мы должны остановиться. Прямо сейчас. Иначе оба пожалеем об этом очень скоро. Мы должны держать лицо, что скажут люди?

— Какие люди, — с печальным смехом сказала Белла и стала наконец-то просто усталой отчаявшейся женщиной.

Люциус на мгновение почувствовал даже что-то похожее на жалость.

Не знал, что способна любить.

Вспомнил, что в молодости она была хороша. Красивые глаза, черные локоны всегда идеально причесаны, веселая, бойкая. Он бы мог влюбиться, но рядом была его Нарцисса — тонкая и нежная, как первоцвет. Её запах сводил с ума. И Беллатриса сразу отошла на второй план.

Не заметил, как постепенно стала злее, смех саркастичней, глаза смотрели уже совсем по-другому. Яркие и дерзкие платья уступили место готическим образам. Женские обиды и разочарования. Меняют жизнь.

Но сейчас было не до этого. Даже представить себе это тело обнаженным не хотелось. Только без резких движений. Нарцисса всё-таки была в этом плане надежным тылом, защищала от посягательств любых женщин. И всегда удовлетворяла. Секс был не жгучим — всё в пределах приличий. Иногда хотелось…. отодрать её, так чтобы крики слышали все, кто в мэноре и в округе (там никого не было, но вдруг). Но этот огонь вспыхивал только в его фантазиях, оставаясь в них навсегда.

Взял руки Белатриссы в свои (две ледышки! еще что-то про страсть рассуждает):

— Белла, конечно, я хочу тебя. Тебя все хотят, я уверен, роскошная женщина, — она с недоверием заглянула в его глаза. Он не обманул ожиданий — посмотрел как мог страстно, холодная серая сталь потеплела на несколько градусов, — ну, пойми, не сейчас и точно не здесь.

Заставил себя приобнять, повёл на выход из комнаты. Волосы у неё жесткие, вьющиеся пружинки. А он так любил заводить за ушко жены белоснежные и лёгкие пряди. Бывшей жены, добавил с горечью. Так захотелось женской ласки. Но не от Беллы.

Она же послушалась, стала как будто меньше ростом, покорней. Уехала к себе вся в радужных надеждах и мечтах. Люциус надеялся, что Беллатриса хоть наколдует себе сегодня оргазм, постарается от всего сердца. Пусть порадуется. Надо написать список отмазок. А то так растеряешься, придётся отрабатывать.

Устало рухнул на диван, выпил еще рюмочку, закрыл лицо ладонью, посмотрев, как камни в кольцах играют и переливаются от пламени камина.

Прослушал легкий скрип двери, быстрые шаги в его строну. Вот руки, торопливо расстегивающие ширинку, он не заметить не мог.

— Я же сказал!!! — почти заорал он и замер, окаменев от неожиданности.

А вот член в этот раз не подвел. Затвердел быстро и встал чётко. В таких нежных руках.

На полу, между его ног, расположилась Пэнси.

Даже не испугалась его вопля, не отодвинулась ни на миллиметр.

С восторгом смотрела на орган, которым Люциус гордился больше, чем деньгами.

Открыла ротик и полностью, почти до яиц, заглотила его, заставив лорда застонать и положить руку ей на затылок.

Слова были не нужны. Скованность исчезла. Только ее розовые губки, ловко управляющиеся с его фаллосом. Дышать стало нечем, сглотнул несуществующую слюну, почувствовав как она умело обхватывает его ствол, рукой помогая и направляя. Подумал, что может кончить, но хотелось ещё и ещё. Чтобы эта девочка не останавливалась. Стянул с ее плеч платье, оголив грудь, спелую и небольшую, никогда не знавшую лифчика, полностью поместившуюся в его руку. Ласкал сосочек, миниатюрный и розовый, уже отвердевший, возбужденный.

Когда она на секунду вынула изо рта его агрегат, притянул к себе и жадно стал зацеловывать её лицо, упиваясь стонами и прикосновениями жаркого девичьего тела, её дрожью и шёпотом, признаниями.

Запрыгнула сверху, пристраивалась недолго, притираясь дырочкой к влажной головке, с криком насела на него и, как дикая кошка, извивалась, виляя бедрами и глубоко насаживаясь на него, вбирая весь его член в себя и выпуская, снова напрыгивая на него и вновь делая его свободным от горячих объятий вагины.

Не выдержал этой пытки входов и выходов, выстрелил прямо в жаркое, желающее его лоно, придерживая крепко за бедра, изливаясь в ее глубину, насладившись её оргазмом и ощущая сокращения её узкой, сладкой щёлки. И в это миг было похую на то, кто его слышит и кто может зайти.

Две женщины сегодня говорили ему о любви. И только одна из них спала, утомленная бешеной скачкой, в его объятиях, сладко посапывая. Он боялся потревожить и улыбался так, что болели скулы. Счастье — оно такое.

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 2

Проснулся от того, что в мэноре стало подозрительно тихо. А казалось, что на секунду прикрыл глаза. Но алкоголь накрыл теплой и обманчивой волной. Заставляя забыть о времени. Рука была свободна. Рядом никого. Резко вскочил. Неужели приснилось? Нет, не могло. Беллатрисса навела морок. Она может. Вот же……!

Это было очень неприятно. Уныло уселся на диване, кутаясь в плед. Член стоял как у первокурсника. Точно, видение. С досадой поморщился, потянулся к прикроватному столику, неторопливо обрезал сигару, чиркнул зажигалкой и с наслаждением втянул в легкие терпкий и сладковатый дым, откинув голову на спинку потенциального траходрома.

Домовики, наверняка, отвели гостей в специально приготовленные для них комнаты. Драко не приехал. Щенок. Что ни делай для этих детей, всё равно будешь сатрапом, деспотом и, с годами, потеряешь авторитет. Никто не стремится напитаться знаниями, а, наоборот, хотят отпрыгнуть как можно дальше и жить своей жизнью, изредка вспоминая про предков, особенно, когда срочно нужны деньги.

Зная Драко, появится он нескоро. Наверняка учёба подходит к концу. Это пагубное влияние Нарциссы. Она не дала отправить парня в Дурмстранг, где бы ему объяснили, что маглы не ровня таким, как он. Объяснишь этому маглофилу, как же. Всегда бесит отца. Сделает почтительное лицо, головой кивает, но видно, что всё сделает по-своему. Упёртый…

Сигара погасла, Люциус выругался. Огонь в камине тоже почти догорел, и стало прохладно. Он давно не пил. И этих нескольких рюмок вполне хватило для легкой головной боли. Или это реально старость?

Хорошо, что не развлекся с Беллатрисой. Сейчас бы жалел.

Однако, секса хотелось всё больше. Сны разбередили воображение. Он посмотрел вниз — член был плотно прижат к животу — стояк такой, что явно весь этот беспредел происходил только в его воспалённом воображении.

Он привык выполнять супружеский долг строго по графику — раз в неделю, а то и в две. Думал, что у Нарциссы не слишком буйный темперамент. Ох, как она сейчас прыгает на этом ублюдке. Зло стиснул зубы, стараясь не представлять.

Непроизвольно оттянул край трусов, слегка провел по головке рукой, хотел вынуть наружу своего жеребца. Лучше уж подрочить посреди ночи, чем трахать не пойми кого.

Эксперимент

Содержание

СЕГОДНЯ

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 1

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 2

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 3

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 4

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 5

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 6

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 7

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 8

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 9

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 10

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 11

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 12

ВЧЕРА. ЧАСТЬ 13

ЗАВТРА. ЧАСТЬ 14

Комментарии (0)